Запретный плод

Первый раз он столкнулся с правилами этикета года в три. Тогда брат нещадно оттаскал его за уши, а сам Ффамран еще долго не мог понять, почему дома можно бегать по коридорам, изображая последнюю модель летающего корабля-перехватчика, а в огромном, красивом здании дворца, где коридоры гораздо длиннее, а в некоторых залах такое эхо, что дух захватывает, - нельзя. С тех пор с каждым годом становилось все хуже и хуже. С кем-то можно заговорить, с кем-то нельзя. Держатся к сенаторам не ближе, чем на пять шагов, пока те не соизволят выказать интерес, к главе сената - на шесть. Склонять голову при виде императора. Заведомая ложь Судье Магистру может быть приравнена к государственной измене. Не прикасаться к вину до тех пор, пока старший из сидящих за столом не сделает первый глоток. Часто казалось, что чтобы просто разобраться во всем этом, нужно получить отдельное образование. Почему - черт бы его побрал! - так важен этот один шаг для сенатора, который на тебя и смотреть-то не станет?! Отец понимал его особенно хорошо. Но если сам Сидольфус Бананса еще мог себе позволить иногда пренебречь этикетом – и то самую малость, - но что позволено гениальному ученому, то его детям еще нужно заслужить. Зато поступить в академию он предложил именно потому, что Судьи могли пользоваться упрощенной версией правил этикета. Один том вместо трех. Только много позже, когда учеба закончилась, и Ффамран получил возможность снова пройтись по грандиозным залам и коридорам дворца, к нему пришла светлая мысль - от этикета надо было просто бежать из столицы. На какой-нибудь окраине, в недавно завоеванной провинции никто не знал, за сколько шагов надо отходить от сенаторов. Их там просто не было. Как не было вычурной роскоши, интриг и перечеркивающих небо множество раз за день летающих кораблей. И принцев. Хотя Ффамран еще сомневался отнести это к плюсам или минусам, по крайней мере, те замечательно разнообразили жизнь в столице. Вот старший принц, с подбитым в драке - ах, простите, на тренировке – глазом, задира и великолепный мечник, снова организует шумный поход в дикие, кишащие опасностями джунгли, охоту на Иозмата или показательный обход общих с Розаррией границ, чтобы радостно вернуться с трофеями и праздновать неделю кряду. Вон средний, повеса и бабник, от которого, кажется, прячут своих дочерей даже в трущобах старого города, искренне влюбляющийся каждый день как минимум в троих. И младший, любопытный до жестокости, опасный и мстительный, как маленькая гадюка, настоящий Солидор, весь в отца. Можно выбирать, кто больше нравится, делать ставки и сравнивать результаты. Недавно родившая фаворитка Грамиса Солидора только добавила остроты - кто знает, каким вырастет четвертый принц. Главное помнить - в лицо не смотреть, первым не заговаривать. Оберегать ненавязчиво. Для навязчивого оберегания у принцев есть специальные судьи, что оговорено правилами. Ффамран предпочитал наблюдать издалека. Все равно его мнение пока не имело особого веса, что взять с юнца, недавно покинувшего Академию? Да, начинали служить в Аркадии непозволительно рано, зато говорить позволяли довольно поздно. По мнению Благородных Домов, это несколько уравновешивало ситуацию. К тому же, издалека можно безнаказанно любоваться, дополняя картинку с помощью богатого воображения. Уж на что, а на воображение Ффамран Бананса никогда не жаловался. На него, бывало, жаловались, но сам он - никогда. От скуки Ффамран представлял себе, как побеждает розаррийскую армию вдвоем с Йоном Солидором, залезает в окошки первых красавиц Аркадиса, пока его подстраховывает Ламонт, а потом планирует хитрую месть старому Судье Магистру Гаурису, которому все пятнадцатилетние аркадийцы благородного происхождения обязаны сдавать экзамен по этикету, на пару с Вэйном. Бывало в фантазиях - они потом целовались на самой верхушке дворца, и под ними пришвартовывался самый прекрасный корабль во всем Ивалисе, и Солидор шептал, что это подарок, на котором они смогут долететь до любого, самого тайного уголка мира. Фантазия была несбыточной до отвращения, но от этого еще более притягательной. В минуты слабости Ффамран даже жалел, что судейские доспехи не располагает к легкому заигрыванию, а в гражданском у него просто не было ни шанса попасть на глаза любому из Солидоров. По крайней мере, безнаказанно, а подставлять шею за возможность покрасоваться лишний раз перед принцем не хотелось. По крайней мере, пока. Вместо этого Ффамран занялся тем, к чему судейские доспехи располагали в гораздо большей степени, - подглядыванием. Это на первый взгляд гремящие латы были дико неудобной штукой, а, на самом деле, хорошо смазав все, что можно, и правильно применив несколько слегка модифицированных заклинаний тишины, можно было вовсю пользоваться тем, что знать считала Судей чем-то вроде дополнительной части декора, способной иногда самостоятельно передвигаться. Так он довольно быстро узнал, каким жестом Ламонт Солидор поправляет волосы, и как именно себя ведет Йон, перед тем, как сорваться в очередную военную авантюру, или как мягко улыбается Вэйн перед тем, как поставить собеседника на место. Больше всего ему нравилось наблюдать за третьим принцем. Можно было бы найти для этого тысячу причин. Ффамрану нравилось то, что Вэйн был из всех принцев ближе ему по возрасту. То, что он предпочитал легкие доспехи из кожи дракона модной одежде. Что все считали его, как и самого Ффамрана, старше своих лет. Даже то, что они оба были третьими в своих семьях, по-своему роднило. К тому же, Вэйн был, пожалуй, самым скрытным, если не считать Императора, чей покой надежно охраняли Судьи Магистры. Это добавляло азарта. Поймать промелькнувшие сквозь вежливую маску истинные чувства, заметить, на кого он смотрит, когда думает, что не смотрят на него. Проследить, куда он идет и с кем тайно встречается... Последнее получалось не очень. Судья Берган тенью следовал за Солидором и просто не позволял себя подменить, но Ффамран решил не сдаваться. От возможности застать Вэйна одного пересыхали губы и мурашки бежали по позвоночнику. Это как с головой залезть в древние сокровища, о чем судья тоже иногда мечтал. Главное - не упустить возможность. Возможность, в самом деле, появилась в один прекрасный день на пару с розаррийской дипломатической миссией. Несколько розаррийских принцев, множество слуг и дипломатов, гербы Розаррии на флагах в специально отведенной для гостей части дворца. Все это требовало усиления охраны, количество судей увеличили чуть ли не вдвое, а Вэйн вовсе не изменил привычке иногда искать уединения. Все карты в руки. Кажется проще простого - смешаться с толпой придворных зевак и сосредоточенных только на своем участке наблюдений судей, пройти следом неслышной невидимой тенью… одна тень или две… Ффамран украдкой пересчитал наблюдателей… или три? Какая в целом разница? Одна из теней-наблюдательниц не выдержала испытания лабиринтами дворца, вторая - потеряла цель среди зарослей колючего кустарника. Пронырливый юнец же мог быть доволен собой: он выдержал оба испытания. Но третье - оказалось для него почти непосильной задачей. … остаться равнодушным, глядя, как принц чуть нервно сминает бархатную маску и оглядывается по сторонам. Ждет. Ждет ладони, которые погладят щеки и накроют глаза. Губы, которые сомнут-потеребят мочку уха прежде, чем прошепчут что-то - то ли ласковое, то ли ехидное. Бедра, которые прижмутся со спины, ласкаясь. … остаться неподвижным, понимая, что тот, кто пришел, может быть опасней пустынной кошки, уже вонзившей свои когти в добычу. Стоять спокойно, пока он проводит «птичьим» носом по шее сверху вниз, от уха к плечу, дышит тепло, забираясь под ворот. Пока руки скользят по ремешкам и застежкам доспехов принца, пальцы путаются, тот-кто-может-быть-врагом ругается сквозь зубы, а Вэйн смеется и одним движением разворачивает его к себе, меняя роли. … оставаться безмолвным, прикусить губу, чтоб удержать отзвук чужого стона, когда розаррийца прижимают спиной к шершавому камню колонны, почти усаживают на перила ротонды, заставляя отчаянно цепляться за плечи, балансируя. Когда страстно хочется на его место, чтоб целовали поспешно и жадно, чтоб мяли внутреннюю сторону бедер, уговаривая открыться, чтоб прикусывали кожу на плече, оставляя следы и пытаясь отвлечь. … оставаться незаметным, уйти в тень, издалека услышав, как шагает по мощеной аллейке судья Берган, настойчиво громыхая и притопывая лишний раз. Не вспугнуть судорожно прижавшихся друг к другу любовников, дать им еще несколько секунд, прежде чем им придется спешно оправлять одежды, сталкиваясь, злясь и пререкаясь. Аль-Сид мазнет губами по губам на прощанье, кувыркнется через перила, в темноту. Вэйн отвернется и шагнет прочь, под свет фонаря. … оставаться безучастным. Только вынырнуть из-за поворота, рискуя нарваться на неприятности и телохранителя принца, и успеть поправить смятый ворот так, чтоб не было заметно свежей ярко-алой царапины, до того, как Солидор вернется на веранду. Это испытание было самым сложным. Или нет? Самым сложным оказалось через несколько дней ждать под кабинетом, нервно – но, к счастью, под шлемом, незаметно - облизывая губы. Ффамран точно знал, что Вэйн все понял. Но посчитал ли важным? Оценил ли? Этого он никак не мог знать наверняка.