Дьявола нет

Водя ложкой по дну тарелки и загребая остатки каши с кусками фруктов, Франциск все никак не мог отбросить мрачные мысли, что так навязчиво липли к его уму. Они напоминали ему целый пчелиный рой — словно кто-то ткнул палкой по их улью и разозлил их. Хорошо, что в таверне было не так много народу, иначе кто-то да обратил бы внимание на пасмурность на лице одного из её посетителей. Такую тишину можно было объяснить ещё и тем, что время сейчас было очень раннее. В углу маленькой комнатки, освещённой парой масляных светильников, лежал бородатый мужчина в грязной одежде. Широкая светло-бежевая панама была низко опущена на его покрасневшее и блестящее в поту лицо. Иногда этот незнакомец просыпался и тянул толстые пальцы к ближайшей бутылке. А за спиной Бонфуа сидел некий бледный студент, острые плечи которого были накрыты длинным дождевым плащом. Парень ел какую-то сливочную смесь и попутно усиленно вчитывался в книгу. У барной стойки стояла полная женщина в цветастом фартуке — она периодически окидывала таверну проницательным взглядом, то и дело выискивая в немногочисленных клиентах новую жертву для обслуги. Франциск убрал непослушные волосы себе за уши и склонил голову ниже, чтобы зазря не привлекать внимание острых карих глаз. Каша больше не лезла в рот. Бонфуа просто сидел, помешивал остатки холодной еды и смиренно ждал, когда вернётся детектив Кеннет. Да, Артур оставил его здесь, быстро сказав, что ему нужно сходить за топливом для корабля. Интересно, сколько на всё это он потратил денег? И сколько ещё планирует потратить? Франциска это начинало сильно волновать. Он боялся, что рано или поздно англичанин предоставит ему длиннющий чек за предоставленные услуги, а сам Бонфуа грохнется в обморок, не успев до конца дочитать заданную сумму. На самом деле, Франциск понятия не имел, что же творилось в голове этого детектива. Куда же ведёт его этот мистер Кеннет? По крайней мере, он выглядит уверенным, словно знает всё наперед, его глаз вечно бодро сияет, голос звучит хладнокровно, как у человека, у которого всё под контролем. Очень странно… Франциск сунул руку в карман, желая достать мешочек с деньгами, но вместо мешка совершенно случайно нащупал пальцами комок смятой бумаги. Поспешно вынув его со дна кармана, Бонфуа со старательным видом расправил сильно загнутые углы. «Боже, и как я только посмел о нём забыть?» На Франциска, бодро улыбаясь, смотрели четыре пары нарисованных глаз. Мальчишки выглядели такими счастливыми, словно они и не были никакими ужасными и безобразными Керклендами. Вот он — самый старший, темноволосый с пышными тёмными бакенбардами на вытянутом и худом лице. Интересно, как его звали? Может, каким-нибудь Геральтом или Фрэнком. Уж больно сурово на рисунке вышла его поза. Он находился позади остальных братьев, широко расставив ноги и спрятав за спину руки. Рядом с ним стоял братец, который был ростом чуть пониже, на голове его вились светлые кудри, а почти овальное лицо оросила россыпь веснушек. Он улыбчиво смотрел на Франциска, скрестив руки на груди. С правой стороны от сурового Геральта-Фрэнка стоял совсем уж низенький и невероятно худой юноша с длинными угольно-чёрными волосами. На фоне старших братьев он выглядел очень невинно и даже застенчиво. По другую же сторону, символично положив руку на плечо миловидного соседа, стоял последний брат из шайки Керклендов. Он был, похоже, в семье самым светловолосым и неопрятным. Его густые брови сильно контрастировали с короткой шевелюрой. Глаза были прищурены, губы важно поджаты, словно этот парень о чём-то усиленно думал. Франциск медленно моргнул, понимая, что уже где-то видел подобный взгляд, но где именно, вспомнить точно не мог. Через некоторое время ему в голову пришла немного странная идея. Можно даже сказать — безумная. Франциск обернулся назад, окинул взглядом скудный бар. Женщина за стойкой сразу же оживилась, решив, что посетитель нуждается в её помощи, но Франциск обратился вовсе не к ней, а к читающему студенту.  — Прошу прощения, у вас нет с собой пера с… э-э… чернилами? — от волнения он даже немного подзабыл английскую речь. Но, к счастью, студент понял его прекрасно. Получив от любезного юноши всё необходимое, Франциск вернулся к своему столу, аккуратно открутил крышку от пузырька с чернилами, мокнул туда острый кончик гусиного пера и низко склонился над газетной иллюстрацией. Здесь хватило нескольких штрихов, и полученный результат заставил Франциска потерять дар речи. Пририсовав к четвёртому Керкленду на лице большую овальную лупу с лентами, Франциск готов был поклясться жизнью, что перед ним на рисунке был изображён мистер Кеннет, только чуть более молодой и… менее безумный. Сходилось, можно сказать, буквально всё: и форма лица, и нос, и взгляд оставленного неизменным глаза, и волосы… Нет, Франциск был уверен, что это был именно Кеннет. Дверь в бар неожиданно открылась, и на прихожую посыпались хлопья снега. Франциск увидел, как по кривым ступеням, чуть пританцовывая, спускается детектив. Чёрный плащ изящно оплетал его худые ноги. Опомнившись от потрясения, Франциск поспешил избавиться от иллюстрации, пока мистер Кеннет вытирал ботинки о мягкий коврик. Он скомкал листик в кулаке и тут же об этом пожалел. Чернила не успели еще впитаться в бумагу, некоторые капли попали на край стола и немного испачкали тарелку с кашей. Выругавшись, Бонфуа сунул свёрток в карман, вытер почерневшие пальцы об пальто, затем попытался шарфом оттереть пятна на столе.  — Итак, топлива у нас полный бак! — громко объявил англичанин, подходя к столику. — Ещё я попросил мастера немного повозиться с внешними механизмами, а то из-за такого ветра они сильно потрепались. Сейчас мы немного отдохнём, наберёмся сил, и можно отправиться дальше… — Артур заметил, как на лице Франциска образовались капли пота, а потом увидел чернила на его пальцах. В доказательство тому рядом лежали перо и пузырёк. — Гм. Вам помочь?  — Нет, спасибо, — Франциск постарался не смотреть в глаза детективу. Ага, детективу. Да в каком месте он детектив? Мошенник! Мужчина взял в охапку перо и чернила, передал их сидящему рядом студенту и крайне торопливо поблагодарил парня за оказанную услугу. Когда Франциск обернулся, то первым, что попалось ему на глаза, была эта огромная лупа, в которой медленно маячила бесформенная жидкость. Артур сидел напротив него, подперев руками острый подбородок. Одинокий изумрудный глаз с интересом изучал нервные повадки соседа.  — С вами всё в порядке? — спросил настороженно он.  — Да, всё замечательно, — Франциск отвёл взгляд. Эта лупа ему не нравилась. Казалось, что она видит его насквозь, читает мысли. А сейчас как назло мыслей было очень много, и большинство из них непосредственно ютилось вокруг этого самозванца. Мистер Кеннет, значит? Интересно, сколько он ещё выдумал себе фамилий, лишь бы слиться с толпой? А потом до Франциска дошло — Господи Боже, да напротив него сидит сам Керкленд! Живой. Во плоти. Смотрит на него, говорит, дышит. Франциск не знал, что делать дальше… Может, ему следует спросить у самой легенды? Наконец сообщить ей, что он всё знает. Но не окажется ли эта затея для него опасной? Что с ним сделает этот Керкленд? А вдруг он убьёт его, или ещё хуже — сделает своим подопытным? С каждой секундой размышлений ситуация становилась более напряжённой.  — Вижу, вы подкрепились, — Артур или как его там, вытянулся на стуле и подозвал к себе служащую. — А я, пожалуй, не откажусь от чашечки мятного чая. Обожаю чай. Спустя некоторое время англичанин уже балдел от запаха мяты, держа в руках чашку. Он прикрыл глаз и широко улыбнулся, а его лупа продолжала с бесстрастием следить за французом. «Надо как-то сбежать от него… Хотя нет, это глупо! Я же столько сил и денег потратил на поиски этих Керклендов. И вот те раз, один сидит прямо передо мной! Нужно… нужно что-то сделать! Как же мне его допросить? Боже, помоги мне!». Артур положил рядом с чашкой пару серебряных монет, и Франциск сделал то же самое, хотя даже не заметил этого. — Ну, что? Идёмте? — Артур накинул на себя дорожный плащ. — Корабль нас уже ждёт.

***

Ещё два дня бездумного полёта в облаках прошли очень туманно, словно во сне. Франциск старался не вылезать на борт и сидел всю дорогу в каюте. Своё поведение он аргументировал слишком чувствительной кожей, которая то и дело трескалась под натиском северных ветров. Хотя на самом деле это была чушь собачья, просто Франциск боялся оставаться с Артуром наедине, разговаривать с ним и встречаться с ним взглядом. Он опасался, что Артур мог догадаться о его нехороших мыслях. Теперь этот лже-Кеннет представлял для него куда большую опасность, чем можно было себе вообразить. «Чего же ты медлишь?» Интересно, куда же тогда на самом деле вёз его этот человек? Какова вероятность того, что всё это было сплошным заговором? Что на самом деле этот Керкленд не горел желанием помочь несчастному верующему французу в его непростой беде, а собирался сдать Бонфуа своим братьям на опыты? Да, отдать себя ради науки — дело благородное, но все жё скверное, если учесть, что Франциск не горел желанием так быстро умирать. Он приехал сюда на поиски Дьявола. И он его получит. Во что бы то ни стало. Ради Элис. Сидя в тесной каюте и любуясь красным кострищем в печи, Франциск пытался придумать план пленения Керкленда. Его больше интересовало, как он поймает этого Артура, застанет его врасплох… Это был крайне важный процесс, ведь Артур очень редко покидал свой мостик. Спал ли он вообще? Вряд ли. Это чудовище, похоже, даже знать не знало о существовании такой вещи, как человеческий сон. Но прошла пара долгих и мучительных дней, и однажды Франциск решил действовать. Ему не хотелось так легко отдаваться в руки Керклендам. Достав из штанов хорошо припрятанный револьвер, Франциск на полной серьёзе попытался отрепетировать нападение. Он прекрасно понимал, что время играет против него, и что нужно действовать максимально быстро. Но сумеет ли он? Франциск обхватил дрожащими пальцами жёсткую ручку револьвера и потёрся подушечкой пальца о холодный и острый курок. Как его учили друзья в Париже? «Слушай собственное оружие, стань с ним одним целым, будь им. Представь, что пистолет — это продолжение твоей руки. Руку же ты не выронишь.». Франциск зажмурил глаза, хотя в каюте и без того было темно, и старательно представил, как прохладный металл смешивается с его тёплой, влажной из-за пота кожей. «Хорошо, — похвалил он себя, убедившись, что револьвер надежно лежит в его ладони и не собирается никуда выскальзывать. — Теперь осталось выстрелить. Хотя нет! Я же не хочу убивать Керкленда! Он мне нужен живым! Надо только изобразить более угрюмый вид, чтобы он поверил моим намерениям!» На репетицию жёсткого и безжалостного взгляда ушло ещё больше времени, чем Франциск мог себе представить. Убедившись в своей решимости (которой на самом деле не было), Бонфуа отправился на палубу. Казалось, что за время его пребывания в каюте их летучий корабль сумел перелететь всю Антарктиду. Деревянный пол и щиты были покрыт тонкой коркой льда, верёвки и цепи, что стягивали парус и воздушный шар, хрустели от наросших сосулек, а сам ветер был ледяной и острый, как хорошо отточенное лезвие тесака. Франциск закрыл лицо шерстяным шарфом, водрузил на глаза защитные очки и продолжил свой непростой путь до мостика. На этот раз Артур якобы Кеннет был окутан в длинный плед тёмно-бардового цвета. Франциск смотрел на него снизу вверх меньше минуты, и за это время в его мозгу проскользнуло много мыслей и сомнений. Он думал о том, что, возможно, и ошибся с разоблачением Кеннета. Может, тот и не был никаким Керклендом! Франциск практически заверил сам себя в последней мысли и даже собрался было уйти обратно в каюту, но… — Вы что-то хотели, мсье Бонфуа? — голос Артура звучал слабо при завывании адского ветра, но вполне чётко, чтобы Франциск мог его уловить. — Я? Да… точнее, нет! — он растерянно посмотрел по сторонам, ища защиты. Возможно, зря всё он это затеял. Вся его лживая уверенность вмиг обратилась в пепел, когда мистер Кеннет обратил на него взор своей причудливой лупы. — У вас проблемы? Нужна моя помощь? — с толикой заботы поинтересовался англичанин. Вот и наступила кульминация. Либо сейчас, либо никогда! — Э… да… да! Мне нужно кое-что срочно обсудить с вами в каюте! — набрав в грудь побольше воздуха, выкрикнул Франциск. По началу он решил, что Артур его не услышал, но затем англичанин вдруг отпустил штурвал, схватился за какой-то рычаг, оттолкнул его от себя, и тот с ясным хрустом повиновался воле юноши. — Что вы сделали? — удивился Бонфуа. Артур быстро спустился с мостика и неровной походкой побрёл навстречу Франциску. — Кое-что поменял в управлении, — мягко объяснил англичанин. Оказавшись рядом с французом, он выглядел ещё более круглым из-за пледа. — Нам же не нужно, чтобы в моё отсутствие дирижабль принялся каждую минуту менять курсы, верно? Так что у вас там за проблемы, мсье Бонфуа? Вода кончилась в чайнике? Испуганно сглотнув, Франциск неуверенным жестом пригласил Артура в каюту, и тот, ничего не заподозрив, начал спускаться вниз по лестнице. Франциск последовал за ним, на ходу снимая свободной рукой очки и в спешке вынимая револьвер. Когда Артур спустился вниз, он с облегчением избавился от покрытого инеем пледа, оставшись в одной лишь рубашке и шоколадных брюках. «Давай, обернись, я не хочу звать тебя голосом», — Франциск постарался как можно увереннее держать в руке пистолет. Не найдя источника проблемы в вещах, которые валялись в каюте беспорядком, Артур развернулся на каблуках. — Итак, мсье Бонфуа, что вы хотели…? — его голос застыл в горле, едва единственный зелёный глаз встретился с дулом револьвера. Около секунды между Бонфуа и Кеннетом зависла неловкая тишина. Франциск ожидал увидеть изумление в глазу детектива, но, к своему большому разочарованию, не увидел ничего подобного. Артур напоминал безжизненную статую: его губы были идеально ровные, взгляд спокойный и практически меланхоличный, а в глазу — пустота. Большая и пугающая. — Это ваша новая забава? — голос прозвучал также ровно, как и его бесцветные губы, когда те находились в покое. — Нет… — Франциск задрожал сильнее. — Тогда объясните свой поступок, будьте так любезны. Франциск всё стоял, боясь что-либо сказать и опасаясь даже думать о том, что он делает. Но Артур ждал ответа. Терпеливо ждал. Интересно, сколько им пришлось простоять в таком положении, не говоря друг другу ни слова? Чуть позже детектив двинул руками — сначала не совсем заметно для ослепленного своим страхом Франциска, но потом поднял их вверх. Франциск крепче вцепился в оружие. Он боялся, что Артур накинется на него, что раскусит его намерения и — не дай Боже — посмеётся. К великому облегчению, Артур вовсе не собирался нападать на своего клиента, да и положение его губ слишком слабо походило на улыбку. Всё ещё держась спокойно, практически хладнокровно для такой ситуации, он свёл руки за шею и спросил: — Всё-всё, я сдаюсь, теперь вы объясните мне, что происходит? «Хитрый бес! — скрипя зубами, подумал Бонфуа, делая шаг навстречу одноглазому англичанину. — Хочет, чтобы я расслабился… не выйдет!» — Развернитесь, — строго приказал англичанину Франциск, и тот, на секунду помедлив, исполнил приказ. Но даже когда Артур стоял спиной к Франциску, напряжение в каюте на спадало. Пот лился по вискам и щекам целыми ручьями, но Бонфуа боялся даже протереть лицо рукавом. Ему очень не хотелось терять из виду этого одноглазого мошенника. Собравшись с силами, Франциск подошёл к Артуру вплотную. — Я чувствую, что вы вспотели. Вы очень сильно волнуетесь, — утвердительно сообщил Артур, беспечно любуясь остывающим очагом. Франциск постарался сделать вид, что не слышал этих слов. Ему не хотелось говорить с детективом, так как этот юноша мог запросто направить любое небрежно обронённое слово против своего хозяина. Прежде чем преступить к исполнению своих идей, он внимательно посмотрел на тонкий, как женский мизинец, ремешок, что крепко оплетал лохматую, блондинистую голову парня. Возникло сильное желание сорвать этот ремешок с проклятой головы, а вместе с ним и эту дьявольскую лупу, которая давно не давала Франциску покоя. Однако Бонфуа воздержался от своих странных желаний и опустил руки к талии детектива. Артур едва ли дотягивал ему до ключиц. Через пару секунд, когда его пальцы коснулись ремня на брюках, он понял, что это, по меньшей мере, выглядит странно, а тихий смешок Артура и вовсе подлил масла в огонь. — Расстегните свой ремень… — буркнул Франциск, брезгливо отдёрнув от англичанина руки. — Зачем? — в голосе прозвучала издёвка. Казалось, что Артур попросту игрался с Франциском. Словно это он навёл на Бонфуа пистолет и наблюдал за его реакцией, как настоящий садист. — Я свяжу вам руки, чтобы вы не пытались сбежать. — Хм, было бы, куда сбегать, — тихо ответил англичанин. Но сарказм не впечатлил Бонфуа, и тогда Артур опустил руки к ремешку, расстегнул его и вынул из тонких петель. Когда дело было сделано, Франциск приблизился к юноше и отобрал у того ремень. Было заметно, что брюки, до этого так хорошо натянутые почти до пупка, теперь висели на бёдрах и норовили в любую секунду свалиться. — Итак, может, расскажете мне о своих мыслях, пока я не начал волноваться? — попросил Артур, пока Франциск связывал ему руки, предварительно заложив их за спину. — «Не начал»? Мне кажется, давно уже пора начать, — разочарованно возразил Франциск. — Но раз вы так спешите выяснить причину моего маленького бунта, то давайте преступим. Расскажите мне о себе, детектив. — О себе? — Артур хотел обернуться, но Франциск нажал ему на плечо и дал тем самым понять, чтобы тот не делал никаких резких движений. — Это как — о себе? Ну, хорошо-хорошо. Меня зовут Артур Кеннет, я родился в Лондоне… — Вы хотели сказать Керкленд, — с прохладной любезностью поправил его Бонфуа. В каюте воцарилось неловкое молчание. Что бы это значило — озадачили ли слова Франциска его пленника или напугали? Но тогда Артур вёл себя чересчур стойко для напуганного человека. — Пора срывать маски, да? — вопрос внезапный, но вполне понятный. Но и это было не важно: главное, что Франциск был прав. Прав! — Вот как! — крикнул он, задыхаясь от триумфа. — Вы меня обманули! Всё это время водили вокруг пальца! Пистолет чуть было не выпал из его рук. Франциск никак не мог понять, как он всё ещё держался на ногах? В глазах мутнело, икры как будто заполнились свинцом. И всё это происходило из-за него — из-за этого поганого Керкленда! — Вы позволите мне развернуться? Я не люблю разговаривать, стоя спиной к собеседнику, — тихо попросил англичанин. Слишком тихо для пленника. Но почему бы не исполнить его деликатную просьбу? Поджав задумчиво губы, Франциск отпустил связанные руки англичанина и отошёл в сторонку, давая тому возможность развернуться. Трудно было понять, что происходило в тот момент в светлой голове этого человека. Его единственный глаз смотрел прямо на Франциска, но взгляд казался мягким, даже отчасти нежным. Словно Артур не обижался на Франциска за то, что тот его связал. Словно так всё и было задумано. А лупа во мраке светилась идеальной белизной, как слоновая кость. — Благодарю, — англичанин радостно расправил плечи и выпрямил спину. — Итак, да, вы правы, мистер Бонфуа. Я Керкленд. Артур Керкленд. Рад знакомству, — он совершил плавный поклон, едва не дотянувшись лбом до пола. — Вы обманули меня, — гневно твердил своё Франциск. — Ну, знаете, это было необходимо. Вы понятия не имеете, как тяжело жить в этом мире, когда практически каждая живая душа знает о тебе всё и боится тебя, воспринимая все эти слухи о якобы сумасшедших и жестоких Керклендах в серьёзном ключе? Для этого мы и вынуждены были придумать себе новые имена.  — Но вы могли мне рассказать…  — Мог, конечно, — Артур пожал плечами. — Но немного боялся. Люди в Лондоне всеми силами пытаются скрыть любую информацию о нас. А тут вдруг объявляетесь вы — такой бесстрашный и наивный — во весь Лондон кричите о своих странных намерениях. Согласитесь, что это, как минимум, удивительно.  — С чего мне доверять вашим словам? Вы обманывали меня с самого начала, — буркнул недовольно француз.  — Ну, возьмём хотя бы тот факт, что я единственный в нашей скромной компании умею водить дирижаблем, — англичанин ехидно заулыбался. За его спиной хрустнул кожаный ремень. — Если вы сейчас убьёте меня, то как же вы приземлитесь без моей помощи на землю? Вам придётся только прыгать с парашютом, но я сомневаюсь, что вы когда-либо это делали.  — А я и не собираюсь вас убивать, — Франциск крепче ухватился за пистолет. — Вы же нужны мне, как ни как.  — Ах, точно. Вы решили, что Керкленды помогут вам найти Дьявола, — улыбка англичанина растянулась практически до самых ушей. — Невероятный абсурд! — Но вы всё равно согласились! — Я согласился искать Керклендов, — уточнил Артур. — Но вы же и есть Керкленд! — Чёрт возьми, как вы правы! Дело завершено! — Тогда найдите мне Дьявола! — в отчаянии затребовал Бонфуа. — Что, вот так просто? — англичанин изобразил на лице недоумение. — Ну уж нет. — Что, простите? — Что слышали. Не буду я вам искать Дьявола. Франциск с непониманием уставился на надменное лицо Керкленда. — Я… я не понимаю. Тогда для чего вы отправились со мной на поиски, заказали этот дирижабль, кормили надеждами? — Ну, — юноша немного поёрзал руками. — Просто так. — Просто так?! — Хорошая шутка бесценна. — Вы сумасшедший негодяй! — в сердцах крикнул Франциск. — Вы тоже, — кивнул Артур. — Решили найти с моей помощью Дьявола, о как! С чего вы вообще взяли, что я соглашусь на эту нелепицу? Щёлкну пальцами и призову князя тьмы, вот так вы представляли счастливый конец своей истории? Ха! — Но почему вы не могли сказать мне об этом на земле? Вы согласились, Боже! Я пришёл в ваше липовое агентство, я был лишён всякой надежды на успех, я ни на что не рассчитывал в тот момент! А вы… коварная змея… вы не оставили меня в покое даже тогда, когда я не ответил на ваше письмо! Не понятно, на что он надеялся — его слезливая история всё равно никак не подействовала на Артура. Керкленд смотрел на него с ухмылкой, но не более того. Он как будто специально пытался сделать Франциску больно одним своим видом. — Как я мог отказаться? — наконец произнёс он с хрипотой в голосе. — Это же было так смешно — смотреть на ваши метания. Я не так часто видывал в своей жизни настоящих безумцев. Франциск с новой силой вытянул перед собой пистолет. Капли пота спустились по его переносице и щекам и застыли над побелевшими губами. — Я… я убью вас, — решительно объявил он. — Вы не оставляете мне выбора! Если бы я только знал, что всё этим кончится… проклятая цыганка! Сгорите оба в аду! — Цыганка? Ваша история полна таинств, Бонфуа. В любом случае, мне это надоело, — вдруг не своим голосом сказал Артур. — И вы мне тоже надоели. Посмотрите на меня, Франциск. Вы чувствуете покой. Ваше сердце начинает биться медленнее и ровнее. Вы больше не испытываете ни страха, ни ненависти в мой адрес. Вы хотите спать, не так ли? Не отказывайте себе в столь заманчивом желании. Франциск так и не понял, что с ним произошло. В глазах почему-то стало сильно мутнеть, а лицо Артура начало расплываться, обращаясь в светлое и неточное пятно. Что-то знакомое посетило воспалённый разум Франциска. Знакомая, но такая далёкая для понимания мысль. Кажется… Франциск уже испытывал похожее чувство, но это было так давно… Его тело обмякло, перестало повиноваться ему, пальцы с облегчением выпустили пистолет, а грохот от удара проглотил серый туман. Он с растерянностью посмотрел на своё тело, с надеждой ожидая, когда дурман ослабнет, и он снова станет хозяином своих членов. Но этого не произошло. Звуки стали искажаться, вязнуть в сером мире, словно в распухшем и липком тесте. «Что же это такое?!» — подумал Франциск. Он хотел задать этот вопрос Керкленду, но когда поднял озадаченный взгляд на Артура, того не оказалось на месте. Солнце исчезло из виду, тепло растворилось в серости мира, а сердце посетила глубокая досада. Что же делать? Он не хотел оставаться здесь, но его тело… Эта ситуация напомнила ему тот суровый день в Леоне, когда он жил вместе с матерью и ненавистным отчимом. Несмотря на не самую хорошую жизнь, в юности Франциск прекрасно умел находить приятное во всяких мелочах. Многие взрослые женщины называли его светлым ребёнком, и всё потому, что он никогда не думал о страхе и о горе. Даже смерть отца не вызывала в нём печали, лишь слабую улыбку. Он знал, что это ужасно, что это плохо, но он не боялся и не угнетал себя. Не позволял страху овладеть его чистой душой. И всё потому, что он просто не хотел знать, что такое страх. Но потом всё пошло наперекосяк. Обычно с шести лет детей принуждали носить крестик, таковым были правила, не соблюдение которых каралось крайне строго. До назначенного возраста детишек считали чистыми и невинными, будто ангелами, спустившимися с небес. Франциск же ждал свой крестик без трепета, а когда отчим принёс ему шкатулку из красного бархата, он и вовсе смело отказался от предложенного дара. Никто не мог понять, почему он так старательно отходил от шкатулки. Но сам Франциск объяснял это тем, что подарок ему не нравился. Отчиму его ответ пришёлся не по душе. Очень крепко перебрав с алкоголем в тот не самый тёплый вечер, мужчина схватил мальчика за волосы и толкнул его в пасть огромного и мрачного подвала, от которого постоянно веяло сыростью и тухлым мясом. Потолок был здесь очень низкий и старый. Темнота и монотонное капание воды приводили в неописуемое замешательство. Зачем с ним так поступили? Франциск поднялся наверх по старой и гнилой лестнице, потянул за дверную ручку, но дверь почему-то не поддалась его воле. Лишь скрипнула в печали и затихла. Франциск подёргал ещё немного, пока не убедился в том, что это было бесполезное занятие. Его заперли здесь в наказание за каприз. Бросили на сырую землю, а рядом положили шкатулку с крестом, будто ясно говоря малышу: либо надеваешь его и освобождаешься от холодной ночи в подвале, либо сидишь здесь до тех пор, пока не осознаешь свою безвыходность. Ну, или не умрёшь. Но Франциск не мог поверить в это наставление до конца. Он знал, что его добрая мать не поступила бы с ним так халатно. Да и отчим никогда себя так не вёл. Франциск посмотрел по сторонам, поискал взглядом открытое окно, но не нашёл ничего, кроме сырых стен и старой паутины. Ветер дул из щелей, но щели были тоньше мизинца, а кирпич невозможно было расшатать или снести. Мальчик небрежно посмотрел на шкатулку, что лежала у его ног, и вдруг что-то жгучее начало бурлить в его животе. Его щёки грозно надулись, а глаза посинели, как дальнее море, мальчик свирепо сжал кулачки и стукнул носком ботинка по ненавистной шкатулке. Та перевернулась на бок, и серебристый крестик вывалился на пыльный пол. Сверху раздался топот тяжёлых сапог. Отчим расхаживал по гостиной гневными шагами, и Франциск слышал каждое слово, выплюнутое из его пьяных уст: — Противный мальчишка! Дитя Сатаны! Я говорю тебе, Белла, этот ребёнок не просто так противится надевать крестик! В нём явно сидит чудовище! Никогда ещё этот человек не говорил о Франциске с такой яростью. Поняв, что речь идет о нём, Франциск обхватил себя за плечи и припал к полу. — Боже, не говори этого! — вступилась за сына мать. — Какой абсурд! Франциск очень хороший мальчик… — Хитрый и мерзкий ублюдок, — выругался отчим. — Ты должна была перестраховаться. Отдать ребёнка на проверку Инквизиции! Попомни мои слова, душу мальчика обуяли демоны! — Да что ты несёшь?! — послышался стук каблуков, а затем воздух сотрясла звонкая пощёчина. — Пьяный болван! Как ты смеешь говорить такие вещи о моём сыне? — за пощёчиной послышались звуки других не менее ужасных, глухих ударов, от которых щемило сердце. Затем раздался сильный грохот, и свет в щели быстро погас. — Попридержи язык, женщина! Иначе я сдам тебя Инквизиции за твоё непослушание! Я хозяин в этом доме и мне решать, что делать с твоим Франциском. Твой сын проведёт в подвале столько времени, сколько я сочту нужным! И не смей ходить к нему! Если я узнаю… то… — Франциск и без того догадался, что станет с мамой, если она ослушается своего второго мужа. Он просидел на полу несколько часов, не думая вообще ни о чём: ни о крестике, ни о матери, ни об отчиме. Он просто сидел и смотрел в одну точку. А затем сон забрался в его печальные глаза. Франциск смахнул с лица волнистые волосы и прилёг на пол, поджав под себя замерзшие ноги. Крестик сверкал прямо перед ним — холодным и алчным светом. В ту же ночь ему почудилось что-то странное. Словно по помещению прошёлся ветер, но не такой обычный, а сильный и… разумный. Он протёк по всему подвалу, подняв в нём столетнюю пыль и паутину, и коснулся своим дыханием оледеневшей кожи мальчика. Франциск мигом поднял голову, почувствовав, что здесь он был не один. Там, в тени, где не было ничего видно, пряталось что-то немыслимое, большое и необъяснимое. Оно не двигалось и лишь только шелестящим шепотком звало Франциска к себе. Франциск задрожал, все его ощущения разом вдруг обострились. Он стал видеть, как по подвалу заползали тени, хотя в помещении практически не было света. И всё же он видел, как что-то медленно двигалось по стенам и потолку. Что-то длинное. Что-то зловещее. И вот тогда Франциск по-настоящему испугался. Горло сдавило, руки задрожали и взмокли. А нос… нос ощущал тонкий запах серы. Тогда Франциск и увидел своё спасение в виде забытого и ненавистного им крестика. Мальчик бросился к нему, вцепился в его железное покрытие тонкими и одеревеневшими пальчиками, после чего накинул цепочку на покрытую мурашками шею и услышал заветный щелчок крохотного, но очень крепкого замочка. Франциска обнаружили на следующий день, забившего в углу за бочками, от которых несло прокисшим вином. Ребёнок сидел, поджав острые коленки к подбородку, и большими глазами смотрел в никуда. Его напряжённое молчание разбивал учащённый стук маленького сердца. А крестик висел на его худенькой груди и мерцал озорным светом. Ощутив в каюте сильную качку, Франциск быстро распахнул глаза и невидящим взглядом посмотрел на свои руки. Что это было? Что только что произошло? Он жив? Следующий толчок, возникший из ниоткуда, рассыпал по полу дешёвую посуду. Артур Керкленд находился от Франциска в паре метрах. Его единственный глаз расширился от ужаса. — Быстрее развяжите меня! — потребовал он, увидев, что Франциск пришёл в себя. — Что происходит?! — У нас нет времени на разборки и скандалы! Просто развяжите! За стеной послышался хруст дерева, и каюту накрыла мелкая вибрация. Вскоре Франциск понял, что у него не осталось выбора. Подбежав к рассерженному и, кажется, серьёзно напуганному Артуру, он дрожащими пальцами отстегнул ремешок и стянул его с тонких рук англичанина.  — Отлично, можете не возвращать, — сухо бросил ему Керкленд, направляясь к лестнице неуклюжими шагами. На какую-то секунду Франциск перестал видеть в нём опасного врага. Он бросился следом за Артуром, а то вдруг тому понадобится помощь? И, к тому же, на душе стояло это странное чувство… чувство страха и холода. И ещё запах прокисшего вина, явившегося прямиком из мрачного детства. Франциск никогда не вспоминал о нём, а тут вдруг словно чья-то грубая рука ворвалась в его голову и без всяких вопросов силой вырвала эти мерзкие и тошнотворные воспоминания наружу. — Что это вообще было? Почему я…? — хотел он спросить, когда поднимался следом за Керклендом по лестнице. — Сейчас не время об этом думать, — заверил его Артур. В его голосе ощущалось…реальное волнение. — Мы должны спасти дирижабль! Он ловким прыжком выбрался на палубу, а Франциск немного медлил. Его не покидало чувство прошлого, которое неустанно следовало за ним по пятам. Словно какой-то частью своего тела он всё ещё находился в том времени. В том тщательно забытом детстве, о котором никто не должен был знать. И Элис об этом тоже не знала… Бонфуа не считал необходимым рассказать ей о своём детстве. Мать умерла ещё до совершеннолетия сына, а отчим выгнал нелюбимого пасынка из дома, стоило тому исполниться восемнадцать лет. В каком-то смысле Франциск был даже счастлив покинуть место, полное лицемерия и скрытой боли. Железный крестик противно жёг впадинку между острыми ключицами. Его боль, его спасение. Его всё. Франциск напряг мышцы в руках и подтянул себя к открытому выходу, откуда струились лучи белого света. В нос ударил запах свежего и холодного воздуха. Дирижабль давно раскачивался, но уже не так грубо, а, скорее, плавно, словно его гоняли морские волны. Высунув руки наружу, Франциск помог себе подтянуться и выбраться наконец из трюма. Где же Артур?  — Мсье Керкленд! — позвал он англичанина, дыша полной грудью.  — Да-да? — услышал он рядом незнакомый и очень грубый голос. Франциск не успел даже удивиться, а нож уже был приставлен к его горлу.