Достучаться до миров

      Он шел по узкой, заросшей гибкими извилистыми вьюнами тропе в сторону королевского сада. Шел медленно, лениво щурясь в лучах багрового заката. Но обманчивая медлительность ни в коем разе не скрывала природной грациозности и царской осанки. Остановился и равнодушно взглянул на многолетние стройные сосенки, растущие у позолоченных садовых врат, на многовековые дубы, величественно стоящие вдали на окраине асгардских лесов. Легкая улыбка украсила и без того прекрасное лицо. Он почти признал, что в первых лучах заката деревья выглядят вполне красиво.       За спиной слышалось легкое, едва уловимое копошение, в растущем неподалеку терновнике и, мельком взглянув на заколдованные металлические оковы, сжимающие его запястья, он вновь улыбнулся. Конечно. Столь опасному преступнику, врагу народа не подобает прогуливаться без внимания. Он это понимает. Как понимает решение отца, и теперь уже навеки погребенное в самых глубинах доверие к его персоне. Он сам себе не доверял.       Глубоко вздохнув и гордо вздернув острый подбородок, ускорил шаг и по узкой тропе вышел к цветущему саду. Королевский сад Асгарда — единственное место, которое никогда не менялось. Сколько бы веков ни миновало, он всегда будет помнить золотой, расписанный рунами и причудливыми изображениями фонтан, скамью из красного дерева, одиноко стоящую под большой раскидистой ивой, и лабиринт, где в детстве так любил играть со старшим братом. Его тонкие, аристократичные пальцы, одаренные природной бледностью сами собой сжались в кулаки. Он был разгневан, однако на спокойном, надменном лице с вздернутыми вверх уголками тонких губ этого было не видно. Но глубоко внутри он сгорал от ярости.       Изумрудные глаза сверкнули в сторону внезапно затихшего терновника. Его свита, убедившись, что опальный принц никуда из сада не денется, поспешила удалиться. И он был рад этому — неожиданно подаренной сладкой капле свободы. Усталость от постоянного присмотра тяготила и выматывала, а потому секунды полного единения с самим собой были бесценны.       Он устало перевел взгляд с лабиринта, заросшего вьюнами и колючими розами, на позолоченные стены родного дворца, бывшего когда-то его домом. Солнце во всем своем великолепии переливалось на блестящих сводах и радужных витражах, где-то в глубине сада журчал родник, а в изумрудных кронах деревьев щебетали птицы. Но вся эта волшебная идиллия вызывала у бывшего принца лишь гнетущее чувство пустоты, а воображение то и дело рисовало страшные, но такие желанные картины. Он усмехнулся, представляя белокаменные стены дворца, охваченные пламенем, и крики асгардцев о помощи, которую ждать неоткуда. Черное сердце вновь возжелало начать игру, правила которой до поры известны лишь ему одному.       Да… Смерть умеет смеяться. И это нехороший, безумный смех, несущий гибель всему живому.