Фэльзи — дочь краболова

Мерцающий огонёк давно исчез вдали, скрылся за одной из излучин вместе с шумным потоком холодных вод. Минувшее — утекло. Так, как и было всегда. Так, как и должно быть. Но одинокая фигурка на краю каменистого уступа по-прежнему вглядывалась в серый горизонт, не придавая значения ветру, что трепал её кудри с ярым неистовством. И пусть отрешенность сквозила от неё, как терпкий запах паслена, она слышала всё, о чём говорили за её спиной. — И всё же, вы могли бы пристрелить её сразу. — Забыл про уговор? Мы не трогаем краболова с его крабовой семьёй, а тот платит нам налог. — Да к скампам этого извращенца! Ты серьёзно не понял, кто по реке поплыл? Херд увидел плот и позвал нас. Старый хрен помер! — Он? У него и так септимов было меньше, чем у злокрыса, а у дочки его, так и подавно. Где ты деньги собираешься найти, Андир? — Погоди, девчонка давно выросла, может, она сама себе на жизнь зарабатывает. — Так стоит проверить чем. Воздух разрезал грубый хохот. За одни лишь слова об отце Фэльзи захотелось развернуться и порвать их на куски. Уничтожить — за несвоевременное появление, нелепые мысли и мерзкие слова, даже не зная лиц. Но поддаться этому безрассудному порыву было бы верхом глупости. Взгляд девушки скользнул вниз, к бурлящей воде. И раньше, чем бандиты поняли, что произошло, серый силуэт исчез за краем уступа. Голоса наверху загудели, послышались выкрики и шум быстрых шагов, но Фэльзи была спокойна. Здесь, среди прибрежных валунов, можно было затеряться, не прикладывая особых усилий. А ей, охотнице с плавными движениями и лёгким шагом, это и подавно не составит труда — она это знала. От холодных камней тянуло влагой, совсем рядом шумела река, бросаясь на сапоги пенными брызгами. Фэльзи не стала задерживаться здесь и сразу скользнула в избавляющую тень каменного лабиринта. Бородатый мох, порослью покрывающий валуны, ударил в нос запахом мёрзлых трав. Этот аромат стал ей родным за долгие годы. Мёрзлые травы, тяжёлые туманы, холодные просторы — её детство прошло среди них, и теперь запах, такой явный и чёткий, она сочла добрым знаком. Как будто боги послали его ей, как будто пообещали, что ничего не случится. Ведь и в самом деле, что может произойти в месте, где вода шелестит так тихо, речная дымка так сладка, а мхи с травами навевают мысли о покое? Но боги ничего ей не шептали. Она осознала это, когда за следующим поворотом наткнулась на поджидающего её разбойника.

***

Первое, что она ощутила — это запах вываренной кожи. Фэльзи почувствовала его прежде, чем повернуть, но осторожность опрометчиво покинула её, и она не придала этому значения, как упустила из виду и запах вина, который вполне могла бы заметить. А теперь, уткнувшись носом в чей-то кожаный доспех, Фэль слышала лишь биение своего сердца и шум в ушах от ударившей в голову крови. Она замерла, словно птенец под человеческой рукой, инстинкты которого шепчут, что его не заметят. Замерла, потому что никогда не была настолько близка к опасности. Мельком брошенный на бандита взгляд пробудил в ней туманные воспоминания. "Изгойка, убьёшь — скормят псам", — слова внутри прозвучали отрывочно, глухо, но Фэльзи хватило и нескольких фраз, чтобы опомниться, дёрнуться и сорваться с места. Она ни на скорость, ни на медлительность старого знакомого — она не думала ни о чём. Просто отдалась инстинкту, который должен был бы сохранить ей жизнь. Только вот в следующее мгновение ворот платья сдавил ей горло, словно удавка. Фэльзи совершила несколько бесполезных жестов руками, пытаясь высвободиться, но бандит уже подтянул её к себе, сжимая в жёстких, грубых объятиях. Она почувствовала как дрожит от ощущения рук на своём теле. Они будто бы были повсюду. Обвивали её, прикасались к ней, и, помимо мерзких мыслей, к ней пришло и осознание того, что одним лёгким движением разбойник может лишить её жизни. "Нет-нет-нет". Она ещё сильней задёргалась в стальной хватке разбойника, яростно сопротивляясь и дёргаясь в попытках вытащить кинжал, пока не подоспела остальная шайка. Вышедшие из-за валунов, высокие, крепко сложённые, они неспешно приближались, и Фэль дёрнулась уже не так уверенно, отворачиваясь, чтобы не видеть их. Она несколько раз мотнула головой, но куча облачённых в кожу ног все равно двигалась в её сторону. — Что, Рик, хороший улов? — Фэль нехотя повернула голову обратно и увидела, как лицо говорившего расплылось в непристойной улыбке. От этого на его щеках появились отвратительные складки. Фэльзи захотелось плюнуть в него, чтобы гадостное выражение сошло с его физиономии. — Эта рыбка-убийца хорошенько помяла мне доспех, пока вы шли, — прозвучавший над её головой голос оказался насмешливым, со знакомыми интонациями. Нет, память точно не обманула её — она действительно встречалась с ним в детстве. Но если тогда он грозил смертью, то что ожидает её теперь? Черноволосый разбойник сделал несколько шагов вперёд и наклонился, видимо пытаясь разглядеть лицо Фэльзи за занавесью пепельных кудряшек. — Не пора ли нам посмотреть, что рыбка принесла с собой и отправить вслед за папочкой? Отец. Грязный головорез не имеет права упоминать его. Фэльзи дёрнулась, пытаясь высвободиться, и на кончиках маленьких пальцев появились искры. Пусть её магия слаба, но сдаваться она не собиралась. — У-у-у, она явно диковата, ребят. Черноволосый тип приблизил своё лицо к её лицу так сильно, что она ощутила, как от него разит мёдом и жареным мясом. Она попыталась отвернуться, но он схватил её за подбородок. — Тебя не учили, что нехорошо пускать искрами во взрослых дяденек? — Кончай, Херд, — рядом возник ещё один разбойник. — Пора уже выпотрошить рыбку. И с этими словами он грубо потянул на себя её кошель на поясе. Фэльзи снова дёрнулась, но сильные руки держали её, словно в тисках. Разве так всё должно было быть? Где же сейчас её боги? Почему этот громила отбирает то, что должно было принадлежать отцу? Справедливость. Её здесь не было. — О, здесь у нас чудо-зелье от болезней. — Он покрутил его в руках и хмыкнул. — В хозяйстве всё пригодится. Яблоки… — Разбойник будто бы случайно выронил их. — Какая незадача. О-о, прелесть, сладкие рулеты, кто-то хочет? Остальные грубо загоготали, собираясь кругом возле рыжего головореза, и распределяя себе то, за чем она бежала, не чувствуя ног, то, что она торопливо несла домой, то, что должно было излечить человека, ближе которого у неё никого не было. Фэльзи вновь почувствовала пустоту. Холодную, усыпляющую, бессмысленную. "Не сдавайся". — Эй, оставьте и мне рулет, — держащий её бандит протянул ладонь за сладостью и этого мгновения охотнице хватило, чтобы выскользнуть из некрепкой хватки. "Не сдавайся". Поворот, река, крики за спиной. — Ловите девчонку! — Да пусть катится ко всем даэдра, кошелёк-то у нас… Но, даже услышав слова, говорящие о её избавлении, Фэльзи не позволила себе расслабиться ни на долю мгновения. Боги преподали ей хороший урок. Она бежала прочь, призрачная и лёгкая, словно дымок, скользя по холодной тундре. Она чувствовала пьянящую свободу на своих плечах, знала, что теперь ничто не замедлит её бег. Мерзкое место осталось далеко позади. Охотница остановилась лишь у малозаметной расщелины среди скал, куда она и забралась, заблаговременно бросив прищуренный взгляд в серую даль. Никто не шёл за ней. Теперь всё в порядке. И там, в тёмной утробе скалы, она свернулась в клубок, как дитя саблезуба, и проспала до самого вечера, вверив свою душу богам.