***
− Редко можно встретить путника в этой глуши, − Незнакомец прислонил лыжи к стене низенького бревенчатого домика, похожего на шоколадный пряник, посыпанный толстым слоем сахарной пудры (и как только крыша не проваливалась?). – Прости, друг, к очагу не приглашу. Не из чего здесь печь сложить. Впрочем, в центре поляны перед домом, окруженный очищенными от снега бревнами, уже уютно потрескивал костер. Странник шагнул в круг темной земли и прелой листвы, проступивший из-под растаявшего от жара огня снега. След широких самодельных лыж привел его на эту поляну, наполненную щелканьем сгорающих бревен и хвороста и отголосками скрипа полозьев. Разрумянившийся Незнакомец в дохе из тонких кроличьих шкурок, отряхивающий снег с голенищ теплых валенок, казался бы миражом, если бы не совершенно реальное тепло от его костра и четко различимый человеческий голос. − Ну, рассказывай, перехожий человек, как ты здесь оказался и куда идешь, − кружка скребнула по котелку с кипящим настоем ароматных сухих трав, Незнакомец тяжело сел на бревно напротив. − Иду туда, куда ноги ведут, − уклончиво ответил Странник, склоняясь над кружкой и вдыхая горячий травяной пар. – Проходить здесь – одно, жить – иное. Что-то мне подсказывает, что ты последний из тех, кого я встречу на своем пути. Кто еще рискнет поселиться здесь, на севере?.. Незнакомец встрепенулся, подняв блестящие нездешним огнем в свете костра глаза. − Ты идешь дальше на север? Зачем? Неужели нельзя найти более простой способ самоубийства? − Я не за смертью иду, − покачал головой Странник, − а за жизнью. Ты живешь здесь, отшельник, неужто ты не заметил, насколько стало теплее? В былые дни я не дошел бы и сюда... − В былые дни ты без труда прошел бы дальше, а в этот лес тебя провожали бы радушные жители окрестных деревень, а твой конь не пал бы на середине пути, отдав тебе на пояс свои поводья. Зима поселилась здесь не один десяток лет назад, она не оставит обжитых угодий просто так. Дюжина теплых дней да пара лучей солнца не значат ничего, − блики плясали на печальном лице Незнакомца, разливая рядом с собой глубокие тени. Странник, несмотря на то, что его перебили, внимательно вслушивался в слова приютившего его человека. Он ответил в тон, тихо и мягко: − Многое из недоступного простым людям ведомо перехожему менестрелю. Не только песни и сказки я собираю по свету. Если бы я отправился в путь дюжину дней назад, когда из-за туч впервые проглянуло солнце, я дошел бы сюда только к лету, если его можно теперь так назвать. Я иду много лун, от самых южных границ, потому что там, у моря, которое не замерзает даже теперь, великие маги сказали мне, что грядет настоящая весна. Я несу эту весть из края в край, чтобы даже здесь, во владениях самых жестоких морозов, знали, что осталось недолго. Незнакомец было вскинул голову удивленно, но почти мгновенно снова сник. Ясно, что он не поверил словам Странника. Какой же певец по своей воле пойдет в самую глушь, в сердце снегов, даже не зная, встретит ли кого-то на своем пути, вернется ли? − Где же твоя лютня, перехожий менестрель? − Ее стан не выдержит здешних морозов, потому я оставил ее южнее. У сердца я храню ее струны, − сказитель коснулся груди раскрытой ладонью, спокойно глядя в огонь. – Я взял с собой флейту, но она треснула минувшей ночью. Я подарил ее лесным богам. Пусть дриада весной сыграет на ней хвалебную песнь, благодаря меня за добрые вести. − С благословения богов да будет так. Да только как бы ей не пришлось помянуть тебя этой песней. Зачем тебе идти так далеко? Поворачивай назад, путник. Ты сам сказал, что дальше ты уже не встретишь людей. Странник поднял глаза на Незнакомца и упрямо взглянул ему прямо в лицо. − Я ищу не людей, − тихо сказал он. Опустившаяся на лес беззвездная ночь скрыла мягкие от снега силуэты елей, торчащие из-под наста обломки ветвей с черными скрученными стручками сухих мертвых листьев. Белое крошево на бревнах и вокруг оттаявшего круга заискрилось в неверном свете пламени. Снежинки все летели вниз, поднимаясь и опускаясь, влекомые порывами усиливающегося ветра, поющего в ветвях.***
− Каждому известно, − пальцы Странника постукивали по его колену, будто разыскивая струны лютни. − Что задолго до появления в этом мире людей здесь обитали драконы. Прекрасные и мудрые, сильные и смелые, щедрые и великодушные, практически бессмертные, − они встретили нас, как давних друзей, и помогли освоиться на этих землях. Они парили в небесах символом благополучия и надежды, они пели нам свои песни и рассказывали свои сказки. Они помогали нам возводить замки, такие высокие, что их шпили пронзали облачные своды. Ветер, поднимаемый их крыльями, гнал тучи к полям в засуху, а корабли к берегам − в штиль. Пусть их было совсем немного, они были нашими друзьями и нашими защитниками, наставниками и вдохновителями. Появление на свет каждого детеныша было величайшим праздником, каждый из нас мечтал, чтобы на его век выпало хоть одно такое рождение. Каждая смерть дракона переживалась, как всеобщее горе, и не было во всем королевстве человека, не оплакивавшего этот уход. Мы любили драконов и были благодарны им за все. Никто даже не думал о том, что произойдет, если они вдруг просто исчезнут, потому что это казалось невероятным, как падение небес на землю. Драконы были вечны, а их огонь − неугасаем. Но полвека назад пришла зима. Без стука и без предупреждения она ворвалась в наш маленький мир и стремительно им завладела. Шаг за шагом, день за днем, город за городом она шла с севера на юг, уничтожая посевы, скот, людей. Сильнейшие маги и светлейшие умы королевства делали то немногое, на что они были способны, пытаясь противостоять такому противнику. Но всех их усилий хватало только на то, чтобы люди могли просто выжить в этой бесконечной зиме. Вся надежда была только на драконов. Они гнали снеговые тучи обратно на север, грели небеса своим огнем и жаром своих огромных пламенных тел, растапливали лед в реках и озерах. Невероятные запасы их жизненных сил не давали умереть растениям и животным, заставляя ростки снова и снова пробиваться из-под снега. Но и это было напрасно. Зима, точно бездушное и беспощадное, но живое, расчетливое и хищное существо, обращала все старания в ничто. И драконы угасали. Пламя их сердец не выдерживало этих смертельных морозов. Слабость и холод охватывали их, забирали в свои стальные объятия. Снег уже не таял с шипением и облаками пара под их широкими лапами, а только забивался под когти и чешуйки и облеплял тела, как безжизненные ледяные камни. Сил в некогда могучих крыльях стало хватать только на короткие тяжелые перелеты, а постоянно падающий снег застилал и затуманивал их взоры. Они больше не слагали песен и не смеялись, не танцевали в бескрайнем небе... И в один день они просто ушли. Никто не видел, как и в какой момент они исчезли. Никто не знал, куда. Мы искали везде, куда могли добраться, куда пускала нас бесконечная зима. Но драконы не оставили и следа, даже намека на то, вернутся ли они. Я не помню лета, я не помню драконов. Но их помнят мой отец и мой дед. Мы верим, что однажды драконы все же возвратятся, как птицы возвращаются с приходом весны. И я найду их, отшельник, и скажу им, что время приходит. Что весна уже рядом. Незнакомец ничего не ответил Страннику. Он слушал будто нехотя, глядя себе под ноги, но и не прерывал рассказа. Когда же сказитель замолчал, Незнакомец так же молча встал и поманил гостя за собой.***
Лес будто переливался колдовскими огнями. Все вокруг заливал яркий голубоватый свет, источниками которого были исполинские глыбы льда, то тут то там раскиданные между огромных разлапистых елей. Но стоило двум людям приблизиться, как стало понятно, что сияние излучает вовсе не лед, а то, что находится внутри него. − Больше сорока лет я храню это место, − лицо Незнакомца, залитое нездешним светом, было будто высечено из чистейшего хрусталя. − Ты достиг своей цели, Странник. Больше сорока лет они живут мной, видят моими глазами, говорят моими устами. Я − их мысли, я − их души, я − их разумы. Я − то, что осталось от драконов. Красные и синие, желтые и зеленые, черные, белые и радужные, − тела драконов изгибались в объятиях пугающего сна под слоем прозрачнейшего льда. Ни движения, ни отголоска дыхания, ни малейшего признака жизни не подавали они, но никто не заставил бы Странника поверить в их смерть. Их шепот был в ветре, их присутствие касалось его щек мягкими снежинками. По идеально ровной грани ближайшей глыбы сползла одинокая слезинка. Лед таял. Сон отпускал драконов.***
Отданные Незнакомцем лыжи весело скрипели по мокрому снегу. Утреннее солнце проглянуло сквозь поредевшие тучи. Путь лежал через все королевство, на юг. Странник нес новую весть. За его спиной остались драконы − неподвижные и безмолвные. В голове складывалась новая песня. Странник знал − а с рождением песни будут знать и все, кто ее услышит, − что драконы вернутся. Не сейчас, не сразу − пройдут месяцы или даже годы... Но они вернутся. Придет весна.