Омежье возмездие

Ты кормишь безумие, оно кормится тобой.

      — Я, кажется, обещал тебе дать попробовать побыть «снизу»? — елейным голоском спросил омега затянутый в латекс и никаким местом не напоминающий «слабый» пол. Он удерживал силой двух альф, собираясь проучить одного из них, а второму показать, как глупо может быть любопытство.       Обрюзгшее тело возрастного альфы била мелкая дрожь, ноги его были раздвинуты, а набухший член связан. Рот его кривился от озвученных неоднократно просьб. Из-под маски, скрывавшей половину лица, текли слёзы с соплями. Этот человек был жалок, на него было противно смотреть.       Омега брезгливо поправил перчатки и спустил по складчатой спине одну из ладоней. Тит напрягся, но этого было уже недостаточно, чтобы защитить свой проход от проникновения. После очищения прямой кишки при разведённых в стороны конечностях, зажать мышцы ануса было слишком непосильной задачей для толстяка. И вероломные захватчики вторглись без спроса в почти безвольную тушу.       Альфы — не омеги, их тело не предусматривает естественной смазки в тех местах, куда не предназначено входить, и вода не смягчила проникновения. Шустер заскулил, когда о девственно нежные стенки его прямой кишки коснулась дурно пахнущая резина. Он дёрнулся и сделал себе только хуже. Шов на перчатке омеги порвал один или несколько мелких сосудиков, выступила кровь.       — Ну, вот, — недовольно отозвался омега, — а я думал, ты уже готов, альфы такие неудобные. А ты смотри, мне нравится, как ты это делаешь, — омега ухмыльнулся, и у Мозаса перехватило дыхание, когда красноволосый запустил два тонких пальца себе в рот, недвусмысленно демонстрируя возможности этих губ.       Молодой альфа закашлялся, а кляп не дал возможности сглотнуть подступившую слюну, парень начал задыхаться.       «Вот! Идиот, пускай слюни, но не захлёбывайся! — вспыхнуло в голове Стаси. — Такой нелепой смерти я тебе не позволю».       Омега разомкнул ремень на стриженом затылке, но журналист, казалось, уже не дышал. Тогда «Возмездие» ухватил молодого человека за короткие волосы и запрокинул голову парня. Никакой реакции.       — Идиот… — процедил Стася сквозь зубы едва слышно. Он набрал в лёгкие побольше воздуха и выдохнул в приоткрытые губы альфы, не ожидая моментальной реакции, но надеясь на неё.       Губы журналиста ожили, как только их коснулось дыхание сладкого дурманящего цветка, выжимка мака, опиум.       — «Мой личный наркотик, для которого нет границ и правил, умереть от передозировки тобой будет счастьем для меня. Но я не хочу тобой делиться», — губы Виларда не желали отрываться.       Мгновенно перехватывая инициативу, Мозас начал тянуться из своего неудобного положения, углубляя такой желанный поцелуй. Ошарашенный происходящим омега следовал за альфой в неожиданном и стремительном танце плоти, поддаваясь глубинной природе своего пола, пока разум не вернул его к жестокой действительности. Попытка отстраниться ничего не дала, тогда он схватив полу глоток воздуха, рванулся навстречу со всей злостью, что бушевала в груди.       «Я не сдамся тебе, ты мой пленник, а не наоборот! Ненавижу…» — горело в глазах красноволосого, когда он вонзил свои острые зубы в нижнюю губу молодого альфы. Тот охнул от неожиданности и упустил свою добычу.       — Грёбаный охотник, тебя всё ещё неймется, ты у меня точно собственной кровью умоешься! — совсем выйдя из образа, омега залепил сильный удар по челюсти Вила, тело которого глухо отзывалось на удар, отлетая в сторону на своей подвеске.       Альфа сплюнул кровь под чёрные аккуратные сапожки мучителя.       — Ты мой… — одними разбитыми губами отозвался Мозас. Он смеялся.       — Вот урод! — снова сорвался омега, забывая о свидетеле. Красноволосый схватил одну из верёвок, удерживавших альфу, чтобы тот перестал болтаться из стороны в сторону. Мозас не без труда поднял голову, чтобы смотреть на Стасю, как оба этого хотели. — Тебе явно мало досталось…       Под жаром софит чёлка журналиста стала совсем мокрой и тонкими прядками облепила высокий лоб. Скула, разбитая ещё толстяком-альфой, припухла и явно саднила, но чистые круглые глаза смотрели открыто и уверенно. Можно сказать, парень был счастлив находиться здесь и сейчас.       — Ненавижу… — дрогнувшим голосом шепнул Стася, — всех вас ненавижу… — глаза Вила вспыхнули. — Убью… я убью тебя, — на лице альфы появилась холодная отстранённость.       — Убивай, если это сделает тебя счастливым, — тонкие пальцы обтянутые латексом легли на кадык молодого альфы, очень хотелось сдавить, задушить прямо сейчас, но сделает ли это счастливым?       Омега уже очень давно не думал о собственном счастье и о том, собственно, сможет ли он вообще быть счастливым. Этот человек! Он будоражил те стороны омежьей натуры, которых уже не должно было остаться в отчаянном мстителе. Все альфы, ставшие однородной гнилой массой людишек, вдруг преобразились, у них появились черты и характеры. Не только слабости и скверна, что-то же в них такое было, почему за ними шли те милые омежки, которые в последствии оказывались на форуме «Кожистых крыльев».       Самому Стасе ещё не доводилось видеть того, за кем можно было последовать, кому даже чисто гипотетически хотелось довериться. А тут этот Мозас… где и зачем таких делают? Он же не правильный! Хотя к чему эти глупые вопросы? Красноволосый и так знал, что перед ним сын его кумира-омеги, тот, кто не ломается даже в позиции жертвы.       «Делаешь вид, будто хозяин положения. Что лишь позволяешь с собой играть мне, потому что это я. Да что ты можешь?» — мысленно задал вопрос омега, и альфа будто отвечая на непроизнесённый вопрос, хитро глянул на него снизу-вверх.       Кончик языка молодого альфы показался между белоснежными зубами под разбитыми и успевшими покрыться тёмной корочкой губ. Они изогнулись в полуулыбке. И омега со всем ужасом понял, что этот не только не боится его, как Мстителя, но и совсем не боится смерти. И, если бы захотел, в любой момент от унижения мог бы сбежать, просто покончив с собой.       «Тварь! — успело мелькнуть в голове, когда омега снова нацепил на Вила „намордник“ с кляпом. — Ты мой! И я не отпущу тебя так просто, будь уверен!»       «Даже если единственное, что осталось у альфы, это его гордость, только его решение как ею распорядиться. И я дарю её тебе, раз ты будешь от этого счастлив», — Мозас умудрялся улыбаться одними глазами, и, не говоря ни слова, доносить свои мысли так точно, что Стасе делалось нехорошо от его признаний.       Он становился слишком омегой что ли в его присутствии, а это было уже не простительной наглостью со стороны этого зарвавшегося альфы!       «Я здесь главный, я здесь главный, — словно мантру повторял про себя красноволосый непреложную истину, пытаясь собрать все мысли воедино. На его губах снова проступила хищная ухмылка, стоило только поглядеть на Тита. — Вот, кто точно запомнил своё место, а этого журналиста обломаю позже».       Красноволосый крутанул бедром в сторону своей первой жертвы и понял, что смазка в его теле выделилась быстрее, чем он даже сам на то рассчитывал, латекс раздражал, казался тесным, тело жаждало близости, и он уже знал, чью кожу ему так хочется мять и кусать.       — Похоже тебе повезло, старый, мягко пойдёт, — и хитро глянув на Мозаса, добавил, — а может и не мягко… — он собрал своей смазки на пальцы и сначала увлажнил потемневшее колечко мышц, а потом просунул один палец, тот вошёл свободно. Ещё немного смазки. И два пальца. От приторного запаха Тита выворачивало и церемониться с ним совсем не хотелось, поэтому омега не стал стараться аккуратно растягивать узкий проход альфы. — Почувствуешь себя настоящим омегой под Настоящим альфой! Ты же, третья власть, мне поможешь? — Вил дёрнулся, не понимая, что опять задумал этот неугомонный омега и за каким инвентарем он опять скрылся из виду.       Омега не торопился возвращаться, и оба альфы успели занервничать, только один из них переживал за себя, а тревоги второго блуждали на совершенно другом уровне. Он ещё сам не мог сказать, что так беспокоит, но чувство страшной развязки этой губительной связи нарастало, как предзнаменование бури, затягивая в водоворот, из которого никто не сможет выбраться живым или таким как прежде.       «Стась! Где ты? Может уже хватит этих игр на сегодня?» — вопль сорвался бы с губ Мозаса, не удерживай его от глупостей кляп. Омега появился вскоре после того, как последняя капля терпения иссякла. Плавно покачивая бёдрами с этим умопомрачительным вырезом, подобно низкому декольте, демонстрирующим и скрывающим упругие ягодицы. Сладкий запах омежьей смазки обволакивал, струился по воздуху, будоража фантазии и сея страхи.       Тит заскулил:       — Гос… подин… трахни меня, как хочешь… — и Мозас в очередной раз не без раздражения вспомнил, что они не одни.       — Потерпи, слизняк. И скажи громче, чего хочешь?       Вил с трудом представлял, каково сейчас главе семейства, привыкшему командовать и унижать домочадцев, висеть здесь растянутому, как последняя шлюха, и умолять трахнуть его на камеру.       К слову о последних, они продолжали работать, хоть о них уже все и подзабыли. Вилард не без горечи отметил, как жалко они со вторым альфой смотрелись на полотнах экранов. У него самого было разбито лицо, а Тит весь мокрый, покрылся мурашками, только ворот рубашки и часть полос её ткани едва прикрывали плечи и грудь обрюзглого тела. Низ, покрытый кровоподтеками, ссадинами, разводами крови, поблескивающий смазкой, не двусмысленно намекал на то, какая роль отведена здоровяку на сегодня.       Омега шлёпнул по мокрым ягодицам, и Тит униженно залепетал:       — Прошу… тебя, господин…       — Потерпи самую малость, — кинул ему омега. Только теперь Мозас заметил, что рука Мстителя что-то держит, только ещё не понял, что именно.       Журналист не был частым посетителем сексшопов, предпочитая классический способ «занятия любовью», и плохо ориентировался во всевозможных приспособлениях в этой области.       То, что держал этот смазливый тип больше всего напоминало… член. Глаза молодого альфы полезли на лоб, а бровь начала непроизвольно дёргаться. Омега ухмыльнулся, разглядывая шок Виларда. Поднёс имитатор к губами, Вил почувствовал, что снова начинает давиться кляпом. Тогда Стася решил не испытывать нервы самца на прочность или, лучше сказать, решил направить его пыл в нужном для себя направлении.       «Дилдо» в умелой руке красноволосого садиста обогнул тонкий омежий стан, демонстрируя плавные изгибы желанного тела. Повернулся полубоком и запустил имитацию в «низкое декольте » сзади, провёл между ягодиц, так, что конец агрегата натянул ткань между стройных ножек. Мозас почувствовал, как остатки самообладания покинули его тело, помахав ручкой напоследок. Даже ощущение, что его сильно укачало, он голоден и свело запястье, не могло унять эрекцию. Увидев своими глазами преобразование «третьей ноги» из висящей в торчащую, омежка довольно прищёлкнул языком и вынул обильно смазанный фалоимитатор из своих штанишек Стася.       «Сволочь, — выругался про себя Мозас, теперь он чувствовал себя по-настоящему беспомощным, — Наслаждаешься? Наслаждайся, маленький извращенец», — было обидно до глубины души, что твоими чувствами играют. И так странно быть не ведущим, а ведомым, ждать, что будет дальше.       Омега подмигнул Вилу и вернулся к Титу, надо признать, так весело, как сейчас, ему ещё не было. Случайный свидетель, испортивший все планы Мстителя, едва не сорвавший «урок послушания» своими выходками теперь стал одной из главных частей пазла. Без него было бы не так хорошо.       — Вот ты и дождался моей ласки, — промурлыкал Мститель, жертва доверчиво потянулась к теплу мучителя, но её ждало жестокое разочарование. Омега сжал и без того крепко спеленатый член Тита, и тот начал медленно подаваться вперёд, пытаясь вколачиваться в ладонь умелого манипулятора, надеясь на скорую разрядку.       — Нравится? — чёрный латексный палец приподнял уздечку и погладил головку члена.       — Да, хозяин.       — Тогда прими и это, — в смазанный и немного растянутый анус омега вогнал фалоимитатор и включил на вибрацию. — А так нравится? — как ядом плюнул, спросил красноволосый.       Альфа весь выгнулся, его руки сжали наручники, а повязка скрывавшая глаза растеклась новой партией слёз и соплей.       — Я сейчас взорвусь. — омега чуть ослабил ремешки, но не снял полностью, ствол чуть трепыхнулся в ладони, и из головки потекла белёсая жидкость.       — Ай-яй-яй… какой не терпеливый, — посетовал омежка и выудил из потайного кармашка, непонятно где прятавшегося, тонкую трубочку. — Это нам поможет продержаться ещё чуток, — и он начал вставлять тонкую, как спица, трубку прямо в член альфы. Тит попробовал дёрнуться, но тут же за скулил, на головке показалась капелька крови. — Если будешь дёргаться, совсем порву! — и продолжил своё занятие, удобнее упершись ножками в пол.       Только сейчас Мозас обратил внимание, что брючки «Возмездия» были похожими, но другими. Эти не сидели так тесно и спереди были шнуровки, потяни за которые и брючки упадут на пол. От этих мыслей внизу заныло ещё сильнее.       — Не кончи раньше времени, — шикнул вездесущий Стася уже Виларду.       В ушах что-то загудело, и альфа не услышал, как омега оказался совсем рядом. Близость, похоже, будоражила мысли обоих, потому что у омеги взгляд был мутный. Он откинул матрас с койки под Мозасом так, что осталась одна рама. В просвете пола журналист заметил створки люка, которые медленно уходили вниз, открывая черноту бездны, от которой кружилась голова.       — Посмотри на меня! Гляди на меня, — омега потянул на себя ремешки на затылке Вила, и тот поднял голову, с трудом отрывая взгляд от зиявшей под ним пропасти, чтоб утонуть в другой бездне. В глазах Стаси.       Там плескались не то черти, не то русалки, но Вилард точно знал, что из этого омута ему уже не выбраться.       — Зачем ты во всё это ввязался, я ведь уже не остановлюсь, понимаешь ты это или нет? — он шептал это почти в ухо альфы, и его горячее дыхание щекотало кожу.       Минута, и из открывшейся пропасти показалась фигура Тита, механизм бункера вытаскивал его тело на цепях по принципу какой-то средневековой системы.       «Хорошо, что сам Тит не может этого видеть, — думал про себя Вилард, пытаясь хоть как-то прикинуть в голове, чего могло стоить оборудование подобного местечка. — А ты настоящий циник, Мозас, даже пред собственной смертью будешь прикидывать, сколько может стоить гроб», — смеялся про себя альфа, пока растянутый цепями из тьмы к нему жопой кверху поднималась могучая туша Тита.       Страшно подумать, чего от них теперь захочется этому выдумщику. Хотя чего там думать, альфа чуть дёрнулся, когда его собственные путы сначала рванули вверх, а потом подались вниз.       «Вот, *ля! Я на это не подписывался», — начал во что бы то ни стало пытаться выбраться Мозас. Но насаженный на вертел собственным задом, конечно, особо не подёргаешься, а Вил всё равно попробовал. Но прежде, чем успел порвать себя в самом не приличном для альфы месте, его схватили за волосы пальцы омеги и хорошенько приложили лбом о колено, упёртое в раму кровати. Перед глазами поплыла какая-то муть, сопротивление чуть приутихло, потому что механизм остановился на довольно приличном расстоянии от распластанной под ним туши.       — «Может он просто хочет их обоих скинуть в ту дыру? Правда, это не объясняет подготовки», — пытался размышлять Мозас, всё больше убеждаясь в том, что смерть не такая страшная, как фантазия омеги.       А этот самый фантазёр отшвырнул каркас койки ногой, чудом не зацепив при этом Тита. Потом красноволосый отступил, нажал что-то, и комната вновь ожила, сверху спустились новые крюки, на них и перевесили тонкие пальчики габаритную фигуру нерадивого семьянина. Всё это время Вил старался дышать через раз и не только потому, что от пустоты под животом сердце замирало, но и от сладкого запаха, что проникал в лёгкие, сочился по венам, переполнял, не давая разрядки.       Когда механизм заработал снова, Виларду было уже всё равно, что делают с его телом, его мысли были далеко. Где-то в поле цветущих маков, ловит ртом порывы сладкого воздуха. Новый приступ боли вырвал из красивой фантазии.       Его лицо снова было в ладонях омеги:       — Как же с тобой сложно, не мог сразу сказать, что у тебя нос сломан был и дышать тяжело?       — Ты не спрашивал.       «Ага, чтоб ты на меня повязку нацепил, вместо кляпа? Мне и так хорошо».        — Со мной просто, если накормить, напоить и рядышком прилечь.       — А я плохой хозяин, не накормил, не напоил и спать заставляю с тем, кого не хочешь? Ну, так не в сказку попал, в жизнь вляпался, сладкий! — и омега сильно нажал на едва затянувшуюся ранку на губе альфы, растёр её пальцем, вглядываясь в реакцию мужчины. Он поморщился, но жаловаться не стал. Тонкая струйка крови пробежала по подбородку.       «Куда там жаловаться на сломанный нос, на то, что укачивает, это же стыдно для альфы. А быть растерзанным сексуальным маньяком так, что отцам по кускам опознавать придётся, не стыдно? Ненавижу тебя, Вил».       — Обязательно убью тебя, я уже обещал? — слизнул кровь и ещё раз надавил на губу альфы подальше от больных мест, Мозас ухмыльнулся.       — Это становится твоей привычкой, — Стасе нравилось чувство юмора этого парня, как жаль, что они столкнулись именно так.       — Совсем не боишься меня? — вопрос омеги звучал риторически, а голос завораживал, он и сам видел что вызывает море ощущений далёких от страха, а это как ни странно льстило. Рука с интересом исследовала самца, молодой человек не зависает в спортзале, но тело поджарое, его приятно касаться. — Это даже не плохо, так интереснее, — и его пальцы слегли на ствол пульсирующей плоти.       Мозас чуть вздрогнул, когда его член направили в старшего альфу.       — Вот, Тит, и пришёл твой старший муж, не волнуйся, он будет с тобой ласков, — рассмеялся омега.       — Извини, мужик, — тихо и сдавлено промычал Вилард, всё остальное было слишком быстро.       Крюк сильнее вонзился в тело Мозаса, а он сам вошёл одной головкой в Тита, чувствуя, как прорывает, вгрызается в горячую слишком узкую на него плоть, это совсем не приятно и больно. Кажется, что ещё хотя бы одно неловкое движение и хрящи можно сломать.       «Интересно, на член ставят гипс?» — мелькнула и тут же погасла мысль, Вилу сложно было думать, когда тело пронзали всё новые и новые, совершенно неизведанные ощущения.       Мистер Шустер заорал, точно резаный, заглушая тихий стон журналиста.       Инородный предмет, холодной сталью вошедший туда, откуда раньше только выходили излишки, скользил по стенкам прямой кишки, утыкаясь прямиком в простату. Стася направлял и руководил процессом, но ему сложно было оставаться совершенно бесстрастным, глядя на то, как расширились зрачки Мозаса, как выступила лёгкая испарина на его висках, как выгибается позвоночник, он пытается чуть зажиматься, но это бесполезно. «Возмездие» почти не смазывал крюк, и парню должно быть было так же, если не больнее, чем мистеру Титу. Тогда красноволосый быстро исправил свою оплошность, добавил смазки, вводя к равнодушной стали свои пальцы. Зад подался к нему, он чувствовал запах омеги, принимая его.       «Латексный зверь» прижался плотнее к телу своей любимой жертвы, продолжая двигать своим орудием.       Толчок один, другой, дрожь… Как это странно… Все трое, как одно целое, но не единое.       «Принимает мой запах и мои поступки, интересно, а сможешь ли принять меня полностью».       — Я хочу тебя, Мозас… — хрипит в самое ухо Стася, ему мало быть причастным к дрожи этого тела, направлять эти судороги, хочется быть с ним. Хочется быть в нём. Стать главным.       — Бери… — ещё более сдавленный хрип в ответ.       «Безрассудный придурок, ты ещё не знаешь, на что подписался», — мозг ликовал от полученного согласия, помешал бы ему отказ, вряд ли, но согласие…       — Ты ещё пожалеешь о сказанном, — Стася ослабил шнурки на своих брючках и не удержал стона облегчения, когда его маленький член выбрался наружу.       Тит хрипло дышит, пережидая заминку. А красноволосый подставил табурет между ног «подвесной компании», чуть опустил «корму лодки», пристраиваясь к аппетитным ягодицам журналиста. Это было не сильно удобно, но другой позиции быстро не придумаешь. Омега навалился на Мозаса, и теперь верёвки на запястьях рук, ногах и крюке удерживали двоих. Больнее всего было анусу, красноволосый не стал испытывать его возможности и отвязал верёвку с крюка, но вынимать не стал. Член омеги слишком маленький, чтобы достать до простаты альфы. Стася обильно смазал себя и проход под уже вставленным крюком.       Как же там было тесно, жарко и сладко. Запах омеги обволакивал и проникал в этого упрямого и податливого альфу, сливаясь с его собственным ароматом, это сочетание кружило голову, хотелось большего, и Стася навалился сильнее, маленький член продирался по тонким узким стенкам, непригодным для входа. Войдя на всю длину, дал чуть перевести дух, подтягивает рукой ствол Тита, чуть ослабляет второй рукой и вынимает трубку, член начинает сочиться сильнее, нижний альфа благодарно стонет. И живот, согреваемый спиной второго любовника, отзывается приятным чувством. Хочется ворваться в него со всей своей яростью и болью.       Кусать, бить и толкаться в эту узкую расщелину. Там что-то лопается, и тёмное липкое что-то обнимает, как ладонью. В чистой смазке омеги двигаться было проще, теперь более вязко и липко, а ещё этот приторный запах, что всё портит… кровь.       «Вот же пропасть!»       — Я не хотел… прости…        «Вил порвал Тита, а я порвал его. Это мне следует извиняться, но слышу только его голос».       — Вот, а что я тебе говорил, смотри какой миленький старший муж тебе достался, — ярость так и плещет в словах омеги. — Знаешь, сам его хочу, только снизу он заводит больше.       Омега ускорил темп, и Мистер Шустер весь выгнулся, задрожал, начал сам подмахивать задом, издавая странные всхлипы:       — Больно… больно… блядский сын. Чтоб тебя… так.       Омега высвободил его пленный член, тот извергся струёй и опал, но Шустер продолжил двигаться, матеря на чём свет стоит Мозаса. От этих воплей Стася завёлся ещё сильнее и вскоре тоже кончил, вслед за ним Тит снова протяжно взвыл какое-то проклятье и замер.       «Как бы не пристрастился», — усмехнулся про себя омега, выскальзывая из разгорячённого тела любовника, он не удержался и поцеловал того меж лопаток в тёмную родинку. Вил выгнул спину, и Тит снова за стонал где-то внизу.       «Миленькая эрогенная зона, как зачаток крыльев. Вот только если у меня они тёмные, то у тебя наверняка белые и пушистые. Ненавижу тебя…»       Стася слез с табурета и стряхнул свой пенис, улыбаясь своим странным ощущениям. Поправил брюки, которые, честно говоря, хотелось снять вовсе, углубляться в мысли зачем, он не стал, просто завязав шнурок.       — О! А мне говорили, что можно кончить и несмотря на боль, омеги же кончают, — Мозас лишь хмыкнул.       «Правильно, он не омега и, даже побывав снизу, им не стал».       Красноволосый провёл пальцем по мошонке Виларда, член журналиста был по-прежнему напряжён, он извлёк его из безвольного тела Тита, обнял латексной ладонью. Свободной рукой нашарив тонкую полоску пульта, что-то нажал, и толстый альфа свалился на пол, парень оттолкнул его мыском сапога. Послышался звон цепей, туша откатилась в сторону.       — Не любишь больших компаний в постели? — заискивающе спросил омега, поглаживая твёрдое достоинство альфы, хотя его достоинство явно находилось, где у годно, но не ниже пупка. Мужчина был раздавлен, но не сломлен, даже сейчас.       Стася почувствовал потребность коснуться его собственной кожей, он стянул сопротивлявшуюся перчатку с руки.       Мокрый, горячий… альфа задрожал, лишь когда его коснулась кожа омеги, он посмотрел на того, Стася хотел, чтоб его поцеловали, но этого не произошло.       — Не любишь свидетелей своей слабости? — омега сам бы скрыл ото всех позор своего альфы, но Мозас ни на мгновенье не упал в грязь лицом, в глазах Стаси уж точно.       «Мой альфа», — сладко перебирая эти слова про себя и даже не пытаясь озвучить, красноволосый упивался смешением своего запаха с ароматом этого альфы, только кровь и второй альфа портили картину. Он выключил камеры, приглушил свет.       — Не любишь быть снизу? — омега провёл свободной от латекса рукой по обнажённой спине альфы, скользнул пальцами, смешение их запахов, вынул крюк и швырнул, тот отзвался металическим звуком откуда-то снизу, Вил прикрыл глаза, ему было больно, а потом упрямо уставился на своего мучителя. Стася не выдержал и сам поцеловал Мозаса, тот ответил, сплетая языки. Тогда омега запрыгнул на альфу, обнимая за шею, зависая подним, приспустил «нижнее декольте». Их повело, мир поплыл перед глазами. А они всё продолжали целоваться и жаться к друг другу, красноволосый сжимал ягодицами скользящий в смазке член Виларда и чувствовал, как ему самому становится тесно в брючках, как шнурок болезненно врезается во вновь отвердевшую плоть.       А потом Вил задрожал, и по телу омеги потекла тёплая сперма альфы:       — Стася! — он кончил с именем омеги на губах.       Стася ощутил бабочек в животе, и его член разрешился от лишнего, руки ослабли, и он мягко скользнул спиной на пол. На лице играла безумная улыбка.       — Кажется, я люблю тебя, — тихо сказал альфа.       Омега выключил свет, и через минуту Мозас почувствовал под собой пол. Его руки саднили, ноги нарывали под верёвками и пониже спины всё жгло, но больше всего больно было в груди. Впервые Вилард сделал признание и был так жестоко отвергнул. Он свернулся калачиком и отрубился, хотя хотелось провалиться на месте.