Их последняя битва

Воет, воет Безумный Шляпник, раскинув полы-крылья плаща, широко раскрыв алый круглый глаз, и вторит ему хриплым смехом его контрактор. Рычит, выгибая спину, Леон, и замирает подле него, хищно оскалившись, хрупкая Шарлотта. Война ещё не окончена, и не будет ей конца, пока живы обе стороны, пока не изничтожена одна напрочь. Оба понимают это слишком хорошо. И оба слишком верны, чтобы пренебречь этим правилом. Шарлотта бродит, подобно голодной львице, на безопасном расстоянии, щурится, облизывает тонкие губы. Силится найти безопасную точку для удара, зайти ему за спину, но всякий раз отступает, стоит Шляпнику шире раскинуть плащ. Зарксис даже сквозь вой Убийцы Цепей слышит её шаги, тихое позвякивание кандалов на тонких запястьях и щиколотках. Он тоже ищет возможность нанести удар – решающий, - но она слишком ловка. Уловив, наконец, момент, запускает в полёт Шарлотта один из своих кинжалов. Зарксис уклоняется и хриплым смехом подтверждает свою маленькую победу – пусть не выиграна ещё война, но этот ход остался за ним. Шарлотта нащупывает второй кинжал, когда Леон с громким рыком бросается на альбиноса. - Нет! Стой, Леон, стой! – отчаянно кричит, протянув руки, словно силясь удержать, Шарлотта. Лев оборачивается, хочет уже остановиться, но налетает, по инерции, грудью на обнажённое лезвие катаны. С прощальным мяуканьем растворяется грозная Цепь, царь зверей, виновато опустив большую косматую голову, как провинившийся котёнок. Стремительно слабеет лишившаяся Цепи Шарлотта. Покачивается, силится устоять на ногах, ищет, за что ухватиться. Зарксис бросается вперёд невольно, хватает её в объятия. - Пусти… Пусти, пожалуйста… - умоляет она, и он читает в её глазах “Я не хочу умирать!”. - Не могу, ты же знаешь, - тихо отзывается он, крепче прижимая её к груди. – Глупая война, - сквозь зубы шепчет он. – Глупая война, глупые жертвы… Почему бы не оставить Бездну маленькой глупой девочке, которая больше всего хочет перестать быть Волей Бездны? - Пусти… - безвольно повторяет она, подняв на него молящий взгляд. – Пусти… - Прости меня, - он убирает ей за ухо прядь волос, склоняется к шее и вдыхает аромат её духов – неизменный жасмин. Осторожно касается губами нежной кожи. Она стоит, не шевелясь, и из глаз её бегут слёзы. Он выпрямляется, глядит ей в лицо, коротко и горько усмехается. Нежно стирает изящными пальцами слёзы с её щёк. – Ну-ну, леди, не надо плакать… Мы всего лишь слуги. Мы должны поступать так, как угодно господам… - Я не хочу!.. – шепчет она, доверчиво глядя на него. Он вздыхает, обнимает крепче. - Я тоже, - с горькой усмешкой отзывается вечно весёлый шут с карманами, неизменно полными конфет. Шарлотта сжимает в кулачки тонкие пальцы и, подавшись вперёд, осторожно целует альбиноса в губы., а мгновение спустя отстраняется. Он снова горько усмехается: - Прости. - Прощаю… Он прижимает её ещё ближе и, склонившись, нежно целует. Подавшись вперёд, она отвечает на поцелуй. По щекам её текут слёзы, ровно как и у него. В следующий миг катана пронзает два сердца. Воет Шляпник, не желая возвращаться в Бездну, которую он создан отрицать. Рыдает прекрасная девушка, плачет, обнимая её, рыцарь. Разверзается под ногами их Бездна, оплетают пару цепи, и под скрежет и вой уходит на самое дно Бездны запретная любовь. «Нет повести печальнее на свете, Чем повесть о Ромео и Джульетте».