Ховон ненавидит Мёнсу также сильно, как Ухён боготворит его.
У Ли зло сужаются глаза и мгновенно мрачнеет взгляд, темнеет лицо при одной лишь мысли о нём, и Ухёну порой кажется, что Ховон может заменить в лексиконе мерзость на Ким Мёнсу и бровью не поведёт. Ли Ховон ненавидит Мёнсу за само его существование. За то, что тот живёт с ним в одной вселенной. За насмешливый взгляд, пронзающий каждый миллиметр его, ховоновской, души, и словно собственническую улыбку на каждом-чёртовом-фото в каждой-чёртовой-рамке, которые Чан бережно хранит в самом дальнем (но всё же хранит!) ящике. За чужие вещи, оставленные в том самом дальнем ящике. За то, что Ховон слишком ярко может представить, как Ким когда-то запускал свои пальцы в волосы Дону. За оставленные когда-то поцелуи на губах Дону. За его, Мёнсу, серьги в ушах Дону даже спустя столько лет. За Донудонудонудонудонудону. Ли Ховон нагло соврёт, если скажет, что на него не давит и не раздражает с новой силой разгоревшиеся обсуждения о том, какой Ким классный, восхитительный, гениальный и вообще лучший во всём мире, что без него ничего бы и не было и дальше по списку, длинною в расстояние от Земли до Плутона. Лицо само искажается в общепринятое понятии "противно", если вдруг хотя бы мельком что-то связанное с этим именем всплывает в радиусе обзора. Тем временем Ухён не может заставить себя замолчать ни на минуту даже, кажется, под страхом смерти с именем Ли Ховон, что не может обойтись без последствий в виде всё чаще и чаще случающихся ссор и множества разрушенных вещей, брошенных последним в порывах злости куда-то в никуда. - Ховон, нет, я всё понимаю, но хватит, - Ухён бешеным взглядом упирается в стену только бы не обернуться и не посмотреть в ещё более бешеные глаза лучшего друга, только бы не разругаться снова, - если бы твой тебя не любил так сильно, и не смей спорить со мной, - повышает голос на последних словах так, что чуть не звенит в ушах, будто затылком увидев попытку протестовать против каждого ещё даже несказанного слова, - если бы не любил тебя, то чёрта с два всё ещё находился в нашем с тобой обществе, а не где-нибудь, - машет головой, перебивая самого себя. - даже не где-нибудь, а в весьма конкретном месте с весьма конкретным человеком уже неопределённое количество времени. Не дай тебе боже, Ховон, я буду с той же регулярностью слышать, как сильно ты ненавидишь Мёнсу только потому, что Дону связывается со своими воспоминаниями. Просто так? Думаешь, ему очень хочется? - Знаешь, не очень-то приятно жить с осознанием, что любое неосторожное действие может привести к охуительным флешбекам и апатии. И да, Нам, я думаю, что хочется, я вижу, как он чуть на стену не лезет от того, что этого Мёнсу не существует в шаговой доступности, не соврать бы, аж целое постоянно. Ухён как-то вяло усмехается в ответ, потому что тот снова ничего не понимает. - Ты бы знал, насколько неправ. - Он не спешит меня в этом разубедить? - Дону любит тебя куда больше, чем ты его, - мужчина разворачивается и буквально выплёвывает эти слова, развернув друга за локоть корпусом к себе. - А ты просто чёртов эгоист. - Мне тебе сейчас в ноги броситься за то, что ты не такой как все и говоришь то, что думаешь? Ухён сдувает чёлку с глаз и почти что сдаётся, Ли же непоколебим настолько, что аж раздражает. - Нет, Ховон, я хочу что бы ты обратил свой взор не только внутрь, но и на своего... молодого человека? - Нам кивает в сторону, призывая продолжить движение. - Он делает это всё только из-за того, что не знает, как ещё помочь нам всем, его эмоции удивительно сильные, а память настолько потрясает, что нет, слышишь, нет больше ни единого человека, который способен пропустить через себя такой поток информации и детально визуализировать его в наш проект. Ни-ко-го, Хоя, он удивительный, он об этом знает и максимально пользуется своей особенностью, чтобы у нас с тобой была работа, а у будущего появился ещё более широкий спектр возможностей. Я не буду рекламировать нашу RMAV (прим. авт. - черновое название проекта среди сотрудников "Reading memories and visualization"), но это такой прорыв. - Ховон недовольно гнусавит в ответ, мол, знаю, в курсе, я тоже приложился ко всему этому, и у Ухён аж руки в кулаки сжимаются, - Не перебивай. - мужчины останавливаются поодаль двери в инженерный блок и громкость голоса мгновенно сбавляется на несколько децибел, но Ухён не перестаёт тщательно подбирать каждое слово, выжимая всё из крупиц внимания, которые, наконец, Хоя соизволил уделить. - Я хочу донести, что это не просто от его хотения пялиться на своего бывшего, блять, ну не строй из себя истеричку, у людей бывают не одни единственные отношения за всю жизнь. - И что ты предлагаешь? Окончательно смириться? Позволять ему плавать в воспоминаниях? Ховон подпирает спиной стену и складывает руки на груди. Дону действительно настолько уникальный, Ухён не приукрашивает ни капли - чтобы визуализировать в RMAV хотя бы собственную комнату, которая, кажется, должна отложиться памяти в мельчайших деталях, пока что требуется невероятная скорость обработки входящего в чип кода, такое же невероятное умение не заблудиться в потоке, структурируя его во временной памяти, что развита до невозможного объёма, и способность скомпоновать детальнейшие данные из мозга с результатом работы чипа в единую систему — на данном этапе разработки программа, несмотря на встроенный ИИ, корректирующий бóльшее число недоработок самостоятельно, не принимает абсолютно никаких входящих белых пятен. А Чан Дону просто взял и смог. Пройти экспериментальный способ чипования было забавой. Не такое уж, как оказалось, длительное обучение кроссинговеру с этим самым чипом. Никаких тренингов и повышения квалификации на расширение временной памяти. Всё слишком элементарно и просто, словно было дано ему с самого рождения. Руководители на тот момент не многообещающего проекта, буквально пара тройка охваченных страстью учёных, не могли поверить своему счастью - такой алмаз сам взял и попал к ним в руки с большими неоновыми буквами в бегущей строке на лбу "Делайте со мной всё, что захотите, я ваш". - Я предлагаю перестать тебе насиловать его бесценный мозг и поверить. Перекрой воспоминания новыми яркими пятнами, но с собой, если так хочется, - Нам нервно начал рыться в практически бесцветном несуразном пальто и почему-то повеселевший Хоя без слов выудил из заднего кармана пластину с табаком, которая всегда с собой для рассеянного Дону, и шлепнул по взлохмаченным после процедуры очищения на входе волосам, на что Ухён благодарно усмехнулся и облокотился рядом к стене. - Как же я устал видеть ваши унылые лица после каждого теста, кто бы знал, почему никто не обращает внимание на бедного друга таких блестящих людей, который вылавливает их по очереди их океана депрессии и ненависти друг к другу. - Перекрыть? Чтобы потом вся свора, ответственная за тесты, наблюдала за моей личной жизнью? Да ни за что. Ухён глухо смеётся в воротник и сильно затягивается пластиной, откинув голову назад, перебирает в кармане намагниченные пропуски, затем нервно поджимает губы и пытается собраться с мыслями. Глаза у Ховона чёрные и бездонные, прямо как душа Ухёна — едкое сравнение бесконтрольно воскрешает недавние события: расширенные в страхе зрачки, дрожащие, словно сломанные, приоткрытые губы, инстинктивно вытянутые вперёд руки, скачущий от напряжения голос; вязкая ярко-бордовая жидкость на напольных плитах, тонкими ручейками растекающаяся в разные стороны, неестественно сильно откинутая назад голова, отвратительный запах палёных искусственных волос у разъёма раскалённого чипа, бьющее в глаза рукотворное солнце - на часах только перевалило за час ночи - собственная застилающая рассудок непонятная ярость — и те заставляют кислород с катастрофической скоростью исчезать из лёгких, что голова неумолимо кружится, и Нам неосознанно хватается за плечо друга, практически потеряв равновесие. Ховон мгновенно обхватывает Ухёна за талию и усаживает на пол, озирается вокруг на предмет кого-нибудь из сотрудников и не найдя оных распахивает пальто, чуть не вырывая в спешке заклёпки, не переставая пропитанным паникой срывающимся шепотом как мантру что произошло, Наму, не молчи, прошу, пока последний фокусирует взгляд на покачивающемся жетоне, высунувшемся из-под рубашки Ховона, но никак не на его щёлкающих перед глазами пальцах. Ухён всё ещё задыхается, но лицо уже приобрело более здоровый оттенок. - Совесть проснулась, Ховон, - такая же чудовищная ухмылка, как и он сам, расплылась по бледному лицу в ответ на недоумевающий обеспокоенный взгляд. - просто дай мне воздуха. Дону же битый час надоедал не только самому себе, но и находящемуся в том же плоскости Сонёлю, который, как тот позже понял, по собственной глупости, предложил составить одинокому инженеру компанию. При этом пригласив на чай в свой бокс, выделенный корпорацией, дабы "быть частью команды", то есть просто просыпаться на смену не за неопределённое количество времени, а как можно позже, ну и в форс-мажорных ситуациях быть в шаговой доступности от лабораторий. Грубо говоря - быть под рукой, чтобы в любой момент была возможность прилететь к рабочему месту и дать нерадивым специалистам по головам. Сонёлю хоть и не пришёлся по нраву подобный расклад, но всё же лучше, чем мотаться в случае чего по три раза за ночь, как бывало первое время, когда тот вежливо отклонил предложение перебраться прямо в корпус "генераторов", как их называют, предпочитая свою давно обжитую квартиру в соседнем микрорайоне. Да и список своих претензий к руководству, которые Ли так любил периодически выдавать на общих собраниях, и так грозился перевалить далеко не за первый десяток — выгоднее для себя и сохранения своей должности было в конце концов согласиться. Обычно воссоединение старинных друзей заканчивалось либо ворчащим Ховоном на пороге, что приходил забрать засидевшегося парня до своей обители, либо звонком "Не ищи, не жди, у нас с Сонёлем дегустация" и организацией последней. В этот раз, по всей видимости, всё пойдёт по иному плану, так как Дону обложился разного происхождения документацией и прирос к стулу в небольшой личной лаборатории, присоединённой с неизвестными мотивами к жилым помещениям, чтобы заняться исследованием в личных целях, чего больше не мог позволить себе на собственном рабочем месте. - Уверен, что не стоит поселить тебя в нормальной лаборатории? - Сонёль подпирает плечом дверной проём, сложив руки на груди, глядя на потирающего глаза друга. - Будто ты не знаешь, что меня туда даже не пустят сейчас. - пробурчал инженер в ответ, не отрываясь от планшета. - У меня всё ещё есть свой кабинет и индивидуальная исследовательская база, - Ли борется с желанием подсесть рядом, чтобы процесс шёл хотя бы немного быстрее, и помочь, но тщательно выстраиваемая система "работа только вне дома" не должна разрушаться, потому что в последнее время всё чаще и чаще приходится проводить ночи вне своей квартиры на экстренном сборе с коллегами и их давно залёгшими синяками под глазами, помятым лицом да всё увеличивающимися в размерах стаканчиками кофе и работатьработатьработать. Потому что Сонёль чётко выстраивает в мыслях границы, засовывая в жёсткие рамки свои, конечно же, гениальные мозги, что работать нужно, как только ступаешь в лифт и проводишь картой, подтверждающей доступ к этажу разработок, но ни как не с кружкой чая, сидя в месте, созданном для отдыха, вместо того, чтобы валяться на полу, закинув ноги на диван, и читать. Ли не был помешан на работе, как подавляющее большинство сотрудников этой корпорации, и оттого весьма скептично относился к своим друзьям в лице Дону, готового днём и ночью валяться на этаже тестировщиков, подключаясь после каждой новой строчки кода, и Ухёна, которому мало было притащить в свой офис восстанавливающую капсулу, чтобы успеть принять горизонтальное положение и хотя бы прикрыть веки, пока техника обрабатывает его громоздкие запросы, и проводить еженедельные рейды по всем подразделениям, входящим в его компетенцию, так ещё и негде дать разгуляться своим детективным фантазиям, потому начал играть в сыщика, окончательно погрязнув между страницами данных. - Мне не стоит даже подавать виду, что я занимаюсь исследованием, которое не входит в мои обязанности, - Дону на секунду поднял уставший взгляд от экрана и посмотрел на длинное бледное лицо друга, нервно перелистывая виртуальную страницу. - А это точно не входит. Ещё с несколько секунд колеблющийся Ли молчаливо покачал головой, ткнул вслепую на панель у двери, выключая свет в других помещениях, и приземлился рядом. - Это в последний раз, - в ответ на исказившееся в беззлобной ухмылке лицо Сонёль только активировал ладонью сенсорную панель на столе подле себя. - Что именно ты хочешь? - Мне нужно настроить его, - Чан рассеянно указал в сторону лежащего рядом своего чипа, - на исходящий сигнал. У Сонёля сразу поменялось лицо, теряя всякое юношеское очарование, и привычно засела морщина между бровей, показывая полную сосредоточенность. - Но у тебя уже встроена эта функция? Ты бы не смог визуализировать без этого? - под аккомпанемент будто уже заученного ответа Ли подпирает ладонью голову, быстро находит в системе объёмную голограмму чертежей, проецирует их по левую руку от себя, и без трудов в секунду находятся описания встроенного функционала — Сонёль мысленно воспевает благоразумность как инженеров, так и тестировщиков, оставивших сотни заметок по каждой букве в коде, по каждой точке в чертежах — с подобными данными разобраться будет куда проще. Дону под тяжёлым взглядом Ли как-то слишком бодро подскакивает с кресла и не принимая отказа интересуется, что принести другу перекусить.Их ждёт далеко не один час каторжного труда с мириадами символов и литрами зелёного чая с мёдом.