The Whore Medic Journal

19.12.хххх Воскресенье Я даже и не предполагал, что так получится. Однако все вышло так, как случилось. Это был очередной плановый осмотр. Нет; на осмотрах я не заставляю никого обмазываться медом или маслом и бегать нагишом, не ставлю ни над кем зловещие эксперименты, пользуясь беспомощностью наемников, и не прощупываю никому простату по полчаса (хотя многим пора уже знать, что пальпация этой железы совершенно необходима при посещении уролога и не представляет из себя ничего возбуждающего). Я измеряю давление, слушаю сердце и легкие, провожу офтальмоскопию и прочие не особо интересные процедуры. …как любят говорить студенты, "так получилось". Он зашел сразу после Пулеметчика; после грузной громады мышц и жира, под которыми жалким скрипом каждый раз грозится обвалиться стул, сухое поджарое тело бегуна выглядело контрастно подтянутым и здоровым. Он с размаху сел на стул и расставил ноги, упираясь в колени ладонями и чуть кренясь корпусом вперед: "Ну чё, давай, док". Уверенность – вот что мне всегда нравилось в этом мальчишке. Всегда только по делу, всегда только суть, уверенно, без виляний – поведение настоящего молодого мужчины, укрепившегося в социуме и ни капли не сомневающегося в непоколебимости своего авторитета среди старших мужчин. Я надеваю стетоскоп – и парень без указаний снимает футболку через голову, небрежно перекидывая ее через спинку стула. Многие в команде считают его безмозглым петухом, но это не так – выходец из Бостона умен и смекалист; склочный и дерзкий в команде, один на один или в небольшой компании он становится уравновешенным и даже интересным как собеседник. Я подвинул стул поближе к нему и приложил холодную мембрану ниже и правее овального соска. Разведчик каждый раз вздрагивает из-за холодка, и я прямо чувствую, как у него по спине бегут мурашки, приподнимая светлый пушок волос. - Не дергайся… - Да что не дергайся-то? Тебе слабо нагреть эту хреновину, что ли? - Молчи. Я не слышу. Разведчик замирает, и я наконец могу услышать его сердце, ровно и по делу бьющееся в его груди, без шумов, без сбоев, - хорошее, молодое сердце, выносливое и в то же время очень хрупкое, монотонно стучащее под надежной защитой мерно раздувающихся мясистых легких бегуна. - Док, ты чего облизываешься? Я поднял на него взгляд. Искреннее непонимание выражало все его лицо: приподнятые широкие брови, еле очертившаяся около носа складка удивления, чуть скривившиеся губы. Я усмехнулся и сказал первое, что пришло в голову: - Скушать тебя хочу. - Ч-чё?! Парня застали врасплох, ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, чего я от него хотел на данный момент. За этот мизерный отрезок времени я успел проскользить сухими губами по теплой коже, приятно пахнущей чистотой, и подцепить ими небольшую родинку над глубокой выемкой пупка. - Док, блять, ты чё?! – сипло воскликнул пацан, вскакивая на ноги и роняя стул; его проводил мой тяжелый взгляд. Язык раздосадованно прошелся по губам, и я распрямился. Разведчик схватил футболку и отошел на пару шагов, не спуская с меня потрясенный взгляд. - Этого никогда не происходило, ясно?! Спешно одевшись, он рывком распахнул дверь и выскочил, как ошпаренный. Со вздохом я поднял стул и, вернувшись к карте, сделал в ней пометки о здоровье наемника. - Следующий. Провокация не удалась. 23.12.хххх Четверг Сегодня мне кое-что перепало. Не совсем то, что бы мне хотелось, но все же. Я столкнулся с ним поздно вечером на кухне: он шарил в холодильнике, а я… Пришел по своим делам. Пара неслабых толчков – и парень уютно зажат в уголке между холодильником и стеной, не имея возможности выбраться без посторонней помощи. - Слушай сюда, малыш, - прохрипел я не своим голосом, перехватывая его руки, чтобы избежать ударов по роже. – Ты лучше будь паинькой, ты же знаешь, что я сильнее тебя. Я тебе вреда не сделаю. Я же твой врач, я хочу тебе помочь. Изо рта у меня валился полнейший бред, я не мог нормально соображать и смутно осознавал, что кровь постепенно отхлынула от мозга, оставляя телу самому решать, что оно будет делать. Разведчик пытался сломить меня взглядом загнанного в угол кролика. Его глаза глядели с поистине животным ужасом, словно я собрался его не ублажать, а резать живьем; молодое тело пело об освобождении. - Ты чего творишь, чувак?? Пусти! – сипел он почему-то севшим и очень тихим голосом; мне казалось, что это он нарочно, чтобы никто нас не потревожил. - Ну полно, - сурово прошипел я в ответ и с силой вывернул ему запястья, заставляя тихо взвыть и утихомириться. – Мне сейчас нужно от тебя совсем немного. И ты знаешь, что именно. Носком ботинка я подцепил узкое мусорное ведро у него под ногами и оттолкнул его по скользкому полу в сторону, чтобы оно не мешало вжаться в парня. Даже не приближая к нему лицо, я чувствовал пленяющий аромат юного тела, исходивший, кажется, от его горячей шеи. - Об этом никто не узнает. Вот тебе мое честное врачебное слово… Мне пришлось потратить некоторое время, чтобы уговорить парня не вырываться, и быть уверенным, что он не даст мне по шарам и не припустит через стол в приоткрытую дверь кухни, когда я отпущу ему руки (хотя, признаться, уверенным на сто процентов я на тот момент быть не смог). Когда он успокоился, я медленно разжал начинавшие болеть пальцы. - Вот так… - мои ладони шершаво поползли по твердым запястьям и сухим предплечьям, переходящим в не очень сильные плечи. – Guter Junge. Я понимаю, что тебе не очень хочется… Поэтому я первый. - Первый что?? - Я у тебя сначала отсосу, а потом – ты у меня. Идет? Ну не делай такое лицо, тебе понравится, я гарантирую... Я прошелся дрожащими от нетерпения руками по бокам мальчишки и прижался к нему, подрывая носом тонкое ухо и мягко шепча куда-то под него: - Ну пожалуйста, позволь мне у тебя отсосать. Мне очень хочется… Это было вранье чистой воды. На самом деле мне безумно хотелось почувствовать робкие движения неумелого языка на своем уже приподнявшемся члене, расправиться в малогостеприимном рту во всю мощь и как следует натянуть на раскаленный кол всклокоченную светлую голову. Но за это удовольствие необходимо было платить вперед, иначе ничего бы не получилось. Разведчик нерешительно молчал, но и не отказывал мне, поэтому я начал покрывать легкими, чуть влажными поцелуями его шею с нервно подрагивающей под кожей горячей артерией, уделяя ей особенное внимание нежных губ. Я мягко уговаривал его согласиться, чуть задирая на нем старую мятую футболку и едва поглаживая большими пальцами соблазнительно открывшиеся участки кожи руками. Запах мальчишки, такой близкий, густой, теплый, кружил мне голову, и я изнемогал от желания обладать этим свежим, молодым и полным энергии телом. - Если тебе противно, что тебе делает минет мужик, закрой глаза и представь себе кого хочешь. Тело парня постепенно вовсе расслабилось под ненавязчивыми ласками, в нем не читались враждебность и рвение скорее освободиться. Сквозь затуманенные мысли о жестком сексе с бегуном, болезненно вывернутых в стороны ягодицами и крепкими и широкими от постоянного бега ляжками, которые так чудно сминать в пальцах, я почувствовал, как мне в ногу легким намеком дала о себе знать поднимающаяся плоть юнца, требовавшая внимания и тщательного обхаживания. Краткий взгляд на плотно сомкнувшего веки парня дал мне понять, что он последовал моему совету и уже представляет себе какую-нибудь красотку с обложек журналов или даже мисс Полинг. От мысли о менеджере рот сам расползся в улыбку: интересно было бы увидеть ее реакцию, зайди она сюда сейчас. Я неслышно опустился на колени и деликатно приник лицом к низу живота Разведчика, поддевая кончиком носа край футболки и закрадываясь под нее губами. Под тканью все дышало теплом и источало приятный аромат натруженного тела. Несколько скромных поцелуев осталось в мохнатой дорожке, уходящей под пояс штанов – и я уже разведываю носом и губами чуть напряженную территорию паховой области. Член Разведчика отзывчиво привстал в ответ, и его ясно можно было прочувствовать уголком губ под тканью спортивных штанов. Руки поползли чуть стянуть с парня штаны вместе с бельем, открывая вид на приподнявшегося жильца боксеров. Выманить скромную головку не составило особого труда: стоило бегуну погрузиться в томный рот, как его половой орган начал уверенно набирать силу и наливаться под умелыми ласками. Я медленно водил языком по стволу, поддразнивая его шершавостью чувствительную головку, макал его кончик в сведенные кольцом губы и со старанием прилежной шлюхи помогал себе влажной рукой. Мне нравилось держать его член во рту, ощущать вкус его горячей плоти, чувствовать, как легко он скользит по языку и просится в горло; и я послушно позволял ему это, чувствуя, как он блокирует подъязычную мышцу, и провожал его тихим стоном, когда он покидал мое нутро. Сквозь разгоревшуюся страсть, с которой я часто и уверенно насаживался ртом на его раскаленную плоть, позволяя ей дразнить стенки глотки, я вдруг услышал какой-то шорох, раздавшийся со стороны двери. Уперевшись ладонью в бедро Разведчика, я резко отстранился, позволяя члену упруго выпрыгнуть изо рта, и выглянул из нашего укрытия. В кухне стояла тишина. Раздосадованная рука крепко стиснула мои волосы и грубо вернула на место, не давая убедиться в том, что чье-то присутствие мне послышалось, и вжала лицом в требующий ласки хер. Я поймал взгляд бегуна, его глаза пылали, густые брови сошлись к переносице, он подчинял взглядом; на меня сверху вниз смотрел не парень, а молодой мужик, отбросивший свои предрассудки и полностью охваченный похотью. Он надавил мне на подбородок, заставляя широко открыть рот, и, чиркнув по языку головкой, плавно скользнул в глубину моего рта, начиная размеренные и четкие толчки, сопровождаемые тихими выдохами. Мне не оставалось ничего больше, как уцепиться за сползающие штаны одной рукой и плотно сомкнуть губы на горячем поршне, извивающимся языком дразня его в гостеприимном рту. Разведчик безжалостно драл меня в рот, мычащего, стоящего перед ним на коленях и давящегося слюной, болезненно терзал мои уши, заставлял меня заглатывать его крючок так глубоко, что мой нос крепко вжимался в жесткие волосы на его лобке. - Ч-черт, а… - прошипел бостонец над моей головой, и по участившийся и обогатившейся сочными шлепками жадной ебле я почувствовал, что сейчас ему ничего в мире не надо, кроме немедленного удовлетворения своей физической потребности. Мне пришлось изрядно постараться, повырываться и строптиво повздергивать головой, чтобы высвободиться из его цепких пальцев и широко распахнуть рабочий рот, подставляясь под бешено ходящий в моей ладони крепкий член. Несколько минут отчаянной дрочки – и под задавленный стон на мои губы и подбородок мягко шлепаются здоровенные вязкие капли его семени, сладкие, как молочный коктейль. Я смаковал их, опадая и садясь на ноги, смеряя американца насмешливым взглядом. Он смотрел на меня в ответ из-под полуопущенных век, и из-за этого его глаза казались темными. Мы оба тяжело дышали, неожиданно для меня он игриво пошлепал своим концом по моим очкам, оставляя скользкие следы. Я поднялся. Пульсирующий орган в моей ладони требовал внимания не меньше, чем орган Разведчика пять минут назад. Прижав его плечо ладонью, переполненной сладкой истомы, я прижался губами к его ушку и ласково попросил: - Теперь ты помоги мне… Резкий удар в поддых застал меня врасплох, и я мешком осел на пол. Парень рванул что есть духу из кухни, на удивление безмолвно и неслышно, на ходу заправляясь в штаны. Я проводил его ледяным взором: эту мразь теперь не догонишь… Мне пришлось устроиться поудобнее в нише и предаться буйным фантазиям с участием этого сорванца, елозить по его капризно сжатым губам, смотреть в эти небесно-голубые глаза, пока он покорно вбирает мой стояк красными от работы губами, безжалостно долбить его меж упругих ягодиц в тесное, требующее дерзкой ебли очко, вытаскивать из него член и любоваться растянутым анусом, открыто демонстрирующим свое алое нутро, выбивать из парня отрывистые стоны и мольбы не прекращать трахать его со всей зверской силой, на которую способен, и в конце концов наполнить его огромным количеством отменной немецкой спермы. …когда я выходил с кухни, мне снова показалось, что кто-то за мной следил, но помещение было пустым. Я становлюсь стар и мнителен.