Основная миссия: выжить

– Оу, - Хельд, моргнув, уставился на девушку. Талия, вскинув бровь, зловеще усмехнулась, наблюдая за реакцией восемнадцатилетнего парня. Вчера ночью они больше не пересекались, так как НИМ всем отрядом отправили в лазарет, но теперь, утром, при свете ламп, юноша увидел «красоту» ее лица. – Что? – невинно взглянув на Гвинна, осведомилась Вагнер. Она ехидно улыбнулась, отчего правая часть лица приобрела зловещее выражение. Юноша, отведя взгляд, покачал головой. – Нет, ничего, - припав к железной кружке, ответил Радегаст. Он старался не смотреть на изуродованную часть лица девушки, хоть и выходило у него из рук вон плохо. – Не скажешь, кто это тебя так? – Я не помню, - пожала плечами девушка, скрестив руки на груди. – Это было больше девяти лет назад, но… В тот вечер я действительно мало что помню. Словно из воспоминаний вырезали большой кусок, который ничем не удается заполнить. Очнулась я в лазарете на Дикой Земле, уже вот с этим, - она провела рукой по шершавой щеке. Хельд, рассматривая дно кружки, вздохнул. Хотел бы и он не помнить того, что случилось с его родителями, ведь восемь лет назад десятилетний мальчик стал свидетелем их жестокой смерти, и, если бы не Лаура Кинней, то Хельд бы сейчас не сидел тут. Лучше вообще не иметь воспоминаний, чем жить с такими. В чем-то он завидовал Ноктюрн. Юноша пока сам не мог определить, в чем именно, но это чувство не давало ему покоя. – Охереть! Ти-Джей и Хельд обернулись. В пристройку к столовой зашла невысокая коротковолосая блондинка с ясными голубыми глазами. Талия все еще не знала ее имени, да и вообще не видела после прошлой ночи. – Что? – тряхнув головой, спросила Серебро, обращаясь к Гвинну и Вагнер одновременно. – Ну, дела, в общем, такие: в Картер отправляемся сегодня в двадцать ноль-ноль. Приказ командования. Чтоб им провалиться на ровном месте… – То есть? – Радегаст поперхнулся, чуть не опрокинув кружку с водой. – Хочешь сказать, что мы тоже едем? – О, да, - она закатила глаза. – Ну, на самом деле, может, это и не так уж плохо – сможем выбраться из этого дерьма. Хочу завербовать с нами Клэр, ибо я уже привыкла к этой девчонке. – Я слышала, что тут Икс? – вступила в разговор Жозефина. Лаура покинула Утопию, пробыв там всего пару месяцев. Куда она ушла, никто, естественно, не знал, но знали одно – она жива. Серебро, вскинув бровь, одарила синюю мутантку полным любопытства взглядом. – Да… - полувопросительно протянула голубоглазая девушка. – Она и Хельд приехали сюда восемь лет назад. Лаура, конечно, часто уезжает, но, по крайней мере, она жива. А откуда ты ее знаешь? – Она… Ну, скажем так, она знает меня с самого моего рождения, - Ноктюрн передернула плечом. Серебро вопросительно посмотрела на Талию, на что та никак не отреагировала. – Это не так важно. – Нет уж, теперь это важно, - нахмурилась голубоглазая блондинка. – С какого такого перепуга Лаура знает тебя с детства? – Она жила в Институте, - гаркнула Талия. – А потом на наш дом напали нефелимы, и родители пожертвовали своими жизнями, чтобы мы спаслись. Лаура и Селеста - единственные, кто смог выжить из более взрослых Икс-менов. Кукушка осталась в Утопии в роли связного, а нас послали в гребанный Картер. И знаешь, что самое паршивое? Самое паршивое то, что мы ничего не можем сделать. Ничего не можем изменить! Ноктюрн выдала все на одном дыхании, и теперь тяжело дышала, чувствуя, как медленно начинает болеть голова. Серебро слушала ее внимательно, не меняясь в лице, но при этом и не «сканировала» собеседницу, и так прекрасно зная, что она чувствует. Отец девушки отправился в Картер больше пяти лет назад, и с тех пор от него не было вестей. Блондинка знала, что он погиб. Да и все это знали. – Мой отец тоже погиб, - поняв, что говорить девушка больше не будет, голубоглазая особа поджала губы, смотря куда-то сквозь стену. – Маму я совсем не помню, знаю лишь, что она была одной из Нелюдей. Больше ничего. А отец… Он был прекрасным мутантом. Хотя, наверное, каждый так будет говорить о своих родителях. Насколько я знаю, тебя зовут Ти-Джей, да? – Талия Жозефина, - Ноктюрн кивнула в знак согласия. – Но, да, сокращенно меня называют Ти-Джей. А ты? – Луна, - коротко представилась Серебро. – Мама дала мне это имя. Кстати, - краем глаза она покосилась на Хельда, - я кое-что знаю об Институте. По крайней мере, знаю, где он находится. – Действительно? – Жозефина тоже зачем-то покосилась на парня, отчего тот почувствовал себя до крайности неловко. – И где же? – Картер – это бывший Институт.

***

– Все отлично, - уже, наверное, в сотый раз пропыхтел Джонни, насупившись. Оливер внимательно посмотрел на друга, но, не решаясь нарваться на очередные отборные маты, промолчал. Ронин и правда выглядел живее всех живых. Все же исцеляющий фактор – это незаменимая вещь. – Не жмись ко мне, - проворчала Блинк, нахмурившись. Кристофер заинтересованно посмотрел на нее, хмурясь в ответ. Они стояли рядом друг с другом, и девушка, уперевшись левой рукой юноше в грудь, недовольно вполголоса материлась. – Да не жмусь я, - прорычал Вольт. – Тут, если ты не заметила, не шибко-то и много места, да и я не извращенец. Меня не особо тянет на… - он замолчал. – Ты на что это намекаешь? – тихо осведомилась Клэрис, обиженная до глубины души. Сероглазый шатен закатил глаза, чувствуя, как Джонни и Оли безмолвно угорают. – Ни на что я не намекаю, - юноша облокотился на край стены, автоматически делая так, что Фирджисон налетела на него, прижимаясь вплотную. – Вот, теперь это ты ко мне жмешься. – Заткнись. Ронин и Клоар заливались беззвучным смехом, стоя спиной к спине. В этом грузовом отсеке места было только для четверых, и то, если стоять всю дорогу, вот так вот прижимаясь друг к другу. Хоулетт покосился на свою ладонь, словно не веря, что еще каких-то двенадцать часов назад рук у него вообще не было. От воспоминаний юношу передернуло, и он предпочел разрядить тишину, которая возникла. – Значит, - начал Джон, - вас послали в Картер вместе с НИМ? – Угу, - Клэр снова уперлась рукой в грудь шатена, отчего тот дурашливо зафыркал. – Ну, на самом деле, в первом пункте нас троих не шибко-то и жаловали. Там все нервные какие-то. – О, да, нам это знакомо, - одновременно хохотнули Оливер и Джонни. – А чего так? – спросил Крис, смотря на девушку. Та пожала плечами. – Не знаю. Ну, меня не особо любили из-за… Скажем так, приемных родителей. Это долгая история, скажу лишь, что мой приемный отец не очень «положительный персонаж» как среди людей, так и среди мутантов. Луна… Ну, там тоже своя катавасия. Она, грубо говоря, вообще полукровка, так что ее постоянно гнобили. Когда ее отец был в пункте, все еще было тихо-мирно, а когда Ртуть отправили в Картер, вот тогда… – Стоп-стоп-стоп! – Оливер хотел было вскинуть руки вверх, но лишь локтями ударил в бока Джонатана, который громко ойкнул. Однако Лебо даже не обратил внимания на это. – Мне не послышалось, или ты сказала «Ртуть»? – Эм, я действительно так сказала, - внимательно глядя на парня своими зелеными глазами без зрачков, нахмурилась Клэрис. – Пьетро Максимофф - ее отец. И это, в общем-то, не секрет. – Ага, ну да, - Оли хохотнул, отводя взгляд. – Вот для Талии новость будет. Я в шоке, блин. – В каком смысле? – не поняла Фирджисон, по очереди оглядев каждого из парней. Но, видимо, все прибывали в «легком» шоке, от которого первый очнулся Кристофер. – Покойная мать Ти-Джей – Ванда Вагнер. Ее девичья фамилия – Максимофф. Ванда являлась сестрой-близнецом Пьетро, пока, правда, ее не убили. Так что ничего не стоит провести незамысловатую схему, из которой несложно сделать вывод, что Луна и Талия являются двоюродными сестрами. Даже не знаю, кто больше из них офигеет. – Наверное, я, - засмеялся Клоар. – Талия мне сводная двоюродная сестра, если так вообще можно выразиться. М-дя, чувствую я, не важно чем, что собрались тут одни родственники… Вдруг машина резко затормозила, отчего Джонни оказался придавленный Оливером, а Крис – Клэр. Джонатан тяжело застонал, закатив глаза – Оли весил достаточно немало, хоть и выглядел весьма хрупким пареньком. – Жрать на ночь нужно меньше, - пропыхтел голубоглазый шатен, пытаясь оттолкнуть от себя друга. Тот, не двигаясь с места, осуждающе на него посмотрел. – Ха. Ха. Очень смешно. Сам-то весишь под сто килограмм, - упираясь руками другу в плечи, передразнил Клоар. Он и не скрывал того, что таскал еду в постель, однако когда это обсуждали его друзья – становилось стыдно и немного обидно. Но эти чувства он скрывал за грубыми шутками. – Это все адамантовый скелет, придурок! – Заглохните оба, - прорычал Кристофер, осторожно поднимаясь и помогая встать розововолосой девушке. – Вы бы уже встали и прислушались. – Не отдам своего пупсика! – зажмурился Оливер, крепко прижимая к себе Джонни. Тот застонал, упераясь ладонью другу в щеку. Зеленоглазый подросток, смеясь, полез целоваться. За всем этим ошарашено наблюдала Клэр, удивленно вскинув левую бровь. – Они всегда такие?.. – тихо осведомилась она у Вольта. – С возрастом хуже. Вдруг что-то задребезжало. Клэрис резко посмотрела в сторону. Металлические двери приоткрылись, впуская в весьма маленький кунг тоненький лучик света. Уже вставал рассвет, а все из-за того, что «черепашка» весьма медлительна, и Крис ловил себя на мысли, что пешком до Картера они бы добрались быстрее. Но, как бы там ни было, они тут. Двери с противным громкий скрипом полностью распахнулись. Из-за слепящего раннего солнца невозможно было определить, кто стоит перед кунгом. Джонатан, поморщившись, все же смог встать, а Оливер, посмеиваясь, остался лежать, упираясь виском в холодную стену. Парень сам не мог понять, как посреди всего этого хаоса может оставаться таким беззаботным. Конечно, он был серьезным, но только тогда, когда этого требовала ситуация. – Ох, да у нас тут свеженькое мясцо, - хрипло засмеялся мужчина, закрепляя двери, чтобы те снова не захлопнулись. Его голос был хриплым, с каким-то дегтевым привкусом, если так можно выразиться. Словно у хорошенько принявшего на грудь пьяницы. Но при этом мужчина явно таким не являлся. – Ну же, девочки, выметайтесь. Клэрис, фыркнув, первая спрыгнула на дорогу. Дорожная пыль клубами отлетела от ее сапог, несясь по направлению легкого ветра. Следующим спустился Джон, а за ним – Крис. Оливер, потирая плечо и все еще посмеиваясь, споткнулся об выступ и, вскрикнув, полетел вниз. Неловко сгруппировавшись, подросток шарахнулся головой об землю, застонав. – Парень, ты ходить разучился? – кто-то грубо подхватил его под локоть и рывком поднял. Клоар, хмурясь, потер ушибленную голову и посмотрел на друзей, но те, за исключением Клэр, смотрели ему за спину, приоткрыв рты. Оливер, хмурясь еще больше, обернулся. – Отец?.. Перед Оли стоял весьма высокий шатен. Короткие волосы задорно топорщились, отсвечивая рыжиной. Щетина покрывала некогда гладко выбритые подбородок и скулы, а глаза… Глаза были такие же, как и всегда – красные, словно венозная кровь, с черными белком. Одет мужчина был в темно-фиолетовую кофту, поверх которой покоился пиджак. На поясе располагались отсеки с мелкими ножичками, в каждом кармашке по три штуки. – Парень, ты явно меня с кем-то… - но тут он замолчал. Оли не сводил взгляд с отца, забыв, что вообще нужно моргать. Реми, отшатнувшись от юноши, нечленораздельно забормотал: - Нет… не может быть… Ведь тогда самолет разбился… Мы… мы прибыли на место крушения и обнаружили лишь животных-нефелимов. Даже трупов не было… Ни одного… Он схватился за голову, смотря себе под ноги. Гамбит зажмурился, пытаясь привести мысли в порядок и осознать то, что он узнал и понял секунду назад. Это не могло быть правдой. Реми и Мария похоронили своих детей девять лет назад. Ну, как «похоронили»… Похорон, в общем-то, и не было, ведь не было трупов. Но в ту ночь все родители, потерявшие своих детей, скорбили и прощались. – Мы выжили, - глотая слезы, хрипло ответил Клоар. – Тогда Лаура спасла нас всех… Папа… Я не надеялся, что смогу увидеть тебя на этом свете. Мы все думали, что вы погибли. Мы… Все мы считали себя сиротами. Папа… Господи, отец! Оливер, зарыдав, бросился к Реми, крепко обнимая. Француз, чувствуя, как по щекам текут слезы, обнял сына, молясь, чтобы это все не оказалось сном. Очередным кошмаром, которые часто мучили мужчину. Он помнил своего сынишку малолетним раздолбаем, который никого не слушал, был самоуверен, но уже тогда показывал стойкость характера. А сейчас Оливер стоит перед ним, ниже всего на полголовы, и обнимает, что-то шепча. Гамбит сердцем чувствовал, что это не сон.