Отношение соседства

Первую пару я проспал, как и намеревался. Вторую пару я проспал ненамеренно, но бесповоротно. Ближе к ее концу я проснулся оттого, что Стас что-то опрокинул на кухне. Разумеется, я тут же вскочил, еще плохо соображая, что к чему, и понесся на место происшествия, на ходу запрыгивая в штаны. Стас собирал с пола разлетевшуюся во все стороны лапшу. Пустая миска стояла на табуретке и служила вместилищем для собранного. - Привет, Андрей, - Стас поднял голову и глянул на меня снизу вверх. - Привет, ага… - пробормотал я. – Тебе помочь, может? - Да нет, спасибо, я уже почти все собрал, - ответил Стас. – Если не сложно, швабру, пожалуйста, принеси. Я отправился за шваброй, попутно размышляя, который час и стоит ли вообще идти в институт в таком сонном состоянии. Вообще-то, я практически никогда не пропускал пары без уважительной причины. Не для того я отстоял свой выбор этой специальности. Но мысль о том, что мы с практической грамматикой отлично обойдемся друг без друга, неотступно преследовала меня, пока я разогревал себе завтрак. О книжке, данной мне Стасом, я вспомнил далеко не сразу. Она пролежала на полу возле моего дивана до середины октября. То есть, сначала я как раз вспомнил, что в тот вечер положил ее на пол рядом с ноутбуком Стаса и, уходя из комнаты, не взял с собой. Тем не менее, утром книга обнаружилась на краешке моего дивана. Читал я ее вяло, к тому же, дома значительную конкуренцию ей составлял Пратчетт, поэтому я начал брать книгу с собой в институт и читать во время скучных лекций по общим предметам типа экономики или философии. Собственно, именно она и спасла меня, когда, возвращаясь из института, я обнаружил, что забыл ключи в другой куртке, а, значит, мне предстоит околачиваться под дверью до прихода Стаса, время коего, вообще говоря, не фиксировано. В подъезд я попал легко – как раз начали возвращаться с работы соседи. Поскольку возможности попасть в квартиру у меня не было, я сел на корточки под дверью, достал из сумки книгу и принялся коротать время, изучая особенности сталинского СССР-а. Надо заметить, мне это быстро надоело. Во-первых, долго на корточках не высидишь. Поэтому у меня постепенно сформировался цикл эволюций в пространстве: после сидения я вставал, доходил до лестницы, облокачивался на перила и стоял так, пока не затекали ноги, по завершении этого этапа снова возвращаясь к сидению. А, во-вторых, находиться в подъезде одновременно с курящим на лестничной площадке соседом для меня было невыносимо. Так что я периодически совершал моцион до подъездной двери и обратно, попутно размышляя, как меня может раздражать дым, если я живу через стенку с постоянно курящим Стасом и не имею к нему претензий, когда он курит в своей комнате. По-настоящему тоскливо мне стало, когда часовая стрелка перебралась за девять часов вечера. Страшно хотелось жрать. Настолько, что мне пришлось пожертвовать возможностью сидеть в подъезде ради купленной в ближайшем магазине колбасы и батона хлеба. Когда я возвращался, пошел снег. Крупные хлопья планировали на одежду и моментально таяли, оставляя расплывающиеся темные пятна. Только этого не хватало, кисло подумал я. Перспектива вымокнуть под первым октябрьским снегом, дожидаясь возвращения соседа, не прельщала никоим образом. Спасаясь от осадков, я зашел под козырек подъезда и, прислонившись к стене, закрыл глаза. Через некоторое время меня потормошили за плечо. - Андрей, ты что? Что-то случилось? Я неохотно разлепил веки. Стас обеспокоенно заглядывал мне в лицо. У него на пальто капюшона не было, поэтому первый снег застал его врасплох. В начавших отрастать светлых волосах блестели капли. - Ключи оставил в легкой куртке, - пояснил я, не без труда отделяясь от стены. - Долго стоишь? – отрывисто поинтересовался Стас. - Часов с шести, - прикинул я. Стас замер перед дверью специально затем, чтобы поглядеть на меня круглыми глазами. В ответ я пожал плечами. Было интересно, что он скажет. - Простыл, - я так и не понял, утвердительно это было сказано или вопросительно, поэтому просто мотнул головой, что с равной степенью вероятности могло означать "да", "нет" или "не знаю". На лестничной площадке кто-то экономный уже успел выключить свет, поэтому идущий первым Стас налетел в темноте на соседский ящик. Не рассчитав, я круто задел его плечом. Оба выругались. Я извинился. Стас протянул руку и без предупреждения нажал на торчащий из стены выключатель. Тут же заслезились глаза, да так сильно, что я, было, посчитал это актом мести, но потом подумал, что для Стаса это слишком мелко. Резкая смена освещенности повторилась и в коридоре квартиры, когда мы, запинаясь друг о друга в темноте, бросились к выключателю. Первым цели достиг Стас. Я отстал буквально на долю секунды, поэтому моя ладонь вместо пластика ощутила уже ледяные Стасовы пальцы. Я резко отдернул руку, примерно одновременно зажегся свет. Стас, кажется, не заметил моего замешательства. Я медленно расстегивал куртку, исподтишка глядя, как Стас стряхивает с волос не успевшие впитаться капли. Слипшиеся в "шипы", волосы пригибаются под ладонью, когда она идет к затылку, и расправляются, когда совершается движение в обратную сторону… Игорь так ерошил волосы, когда сидел на берегу речки у нас в пригороде или когда выходил из душа и топал через мою комнату, оставляя за собой мокрые следы на линолеуме. "Шипы" эти не колючие, мягкие и влажные на ощупь… Какого черта?.. - Андрей, все хорошо? – Стас выглядел озабоченным. - Подзавис маленько, - я мотнул головой, отгоняя не к месту пришедшиеся воспоминания. - У тебя было какое-то отсутствующее выражение лица, - пояснил Стас. – С тобой точно все в порядке? Это как сказать, подумал я. Стас вглядывался в мое лицо, и это бесило. - Все хорошо, - я ответил чуть резче, чем намеревался. - Да, извини, что спросил, - отрывисто сказал Стас и быстро покинул коридор. Наверное, мне стоило проявить побольше вежливости. В конце концов, человек за меня беспокоился… Он ведь не виноват в том, что у меня хорошая зрительная память и погибший друг в анамнезе. За такими размышлениями я отправился на кухню, где обнаружил, что жрать мне уже расхотелось. К моему удивлению, Стаса моя резкость задела. Он очень прохладно общался со мной в течение недели, к тому же редко появлялся дома раньше полуночи – видимо, нашел еще одну работу. В выходные он не вылезал из комнаты, даже чтобы поесть, и курил столько, что, несмотря на открытую форточку, все тянуло ко мне под дверь. В конце концов мне это надоело, и я без стука вошел к Стасу, с порога заявив, что либо он выходит курить на лестницу, либо прекращает курить вообще, потому что я не собираюсь травиться этой дрянью. - Андрей, выйди, пожалуйста, я занят, - процедил Стас в ответ на мою тираду. Он бешено стучал по клавиатуре. - Да мне по барабану, чем ты занят, сигарету убери! – ответил я, начиная закипать. - Я, блядь, работаю! – огрызнулся Стас. – И я заебался постоянно прыгать открывать форточку! Я разозлился. - Так, давай договоримся: либо ты уважаешь правила общежития, либо ты съезжаешь к чертям с этой квартиры! Не отрываясь от монитора, Стас сгреб пачку сигарет со стола и швырнул в мою сторону. Я успел перехватить их на лету. Так и не поняв, намеревался ли он попасть в меня или передал контроль над своим курением в мои руки, я вышел, не отказав себе в удовольствии хорошенько хлопнуть дверью. Весь вечер Стас нервно щелкал колесиком зажигалки, но за сигаретами не вышел. В понедельник он сильно задержался. Где-то ближе к часу ночи меня начало точить смутное беспокойство. В конце концов, район у нас не самый благополучный, а Стас не производит впечатления человека, который может отбиться от гопоты, к тому же, у него с собой ноутбук. Я подумал о том, что мы сделали глупость, не обменявшись номерами телефонов. Хотя, вряд ли бы я стал звонить ему и интересоваться, все ли с ним в порядке и почему он задерживается. В конце концов, это не мое дело, я ему даже не приятель. С другой стороны, он ведь интересуется моими делами. И вообще, за исключением вчерашнего, ведет себя весьма дружелюбно. Впрочем, вряд ли и он позвонил бы мне с целью узнать, где меня черти носят. Наше общение нельзя назвать дружеским, я даже не в курсе, где он пропадает целыми днями, хоть и догадываюсь, что на работе. Я взглянул на часы. Стрелка ползла к двум. Мысли и предчувствия мои были самыми мрачными. В конце концов, я заснул, размышляя, способен ли Стас хоть как-то противостоять нападению. Проснулся я резко. На кухне горел свет, а это значило, что Стас дома. На первый взгляд, повреждения отсутствовали. Он лежал на руках, облокотившись на стол. Рядом стояла полная кружка чая. Я легонько тронул его за плечо. - Стас, ты в порядке? Он вздрогнул и поднял голову. Глаза у него были пустые, с лопнувшими сосудами, веки – красные. - Устал… - одними губами. Против моей воли брови у меня поползли вверх. Вот уж не думал, что всегда собранный Стас может быть таким… жалким. Он, видимо, проследил за моим выражением лица, потому что с некоторой обидой проговорил: - Да, я тоже человек, иногда устаю… - Да не, я понял, - я поднял руки в знак капитуляции. – Я тебе не помешаю? Несколько секунд Стас колебался, но потом помотал головой. Я сел на табуретку и по инерции отхлебнул чай из кружки. Чай был очень сладкий и крепкий, я такой обычно не делаю. - Ты… без происшествий добрался? – на всякий случай спросил я. - Нормально. Правда, денег на такси не было, шел пешком, - ответил Стас. - Блин… ну ты даешь, - ужаснулся я. – А на месте оплатить нельзя, что ли? Стас пожал плечами и снова устроил голову на руках, на этот раз, правда, повернув лицо в мою сторону. Смотрел он сквозь меня. - Ты б, может, съел чего-нибудь? – поинтересовался я. Стас помотал головой. Некоторое время мы сидели молча. У меня затекла задница, поэтому я сделал коварный ход: - Спать не хочешь? - Спасибо, Андрей. Он встал и медленными шагами пошел в комнату. Я так и не понял, обидел я его чем или нет, поэтому проследовал за ним в надежде на разъяснение ситуации. У порога я остановился. Стас сел на диван, откинувшись на спинку и запрокинув голову. Он даже не включил свет. А я забыл выключить свет на кухне. - Я что-то не то сказал? - Нет, все в порядке, Андрей, - ответил Стас. Буква "р" в моем имени звучала так мягко, что было похоже, будто он ее совсем пропустил. Повинуясь порыву, я прошел в комнату и сел рядом со Стасом. Он не высказал никакого неудовольствия. Я никогда раньше не видел Стаса таким. Он сидел, не шевелясь, и молчал, запрокинув голову, и мне даже казалось, что он засыпает, но дыхание не было равномерным, иногда он его задерживал – неизвестно, по какой причине. - Бля, как же я устал, - вдруг проговорил он безжизненным голосом. Моя рука лежала на сиденье дивана, так близко к руке Стаса, что я ощущал холод, идущий от его пальцев. Почему у него вечно ледяные руки? Я чуть-чуть придвинул мизинец к его мизинцу, так что соприкоснулись волоски, и палец зачесался от щекотки. Мое сердце ухнуло куда-то в желудок, как перед прыжком с тарзанки, а потом забилось сразу под всей поверхностью кожи. Я знал, что я сейчас сделаю. Знал, что на этот раз у меня нет никаких оправданий. Осторожно, чуть касаясь кожи, я провел своим пальцем по Стасову холодному мизинцу. Он не шевельнул рукой. Я провел по безымянному. Я забыл, что надо дышать. Я гладил его пальцы, постепенно накрывая своей горячей дрожащей ладонью его ладонь. В какой-то момент, Стас развел пальцы, и мои пальцы скользнули в эти зазоры. Он легонько сжал их своими, так что получился замок. Я резко непроизвольно втянул воздух. Меня колотило. Я не спрашивал себя, что я делаю. Я знал, что. Это было страшно и опьяняюще. В конце концов Стаса просто "выключило" от усталости. Во сне он продолжал сжимать мою руку, и я сидел рядом, разглядывая его, пока сам не провалился в сон.