живи до тех пор, пока не -

Зима – это то время, когда надежда теряется в тонне рождественских гимнов и минусовой температуры. Атмосфера обманчивого веселья падает в глубину душ снежными завалами. Гололёдом по коже. Водопадом ржавчины по холодным трубам. Нехваткой отопления. Нехваткой слов в ответ. Хёнсын – это то, как поддаешься случайному порыву. И идешь ва-банк. Рискуя всем. Сэхун знает, потому что привык. Сэхун знает Хёнсына слишком хорошо. Родным братьям всё прощается. - У тебя даже кофе нет. Сэхун выкладывает упаковки из супермаркета на стол, в то время как его старший брат слоняется мимо в одних только джинсах, слишком изодранных для декабря, кстати. - Да не нужно мне ничего, - говорит Хёнсын. – У меня здесь точный аскетизм, смотри, - он машет рукой куда-то на содержимое трейлера. На привычный беспорядок Сэхун только качает головой. У Хёнсына бледная, не загоревшая ни капли на солнце кожа. У Сэхуна, конечно, тоже. На самом деле Сэхун, хоть и младший, чувствует себя здесь, рядом с братом, - повзрослевшим на пару лет – минимум. Хёнсын не знает, сколько у него осталось денег. Хёнсын не знает, когда он в последний раз платил за электроэнергию. Единственное, говорит он Сэхуну, что важно, так это то, что Хёна приходит. Сегодня вечером. (Каждый раз после этих слов Сэхуну хочется забыть включенный газ на плите. Хёнсын курит достаточно часто, чтобы после этого Сэхуну пришлось бы жалеть). Хёна действительно приходит. Хёна в цветной одежде и с яркой помадой на губах. Хёнсын обнимает её за талию. Кажется, ему плевать, что эта дурацкая помада остается у него на шее. Сэхун отворачивается. В его веточках-венах перетекает неприкрытая усталыми веками дистинкция. Отвержение. (И хочется кричать в спину Хёнсына громкое НЕТ, только дверь за ними обоими, любящими друг друга, хлопает много раньше, чем Сэхун успевает что-либо сказать). - Она не говорит ему, куда они идут на этот раз. Хёнсын научился доверять её выбору и не задавать ненужные вопросы. Он думает, что ни за что не отпустит её хрупкую руку. (Это далеко не первые отношения, но для первой влюбленности достаточно оправданно). Они вместе считают краски. Дают названия цветам. Отпускают идеи в чужие города. Дезинфицируют иглы. Касаются губ. Переделывают концовки к фильмам. Им уже многое не стало важным. Не то, что на их отрезке свободы. Забываются старые истины. Вспоминаются ложные слова или законы. Вспоминается - это же так просто: живи до тех пор, пока не - Хёна берет его руку в свою и сжимает очень сильно. И внезапно: - А что, если это всё нас в конце концов убьет? - Новогодние фонари хрустят осколками дешевой пластмассы под ногами. До испарения всего комка эмоций и сверхчувствительности. Больно – ничего не значащее слово в таком мире. Больно – уже и не чувство вовсе, а повсякденне становище. Больно – бьет оттенком серо-карих глаз и голосом Тео Хатчкрафта в наушниках. Серым грязным пеплом по волосам. По взбухшим венам и грубой коже. Растоптанные снежинки – это всё, что осталось от магии декабря (fuckin white). Сэхун, вообще-то, нечаянно сбивает все эти страйки-фолы в глубине чьей-то души (своей?). Неосознанно. Спонтанно. И, черт возьми, бережно. Он даже боль причиняет бережно. Ну куда это годится? Оправданием могут быть только связанные детскими привязанностями руки. Просроченные мысли, прожженные пеплом прошедшей осени и приправленные тоской первой недели зимы. Пара холодных рук, вплетенные в его жизнь. Хёнсын если и возвращается, когда Сэхун остается у него ночевать, то только под утро. Как можно отстрочить встречу и встречный взгляд из-под ресниц – показного равнодушия и неоправданных ожиданий. Может, в этом даже океанская глубина или так называемая свобода - терановый синий/лазурь (перформанс любви и долга). Только океан ведь тоже не бесконечен. - Почему, - Сэхун останавливает Хёнсына, цепляясь за руку. – Ты не мог бы оставить, – По взгляду старшего отчаянно очевидно, что тот понимает – Сэхун имеет в виду истлевшее кружево надежды, переломанные нити псевдобудущего (любовь). Хёнсын ему не отвечает. Только освобождает руку из таких же холодных, как свои, ладоней. Он едва не сказал - мог бы. Едва не сказал. Сэхун морщится, когда снова хлопает входная дверь. ( – Ты не мог бы оставить?.. - Сэхун имеет в виду хотя бы привязанность. - Мог бы. Только во мне её нет ни капли).