В доме напротив

Я не смог бы жить где-то еще И любить кого-то так, как тебя.

Я помню, как заметила тебя в первый раз. Мы всегда были рядом. Только на символическом расстоянии метров в двадцать. Разделенные маленьким двориком, самым обычным, между двумя пятиэтажками. Около года назад. Еще только в конце февраля или начале марта ты, кажется, впервые вышла на свой небольшой застекленный балкончик. В джинсах и серой толстовке не по размеру с накинутым на голову капюшоном. Тогда я даже не могла точно определить твой пол. Несколько помедлив, будто осваиваясь, ты на несколько минут исчезла из моего поля зрения, но вскоре вернулась, с сигаретой и пепельницей. С того дня ты выходила на маленький балкон каждый день с одной-единственной сигаретой. И сидела там часами, ровно до того момента пока домой не возвращались родители. Я видела их, как они звонят в домофон. Как ты сначала резко оборачиваешься, услышав звонок, а потом, словно на тебя напала апатия, нарочито медленно исчезаешь за балконной дверью. Когда на улице стало чуть теплее, одежда стала меняться на более легкую и я могла беспрепятственно рассматривать тебя. Конечно настолько, насколько мне это позволяло расстояние, разделявшее нас. Ты никогда не улыбалась, вечно погруженная в какие-то свои думы, и важно поправляла очки. Они у тебя были не такие, как у всех — модные на пол-лица — нет, совершенно обычные, классические. И, черт, совсем юная. Сколько тебе было? Лет шестнадцать? Еще школьница. Пошло еще немало времени прежде, чем ты заметила меня, уже почти взрослую и состоявшуюся личность, оторвавшуюся от экрана ноутбука и наблюдающую за тобой. Я не могла видеть точно, но, могу поклясться, в глазах твоих была заинтересованность. Ты могла в течение нескольких дней и взгляда на меня не бросить, а потом смотреть в мое окно аж несколько часов без перерыва. Иногда одаривала меня коротким приветственным кивком. Шестнадцатое августа я запомнила четко. Ты вышла несколько позже, чем обычно. И в совершенно несвойственной тебе одежде — легком темно-синем платье. Уверившись, что я смотрю, ты медленно развернулась спиной, давая осмотреть себя полностью, а затем вопросительно взглянула на меня. Я даже немного растерялась. Переборов природную скромность, нерешительно подняла большой палец вверх. И ты улыбнулась. Впервые. Так радостно и по-детски, что меня пробило на смех. Но самым интересным в этом дне было даже не твое перевоплощение, нет. Я видела, как ты, вся такая красивая, встречалась с парнем. Я помню, как кольнуло в груде от непонятной грусти, от разочарования. Я стала реже смотреть в окно. Перебралась с ноутбуком на кухню. И четко решила для себя, что влюбилась. Так же четко решила, что это ничего не меняет. Я жила двадцать два года до этого без тебя. И смогу еще столько же прожить. Я не продержалась долго. Снова начала поглядывать украдкой, как ты, взгромоздившись на подоконник, куришь. Потом что-то пишешь в тетрадях или надеваешь наушники и закрываешь глаза. И вот снова конец февраля. Ты все так же куришь. Я все так же наблюдаю. Ничего не меняется. Красная вспышка света заставляет меня отвлечься. Всего на секунду, потому что потом, словно ударной волной, меня отбрасывает назад. Но я поднимаюсь. Вижу внизу паникующих людей, разбитые окна. И... Твое окно? Ты тоже выглядываешь, пытаясь понять, что происходит. Первое что приходит в голову — война. А в наше время это серьезно. Буквально за секунды мы все можем быть мертвы. Мы смотрим пристально друг на друга, кажется, так долго, как никогда. Затем ты резко разворачиваешься, исчезая из поля моего зрения. Хочу видеть тебя. Близко. Сейчас. Мчусь по лестнице, в чем была, даже без обуви. Лишь бы быстрее добраться до твоего подъезда. Осколки стекол впиваются в ноги - благодарю небеса за то, что между нами не такое уж и большое расстояние. Входная железная дверь, естественно, закрыта. Черт, черт, черт! И тебя нет. В голову резко приходит мысль о том, что ты могла спешить совсем не сюда. Но нет. Ты выскакиваешь, чуть не сбивая меня с ног. Несмотря на разницу в силе, умудряешься отпихнуть меня к стене так, что я не сильно, но приложилась головой. И целуешь. Наверняка из-за адреналина в крови. Но сейчас для меня это не важно. Я даже представляю, как это выглядит со стороны: среди разбитых стекол и людской паники две девушки не могут оторваться друг от друга, наслаждаясь, возможно, последними минутами жизни. На твоей футболке - красные пятна. Осколки задели и тебя. Ты замечаешь мое беспокойство. — Мы будем жить, — уверенно произносишь ты. И я впервые слышу твой голос. Я верю. Тебе верю.