Если бы не Игры

С нарастающим раздражением я оглядываю помещение, в котором нахожусь. То туда, то сюда снуют различные рабочие, которые, проходя мимо, все время бросают на меня восхищенные взгляды. Это порядком раздражает… И почему именно сегодня, когда у ребят начались тренировки, я должна находиться здесь и ждать своей очереди на «Сенсационное интервью с Цезарем Фликерменом». Сейчас на сцене как раз находится Миона. Еще чуть-чуть и я поеду в Тренировочный Центр. Я нахожусь здесь уже третий час. А все потому, что Алекс перепутал время, и мы приехали раньше, чем надо. Еще и Пита разбудил своим ором… Хотя, это надо было видеть. С криками о том, что мы опаздываем, он влетел ко мне в комнату и замер, смотря на меня с Питом. И конечно же он не мог без подколов… Первый вопрос, который он задал, стоило мне только открыть глаза, был о том, предохранялись ли мы. Подушка, которая врезалась ему в лицо, стала прекрасным ответом. - Устала ждать? – подлетает ко мне Гермиона и падает на рядом стоящее кресло. – Это было просто невероятно! - Миона? – удивленно приподнимаю брови. - Не буду рассказывать, сама сейчас все узнаешь. Где тут есть что-то крепенькое? Удивленно качаю головой, но ничего не говорю. Наконец пришла моя очередь. Встаю и, поправляя рукава черного пиджака, иду ближе к сцене. Находясь за кулисами, я прекрасно слышу задорный голос Цезаря, который кричит людям в зале, что Гермиона просто превосходная девушка. Наконец-то он начинает говорить обо мне. Пару секунд он восхваляет мои таланты, а потом кричит на весь зал: - А теперь давайте встретим огненную девушку, которая зажигает огонь в каждом из нас, Китнисс Эвердин! Глубоко вздохнув и нацепив на лицо обворожительную улыбку, я выхожу на сцену. На секунду замираю, оглушенная сильным ревом толпы. И все-таки я отвыкла от такого… Ко мне тут же подлетает Цезарь, который тянет меня к диванчику на середине сцены. Но перед тем как сесть, он успевает заключить меня в стальные объятия. - Как я скучал по тебе! Так скучал! - Мы не виделись всего две недели, Цезарь, – слегка улыбаясь, говорю я. - Это были самые длинные недели в моей жизни, - заявил ведущий. Затем повернувшись к зрителям, сказал: - Могу поспорить и для вас тоже! Люди закричали, поддакивая Цезарю. Он, понаблюдав за их реакцией, многозначительно посмотрел на меня. Рассмеявшись, я всего лишь пожала плечами. - Итак, ты провела две недели в самом дальнем Дистрикте, Двенадцатом. Какие у тебя остались впечатления? - Только положительные. Это был необычный отдых, который запомнится на всю жизнь. - Ну конечно, конечно. Китнисс, ты ведь знаешь, как называется наша сегодняшняя программа? – осведомился Фликермен. - Сенсационное интервью. Хотя признаться честно, я не очень понимаю, что значит «сенсационное». - О, сейчас я тебе все расскажу, - подмигнув мне, воскликнул Цезарь. – Вы, наверное, не знали об этом, но вслед за вами в Дистрикты были отправлены специальные люди, которые следили за вами и, если было что-то интересное, запечатлели эти моменты на камеру. - Ты хочешь сказать, что… - немного шокировано смотрю я на Цезаря. - Да. За всеми представителями велось наблюдение. И сейчас все подробности твоего отдыха мы покажем на экране. - Это неожиданно. - Ну, так это же сенсационное интервью! – восклицает ведущий. – Кстати говоря, у тебя были самые интересные каникулы из всех победителей! - Не сомневаюсь… Скрывая нарастающее недовольство, я перевожу взгляд на большой экран. Если сейчас будут показывать подробности моего отдыха, то все узнают об моих отношениях с Питом. Ведь практически все эти две недели я провела с ним. Как так получилось, что я не заметила слежку? Невообразимо… Звучит гимн Панема, и на экране появляются изображения: Я на перроне Двенадцатого Дистрикта. Мы с Алексом на площади окруженные толпой людей. Мы входим в пекарню. Я стаю на пороге дома, и с удивлением рассматриваю картину у себя в руках. Я на празднике стою на сцене и, играя на синтезаторе, пою песню. Окруженная детьми, я танцую, весело смеясь. И, наконец, появляется Пит. Вот он заходит ко мне домой, неся в руках большой торт. На следующей фотографии мы с Питом гуляем по Дистрикту. Вот мы на Луговине, где я что-то наигрываю на гитаре, а Пит лежит на траве и восхищенно меня слушает. Опять Луговина. Мы лежим на траве, и я что-то показываю Питу на небе. Та же Луговина. Я, смеясь, делаю венок из желтых одуванчиков. На следующей я пытаюсь нацепить этот венок Питу на голову. Теперь на фото гостиная нашего дома, где мы с Питом валяемся на полу, вокруг нас кружатся перья от разорванных, в разгар шуточного боя, подушек. Та же гостиная. Мы с Питом опять лежим на полу, где он щекочет меня, а я, хохоча, пытаюсь вырваться из его стальной хватки. Мы на Луговине. Я, забавно свернувшись, сплю под палящим солнцем, а Пит, нежно улыбаясь, зарисовывает меня. Следующие две фотографии заставляют меня немного покраснеть, так как на них наши две последние встречи перед Жатвой, где мы целуемся на пороге дома. И последняя фотография уже снята в поезде. Мы с Питом стоим возле открытого окна и опять же целуемся. Экран потухает. Люди в зале что-то возбужденно кричат друг другу, показывая на него. Цезарь начинает успокаивать их, давая мне прийти в себя. Это и правда сенсационное интервью. Кто же мог подумать, что все это покажут на всю страну? И чему я собственно удивляюсь? Живя в мире шоу-бизнеса, надо привыкнуть, что все тайное в скором времени станет явным… - Итак, Китнисс, - говорит Цезарь, - есть ли у тебя какие-то комментарии по поводу этих фотографий? Мы жаждем подробностей! - Во-первых, я хочу познакомиться с этим фотографом. Если он мог следить за мной на протяжении всего времени, а я даже не заметила… Это достойно уважения. - Я тебе скину номер его телефона, – смеется ведущий. - Заметано. Ну а во-вторых… Где мне достать эти фотографии? - Зачем тебе? – недоуменно приподнимает бровь Цезарь. - Как зачем! – деланно удивляюсь, - они же такие классные! Да и Питу показать надо. - Кстати про него! – воскликнул Фликермен. – Что же вас связывает? Мы все хотим это знать. - Знаешь, Цезарь, я влюбилась, - мечтательно улыбаясь, говорю я. – Влюбилась с первого взгляда. - Кто же мог подумать, что он станет трибутом этого года, - сочувственно качает головой Цезарь. Я грустно улыбаюсь ему в ответ. Да, никто не ожидал... Мы еще некоторое время разговариваем о моем отдыхе в Двенадцатом, а потом, попрощавшись со всеми, я скрываюсь за кулисами. Оказавшись там, я прислоняюсь к стене и обессилено сползаю по ней. Это оказалось тяжелее, чем я думала. Возле меня появляется Алекс, который ничего не говоря, дает мне лекарство от головной боли. Слабо улыбнувшись, я выпиваю горький сироп и запиваю его водой. Названный брат берет меня за руку и ведет к черному ходу. На мой недоуменный взгляд он поясняет, что возле главного столпились фанаты и репортеры. Мы садимся в машину и выезжаем. Закрыв глаза, я облокачиваюсь на рядом сидящего Алекса и засыпаю. Просыпаюсь я тогда, когда мы подъезжаем к Тренировочному центру. Попрощавшись с Алексом, я спускаюсь на этаж, где проходят тренировки трибутов, и иду в менторскую комнату. Там я нахожу Джоанну и Финна, которые что-то возбужденно обсуждают. - О чем спор? – спрашиваю я, падая на одно из кресел. - Да так, - отмахивается Финн, при этом с неким сочувствием смотря на меня. – Мы видели твое интервью. - Да, птичка, - говорит Джо, - ты, конечно, неплохо отдохнула. - Завидно что ли? – спрашиваю ее я. - У меня Алекс есть, что мне завидовать то? - Ага, есть он у нее. А ничего, что вы как два идиота уже как год морозитесь, и никто из вас не признается в своих чувствах? – ехидно интересуется Финник, на что Джоанна показывает ему неприличный жест и отворачивается от него. - Как там ребята? И где Хеймитч? – решаю перевести тему разговора. - Хеймитч ушел куда-то сразу после твоего интервью. Ему кто-то позвонил. А твоих ребят в последний раз я видел в секции маскировки, - отвечает Финник. - Я могу спуститься в зал? - Почему нет? – пожимает плечами Джо, все-таки повернувшись к нам. – Если что просто улыбнись этим тупоголовым миротворцам, и они тебя пропустят. - Так и сделаю. Выхожу из комнаты менторов и иду в зал для тренировок. Слава богу, пропускают меня без лишних вопросов. Спросив у одного из тренеров, где находятся мои трибуты, я иду в метательную секцию, где и застою Пита вместе с Лиалиной. Пит стоит напротив мишени и метает в них ножи, а Лиа сидит на полу возле него и внимательно наблюдает за ним. К моему удивлению у Пита хорошо получается. Хотя он сам мне говорил, что никогда не пробовал. Наконец-то он замечает меня. Отложив в сторону связку ножей, он подходит ко мне и осторожно дотрагивается рукой до моего лица. - Выглядишь уставшей. - Разве? – интересуюсь я, блаженно прикрывая глаза. - Да. Разве можно устать на обычном интервью? - Это, смотря какое интервью, - тяжело вздыхаю я, садясь на пол и увлекая Пита за собой. - Что-то случилось? - Теперь все знают о наших отношениях. Оказывается, распорядители послали за всеми фотографов, которые следили за нами и делали фотографии самых пикантных моментов. - Это плохо? – тихо спрашивает Пит, притягивая меня к себе. - Не то чтобы очень. Просто для меня это стало неожиданностью. Ты представляешь, они умудрились снять даже в доме и в поезде! Пит на это только смеется. - Ну, раз теперь все знают про наши отношения, то я могу делать так, - говорит он и целует меня в лоб, - или так, - он улыбается и оставляет нежный поцелуй на моих губах. - Вы такие милые! – восклицает подошедшая Лиалина, и плюхается на пол возле нас. Я усмехаюсь и одной рукой взъерошиваю ее волосы. Она смеется и показывает мне язык. Все остальное время до конца тренировки я провожу с ними. С Питом и Лиалиной мне спокойно и весело. Не нужно притворяться, скрываться. С каждой минутой проведенной с ними на меня накатывает все большое отчаяние. Я не могу их потерять. Я люблю Пита, и его смерть это то, о чем я даже запрещаю себе думать. Но Лиалина… Маленький ангел, настолько похожий на мою сестренку, что мне становится страшно. Я знаю ее всего три дня, но она уже стала для меня поистине близким человеком, которого я боюсь потерять. Почему смерть одного, значит жизнь для второго? И то не факт, ведь их двадцать четыре…