После самой хмурой осени обязательно наступит новая весна

- Давай! Подавай, ну же, я открыт! - громко кричал мне Билли, взмахивая висящим на одном плече чёрно-зелёным рюкзаком. Рассчитав удар, я размахнулся и пнул мяч. Мы играли в футбол по дороге домой в пятницу, и, надо сказать, это был один из тех моментов, когда в глазах Армстронга сверкали живые огни, и от этого они казались ярче. Честно сказать, после того разговора у меня дома Билли уже не выглядел таким мрачным. Ему как будто и в самом деле стало легче. Мальчик как и раньше мало общался с нашими одноклассниками, но со мной иногда был очень разговорчив, хотя мне по-прежнему не удавалось его рассмешить или хотя бы заставить улыбнуться. Тем не менее, я делал всё от меня зависящее, чтобы ему было комфортно. - До завтра! - Билли Джо отсалютовал мне. - Пока, удачи! - ответил я, и мы разошлись на развилке, разделяющей наши улицы. Я сумел уговорить маму позволить мне пригласить Билли с ночёвкой, и завтра он должен был прийти. Конечно, мы оба были несказанно рады возможности побыть вдвоём. Я даже не сомневался, что вечер выдастся весёлым. Билли Джо Похоже, очень медленно, но верно, моя жизнь возвращалась к норме. И хотя в доме всё ещё царил круглосуточный полумрак, и хотя тоска всё ещё сжимала сердце железными тисками, жизнь уже не казалась такой пустой и безвыходной. Иногда на меня всё ещё наваливалось одиночество и тоска, но Майк и моя хорошая подруга Мейси быстро развевали его. В упор не пойму, как этим двоим это удаётся. В субботу утром я впервые за несколько месяцев проснулся с довольно позитивным настроем. Сегодня мне предстояло в первый раз после смерти отца отправиться на занятия по гитаре – мама сумела договориться с моим учителем, мистером Джорджом Коулом, чтобы он продолжал меня учить просто по старой дружбе с Энди. Она понимала, как это для меня важно и как нужно мне именно сейчас. Надо сказать, что согласился он довольно охотно. Мистер Коул, как и папа, часто говорил, что у меня есть высокий потенциал в музыке, и если я буду должным образом старательно учиться, рано или поздно смогу совершить прорыв в музыке. Я в это не очень верил, но упорно продолжал занятия просто потому, что мне это нравилось. Это помогало мне забыться и на какое-то время уйти от проблем: играя на гитаре, я забывал обо всём, у меня разыгрывалась фантазия, и я вообще как будто находился в каком-то другом мире. Я даже мог забыть, где я на самом деле нахожусь, а уж про время и говорить нечего. Музыка как будто становилась частью меня, я переставал различать, где моё собственное тело, а где гитара, мелодия, рождаемая шестью звонкими струнами, лилась прямо из-под моих пальцев. И я не чувствовал, что натёртые пальцы уже саднят и кровоточат, я не чувствовал, что нога затекла, а мышцы руки перенапряжены. Я просто полностью погружался в эту мелодию. Я примчался к мистеру Коулу в рекордно короткое время и решительно позвонил в дверь. Он открыл дверь сам и при виде меня улыбнулся. - А, Билли! Здравствуй. Давно не виделись. Проходи! Я кивнул в знак приветствия и попытался тоже улыбнуться – мне это не удалось. После этого прошёл в дом и проследовал на хорошо известное мне место – диван в гостиной. - Ну что, ты готов? – по-прежнему улыбаясь, мой учитель сел рядом со мной. Я вздохнул и кивнул. - Отлично. Тогда давай начинать. Ты помнишь ту колыбельную? Мы её играли несколько раз, в последние наши встречи. Я невольно вздрогнул. Речь шла о колыбельной, которую так часто пел мне отец. Я специально упросил Коула сыграть её со мной – уж очень она мне нравилась, и хотелось самому сыграть что-то подобное. Что-то хотя бы вполовину такое же магическое. Пришлось попотеть… Но оно того стоило! - Хорошо, - кивнул Джордж. – Начинай играть, если помнишь все аккорды. Я собрался с духом, крепко сжал гриф гитары, зажмурился и начал играть. Я очень хорошо её помнил, даже, пожалуй, слишком хорошо… Аккорд за аккордом полилась музыка, и каждый из них причинял нестерпимую боль, пронзая сердце ледяными ножами. Я перестал играть и опустил руки. Глаза снова наполнились слезами – мне было очень стыдно перед учителем. - Что случилось, Билли? – спросил мой учитель. – Что-то не так? - Нет, - произнёс я почти шёпотом, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Я не могу играть эту песню. Пожалуйста, давайте возьмём что-нибудь другое, мистер Коул. Джордж кивнул – он всё понял. Я очень старательно делал все, что он от меня требовал, играл каждую песню, предложенную им, чувствовал каждую ноту. Удавалось, конечно, не всё, и домой я уходил в несколько расстроенных чувствах. Майкл Билли Джо явился после обеда, как мы и договаривались, и первым делом вручил мне одолженную книгу, поблагодарив. - Давай сыграем, - предложил я, доставая гитару. Билли вольготно расселся на полу с тёмно-вишнёвой акустической гитарой в руках и спросил: - Что ты предлагаешь? - Может... - я призадумался. Вглядываясь в лицо своего друга, я почувствовал, что что-то не так. Он был напряжён и, кажется, чем-то взволнован. - Билли, что случилось? – спросил я. - А? - тот рассеянно вскинул голову и уставился на меня. - Я вижу, тебя что-то беспокоит. Что случилось? - С чего ты взял, что что-то случилось? - Я это вижу, дружище. И чувствую. Армстронг посмотрел на меня и попытался улыбнуться. - От тебя ничего не скроешь, - потом вздохнул, как-то особенно тяжело и печально, опустил глаза и пояснил: - Я опять расклеился сегодня… На занятиях по гитаре мистер Коул попросил меня сыграть колыбельную, которую часто пел мне отец. И я не выдержал, когда начал играть Опять сидел и слезы утирал… - тут Билли вздрогнул и прикусил губу. Я понял, что нужно что-то делать, пока он снова не начал сдавать позиции. Есть признанный психологами факт: после серьёзного нервного потрясения (как, например, смерть близкого человека) люди впадают в тяжёлую депрессию на три года. Разумеется, я не хотел допустить, чтобы Билли Джо вот так закрылся и ушёл в себя. Я сел рядом с ним, положил руку пареньку на плечо и начал: - Послушай, дружище, не стоит это так воспринимать. В слезах нет ничего зазорного. Это просто нормальные, живые человеческие эмоции, и это абсолютно естественно. Было бы странно, согласись, если бы ты ходил с застывшим деревянным лицом и вообще никак на это не реагировал. Более того, это было бы неправильно. Но ведь ты не бесчувственный чурбан. Да, это тяжело, но ведь это не навсегда. Тебе надо быть сильным, и тогда ты сумеешь справиться. Я верю в тебя. Билли внимательно посмотрел на меня, и его глаза заблестели. - Знаешь, Майк, я, правда, очень рад, что у меня появился такой друг, как ты. Спасибо тебе огромное. За всё, - и вдруг… он улыбнулся! Честное слово, он улыбнулся, настоящей, открытой и искренней улыбкой! Я сразу почувствовал, что эта улыбка стала мне очень дорога. Скольких усилий она мне стоила, сколько дней упорной, методичной работы! - Ну всё, хватит тебе киснуть! – весело, задорно воскликнул я, вскочил, и, схватив с кресла подушку, набросился на Армстронга. Тот завалился на кровать и принялся яростно отбиваться, потом тоже схватил подушку и начал бить меня в ответ. Потом мы начали гоняться друг за другом по комнате, и Билли смеялся! Он правда смеялся, просто потому, что ему было весело! Таким образом мы развлекались до самого вечера, пока мама не вошла в комнату и не объявила «Мальчики, ложитесь спать!».