Девушка, которая зажигала фонари

Серые тучки слежавшимися комками громоздились на небе. Изредка одна из них, словно непослушный ребенок, отделялась, запутывалась в разнообразии многоэтажек и пугливо возвращалась обратно. О существовании же солнца напоминала только небольшая оранжевая полоса облаков на горизонте. Все вокруг было переполнено утренней сонливостью и ленью. Никто никуда не спешил. Машины лениво плелись по дороге, останавливались, и неохотно трогались с места, когда светофор вспыхивал зеленым глазом. Ну, если уж машины вели себя как пленники, идущие на казнь, то про людей и говорить нечего. Вот рядом со своей мамой стоит карапуз в теплом зимнем костюме. И весь его вид говорит о том, что он ненавидит утро, детский садик и вообще все подряд, начиная с маленького красного мяча, неудачно подвернувшегося ему под ногу, когда он вставал с кроватки. Видимо, чтобы выразить свое недовольство, карапуз начинает хныкать и капризничать. Его мама, полусонная и оттого неповоротливая, словно медведица, берет сына на руки и вздыхает. Вот паренек лет пятнадцати. Лицо недовольное, уставшее, под глазами прочно закрепилась нездоровая синева. Рюкзак на спине повис дохлой кошкой. Видимо, он тоже устал таскать бесконечные учебники. А рядом с пареньком маленькая девчонка-первоклашка. Два пышных банта на голове, большой розовый портфель, белые колготы, лаковые туфельки, а где-то посередине потерялась умная мордашка в очочках. И снова на лице недовольство и усталость. А как еще может быть? Первосентябрьские праздники давно минули, учителя и одноклассники давно уже примелькались, и наступила обычная рутина. Буквы, цифры… Как же все-таки нелегко расстаться со свободой недавнему детсадовцу. Словом, на земле почти как в небе. Тучки недовольства, усталости и сонливости захватывали в свои объятия все и вся. Даже мир вещей поддавался людским чувствам. Видимо, автобус, принявший нашу вышеописанную сонную братию в свое теплое нутро, тоже нарвался на одну из таких тучек. Остановиться-то он остановился, а вот как поехать снова, когда одолевает сон, и фары, как глаза, моргают? Мимо проплывал серый город. Словно цирковой клоун уронил свою маску, и зрители увидели его безжизненное, скучное, ничего не выражающее лицо. Ведь то, что мы считаем клоунской улыбкой, всего лишь краска, не так ли? Внезапно автобус вырулил на шоссе, где уже не было пыльных серых улиц, чахлых деревьев и бетонных многоэтажек. На горизонте все увереннее поднималось солнце, окруженное свитой белых, а не серых уже облаков. Лица осветило ярким, золотым светом. Заиграл красками радужный бензиновый след на асфальте, засиял бок серебристого «Пежо», проезжающего мимо, наполнились светом зеркальные витрины проплывавших мимо магазинов. Все вокруг сияло красками, сверкало, искрилось, словно художник смелым росчерком кисти поставил яркую запятую на серой картине. Люди шли все увереннее и быстрее, машины уже не плелись словно пленники на казнь, а срывались с места, управляемые разбуженными солнечным светом водителями. Лица озаряли улыбки. Сверкали глаза, рождались поцелуи и теплые слова. Даже малыш-капризуля улыбнулся неуверенной еще, первой своей улыбкой. Никто не заметил улыбчивую рыжую девушку, сложившую ладони лодочкой и прошептавшей что-то за несколько секунд до появления первых лучей. Никто не заметил, как она, улыбнувшись и одарив этот маленький участок Земли любовью и счастьем, исчезла. Город просыпался. А где-то на другом конце земного шара, где недавно наступила ночь, по улице шла рыжая девушка, зажигающая улыбкой фонари.