Сопротивление бесполезно!

Муза - девушка капризная и непредсказуемая. Ее то хер дождешься, хоть убейся, в отчаянии тараня стену головой, то она является в самый неподходящий момент, бескомпромиссно призывая творить и угрожая покинуть тебя раз и навсегда, если не подчинишься одухотворяющему зову. Ох, как это было знакомо Питеру Джексону. Причем, по большей части, именно зов вдохновения. Шило в жопе и куча гениальных идей никогда его не покидали. И если бы в сутках было больше 24 часов, он бы и их с лихвой использовал во благо рабочему процессу. Но актеры все же люди, которым тоже иногда следует отдохнуть. А если идея требует немедленной реализации? Вот именно здесь и сейчас, потому что потом одна половина забудется, а другая уже не будет казаться столь привлекательной. Крепитесь, ребята, ночь будет напряженной. Так и быть, после устроим выходной. Один! Зевающий Грэм сжимал в своих широченных ладонях дымящуюся кружку с надписью «I love my preciousss…» и с ехидной ухмылкой косился на растрепанного, заспанного Ричарда, который на ходу пытался застегнуть рубашку, изначально надетую наизнанку. - Эй, Рич, ты бы племянничков своих позвал, что ли. Сказали, всем быть. - Да, как раз собирался к ним. Вот черт! - актер наконец-то заметил, что пуговицы игнорируют петли не просто так. – Еще бы достучаться до них, дрыхнут, поди, как суслики. Вечером после тренировки даже ужинать не стали, так с ног валились. - Этих так просто не свалишь! – Мактавиш хохотнул, чуть не подавившись своим кофе. - Последний раз я видел Тернера около одиннадцати, направляющегося к трейлеру друга с тяжелым по виду пакетом. - М-да… - Ричард потянулся, разминая затекшие мышцы. - Главное, чтобы сильно напиться не успели, работать, скорее всего, до утра придется. - Питер в своем репертуаре. Ладно уж, надо так надо. Режиссер всегда прав, верно? – мужчина хлопнул коллегу по плечу, вынудив покачнуться. - Верно. Эх, а все равно жалко их будить. Но если бы только парни спали! Белоснежные зубы Эйдана решительно смыкаются на металлическом язычке застежки-молнии, вшитой в ширинку. Одобряющий стон сверху ему наградой за изобретательность. Даже сквозь грубую джинсовую ткань ирландец ощущает напряженное возбуждение своего любовника, готовое хоть сейчас вырваться наружу. Еще немного и он сможет коснуться нежной кожи языком, слизнуть капельку влаги, обхватив губами шелковую головку, отдать всего себя, одновременно упиваясь экстазом возлюбленного. А дальше… даже воображение бессильно против его планов на эту ночь. Вожделение, приправленное умеренной дозой алкоголя, приятно пульсирует в мозгу, растекаясь теплом по всему телу. В неравной борьбе с молнией Тернер выходит победителем, и вот уже мягкие губы осторожно припадают к столь желанной выпуклости, целуя ее сквозь бежевую ткань трусов. Внезапный стук в дверь резко прерывает действо. Эйдан не подозревал, что Дин знает такие слова и умеет их складывать в столь витиеватые предложения. Но со смыслом сказанного он был полностью согласен. Сам он выразился более кратко и емко: «Бля!» И пошел открывать. Ничего хорошего им не сообщили. Впереди маячила перспектива активной трудовой деятельности вплоть до рассвета. А то и, как часто бывало, тупое просиживание штанов в углу в ожидании внимания режиссера к порядком измученному духотой и нихренанеделанием персонажу. С трудом восстановив взбунтовавшееся дыхание, парни за минуту привели себя в относительно приличный вид. Страстный запал моментально угас, настроение резко испортилось, и только стальной стояк никуда не делся. Пришлось просто сместить член ближе к карману и надеяться на скорое облегчение. Дин, раздраженно звеня пряжкой под разочарованным взглядом Тернера, наконец-то затянул ремень. Актеры покинули трейлер, шагнув в прохладную новозеландскую ночь. Оба молчали. Долгое и нудное накладывание грима навевало тоску. Холодный, липкий гель неприятно - до омерзения - растекся по коже головы. Чужие пальцы скользнули следом, задевая уши и вызывая мурашки в районе поясницы. Парень поерзал по мягкому стулу, пытаясь настроить свое внутреннее «Я» на рабочий лад. Только раззадоренный организм вовсе не собирался прислушиваться к голосу разума. Внутри все сжималось, требуя немедленной разрядки. Нахлобученный на макушку колючий парик окончательно довел актера, которому просто хотелось быть в своем уютном трейлере, на своей слишком узкой для двоих, но такой родной кровати. Дин О’Горман тяжело вдохнул: «А могли бы трахаться». Павильон, заполненный людьми и ярким светом, раздражал как никогда. Благо, отсиживаться в стороне не пришлось. Но и непрерывное махание мечом, сопровождаемое думами о совершенно непотребных вещах, то еще удовольствие. Эйдан, а точнее уже Кили, в который раз угрожающе натягивает тетиву лука. Его лицо в обрамлении длинных темных прядей при этом становится напряженным, взгляд серьезным и решительным. Искорки отражающихся софитов на практически черной радужке. Искусственный ветер треплет и без того давно нечесаные волосы, но гном и не думает отвлекаться от созерцания чего-то особенно важного вдалеке, лишь раз гордо встряхивает головой, оставаясь при этом неподвижным. Он совсем рядом, его брат, его друг, его возлюбленный. Соблазнительный засранец! Звучит новая команда, и он неловко задевает своим плечом, пробегая мимо, даже не оборачивается, а низ живота тут же пронзает электрический разряд. И нет ничего желанней, чем прижать к себе такое податливое, закованное в цепи похоти тело. Они вместе падают с дерева, и приятная тяжесть Тернера вновь отзывается болью в ставших слишком узкими штанах. «Ебать!» - Дин беспалевно под плащом пытается усмирить взбунтовавшегося «дружка», или хотя бы уложить его так, чтобы не мешал передвигаться. Пожалуй, самая изощренная пытка из существующих. Этот парень уже твой, и ты вправе делать с ним все, что подскажет извращенная фантазия, только вокруг слишком много посторонних, которых незачем посвящать во все тонкости настоящей крепкой мужской дружбы. Благо сегодняшние сцены для них в большинстве своем динамичны и слов по минимуму, потому что высказаться вслух О’Горману хотелось лишь крайне нецензурно. Его вытащили из теплой постели, вырвали из сильных, столь желанных рук… заебись развратная ночка! Прямо-таки во всех позах, только не туда, куда нужно. Нет, в какой-то степени, это тоже секс, только Дин все-таки предпочитал традиционный вариант. Сколько часов длились съемки, никто не считал, но актеры порядком вспотели под своими тяжелыми одеждами. А О’Горман, судя по ощущениям, еще и мозоль натер в этом самом месте, ибо возбуждение никак не желало спадать. - На сегодня хватит! Всем спасибо! – голос режиссера вызвал дружный коллективный облегченный выдох, громким эхом отразившийся от стен. Многие после закашлялись, скрывая смущение, но Питер и так все понял. - Отдыхайте. Обещаю завтра никого не тревожить! Актеры, устало потягиваясь и сонно позевывая, устремились к выходу. Прочий персонал, побросав микрофоны и осветительное оборудование, направились к запасному выходу, дабы попасть на улицу, минуя гримерки. И лишь несчастные в понимании остальных, но счастливые, благодаря собственной безграничной упоротости, операторы, удалились вместе с режиссером просматривать материал. Помещение как-то сразу погрузилось во мрак. Из освещения остался одинокий фонарь у ангара, чей свет пробивался сквозь единственное узкое окошко в бетонной стене. - Братишка, – Дин, облокотившись спиной на дверь, недвусмысленно посматривал на своего напарника, копавшегося в дальнем углу со своими стрелами, - мы остались совсем одни… - А? – темноволосый гном поднял голову. И как-то сразу его бросило в дрожь. О’Горман в образе гнома Фили уже бессовестно развязал пояс на штанах, а теперь ухмылялся, ожидая реакции друга. Тот малость растерялся. - Дин, может, переоденемся и в трейлер? – поймал скептическое движение брови напарника вверх.- Сюда любой зайти может! - В этом-то и прелесть! – новозеландец в полной мере наслаждался замешательством любимого. - Иди сюда, наследник рода Дурина... Эйдан недостаточно решительно приблизился, видимо, все еще надеясь убедить напарника в том, что это очень плохая идея. Но его тут же схватили за ворот реквизитной одежды и притянули к себе, чтобы без предупреждения, с жадностью впиться в раскрасневшиеся от жары и нервного покусывания губы. Длинные, заплетенные в косички усы жутко мешали, но прерывать поцелуй ради избавления от них совершенно не хотелось. Дину никак не удавалось насытиться этим упоительным безумием. Он одним движением сорвал с друга плащ и, отбросив его в сторону, сразу же по-хозяйски просунул руки под тонкую рубаху. Язык змеёю хозяйничал во рту ирландца, а зубы кусали нежную кожу так неосторожно, что вскоре слюна смешалась с капельками крови. Слабый стон был сигналом к дальнейшему действу. О’Горман просто повалил парня на ближайший мат. - Ау! Ооо… - возглас Тернера гулко разнесся по просторному павильону. - Да, я заставлю тебя кричать, - Дин еще сильнее навалился на него, на глазах ирландца выступили слезы, мало смахивающие на проявление страсти. - Блять! – Эйдан вырвался из ослабевшей хватки и, перекатившись набок, извлек из-под своего зада металлический кинжал с тяжелой деревянной рукояткой, увенчанной руной. - Брат, как же ты заебал раскидывать свои игрушки! Вместо сочувствия, новозеландец подло рассмеялся. Тупо заржал, стоя на четвереньках и уткнувшись лбом в пыльную обшивку мата, не обращая внимания на укоряющие речи друга. Не, это просто какой-то форменный пиздец?! Такими темпами до интима дело не дойдет. Дин наконец прекратил истерику. - Иди сюда, пожалею, – он сел, поджав ноги под себя, и раскрыл объятия. - И как только я терплю тебя столько времени? – Эйдан с ухмылкой пододвинулся к нему, сразу оказавшись в кольце теплых рук. Шустрые пальцы, осторожно перебирая золотистые пряди волос, приятно касаются кожи головы, виска, щеки. Влажный язык уверено проходится за ухом, вызывая покалывание во всем теле. Они падают, не отпуская друг друга, и Дин тотчас подминает «брата» под себя, попутно стаскивая свою одежду. Непонятно откуда взявшийся сквозняк холодит обнаженную кожу. О’Горман передергивает плечами и лишь крепче прижимается к разгоряченному любовнику. Губы играючи припадают к ключице, соблазнительно выглядывающей из-под сползшей на одно плечо рубахи. Шнуровка ворота не выдерживает натиска и с треском разрывается на части, значительно увеличивая пространство для действия. Чем Дин бессовестно пользуется, стараясь забраться поглубже, чтобы прикусить сжавшийся в горошину сосок. Эйдан закрывает глаза и выдыхает с протяжным стоном. Порывисто срывает то, что осталось от реквизита, и дыхание окончательно сбивается с ритма, когда он грудью отчетливо ощущает ритмичные удары сердца столь желанного человека, и его собственное с готовностью отзывается, будоража и без того закипающую кровь. Он и не думает сопротивляться, когда штаны медленно, но уверенно начинают ползти вниз, прихватив с собой белье. И горячие вспотевшие ладони обхватывают ягодицы, немного приподнимая их. - Извращенец! – со звериным рыком выплевывает Тернер, и тут же сам поднимает таз еще выше для удобства любовника, который с азартом припадает к его члену, начиная увлеченно сосать. – Сегодня, вообще-то, моя очередь… Арр! - Прости, но ты припозднился с выбором очередности, - Дин облизывается с ехидной улыбкой, не переставая восхищаться бесстыдно раскинувшимся другом. – Можем, конечно, по старинке камень-ножницы-бумага… - Иди к черту! – ирландец явно не настроен прекращать действо. - Как пожелаешь! – О’Горман нарочито медленно покрывает поцелуями внутреннюю поверхность бедра, закинув левую ногу друга себе на плечо, вновь подбираясь к самому заветному. На секунду прерывается, и тянется рукой к порядком надоевшим приклеенным усам, заплетенным в аккуратные косички, намереваясь отодрать их. - Не нужно, – Эйдан окидывает его затуманенным взором, - так забавнее... - И кто из нас еще извращенец? – Дин снова возвращается к минету, стараясь забрать ствол в рот полностью. Вязкая слюна тянется нитью, когда он обхватывает губами головку и тут же отпускает ее. Любовник глубже прогибается в пояснице, значит, хорошо разогрет, и можно идти дальше. Облизнув свой большой палец, Дин проталкивает его в сжатое кольцо мышц. Легко надавливает, ненавязчиво массируя круговыми движениями. Второй палец устремляется следом, ирландец морщится. - Прости, но смазка в трейлере, - О’Горман не без сожаления вытаскивает пальцы, - я могу сбегать за ней. - Забей. Я тебе доверяю. Тернер хватает друга за подбородок и притягивает максимально близко к себе, насколько позволяет крайне неудобное положение, и страстно целует его, ощущая во рту свой вкус, от чего заводится еще сильнее. Дин практически заваливается на своего партнера, но вовремя спохватывается, успев опереться на руки. Окончательно раздевшись, он вновь вынуждает Эйдана вернуться в лежачее положение, тем временем закинув обе его ноги себе на плечи. Кончик языка касается вожделенной дырочки, играет, лаская чувствительное место. Дразнит, то углубляя проникновение, то вновь выскальзывая назад. Влаги достаточно чтобы попробовать протиснуть сразу три пальца, бережно, медленно. Первые фаланги входят мягко, дальше приходится проявить немного настойчивости, не обращая внимания на то, как руки Тернера стискивают грубую ткань мата. Пауза, чтобы позволить ему привыкнуть. Медленное вращение. Но как же хочется войти в него прямо сейчас! Член дергается от одной мысли об этом, аж скулы сводит от столь сильного вожделения. И вот пальцы свободно хозяйничают внутри, наращивая темп, Дин все интенсивнее трахает ими возлюбленного, а тот уже стонет, ничуть не стесняясь. Всё, новозеландец уже сам на приделе. Обеими руками схватив парня за бедра, он придвигается к нему еще теснее. Плюнув на ладонь и растерев слюну по члену, тут же приставляет его к такому восхитительному заду и толкается вглубь. Эйдан от неожиданности давится дыханием, инстинктивно сжимается, но более опытный партнер останавливается, давая ему время отдышаться и вновь расслабиться. И вскоре короткие ногти чувствительно впиваются в кожу предплечий, подталкивают вперед, побуждая продолжать. - Уверен? – О’Горман напряжен, как тетива, натянутая его киношным братом. Капелька пота стекает по виску и падает вниз. - Да, - четкий ответ. Но куда красноречивее похотливое пламя, вспыхнувшее во влекущих черных глазах. Дин разрешает себе начать двигаться. Вначале неспешно, не позволяя разуму целиком раствориться в ощущениях. Скользит внутри, напрягая мышцы пресса, чтобы в следующий момент с силой поддать бедрами и услышать высокую нотку в страстном крике. Он наклоняется ниже, между разведенных ног, закидывая их чуть ли не за голову Тернеру, и с упоением вколачивается на всю длину в такое распаленное и провоцирующее своим непристойным видом тело. Каждый толчок отзывается чувствительными ударами пульса в висках, первые секунды даже уши закладывает, как в самолете во время взлета. Так и кончить недолго. Нет, этого не достаточно. Дин выходит и резким движением переворачивает друга на живот, поудобней пристраивается на плотно сжатых ногах, уперевшись коленями в мат, и снова проникает в сексуально приподнятый зад. С каждым новым движением Эйдан куда-то сползает, и приходится подтягиваться за ним. В итоге его голова вообще оказывается на полу. Ирландец прячет лицо в сложенных перед собой руках. Длинные волосы колышутся в такт ритму, заданному любовником. О’Горман внезапно останавливается и, потянув парня на себя, падает на спину. - Я хочу видеть тебя во всех подробностях, - он призывно улыбается, зажав свой член в кулаке и бесстыдно его надрачивая. Просить дважды не нужно. Эйдан с энтузиазмом запрыгивает сверху и, соблазнительно закусив нижнюю губу, насаживается до упора. Невозможно оставаться равнодушным, когда этот смуглый мускулистый парень с двухдневной щетиной на щеках и в лохматом, но чертовски идущем ему парике, скачет на тебе с резвостью опытной и привычной ко всему шлюхи. А ведь до встречи с Дином у этого красавчика не было подобного опыта, но он, сука, идеальный ученик! Удерживая его за талию, Дин пытается контролировать темп, но чувствует, что уже и так близок к финалу. Выпуская ситуацию из-под контроля, он просто сосредотачивается на собственных ощущениях, ловит волны удовольствия каждым рецептором своего тела. Грудь и живот Тернера влажно блестят в тусклом освещении, и О’Горман, ладонями оглаживая вспотевшую кожу друга, тянет его к себе, заставляя практически лечь. Пальцы тут же сжимают ягодицы и разводят их немного в стороны. Несколько ускоренных толчков, дальше терпеть не получается. Мозг отключается, сраженный яркой вспышкой оргазма. Каждая мышца отзывается сладостно тянущей болью. Напоследок по разряженному телу пробегает волна дрожи, и новозеландец потихоньку возвращается к реальности. А открыв глаза, видит напряженный член Эйдана так близко к своему лицу, что ему не нужно объяснять, что делать дальше. Он тут же обхватывает его губами, продолжая стискивать руками подтянутую, мускулистую задницу. Тернер с рычанием выдыхает из легких воздух и, излившись партнеру в рот, обессилено падает рядом с ним. Они еще какое-то время просто лежат, приходя в себя, а потом Дин наконец-то срывает эту, по его выражению, «злоебучую волосню», то бишь, усы, и сливается с любимым в поцелуе. Грэм Мактавиш уже собирался пойти к себе и наконец-то рухнуть на кровать, но вдруг вспомнил, что оставил в съемочном павильоне свои наручные часы, которые тупо забыл снять заранее. Его огромные ладони по-прежнему бережно обхватывали неизменную кружку, из которой он прямо на ходу отхлебывал приторно-сладкий черный чай. Звуки непонятной возни и смешки, доносящиеся из помещения, вызвали ступор, ибо актер был уверен, что все давным-давно разошлись. Тихонько приоткрыв дверь, Грэм заглянул внутрь. Два запыхавшихся, растрепанных друга спешно натягивали на себя разбросанную повсюду одежду, комментируя это неприличными шуточками. Судя по криво валяющемуся мату, отъехавшему к дальней стене, они тут не скучали. - Ёб… - Грэм мысленно возрадовался, что успел проглотить, набранный в рот чай, иначе вполне мог подавиться. Бесшумно вернув дверь на место, он развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к выходу, непрерывно бормоча себе под нос: - Спать, спать, спать!