Where the north wind meets the sea There's a mother full of memory Come, my darling, homeward bound When all is lost, then all is found
Тошнота, давление на глаза, которое расползается от макушки до шеи холодной волной. Горло перевязано жестким узлом, глотательный рефлекс затруднен. Кажется, голова раскалывается именно из-за подступающего приступа рвоты. Очередной позыв вырвал женщину из небытия. Она вновь закашлялась и прижала руку к лицу. В глазах было темно, хотя сознание постепенно возвращалось. Маленькие черные точки, которые растекались перед зрачками постепенно соединялись в смутные образы. Голова раскалывалась, боль в висках, которая на секунду прервалась, вернулась с новой силой, как только зрение сфокусировалось. Энни находилась в маленькой комнате с абсолютно гладкими темно-серыми стенами. Единственным источником света в комнате была лишь маленькая лампа, которая парила где-то под трехметровым потолком. Сырой воздух и плесень, которая расползалась из всех четырех углов комнаты сдавливал женщину в ледяном кольце холода. Женщина была прикована ржавой металлической цепью к койке, на которой она спала уже две недели. Палочку отняли и уничтожили у нее на глазах, еще до суда, который должен был состояться через два дня. Последние три дня ее не кормили и регулярно пытали с периодичностью примерно в 20 часов, для того чтобы ее мышцы успели восстановиться, и она с новой силой могла испытать боль от Круциатуса. Единственный вывод, который она успела сделать о мракоборческом отделе был неутешительным. Аврорат в средствах поиска доказательств основывался жутких газетных заголовках, которые касались Пожитарелей смерти в Ежедневном Пророке. И, явно, «улучшили» итак раздутые прессой методы ее мужа. Каждый день – допрос с пристрастием. Требование выдать Пожирателей смерти. Требование говорить о планах ее мужа. Каждый день – новый экземпляр Пророка, в котором последние 14 дней пишут лишь об уничтожении Того, Кого Нельзя Называть. И каждый день – смех ей в лицо. А после этого – очередное заклятие, от которого выворачиваются наизнанку кости под крепкими мышцами. Она уже не ощущала физическую боль, когда заклятие пронзало ее тело, ее дух слово выходил из тела. Боль, которую она переживала каждую секунду не могла сравниться с той, которую пытались причинить ей мракоборцы. Энни жила в неизвестности: ее муж исчез, и все утверждают, что он мертв. Что в данный момент происходило с ее детьми ей было также неизвестно. Единственное, что ободряло ее: если бы их в чем-то обвинили об этом обязательно бы написал Пророк. Они бы не упустили эту возможность: Крауч лично фильтрует первую полосу для того, чтобы поднять свой рейтинг перед выборами на пост министра магии. А его активная деятельность как руководителя мракоборческого отдела должна была сыграть ему на руку в результате сложившейся ситуации. Ее ничего не волновало кроме новостей о муже и детях: всю боль она переживала неделю назад. Она рыдала от неверия в произошедшее, велась на провокации мракоборцев, которые смеялись ей в лицо. Энни пыталась бороться с этой системой ее же методом: агрессией, попыткой бегства, которая закончилась для нее неудачно, а также едкими высказываниями в ответ. За одно такое высказывание, один из молодых авроров – Руфус Скримджер чуть не изнасиловал ее. За эти дни Гриффиндор поняла, что физические страдания не могут длиться вечно: организм может привыкнуть к любой боли. Два дня назад она испытала на себе тройной круциатус, а как говорил Родольфус – такое может лишить рассудка раз и навсегда. Но она все еще была в ясном сознании. Однако это сознание было мутным и ослабленным пытками. Происходящее каждый день не могло не сказаться на ее здоровье. Казалось, что внутри ее тела отказывали все внутренние органы, но ей было неважно все, что касалось ее собственной жизни, гигиены, даже дыхания. Она более не могла дышать полной грудью, как могла это делать раньше. Словно ей перевязали легкие, и теперь они функционировали только наполовину.Ее пугало равнодушие по отношению к своей собственной жизни.Однако, именно это равнодушие и давало ей ту стойкость, которая была ей нужна в этот момент. Ей было нечего терять, ее храбрость была безрассудной. Несмотря на это, Энни приняла правила игры министерства, у нее было два пути: выстроить защиту, для того чтобы уберечь детей и сохранить дело мужа, или же признаться в том, что она –жена самого опасного волшебника Великобритании и может спасти своих детей чистосердечным признанием. Она знала только то, что должна была защитить своих детей любой ценой. Она верила, что Том вернется. Он просто не мог просто так пасть перед своим главным страхом. Однако женщина уже знала, что защитника ей не предоставят и ей необходимо было продумать свою речь перед судом. Энни знала, что вряд ли ее оправдают, так как вести ее дело доверили лично БартиКраучу. Ни одного оправдательного приговора пойманным Пожирателям смерти вынесено не было. Ее размышления прервал скрип тяжелой двери, которая впустила яркий свет в комнату. Энни поморщилась от яркого света. Она уже знала, что последует за данным визитом, лишь тихо выдохнула, чтобы кто-то не знал о накатывающем чувстве тревожности, которое жило в ней. Из оставшихся эмоций, она могла ощущать только тревожность. Женщина ждала каждый выпуск ежедневного Пророка, чтобы увидеть что-нибудь о муже или детях. Темный силуэт, возникший в проеме двери, она легко узнала. Видимо, накануне суда Крауч лично решил провести допрос. - Итак, - произнес холодный голос Крауча, - мисс Гриффиндор, вы так и не собираетесь что-либо рассказать следствию? Женщина в очередной раз помотала головой и вымученно улыбнулась: - Мистер Крауч, я не имею ни малейшего понятия о том, что вы хотите узнать. В этот момент Энни почувствовала, как ее скулы крепко сжали холодные цепкие пальцы. Крауч резко поднял ее лицо. Гриффиндор почувствовала, как первый шейный позвонок, который она вывихнула еще в 8 лет. Ее муж знал, что шея – ее самое уязвимое место и никогда не позволял так резко касаться ее. Она невольно улыбнулась, вспоминая эту деталь. - Вы, миссис Гриффиндор, забываетесь, - процедил Крауч, разглядывая ее лицо, - У вас двое детей и несколько недель назад родился внук. Вы действительно хотите отправить их в Азкабан? - Я очень рада, что вы сообщили мне хорошую новость о здоровье моего внука, - прошептала Энни, быстро соображая, - однако, мои дети невиновны. Более того – вы до сих пор не озвучили мне мое собственное обвинение. А в соответствии с нашим действующим законодательством вы вообще не имеете право держать меня здесь, не предоставляя мне защитника и не… Женщина ощутила пощечину и рухнула на железную койку. Из-за волос она не видела лица Крауча, однако слышала, как желчь и едкий запах окутывал ее: - Такие как вы не имеют никаких прав, вам они не должны быть предоставлены, несмотря на «действующее законодательство». Такие как вы, миссис Гриффиндор – отбросы цивилизованного общества. А вы – главная среди них. Вы трахались с человеком, чьи руки в крови. Вы родили от него детей и полагаете, что они могут жить и существовать в обществе нормальных волшебников?! Вы продолжается молчать и скрывать ваших приспешников, тем самым разрушая сообщество магов изнутри. Энни с трудом оперлась на локоть и приподнялась на койке, аккуратно откинув прядь с лица. Ее очень удивляло, почему Крауч не применяет свою классическую тактику: начинать сразу с круциатуса. Несмотря на замутненное сознание, женщина фильтровала все обвинения, брошенные в ее адрес. Она переняла их тактику и знала, что лишнее слово обернут против нее. Именно поэтому она аккуратно скинула ногу на пол и подняла голову на Крауча: - Не «трахались», а занимались любовью, которую вам познать не дано никогда. Она попала в самое сердце, хоть и не ожидала этого. Женщина знала, что у Крауча отвратительные отношения с женой, о которых пускали сплетни все желтые газеты волшебного сообщества. Энни знала, что он любил свою жену, а вот она –нет. Это же подтвердил и его сын Барти, который в ту роковую ночь тоже был на праздновании Хеллоуина. Именно в этот момент она ощутила удар в грудную клетку, и от места удара мгновенно по всему телу растеклась боль. Острая, пронзающая мышцы и дробящая кости изнутри боль. Очередной круциатус. Женщина не сдерживала крики боли, которые рвались из ее грудной клетки. За две недели пыток ее голосовые связки были истерзаны. Хриплые полустоны, которые вырывались из ее тела отдавались слабым эхом от потолка и стен. Энни ощутила, что боль прекратилась и глотнула воздух полной грудью: она заметила, что при отсутствии кислорода боль переносилась лучше. - Вы – подстилка. И поверьте, я заставлю говорить и вас и ваше отродье, - прошипел Крауч, с удовольствием и яростью наблюдая за телом женщины, которое дергалось в конвульсиях. - Вы…ничего не можете…сделать моим детям… - прошептала она, собрав всю уверенность и остатки сил, - они ни в чем…не повинны. - Они ваши дети, и ваш порочный плод, - рявкнул тот, - вы знаете все об убийствах, которые творил ваш муж, ваши друзья и дети. А может быть и вы? Сколько человек вы убили? Гриффиндор медленно перевернулась на живот, чтобы не задохнуться в подступающей к горлу рвоте: - Я повторяю еще раз. Я действительно ничего не знаю. Я знаю только то, что вы поплатитесь за то, что творите со мной, в обход официального законодательства, на протяжении последних двух недель. Ее тело вновь пронзила едкая боль, но на этот раз женщина не издала ни звука: лишь беззвучно открывала рот, связки окончательно сдали. Она корчилась на полу, отделилась от своего тела и вновь сознанием была далеко от этой сырой камеры, где ее мозг уже был готов отключиться раз и навсегда. Ее сознание заполнялось ярким светом, зрачки закатились, как вдруг боль резко прекратилась: - Вы отправитесь в Азкабан, это я вам обещаю, знание наших законов вам не поможет, - тихо прошипел Крауч. Он медленно убрал палочку, Энни почувствовала облегчение от этого движения и не сдержала рвоту, испачкав его лакированные ботинки едкой зеленой жижей. Он не успел убрать ногу и с отвращением толкнул ее носком ботинка в живот, перевернув ослабевшее тело на спину. - Завтра приведите себя в порядок. Вам пришлют чистую одежду и дадут право помыться в присутствии одного из наших сотрудников, - на губах у мужчины скользнула едкая усмешка, - отправляйтесь в ваше путешествие в Азкабан красиво. Ведь это ваш последний раз. Гриффиндор чувствовала, что подкатывает очередной приступ рвоты от жуткого запаха, который заполонил всю камеру. Женщина приподнялась на локтях, чуть отползла от Крауча, чтобы не дать ему вновь ударить себя и произнесла: - Благодарю. Шоу, которое вы увидите, будет последним ярким событием в вашей жизни. Крауч усмехнулся и тихо произнес: - Вы собираетесь танцевать голой перед судом? Женщина медленно подняла голову и посмотрела прямо в его темные глаза, прохрипев едва слышно: - О, нет. Я знаю больше, чем вы. И полагаю, что ваше судебное заседание по моему делу, будет вашим смертным приговором.* * *
Энни знала, что сегодня 14 ноября. Накануне суда, в камеру к женщине пришел мужчина, который принес ей простую черную мантию. А также – большой таз с чистой водой и полотенцем. За две недели в заточении, женщине показалось, что ее наставница разговаривает с ней через эту влагу. Когда она впервые опустилась над поверхностью таза, ей показалось, что она уловила лик Мелюзины, который исчез через мгновение.После этого знака на водной глади Энни с удовольствием разделась и омыла свое тело, абсолютно не стесняясь мужчины, который не покинул камеру. Женщина знала, что ему был дан именно такой приказ. Крауч хотел еще раз унизить ее, а позволить ему торжествовать она не могла. На утро, переодевшись в простую черную мантию, которую она оборвала у подола, Энни обвязала этим куском ткани свою талию. Из-за отсутствия какого-либо естественного света она не знала, во сколько просыпалась и засыпала. Пальцами расчесала свои спутанные волосы и пощипала лицо, чтобы уменьшить серые пятна, которые покрыли ее кожу из-за отсутствия солнечного света. Эти ритуалы, которые она выполняла в своей прошлой жизни, в которой ее муж просыпался рядом с ней каждое утро, позволяли ей успокоиться перед заседанием. Энни старалась не думать о той боли, которая накатывала на нее каждую секунду, если она смотрела на свое обручальное кольцо на правой руке. Сейчас, женщина посмотрела на свое обручальное кольцо и, сняв его в безымянного пальца, надела его на средний палец, поверх подаренного на последний день рождение кольца от Дамблдора. Не стоит привлекать внимание суда к своему обручальному кольцу. Она села и вцепилась руками в край койки. Женщина собиралась с мыслями: ей предстояло самостоятельно защищать себя. Ее слова должны были звучать убедительно, должны обезопасить всю ее семью. На снисходительность суда по отношению к своей судьбе Гриффиндор не рассчитывала. Она была уверена, что Крауч приложил достаточно усилий, чтобы отправить ее в Азкабан. Дверь открылась с мерзким скрипом. В дверном проеме возникло двое авроров, которые подошли к ней и грубо подхватили ее под руки. Как только Энни оказалась в коридоре, она ощутила мертвый холод, который пронизывал длинный коридор с вереницей одинаковых дверей, идентичных двери в ее камере. Дементоры. Женщина знала, как бороться с ними, однако палочки у нее не было. Она лишь прикрыла глаза, волоча ноги и повиснув на руках двух авроров. Энни вспомнила приятную для нее картину: в нем был Том, ее дети и маленький внук, который совсем недавно родился. Холод обступал ее, однако, женщина лишь на секунду ощутила, что эту картину разрывает воспоминание, пронизанное страхом. Она лишь сильнее зажмурилась, и сама не заметила, как оказалась перед темными дверями, увитыми листьями и розами с шипами. Гриффиндор не раз была в этом зале по другую сторону, когда работала в министерстве. Так или иначе, она была в зале судебных заседаний несколько раз по долгу работы, касательно махинаций сделок с недвижимостью. Она прекрасно знала, что вдоль многочисленных скамей будут сидеть члены Визенгамота. Они будут с осуждением разглядывать ее, возможно, будут даже кричать и улюлюкать, пока ее будут вести к железному креслу. В тот момент, когда она увидела данное кресло в первый раз, она подумала, что «железная дева». Одно из самых жестоких орудий пыток во времена инквизиций: камера с шипами внутри, которая в случае ее закрытия пронзала жертву и заставляла ту медленно умирать. Практически все, что увидела Энни, когда двери в зал суда открылись без помощи авроров, было именно таким, как она помнила. Высокие колонны, которые устремлялись к прозрачному куполу, из которого лился тусклый серый свет. Черные колонны, множество скамей, который заполнены членами Визенгамота и репортерами Пророка. Холодный свет, исходящий от факелов, которые пылали голубым огнем. Как только ее завели в зал, вспышки фотокамер ослепили ее, но она не обратила внимания и лишь направилась дальше к креслу. Женщина даже не заметила, как ее выпустили авроры, и она спокойно и размеренно, в сопровождении двух дементоров направлялась к тому самому креслу, которое стояло в центре зала. Энни аккуратно опустилась в него, и цепи тут же обвили ее руки и ноги. Она медленно обвела взглядом зал и вдохнула полной грудью. Ее глаза слезились после двухнедельного заточения, и огромное количество света со всех сторон мешало ее взгляду сфокусироваться. Энни прикрыла глаза, чтобы побороть данную проблему. Она не могла позволить, чтобы кто-то подумал, что она плачет. Ей уже не хотелось плакать, ей хотелось бороться и защитить свою семью. - Миссис Энея Пенелопа Гриффиндор, - мужской голос стороны обвинения отдавался у потолка, - вы обвиняетесь в содействии и участии в организации, именуемой себя «Пожиратели смерти». Вы обвиняетесь в массовых убийствах магглов и волшебников, а также связи с главой данной организации – Тем Кого Нельзя Называть. Энни с удовольствием заметила, что после этих фраз по залу пробежал холод. Страх, перед именем ее мужа вселил в нее уверенность, она словно почувствовала, что он снова рядом с ней. Вспышки фотокамер, которые тут же были направлены ей прямо в лицо заставили ее прервать тишину. - Уважаемый суд, - голос ее был глух, но спокоен, - я слышу данные обвинения впервые за две недели моего досудебного содержания под стражей. Это нарушения пункта 2.8 уголовного законодательства волшебного сообщества Великобритании. Более того, ко мне за период моего заточения, в нарушение статьи 3.19… - Довольно, - рявкнул Крауч, и по залу раздался сильный удар молотка о деревянную подставку. Она впервые подняла на него взгляд. Он был одет в черную мантию, в отличии от малиновых мантий остальных заседателей Визенгамота. Мужчина сидел за высокой трибуной, и по голосу женщина слышала, что ему совершенно не нравится то, как бойко она начала зачитывать свои права и говорить о нарушении досудебной процедуры привлечения к ответственности. Как только эхо, раскатившееся по залу, улетело в стеклянный потолок, раздался настойчивый и тихий голос: - …применять непростительные заклятия к заключенным запрещено законом. Также, уважаемый суд, я имею право на… - Защитника, в соответствии со ст. 2.11 действующего уголовного законодательства волшебного сообщества Великобритании. А также, она имеет право на гласное слушание с участием свидетелей и допуском ее родственников в зал суда. Гриффиндор дернулась. Она настолько резко повернула голову к входной двери, что расшатанный позвонок в ее шее хрустнул. Теплая волна пробежала от кончиков пальцев до макушки, когда в зал влетел огромный феникс, сотканный из яркого серебристого света. Профессор. Альбус Дамблдор стоял в дверях, одетый в такую же малиновую мантию, как и остальные члены Визенгамота. Она не видела его около трех месяцев, как раз с того самого момента, когда они с Лианной привезли показать новорожденного внука в замок. Однако от Энни не могло скрыться то, что с того момента, на лице профессора появилось несколько новых и глубоких морщин на лбу. Как только патронус-феникс пролетел над залом, он опустился на рукоять кресла, и по телу женщины с новой силой растеклась теплая волна. Дементоры отступили от спинки ее кресла. По залу пробежал ропот. - Альбус, она не заслуживает защитника, тем более, вы являетесь ее опекуном и… -…И заинтересованное лицо по закону может быть ее представителем в судебном заседании, если оно того пожелает, - с легкой улыбкой сказал Дамблдор. Однако Гриффиндор слышала в голосе воспитанника такую холодную ярость, что побоялась поворачивать голову к нему и продолжала смотреть в лицо Крауча. Желтоватая кожа на его лице покрылась уродливыми красными пятнами. Когда он заговорил вновь, Энни слышала, как тяжело ему выровнять дыхание от переполнявшей его ярости: - Отлично. Хорошо. Я, к сожалению, не внес ваше желание представлять ее интересы в протокол, однако касательно свидетельских показаний, вы правы, - глаза его недобро сверкнули, - они действительно будут. Секретарь судебного заседания внес изменения в состав участников судебного заседания одним коротким движением волшебной палочки. - Вы пытали ее, нарушая все законы, которые возможно! – Энни прикрыла глаза, когда услышала звонкий голос дочери за своей спиной. Только бы ее не подпустили к ней. Только бы Дамблдор проинструктировал их обоих касательно поведения в данном судебном заседании. Она лишь медленно повернула голову и посмотрела на детей: Кристиан и Лианна были неестественно бледны. Лианна едва держалась на ногах, руки у нее тряслись – Энни явно видела это по крепкой хватке Кристиана. Он аккуратно усадил сестру рядом с собой и посмотрел матери прямо в глаза. Энни едва улыбнулась и выдохнула. Лианна не могла усидеть на месте и попыталась встать, для того чтобы добежать до матери. Силовое поле, которое было предварительно установлено над залом не позволило Лианне этого сделать. Поле пропустило внутрь только Дамблдора, как ее основного защитника. Энни видела, как Кристиан аккуратно подхватив сестру под руку оттащил ее от поля и вновь усадил на скамью, предназначенную для свидетелей, которая находилась как можно дальше от дементоров. Женщина разглядывала детей, словно видела их в первый раз, она ничего не могла сделать – по ее лицу расплылась счастливая улыбка. Вспышки камер засияли еще ярче. Патронус Дамблдора отвернул морду от них и спорхнув с подлокотника опустился на ее колени. Ее дети живы, они не под стражей, им ничего не угрожает. Она знала, зачем Дамблдор взял их с собой: чтобы она сама успокоилась и знала, что дети в безопасности. Несмотря на то, что Кристиан помнил с детства тот инцидент и настороженно к нему относился к профессору – он доверился ему, а это говорит о многом. Женщина не представляла, что происходило в штабе Пожирателей в настоящий момент, однако она знала точно – не многие поддержали этот шаг ее сына. Пока ее мозг быстро фильтровал поступившую информацию, Крауч зачитывал полный список того, в чем ее обвиняли: убийства, пытки и массовые рейды в отношении магглов, отдача приказов по убийству Пруэттов, Дорказ Медоуз, Марлен Маккинон и еще списка людей, о которых она не имела ни малейшего понятия. Именно за это и зацепился ее пытливый ум: никакого конкретного обвинения. Ни одного конкретного состава, который можно было бы разложить на умысел, общественную опасность, объект и субъект преступления. Все эпизоды уголовного преступления рассматриваются отдельно, но Крауч сваливает все преступления группировки на одну нее. А это значит, что либо у него недостаточно доказательств против нее, либо он полагает, что она руководящее лицо данной организации. - Уважаемый суд, - голос Дамблдора звучал успокаивающе, волна негодования, вызванная прочитанными обвинениями, мгновенно улеглась, - после прочтения обвинения, я бы хотел выслушать и допросить свою подопечную. - Ходатайство принято, - рявкнул Крауч, чувствуя, что чем сильнее спокойствие Дамблдора, тем сильнее его распирает негодование. Энни медленно оторвала взгляд от детей, перестала улыбаться и серьезно посмотрела на Дамблдора: - Миссис Гриффиндор, - спокойно начал тот, - вы имеете какое-либо отношение к так называемой организации «Пожиратели смерти»? - Нет, - тихо сказала она и не соврала. Женщина старалась не смотреть прямо в глаза Дамблдору, потому что где-то в глубине души, она боялась, что он также поверил всем обвинениям, выдвинутым против нее. Она избегала взгляда его голубых глаз именно потому в ней теплился страх, что она не сможет соврать там, где это сделать необходимо. - Вы когда-либо знали лорда Волдеморта? – в зале воцарилась гробовая тишина при упоминании этого имени. Энни посмотрела прямо в глаза Дамблдора и опять произнесла правду: - Я замужем за другим человеком, - она увидела, как дернулась ее дочь, но Кристиан сжал ее руку и не позволил ей что-либо сказать. Энни знала, что говорить дальше, она поняла, на что ее выводит Дамлбодор – ведь он знал, что в специальной операции весь архив с документами был уничтожен еще в 1968. - Кто является вашим мужем? Он кто-то из тех, кого обвиняют в содействии Пожирателям смерти? - Я… - Энни с трудом выговорила слова, - …была замужем за Томасом Марволло Реддлом. Этот человек не имел никакого отношения к данной организации. Он пропал несколько лет назад в Албании. В ее горле застрял ком. - Тогда почему в вашем поместье в ночь захвата находилось около десятка людей, которые в настоящий момент также находятся под следствием за причастность к действиям Пожирателей смерти? - Я всего лишь должна была организовать праздник. Я не сверяю списки приглашенных со списками подозреваемых, которые лежат в отделении мракоборцев. Я приглашаю тех, с кем могу хорошо провести время. - Вы плохо выбираете друзей, миссис Гриффиндор, - сказал Крауч, перебив ее, - однако у нас имеются иные показания. Вызовите основного свидетеля по делу. Энни быстро соображала. Правду о прошлом ее мужа и их семьи знал ограниченный круг лиц. Значит, либо лицо, которое сейчас войдет в зал находится в ближнем круге пожирателей и совершило предательство, либо Крауч просчитался и это ее шанс спасти свою семью. Гриффиндор бросила короткий взгляд на Дамблдора. В глубине его голубых глаз женщина увидела легкое смятение, однако оно возникло там лишь на долю секунды. Значит, у него есть план выхода из данной ситуации. Возможно, он даже знает того, кто войдет в этот зал в качестве свидетеля. Стук шагов, который был за ее спиной не казался ей знакомым. Она знала шаги практически всех пожирателей, которые были вхожи в их семью. Энни посмотрела на Лианну. Лицо ее дочери исказилось в гримасе, кожа побелела, она что-то яростно прокричала, однако Кристиан успел остановить ее. - Суд вызывает свидетеля со стороны обвинения Игоря Каркарова. Энни даже не повела головой, казалось с нее свалился тяжелый тюк в несколько сотен килограмм. Каркаров хоть и знал многих, кто входил в ближний круг, он сам не был вхож в него, а следовательно, о планах мужа, их семье и прошлом Реддла он знать не мог. Где-то под ложечкой засосало, появилась хрупкая надежда на то, что ее семья будет в безопасности. Энни знала, что Каркаров сдал многих с начала облав на Пожирателей, об этом писали в Пророке. Таким образом он смог получить свободу и его освободили от следствия по его собственному делу. Она знала, что он выдал старшего сына Люси, и тот погиб во время нападения. Еще когда она сидела в камере и прочитала это в Пророке, она поняла, что безумно хочет увидеть подругу, ибо только она может понять ее боль утраты также сильно, как и она. Каркарова усадили на другую скамью для свидетелей. Выглядел он прекрасно для человека, который неделю находился на допросах. Хотя, судя по этому цветущему виду, таким пыткам он не подвергался и сдал всех сразу, лишь бы не подвергаться физическим пыткам. - Мистер Каркаров, что вы можете сказать об этой женщине? – Энни заметила, что Дамблдору совершенно не понравилось такое обращение к ней. Однако она мысленно поблагодарила его за ту спокойную сдержанность и поддержку с его стороны: перед отбытием в Азкабан ей действительно было важно увидеть и детей и его. - Миссис Гриффиндор является женой Того-Кого-Нельзя-Называть. Она была самой приближенной к нему, никто не смел даже смотреть на нее без разрешения. Ее тщательно скрывали, как и все ее отродье и… - Не смей так говорить о моей матери, - голос ее сына, такой жесткий и холодный как у его отца отразился от стен зала и перекрыл весь гул, который возник в зале. - Я удалю мистера Реддла из зала суда, если он будет нарушать процедур судебного разбирательства. - А я ходатайствую о требовании к свидетелю выражаться тактично по отношению к человеку, чья вина еще не доказана, - спокойно сказал Дамблдор, хотя Энни было ясно, что реплику ее сына он полностью поддерживает. - Суд удовлетворяет ходатайство, - Крауч с недовольством вновь ударил молотком о деревянную подставку и обратился к Каркарову: - Вы утверждаете, что эта женщина является Пожирательницей смерти? - Да, совершенно верно. Она присутствовала рядом с Тем-Кого-Нельзя-Называть на всех приемах. Это очень легко проверить, у всех, кто входили в эту организацию на предплечье находится знак черной метки, - мужчина закатал рукав своей одежды и показал черную метку. Женщина увидела светло-серый череп с выползающей изо рта змеей. Знак выцвел, Энни знала, почему так происходит. Никто больше не призывал Пожирателей исполнять то или иное поручение. Через несколько дней этот знак сойдет с кожи всех приближенных и не проявится до тех пор, пока ее муж не вернется. В этот момент Энни поймала взгляд сына и попыталась поднять руку, закованную в кандалах. Дементоры двинулись к креслу, видимо, ожидая бегства, однако патронус на ее коленях спорхнул на пол и повернул шею в их сторону. - Я ходатайствую о проведении следственного эксперимента. Крауч медленно перевел взгляд с Каркарова на подсудимую и попытался уловить взгляд Дамблдора на нее же. Он пытался понять, что задумала эта женщина и почему она так уверенно требует эксперимента, который должен ее погубить и доказать ее виновность. Крауч ни на минуту не сомневался, что сейчас на ее плече будет обнаружена черная метка. Зачем ей это было нужно? Она хотела совершить чистосердечное признание и это и есть то «шоу», о котором она говорила накануне? Или она хочет прикрыть большее преступление и не выдать сообщников? Крауч не сомневался в том, что видит ее в последний раз и из этого зала заседания она отправится прямиком в Азкабан. И он хотел максимально унизить эту женщину перед собравшимися, доказать ее вину, для того чтобы уже завтра на первой полосе Ежедневного Пророка была ее фотография в полосатой робе. - Удовлетворяю ходатайство, пригласите членов мракоборческого отдела для проверки. Энни почувствовала, как цепь выпустила ее правую руку, и она спокойно перевернула ее, открывая доступ к предплечью. В этот момент она поймала испуганный взгляд сына: Кристиан не понимал, что происходит. Ее сын прекрасно знал, что она хоть никогда и не отправлялась на задание, она присутствовала на самых важных собраниях Пожирателей смерти. Однако она лишь едва улыбнулась ему и перевела взгляд на Дамблдора, который внимательно наблюдал за происходящим. Двое мракоборцев вошли в зал. Один из них быстро подошел к ней и небрежно закатал рукав ее мантии. Энни холодно посмотрела на Каркарова, а после перевела взгляд на Крауча. На ее лице засияла наглая, не прикрытая улыбка. Предплечье было чистым, единственное, что выделялось это яркие кровавые раны, оставленные после аврорских пыток. Мракоборец непонимающе смотрел на ее кожу и с силой сдавил кожу, однако ничего не изменилось. После еще одного зажима женщина вскрикнула от боли. Энни зажмурилась: - Вы причиняете ей боль прямо в зале судебного заседания, - Кристиан попытался подняться, однако Энни с силой выдернула руку, подняла ее и раскрыв ладонь жестом приказала сыну замолчать. Вспышки камер засияли с новой силой: - Уважаемый суд, как вы видите, никакой черной метки здесь нет. Вы можете посмотреть мою вторую руку, если вы сомневаетесь в том, что вы видите. Крауч тут же повел рукой и приказал осмотреть и вторую руку. Однако, когда и на ней не было найдено отметки, которая находилась на всех предплечьях Пожирателей, в зале поднялся ропот. - Она лжет. Она была рядом с Тем-Кого-Нельзя-Называть! Постоянно, он никуда не отпускал ее! И эти дети – его дети! – заорал Каркаров, закатывая свой собственный рукав, - У нее должна быть такая же метка! - Возможно, вам известно больше, чем мне, мистер Каркаров, - холодно процедила Энни, чувствуя, как внутри нее поднимается волна злобы. Она бросила взгляд на Крауча и вновь холодно улыбнулась: - Уважаемый суд, у вас есть еще какие-то свидетели, которые могут подтвердить хотя бы одно обвинение в мой адрес? - У нас есть архивные документы, которые подтверждают, что Томас Марволло Реддл и Тот, Кого Нельзя Называть – один и тот же человек. - Уважаемый суд, предоставьте данные документы для ознакомления стороне защиты, - спокойно сказал Дамблдор. Крауч, чувствуя, что позиция обвинения шатается прямо у него под ногами, с раздражением отдал бумаги Дамблдору. Энни вздрогнула, почувствовав, что надежда, которая только затеплилась в ее груди, ушла. Она не видела данные документы, была вновь приковала к железному креслу, пока Дамблдор знакомился с пергаментом, выцветшим со временем. - Уважаемый суд, а что подтверждает данный документ? Это лишь выписка из актовой книги о заключении брака между Томасом МарволлоРеддлом и моей подзащитной. Она и не отрицает факта этого брака. Можно ознакомиться с документами, которые бы подтверждали связь между ее мужем и лордом Волдемортом? Сотни глаз обратились к Краучу. Тот закивал головой и тихо произнес: - Гораций Слизнорт, тот человек, который учил Томаса Марволло Реддла и подсудимую, оставил архивную запись об этом мужчине. - Где данная запись, уважаемый суд? – с интересом поинтересовался Дамблдор, возвращая актовую запись о заключении брака, - Может быть, мы спросим у самого Горация, который вызван мной в качестве свидетеля? Дозволите допросить? Гриффиндор прикрыла глаза, стараясь скрыть растерянность. Женщина знала, что Слизнорт – это единственный человек, который остался в живых после массовой чистки. Том не стал трогать его, так как посчитал, что тот никогда не посмеет открыть рот. «Своими словами он выроет самому себе могилу и без моей помощи», - говорил тот. Энни бросила взгляд на Дамблдора и в ее голове прозвучал спокойный голос: - Все под контролем. Сейчас ничего не говори, можешь сказать все после вынесения оправдательного приговора. Сегодня ты выйдешь отсюда. Связь, возникшая из-за легилеменции быстро прервалась. Она повернула голову и увидела Горация Слизнорта, который с трудом опустился на узенькую скамеечку рядом с Каркаровым. - Гораций Слизнорт, вы утверждаете, что Томас Марволло Реддл и лорд Волдеморт – один и тот же человек? Слизнорт посмотрел на Дамблдора, а после нашел взглядом Энни. Их глаза встретились. Он с ужасом осмотрел ее с макушки до кончиков пальцев, которые были в кровоподтеках. В его глазах появился ужас: - Что делали с миссис Гриффиндор? – спросил свидетель, окончательно разрушив стену жестокости, которая стояла между подсудимой и членами Визенгамота, которые еще после следственного эксперимента нервно заерзали на своих местах. - Отвечайте на вопросы суда, - рявкнул Крауч, - с чего вы решили, что муж подсудимой – это Тот, Кого Нельзя Называть? - Видите ли, это не факт, - тихо сказал Гораций, продолжая с ужасом смотреть на свою бывшую ученицу, - вместе с Альбусом мы длительное время пытались понять, кто именно носит данную маску, и, действительно, наше подозрение упало именно на мистера Реддла. Однако, это всего лишь предположение. Никакой точной информации о рождении Того, Кого Нельзя Называть мы не имеем до сих пор. Нам не удалось доподлинно это выяснить. Я думаю, Альбус… - Я подтверждаю все слова Горация, - тихо произнес Дамблдор, - наши поиски пока что безуспешны. Выяснить это было необходимо для того, чтобы уничтожить лорда Волдеморта. Однако, теперь данные поиски уже бесполезны. Доподлинно нам неизвестно происхождение Темного Лорда. Эти слова неслись под крышу зала заседания и где-то наверху разбились вдребезги. Разбились вдребезги также, как надежды Крауча на торжественный ужин сегодня вечером. - То есть, архивные записи, это всего лишь ваши личные предположения? – голос Крауча дрожал от едва сдерживаемой ярости. Энни видела, как лицо его покрывалось алыми пятнами от шеи и до щек расползалось это ярко-красное свечение. - Совершенно верно, - тихо сказал Гораций, глядя на Энни, - мы точно знаем, что миссис Гриффиндор была замужем за мистером Реддлом, но прямой связи между ним и Тем, Кого Нельзя Называть нет. К сожалению, никаких доказательств, которые бы прямо на это указывали у нас нет. Мистер Крауч слышал только поднимающийся ропот. Три жестких удара по подставке и шопот тут же стих. - Итак, у стороны защиты есть какие-либо ходатайства? - Нет, уважаемый суд, более нет ничего, мне кажется, все, что было необходимо было сказано, - спокойно произнес Дамблдор. Раздался еще один удар молотка о подставку. - Приступаем к прениям сторон. Энни прикрыла глаза. Основная часть разбирательства окончилась, она сохранила силы, однако, с каждой секундой слабость расползалась по ее тело все сильнее. Она не слышала, как Крауч второй раз зачитывал то, в чем ее обвиняли. Женщина только прикрыла глаза и сглотнула: хотелось пить. Жуткий холод пронзал ее тело и разум, дементоры были прямо за ее спиной, патронус прекратил давать тепло. Она чувствовала, что Дамблдор нервничает. - Слово предоставляется подсудимой – Энее Пенелопе Гриффиндор. Женщина выпрямилась и, сглотнув еще раз, тихо заговорила: - Я ничего не буду просить ни у одного из вас, ибо я ни в чем не виновна. Мракоборческий отдел держал меня в заточении 15 дней подряд. Ко мне было применено более 50 круциатусов, хотя пункт 3.5 уголовного законодательства Великобритании запрещает применение непростительных заклятий. Приказ, который издал мистер Крауч, как глава мракоборческого отдела пока не вступил в силу, так как он нарушает основные права и свободы всех нас. Законодательное собрание так и не одобрило данных изменений. Выполнение данного приказа сродни тем же нарушениям, в которых вы обвиняете Пожирателей смерти. Я абсолютно ни в чем не виновата, и я уверена, что суд оценит все доказательства, которые были предъявлены суду. Как только она договорила, послышался удар молотка. Энни закрыла глаза, чувствуя, что силы ее постепенно покидают. - Суд приступает к вынесению решения. Альбус Дамблдор отстранен от голосования как заинтересованная сторона. Итак, на голосование выносится единственный вопрос: виновна ли Энея Пенелопа Гриффиндор во вменяемых ей деяниях? Гриффиндор не открывала глаза. Она точно знала, что в суде было выяснено все, что касалось ее брака, следовательно, ее детей никто не посмеет в чем-либо обвинить. Женщина представляла с закрытыми глазами, как во внешнем мире люди активно поднимают руки, голосуя за ее вину. Из полубессознательного состояния ее вытянули возгласы со всех сторон: - Уважаемый суд, не было представлено ни одно доказательство, указывающее на ее причастность к Пожирателям смерть. - Неужели суд не нашел доказательства ее причастия к убийствам? Ведь вы именно об этом так распинались накануне, Крауч? - Вы желаете захватить волшебный мир своими террористическими и карательными мерами накануне выборов! Гриффиндор открыла глаза и удивленно осмотрела зал: ни одной поднятой вверх руки она не наблюдала. Женщина внимательно оглядывала членов Визенгамота, которые переговаривались и этот гул становился все громче. Он давил ей на уши, в один момент, Энни подумала о том, что ее череп треснет от распиравшей его боли. Однако, ее боль прервал тройной удар молотка. - Миссис Энея Пенелопа Гриффиндор оправдана по всем пунктам и не может быть более привлечена по данному обвинению вновь, - Гриффиндор слышала, как голос Крауча наполняется дикой яростью с каждой произнесенной буквой из этого решения. Энни ослепили вспышки камер, репортеры фотографировали все: как кресло выпустило ее, дементоры отпустили, а патронус Дамблдора засиял с новой силой. Энни с трудом оперлась на подлокотники и медленно поднялась. Внутри нее образовалась непонятная пустота. Она была оправдана и свободна, однако ее опустошенный сосуд за несколько секунд наполнился такой дикой яростью и отчаянием, которые она сдерживала последние дни. - Мистер Крауч, - тихо произнесла та, глядя прямо на него. Шум в зале стих, все взгляды обратились в их сторону. - Вы что-то хотели, миссис Гриффиндор? – прорычал тот, торопливо собирая бумаги. - Да, я хотела, - произнесла она, выпрямляясь. Женщина медленно сделала шаг, однако пошатнулась и лишь поддержка Дамблдора, за локоть, помогла ей удержаться на ногах. - Ты и те, кто пытали меня эти 14 суток. Я не убила ни одного человека в своей жизни. Вы причинили столько боли мне и моим детям за эти две недели. Вы попытались разрушить мою семью изнутри. Так вот, - прошептала та, но голос ее ледяным эхом отозвался от всех колон, - я предрекаю тебе и тем, кто затронул мою семью - гореть в адском пламени до конца твоих жалких дней. Я увижу кончину каждого из вас. Вы будете ползать в моих ногах, молить о смерти. И, так уж и быть, она будет вам дарована. Вы сдохнете как позорные и трусливые псы. Все предатели умрут. Я клянусь, и пусть все в этом зале будут мне свидетелями: все то зло, которое вы причинили мне, обрушится на вашу голову в стократном размере. - Миссис Гриффиндор, вы забываетесь… - заорал Крауч, выходя из себя. - Я увижу твою смерть. Никто из здесь присутствующих не знает о том, что я пережила и какие силы мне дает моя любовь. Эта любовь обратится в огонь и выжжет все, что вы любите. А я пройдусь по этой земле и засыплю ее солью. Камеры захлопали с большой скоростью, однако этого Энни уже не видела. Остатки сил оставили ее, и она безвольно повисла в руках Дамблдора.