По дороге в местности, которую не найти ни на одной карте, ехали четыре всадника. Впрочем, их стоило называть скорее Всадниками, потому что каждый из них был большим, чем просто «человек верхом на лошади».
Рыжий конь, могучий статью и буйный нравом, бил копытами в пыльную землю и то и дело пытался укусить за круп идущего впереди белого. Его седок решительно натягивал поводья, пресекая эти поползновения. Даже Война считал сейчас драку между лошадями неуместной. Хотя если бы кто-нибудь обратил внимание на то, что белый конь на самом деле был кобылой, порывы рыжего предстали бы в несколько ином свете. Но, увы, эта сторона жизни для любого из Четырёх всадников была совершенно чуждой.
Вороной конь то и дело тянулся к веткам придорожного кустарника. Когда твой хозяин и единственный всадник зовется Голодом, поневоле научишься сам добывать себе пропитание. Живая лошадь всё же нуждается в пище, пусть не все об этом помнят.
Принадлежность следующего за ним коня к живым могла вызвать вопросы: настолько провалились пепельной масти бока, и настолько странный огонь горел в запавших глазницах. На его спине тот, чьё имя Смерть, закутанный в тёмный плащ с глубоким капюшоном, отпустил поводья, позволяя ему следовать по привычному пути. Смерть – частый гость в мире людей.
Хилые кустарнички сменились вековыми деревьями так, будто кто-то торопливо переставил декорации. И только дорожная пыль оставалась всё той же. Мелкая, въедливая, она взлетала из-под копыт при каждом резком движении, так что Мор кашлял и прикрывал рот изъеденной язвами ладонью каждый раз, когда его лошадь прядала в сторону, спасаясь от настойчивого рыжего коня.
Когда Четверо миновали узкую речку с перекинутым через неё деревянным мостком и прибитой на столбе табличкой «Воду не пить!», поперёк дороги со всей возможной поспешностью метнулась чёрная тень. Точнее, не тень, а вполне материальная здоровенная туша, которая, несмотря на свои внушительные габариты, не жаждала задерживаться рядом с вестниками конца света. Её, пожалуй, можно было понять.
Трое всадников проехали вперёд, не обратив ни малейшего внимания на краткое явление «местного жителя», но четвёртый остановился.
- В чём дело, Война? – спросил Мор, придержав коня и оглянувшись.
- Чёрная кошка перебежала дорогу – дурная примета.
- Ты что, веришь в приметы? – удивился Голод. Его конь, пользуясь остановкой, зажевал пышный куст дикой розы. Шипы ему не мешали.
Смерть молчал.
- Люди на войне верят, вот и я тоже, - Война ни капли не смутился, как будто не было ничего странного в том, что двухметрового роста мужчина, к тому же – всадник Апокалипсиса, суеверен.
- Это вовсе не кошка, а мантикора, - отметил бдительный Мор. - Не считается.
- Мантикора – кошачье минимум на треть, а весит она столько, что…
Поспорив с четверть часа (Война бранился и то и дело хватался за меч), они сошлись на том, что чёрная мантикора равноценна шестнадцати с половиной чёрным кошкам. Таким образом получалось, что плевать через левое плечо надо сорок девять с половиной раз. Тут обсуждение застопорилось, потому что исполнить такое не под силу было даже одному из Четырёх всадников. Голод предложил плюнуть на это всё в фигуральном смысле слова и продолжить путь, так что обсуждение тут же превратилось в ссору.
Неизвестно, к чему бы они пришли, потому что упрямство Войны уступало только въедливости Мора, но наконец подал голос Смерть. Из-под опущенного капюшона донеслось ровное и холодное:
- Ваши препирательства не имеют смысла: вы оба правы в той мере, в которой в это верите. Поедем другой дорогой.
Смерть прекращает любые споры.
Он часто оставлял за собой последнее слово даже в разговорах, в которых изначально не принимал участия. Был мало склонен к беседам, но оборвать других мог так, что они, пусть и были бессмертными Всадниками, замолкали, как провинившиеся дети. Да и не только они.
Другая дорога увела их в ад, и через некоторое время Мор с Голодом даже перебросились парой шуток на тему того, как бы им здесь не встретилась демоница с пустым ведром. Война угрюмо молчал, только перестал придерживать поводья своего коня, когда тот рвался в сторону белого, так что Мору стало не до разговоров.
Смерть молчал тоже, и остальные почему-то считали, что он следит за дорогой. Через некоторое время, когда стало ясно, что ад в некотором смысле бесконечен, а значит, блуждать по нему можно бесконечно долго, он с тенью удивления это опроверг. Он ехал не первым, так с чего ему отвечать за выбранное направление?
Кое-как Всадники разобрались в кругах и всё же отыскали путь наверх, что было итогом скорее упорства, чем умения ориентироваться в подземных ландшафтах. Поверхность земли встретила их промозглой моросью, слякотью под копытами коней и ярко-красными цифрами 01:25 над входом на станцию метрополитена.
- Опоздали, - устало констатировал Мор, утомлённый блужданиями по преисподней в достаточной мере, чтобы уже не злиться на виновника этого инцидента.
- Может, завтра выедем? – предложил Голод.
- Нельзя. Не тот день.
- И что теперь?
- Ничего, - ответил Смерть, который всегда почему-то знал чуть больше, чем остальные. - Тысячей лет раньше или позже – невелика разница. Мы не спешим, и там, - тёмный капюшон чуть дёрнулся, обозначая кивок наверх, - тоже не спешат. Если бы это было действительно нужно, начали бы и без нас. Волка бы покормили наконец…
- Я говорил, что чёрная кошка приносит неудачу, - с долей злорадства отметил Война. Он так и не простил Голоду, что тот в пылу спора назвал его «суеверной бабой».
- Мы ведь поехали в обход.
- Но вы трое пересекли её путь.
- Если бы ты об этом не сказал, вообще ничего не было бы!..
Всадники, вяло переругиваясь, повернули назад, на дорогу, которая не обозначена ни на одной карте. Покинутый ими город спал, ещё не зная о ждущей его эпидемии гриппа: Мор был раздосадован.
***
Перед треснувшим зеркалом Война брился офицерским кортиком, немелодично напевая себе под нос первые такты «Марсельезы». Смерть остановился в паре шагов от него и сухо кашлянул.
- Поменяй зеркало. Голод разозлится, если узнает.
Война тяжеловесно развернулся и смерил его мрачным взглядом.
- Всё замечаешь. Всегда.
- Ничто не укроется от моего взора, - выглядело так, словно Смерть цитировал что-то с долей иронии. – Почему?
- Люди ведут войны, - медленно начал третий всадник, глядя не на собеседника, а куда-то мимо него, вдаль. Может быть, сквозь ткань не только своего шатра, но и реальности. Он сделал паузу, подбирая слова, и резко рубанул сплеча: - Совершенствуются. У них ещё всё впереди. А ты? Почему ничего не сказал, если знал?
Показалось, из-под тёмного капюшона донёсся тихий смешок.
- Почему бы и нет.
18 - 23.11.2013
