Воронья Ведьма

Город Салем горел, оставляя после себя лишь серый пепел эшафотских костров. Он в муках и судорогах сходил с ума, унося жизни сотен людей: невиновных, преступников, сумасшедших – всех, кого только смогла собрать инквизиция, верша свой суд. Охота на ведьм и эпидемия «черного мора» превращали людей в монстров из самых страшных кошмаров, заставляя брата идти на брата, писать доносы на близких и родных, без суда и следствия забивать на улицах не понравившегося толпе человека. Люди умирали… Много, почти беспрерывно. Умирали в корчах, под пытками, от болезни. Они жаждали найти виновную ведьму, принесшую чуму в их славный город, жаждали найти чудовище, мучившее их дочерей. Но некого было искать. В Салеме не было ни одной ведьмы. Ворон – птица проклятая. Куда бы он не летел, он следует лишь к смерти. Мерный стук лошадиных копыт о мостовую был самым громким звуком в этом безмолвном месте. Конь шел спокойно, не дергаясь и не тревожась: его мало волновали мертвые. Лишь изредка он поглядывал лиловым глазом на тянущуюся вдоль дороги вереницу казненных и умерших. Повешенные, сожженные на кострах, посаженные на кол, утопленники; кого-то смерть застала в пути – пешие, на лошадях и с телегами, полными пожитков. Все они пытались бежать из проклятого Салема, но нашли свой конец здесь. Да и выбраться они все равно не смогли бы – королевские войска уничтожали беженцев на месте, не разбираясь: женщина это, ребенок или старик. Кто-то закончил свою жизнь совсем недавно, кто-то нашел последнее, гнилое пристанище уже давно. Миранда еще на подходе в город повязала на лицо тряпку, чтобы защититься от смрадного запаха мертвечины и роя мух, копошащихся вокруг трупов. Даже у нее, повидавшей слишком много за свою долгую жизнь, начинал бунтовать желудок от мерзости происходящего. Это место было одним сплошным кладбищем, пожирающим всех без разбору. Будь ее воля, она не подошла к нему никогда в жизни. На въезде в городские ворота девушка попридержала Шторма, пропуская мимо проезжающий обоз с трупами. Уже никого не волновало, что тела сваливали в повозку, как мешки с картошкой или мусором. Вот только в данном случае внутри мертвых "мешков" находилось страшное содержимое – кости и кишки. Смешение изуродованных, окровавленных тел. Извозчики вывозили их за стены города к осиновым рощам, сбрасывали в канавы, в речушку, из которой сейчас нельзя было пить под страхом смерти. Скорее всего, когда безумие только началось, пытались копать могилы, но потом бросили это бесполезное занятие. Многие мертвецы оставались лежать там же, где их настигла смерть. За обозом следовала толпа призраков и мертвецов, невидимая глазу смертных. Их бледные тела, искаженные в немом вопле лица, черные провалы глаз вызывали жалость и отвращение. Это были проклятые души, мало кто из них покинет этот свет на перерождение. Они так и останутся бродить неприкаянными тенями по земле, и, быть может, однажды кто-то из них станет темной сущностью, чтобы сеять несчастья и горести. Мародеры, безумные, умирающие, фанатики, инквизиторы и те, кто просто ждал хоть какой-нибудь развязки, сновали по городским улицам. Город утонул в смерти, страхе и беззаконии. Никого уже не волновало, почему ЭТО началось, каждый как мог старался выжить или просто забыть обо всем. Отупение, безысходность и отчаяние. Помимо живых людей улицы наводнили потусторонние существа, черпающие свою силу из страданий. Чем больше было горя и крови, тем больше оно привлекало разных потусторонних падальщиков и тварей. Из распахнутых дверных и оконных проемов домов на улицу смотрела неестественная темнота с затаившимся внутри нечто. Разоренные торговые лавки, уже переставшие что-то значить для церкви; разруха укрыла своим безобразным одеялом весь город. Стаи крыс, не таясь, бегали по дорогам. Бездомные, оголодавшие псы рвали на части разлагающиеся трупы. Кое-где на стенах встречались надписи со словами молитв и проклятий. А за всем этим кошмаром со всех сторон наблюдали вороны. У ворон нет душ. Им некуда идти, ни в Рай, ни в Ад. «Ищите», - шепнула Миранда, и стая ворон, взмыв в небеса со своих насестов, разлетелась по городу. Пройти через королевские кордоны и попасть в Салем для девушки было легко: всего лишь надо было отвести глаза непосвященным. Самое сложное и опасное предстояло сделать непосредственно в городе. Миранда была ведьмой, особенной ведьмой, охраняющей границы Эдема и Пандемониума. Вопреки всеобщему мнению, считающему, что ангелы и демоны постоянно бродят среди смертных, это было далеко не так. На самом деле, пребывание ангельских и демонических сущностей на землях смертных было строго запрещено. Наделенные сокрушительной властью, эти существа приносили в человеческий мир хаос. Даже если у них не было намерения вредить, катаклизмы случались непроизвольно. Вот таких-то «незваных гостей» она и выслеживала. Ее обязанностью было возвращать «нерадивых детишек» Бога и Дьявола обратно по домам. Высшим-то было хорошо, они сидели у себя наверху, выпивали горячий эль и играли в свою вечную шахматную игру, а Миранде приходилось выполнять свой священный долг. За свою жизнь она много всего пережила: попадались совсем легкие задания, а иногда она была в шаге от смерти. Но этот случай превосходил все остальные. Из Пандемониума сбежал не абы кто, а сам Зефар, один из великих Герцогов Ада. Именно его приход свел Салем с ума и привел «черный мор» на землю. Едва не попав под копыта Шторма, мимо пробежал мальчишка лет десяти: худой, как жердь, с выпученными глазами, с уже покрывшими кожу нарывами – вряд ли он доживет до утра. Из окна какого-то дома за Мирандой наблюдала старуха, укачивая в жилистых руках куклу. На другой стороне улицы собралась небольшая веселящаяся толпа – на медленном огне жгли очередную жертву, и ее мучительные визги доносились во все уголки города. Чем дальше Миранда уходила от жилых кварталов, где когда-то обитало дворянское и среднее сословие, в районы бедняков, тем меньше ей встречалось людей. Эти места уже вымерли, разорение настигло их первыми. Неожиданно дорогу ей перегородил высокий, опасный мужчина со смолисто-черными волосами и желтыми волчьими глазами. В его взоре не было намека на чувства или слабости, ледяной, жуткий взгляд причинял почти физическую муку. Да, все верно: у любого действия есть противодействие. Это был Тики Микк, Черный Клинок, охотник на ведьм, ее самый заклятый враг и единственный, кому она отдала свое сердце. Они в равной степени и любили, и ненавидели друг друга. Их связь была так же противоестественна, как если бы ворон влюбился в волка - двум разным стихиям никогда не стать единым целым. Но, как и триста лет назад, они были связаны неразрывными узами, от которых всеми силами стремились избавиться. - Ты здесь по мою душу, охотник? – спросила Миранда. - Не на этот раз, Воронья Ведьма. Я пришел за демонической тварью. Дальнейший путь они проделали в молчании. Проклятые воспоминания. Предательское сердце. Нежеланная любовь. Мне всего шестнадцать лет, и я бегу, спотыкаясь и плача, по проселочной дороге. Платье порвано, по лицу течет кровь, все тело в синяках и ушибах, оставленных после того, как в меня кидали камни мои односельчане. Мои родители, друзья, люди, с которыми жила с самого младенчества - все они вдруг стали врагами и травят меня, как последнего зверя с вилами и топорами, с криками: - Ведьма! Ведьма!!! Ату ее!!! И уже ничего не остается, кроме боли и ведьмовской черноты в глазах, разрушившей весь твой радостный и хрупкий мирок. Выпал птенец из гнезда голубей, но не знал он, что черному ворону не место среди белых птиц. Спотыкаюсь и падаю на колени, поднимаю глаза в небо, но не вижу его. Только серебряное лезвие меча, направленное мне прямо в сердце, и золотая бездна волчьего взгляда. И в этот миг судьба связывает нас, с силой, туго-туго затягивая на наших руках кандалы непредназначенной любви. И мы оба проклинаем этот день и час. Навечно. Навсегда. Вороны собирают дань, убивая. Никто не скроется от вороньей стаи… Один из воронов Миранды, посланных на разведку, нашел то, что они искали. И теперь вынужденные напарники стояли около покосившегося старого дома. Ступени крыльца противно заскрипели под их ногами. В глубине покинутого помещения завывал ветер, смешиваясь с едва уловимыми шорохами. За входной дверью вился лишь коридор: прямой и бесконечный, словно снаружи и внутри дом был двумя разными местами. Поступь шагов двух врагов и друзей разносила гулкое эхо на многие мили дальше, чем можно было вообразить. Однако, Ведьма и Охотник – не те силы, которые можно удержать простым заклятием. Они – странники, и куда они идут, туда за ними следует и дорога. Из внезапно появившихся в стенах проемов выскользнули демонические воины. Один такой солдат способен был за ночь уничтожить целую деревню, а тут их было около тридцати-сорока экземпляров. Тики вышел вперед, загораживая ведьму. Все верно – она не воин, Миранда только помешает в такой драке. Лишь сузившиеся зрачки охотника выдавали в нем готовность к бою. Он сделал первый шаг, и мир завертелся в бешеном круговороте вокруг безликой неуловимой тени. Резкие, стремительные движения, звон клинков, крики боли и предсмертные хрипы. Алая кровь, брызгами летящая в разные стороны, окрашивала стены в цвет смерти. Удары, разрывающие плоть, и месиво из костей, внутренностей. Миранда бесстрастно и как-то безразлично смотрела, как Тики голыми руками убивал демонов. Он так и не достал оружия в пылу боя. Она знала и не раз видела, как он убивает – быстро, беспощадно, без жалости и сострадания. Настоящая машина для убийства. Монстр среди монстров. Лишь однажды он не смог нанести решающий удар. Когда они встретились впервые. И оба будут ненавидеть друг друга за это. Он, потому что не смог убить. Она, потому что выжила. В какой-то момент Миранда почувствовала местоположение Герцога Ада и скользнула в один из проходов, оставив Тики. Двигаться было тяжело, словно идешь наперекор движению речного потока. По серому камню коридора скользили тени и силуэты того, чего здесь не должно было быть. В небольшую комнату девушка вошла, просто сделав очередной шаг. Раз – и все. И хотя Зефара она не видела, он был здесь. Невидимый, лживый и подлый. Такие, как он, не марают свои руки сами, а приказывают это делать другим. Вот и сейчас он сделал нечто в своем духе. Физический вред ведьме, сторожащей границы, не имел права причинить ни один ангел или дьявол. Но убить ведь можно, не обязательно применив силу. Иногда достаточно напомнить… Как теплота карего взгляда сменилась на черную колдовскую бездну… Как отреклись родители и забивали камнями односельчане… Как поймала инквизиция… Как корчилась под пытками… Как насиловали, а потом жгли на костре… Как за ней пришел волк в человеческом обличье и не смог добить, потому что полюбил… Эти воспоминания проносились перед ее глазами, заставляя переживать все это вновь, как в первый раз. Они причиняли такие страдания, что уж лучше бы сразу кинжал в сердце. Так проще, так гуманнее. Но Миранда осталась спокойной. Зефар выбрал не тот способ, который мог бы одолеть ее. Нанести вред, причинить боль – да, но не победить. Это прошлое. Ее прошлое. Она не отречется от него, не забудет. А еще потому, что она дала себе слово никогда больше не плакать и ни о чем не жалеть. Видно, решив, что ведьму захватили внутренние демоны, Зефар приблизился к ней. Убивать ее, может, и было запрещено, но это не значило, что невозможно. Герцог Ада не собирался возвращаться в Пандемониум, а это значило, что нужно избавиться от нее. Конечно, смерть ее принесет ему последнее Проклятие Ведьмы и гнев Творца и Дьявола, но все же лучше, чем гореть в адских муках. В тот момент, когда он занес кинжал для последнего удара, Миранда прикоснулась к его груди, делая видимым. Зефар отскочил от нее как ужаленный, но было поздно. - Тебе пора возвращаться домой, создание из Замерзших Кругов. - Ты! Да как ты смеешь так со мной говорить, жалкая тварь?! – заревел демон, обнажая в оскале акульи зубы и выпуская из рук ядовитые когти. Уже все, некуда больше отступать. Не ненавидеть. Не любить. Не презирать. Не сострадать. Таков удел Вороньей Ведьмы. Ее воля беспристрастна и несет на себе груз границ Небес и Преисподней. В последние минуты пребывания на земле Зефар увидел, как хрупкую фигуру девушки окутало нечто огромное, черное и крылатое. Точно птица, сотканная из тьмы и мрака. А потом чернота неведомых глаз затянула его в свой круговорот, и он навсегда исчез из этого мира. Тики нашел Миранду спустя некоторое время, одиноко стоящей посреди обугленной комнаты. - Ты закончила? Несколько секунд она смотрела на него уставшими глазами, а потом ответила: - Да, все закончилось. У воронов черные перья. Цвет греха. Цвет прощания. Покидая Салем, они не обернулись ни разу. И скакали в течение двух суток, не останавливаясь, чтобы оказаться как можно дальше от того смрада и ужаса. Наконец они остановились у какой-то придорожной гостиницы. Забрав ключ от комнаты у хозяина, Тики другой рукой схватил Миранду за локоть и почти силой поволок наверх. Едва ли не впихнув ее в номер, он впился поцелуем в ее рот. Грубо, жестко, до боли. Она обхватила его руками, вцепилась в волосы, прижалась всем телом, словно хотела слиться с ним. Он, не сдерживаясь, уже рвал на ней одежду, ведьма отвечала ему так же неистово. Происходящее напоминало сражение – жесткое, стремительное, беспощадное. Прижав Миранду к стене, Тики накрыл ее груди своими ладонями, сжимая и поглаживая отвердевшие, набухшие соски. И увидел, как тут же начали стекленеть ее глаза, а острые коготки оставляли кровавые царапины на его спине. В них обоих бушевала дикая, неконтролируемая энергия, смешивающаяся с их силами. Все, что было хрупкого в комнате, разлетелось на мелкие осколки; из подушек и матраса полетели пух и перья; обивка кресел, ковер превратились в исполосованные тряпки. Как они оказались на кровати, уже никто не мог сказать. Крики и стоны наслаждения заполнили все их естество без остатка. Руки Тики творили чудеса с ее телом, губы оставляли дорожку огненных поцелуев на шее, груди, животе, бедрах, заставляя ее извиваться под ним. Наконец, Миранда, извернувшись, заставила его опрокинуться на спину и оседлала его. Теперь правила она, вынуждая охотника терять контроль над собой и рычать в полубреду ее имя. Играла с ним, доводя до исступления. В какой-то момент Тики превратился в буйнопомешанного; он скинул ее с себя, вновь оказываясь сверху, растолкнув колени и врываясь внутрь, пригвоздив к кровати. Их бедра стукались друг о друга в едином, бешеном ритме. Обоих захватил животный долгий экстаз. Они так и уснули сплетенные, уставшие и счастливые. Тики уехал на рассвете. Пока он собирался, Миранда молча наблюдала за ним. Охотник обернулся лишь раз, на пороге. Они ничего не сказали друг другу. Эта ночь ничего не значит, ни для них, ни для вселенной. Эта ночь - только передышка в их извечной войне, до нее были и другие такие же ночи, и после нее еще будут. Связанные любовью-ненавистью, они лишь желали освобождения от этого страшного чувства. И, возможно, следующая встреча станет последней для кого-то из них, или обоих сразу. Они ни о чем не жалеют, не печалятся, только живут секундами, минутами жизни, которая им отведена. Маленькими встречами и долгими расставаниями, страстными ночами и кровопролитными боями. Будут и другие жизни, в которых они, несомненно, встретятся. Но, как и сейчас, они будут врагами. Это их удел и их проклятие. Вороны летают там, куда не долететь другим птицам. Выше звезд… Выше небес…