you don't wanna hear this.

Хенсын долго бродит по траве, цепляясь пальцами ног за острые травинки и постоянно спотыкаясь. Казалось бы без цели, но, в конце концов, он подходит к обрыву и садится на самый край, кинув рядом с собой белый конверт из плотной бумаги. На конверте - дата и число - 25. Он откидывается, не задумываясь о грязи, и лежит, раскинув руки, очень-очень долго, пока солнце не начинает садиться, окрашивая море в малиновый. Море становится все темней, теряя все оттенки синего и каждая волна, будто вышитая крестиком, отделяется от остальных, мерцая своим собственным цветом. А когда солнце уже почти что касается горизонта, Хенсын разрывает конверт по боковому шву и высыпает на траву фотографии; все, как одна, - белые ламинированный пластинки с черным квадратом посередине. Их ровно двадцать пять. Смотрит на них долго, задумчиво, а после берет одну за уголок, оставляя на ней зеленые травяные отпечатки пальцев и, достав из кармана синих выцветших джинсов зажигалку, поджигает, смотря, как огонь медленно подбирается к пальцам, а пепел летит с обрыва вниз. Когда до ногтей остается буквально пара миллиметров, он роняет фотографию вниз. А после берет следующую, чиркая зажигалкой. * * В той единственной комнате, которую он снимает в двухэтажном старом, чуть покосившемся доме, очень мало места - помещается лишь раскладушка, взятая взаймы у хозяйки, так и не разобранный чемодан с вещами, покрытый серой пушистой пылью, небольшой плеер, стоящий прямо на подоконнике, и музыка ветра, развешанная повсюду - нельзя сделать даже шагу, чтобы не раздался мягкий мелодичный звон. Если бы у Хенсына был кот, этот звон не умолкал бы ни на минуту, но. В общей ванной с еще несколькими арендаторами кинута небольшая якобы-косметичка, в которой нет почти ничего, кроме базового набора - зубная щетка, паста с прополисом, который Хенсын любит почему-то больше, чем мяту; шампунь - первый попавшийся в магазине на глаза, одноразовая бритва, которую он таскает с собой не первый месяц, и бб-крема, который он нежно любит еще с подросткового возраста, памятуя свою отвратительную кожу. Вернувшись с моря, в которое он никогда даже не пытался войти, Хенсын прямо с дверей, только разувшись, идет в ванную, скидывая на стиральную машину футболку с вырезом во все ключицы и пакманом на спине и джинсы - вечно измятые и затасканные. Боксеры всегда почему-то падают за, а Хенсын после, отдернув занавеску и замотав бедра полотенцем, по полчаса пытается их оттуда вытащить, а затем долго стоит перед зеркалом, водя пальцами по разводам на стекле и отраженному чуть удивленному лицу. Хенсын редко - действительно редко - общается с людьми, с которыми делит жилье, встречая лишь у дверей ванной или сталкиваясь на лестнице и стреляя пару сигарет. Эти двое парней, переехавшие к морю на совсем, со своей стороны тоже не выражают какого-либо желания менять тип отношений с "рандомный незнакомец" на "друг". * * Закрывшись в своей темной клетке, Хенсын падает на кровать и смотрит на потолок, думая о чем-то и кусая губы. Каждый день проходит абсолютно так же, как и все предыдущие; Хенсын перестает передвигать рамочку на календаре, путаясь в днях недели и месяцах. Около полуночи - с погрешностью в пять-десять минут в обе стороны - он усмехается в никуда и, свесившись со скрипящей раскладушки, начинается рыться в множестве шуршащих серебристых блистеров, сваленных под продавившимся матрасом. Найдя тот, в котором поблескивают из-за прозрачной упаковки пара таблеток, он кидает их в рот, бездумно бросая пустой блистер обратно, падая на одеяло и складывая руки на фотоаппарате, положенном в изголовье. А через пару минут забывается спокойным сном. * * Хена улыбается, закутавшись в клетчатый красный плед, просунув ноги под ограду хайвэя и свесив их в бесконечную пропасть; смотрит задумчиво и будто изнутри светится. - Я уже и не думала, что ты вернешься. Хенсын растягивает губы в улыбке и, положив голову на плечо, укрытое пледом, гладит пальцами тонкое запястье. - Но я снова тут, - шепчет он, прикрывая глаза и чувствуя, как бьется пульс под кольцами на его руках. - Верно, - девушка вздыхает, прикусывая ярко накрашенные губы и болтая ногами над шумящей глубиной, горящей сотнями крохотных огней далеко внизу. - Скучала, - едва слышно шепчет она и мелко моргает, пытаясь остановить нежеланные слезы. - Не ты одна, - Хенсын мягко целует, мажа мимо губ. - Все будет хорошо, даже если этого придется долго ждать. - Даже если.. - Даже если, - обрывает он, вставая с корточек, отряхивая синие джинсы и подавая руку. - Но сейчас у нас немного времени. Идем? Хена кивает, отклоняясь назад и смотря на темно-зеленое небо, испещренное лентами хайвэев. Когда она встает с асфальта, туфли летят вниз, мерцая золотым еще долго. - Да, ты прав, нам пора. * * Щелчок затвора, яркий свет, прожигающий сетчатку глаз, тонкий противный писк, режущий по ушам. Три действия, повторяющиеся из раза в раз, пока Хенсын, прищурившись, фокусирует камеру на девушке и нажимает кнопку спуска. Хена смотрит мимо камеры - устало и чуть обреченно; облокачивается на машину, кутаясь во все то же покрывало, засыпает на траве, плотно сомкнув подведенные глаза. Кутаясь в чье-то ядовито-розовое пальто, найденное на скамейке, она смеется, заигрывая с камерой. Играет на гитаре, усевшись на крыше машины и счастливо зажмурившись. Смотрит серьезно, как пятилетний ребенок, пока объектив крутится и жужжит почти что у самого ее лица. Девушка играет, как котенок, с музыкой ветра, ударяя по ракушкам, железным трубочкам, старинным китайским монетам и тонким деревянным пластинам. Сосредоточенно щурится, заглядывая ноты и осторожно ставя пальцы на клавиатуру огромного церковного органа, а рваные звуки мелодии разлетаются по зданию, улетая высоко под купол. А после кончается пленка. Хенсын виновато гладит ее по плечу и тихо шипит, когда она проводит холодными пальцами по открытой шее. - Я не хочу, чтобы ты уходил, - она утыкается головой ему в грудь, а светлые волосы рассыпаются по черной рубашке. - Когда-нибудь ты не вернешься. Парень кусает губы и отводит взгляд. - 3наю-знаю, - она грустно усмехается и начинает будто ненароком расстегивать пуговицы рубашки, целуя ключицы и оставляя на них бледно-розовые следы. - У нас так мало времени. Хенсын только кивает и просовывает замерзшие ладони под ее платье, задевая кружевные, как из набора готической куклы, подвязки и проводя пальцами по бедрам. * * Когда Хенсын открывает глаза, его на несколько мгновений ослепляет яркий свет, падающий из окна и попадающий, будто Робин Гуд, точно в цель. Музыка ветра привычно звенит, оживленная сквозняком. Он закрывает лицо ладонью и щурится, пытаясь привыкнуть к яркому свету, а другой рукой судорожно держится за ленту фотоаппарата. Поворачивается, вставая, и слышит звон - крышечка объектива упала, откатилась и, врезавшись в чемодан, остановилась. Хенсын улыбается чуть недоверчиво и тут же забывает о чем-либо, вскакивая, накидывая джинсовую куртку, влезая в кроссовки, и, зажав в руки фотоаппарат, убегает, не закрыв за собой дверь и столкнувшись с удивленно округлившим глаза соседом. - Добрый день, вы проявляете пленки? - спрашивает он прямо с порога. - Да, парень, - мужчина среднего возраста закатывает глаза и облокачивается на стойку. - Мог бы уже запомнить. - Тут.. - он на секунду замирает, - .. двадцать пять кадров, не могли бы вы..? - Давай сюда и приходи через пару часов, - мужчина требовательно протягивает руку, щелкая пальцами. - Я могу подождать, мне не к спеху, - Хенсын смеется и садится в углу лавки, скрещивая руки и прикрывая глаза. Получив плотный белый конверт и оставив нужную сумму на небольшом блюдечке, он с благодарностью кивает и выходит, хлопая дверью. Мужчина только мотает головой с какой-то непонятной болью на лице. - Безумный парнишка, - усмехается он и возвращается к работе. Хенсын долго крутится вокруг фармацевта в аптеке, указывая то на одно снотворное, то на другое, уточняя, спрашивая, выбирая, доводя молоденькую девушку почти что до отчаяния, а после останавливается на упаковке из пятидесяти блистеров и, оплатив, широкими шагами направляется к побережью. * * Хенсын долго бродит по траве в сомнениях, нервно комкая белый конверт и пиная испачканными носками кед брошенные бутылки, какие-то листки и чью-то, видимо, по случайности забытую книгу. Он кусает губы, смеется, ломает пальцы, складывая из них различные фигуры, а после попросту разрывает конверт, высыпая фотографии на траву и опускаясь рядом. Вдох, выход, плотно сомкнутые веки, пальцы, впившиеся во внутреннюю сторону ладони; тоненькие струйки крови, стекающие с кончиков. Он открывает глаза и откидывается на траву в разочаровании. Пустые бесконечно-черные квадраты, раскинутые вокруг. Хенсын кричит - громко, иступлено, спугивая чаек, кружащихся у берега. А после, чуть успокоившись, он берет ближайший снимок и щелкает зажигалкой.