Принц Уэльский

Короли не сдаются. Человек просто уступает силе. А. Дюма

Темно-серые облака на прозрачном осеннем небе раскинулись, как крылья раненого лебедя, над туманными равнинами Уэльса. Концы облачных крыльев касались неприступных пиков Сноудонских гор. С вершины самого высокого из них, Сноудона, от которого горы получили свое имя, можно было видеть все четыре королевства - Англию, Шотландию, Уэльс и даже заморскую Ирландию. Говорили, когда-то король Эдуард I поднимался на вершину Сноудона, чтобы окинуть взглядом покоренные им земли Уэльса. Но, возможно, это было всего лишь предание. Слишком уж неприступной была эта вершина, слишком глубокие пропасти и отвесные утесы ее окружали. Если бы сияло солнце и небо полнилось синевой, отражаясь в озерах далеко внизу, эти горы не были бы так прекрасны, как сейчас, в неприветливом сумраке холодного весеннего утра, когда они представали в особой суровой красоте и величии. По горной дороге там, где облака смешивались с поднимающимся из ущелий туманом, двигалась вереница всадников, направляясь к одному из отвесных утесов. И никогда еще этим горам не приходилось принимать столь высоких гостей, даже если и правдиво было предание о короле Эдуарде. Ибо никогда еще гостями этих гор не становились сразу два принца Уэльских одновременно. На протяжении нескольких долгих кровавых лет длилось их противоборство, повергшее в запустение некогда цветущий край, который каждый из них стремился назвать своим. Многие до них носили тот титул, на который претендовали оба этих человека, и многие будут носить его после них, но никто никогда не был и не будет так его достоин, как каждый из них. Многие будут его наследовать, но никто не сумеет заслужить право носить его битвами и подвигами. Старший из них, принц Оуэн Глендауэр, был первым из правителей, кто не просто посягнул на владение Уэльсом, но кто сумел сплотить и повести за собой весь валлийский народ, кто изгнал со своей земли захватчиков-саксов и стал первым великим королем Уэльса и первым принцем Уэльским валлийского происхождения, объединившим под своей рукой все его королевства... Первым и последним. Его королевство снова находилось во власти врагов, а он был уже слишком стар, чтобы начинать борьбу сначала. Он стоял на пороге смерти и не видел впереди ничего, кроме тьмы. Его соперник, принц Генрих Монмутский из династии Ланкастеров, был, напротив, очень молод. Настолько, что еще не до конца перешагнул грань, отделяющую юношу от взрослого мужчины. Его красота и юные силы были в самом расцвете, и даже тяжкие дни плена не могли затенить их сияние. При одном только взгляде на него угадывался истинный король, рожденный покорять и править. Эта земля теперь принадлежала ему, он взял ее с копья и меча, подтвердив права на титул принца Уэльского собственной доблестью и изумляющей для юноши мудростью. Но ему не суждено было пожинать плоды своих деяний. Много дней он волею судьбы был пленником своего злейшего врага Глендауэра. И сегодня он должен был умереть. Когда Генриха, проведшего несколько месяцев в недрах одной из гор, вывели из его темницы, он некоторое время болезненно щурился от бледного утреннего света. По приказу Глендауэра ему на плечи накинули ярко-алый плащ и подвели коня. Плащ принца на босом, одетом в лохмотья пленнике выглядел как насмешка. Впрочем, и конь был насмешкой - все равно у него не было сил ехать верхом. - Помогите его высочеству сесть на коня, - приказал Оуэн. Двое солдат подхватили Генриха под мышки и вздернули в седло. Ослабевший принц завалился на бок, но вцепившись в поводья и гриву коня, каким-то чудом все-таки сумел удержаться в седле и выпрямиться. Даже такой - истерзанный пытками, поруганный, изнемогший - он находил в себе силы держаться прямо и гордо. И не прятать взгляд. Его глаза засверкали, казалось, ярче обычного на исхудавшем, изможденном лице. Наверно, подумал Нед, у него хватает сил так держаться, потому что он знает, что скоро все будет кончено. Так и было. Последний путь. Похоронная процессия. С той лишь разницей, что мертвец доставлялся к месту погребения живым. Но это ничего не меняло. Нед не решался смотреть ему в лицо. Боялся увидеть в его глазах упрек и презрение. Еще больше боялся не увидеть в них ничего. Ненависть и презрение можно пережить. Но когда он перестанет существовать в мыслях принца, ему больше не для чего будет жить. Нед - это было не его настоящее имя. Но настоящее имя он оставил в прошлом. И даже теперь, когда его называли истинным именем, ему казалось, что речь идет о другом человеке – давным-давно погибшем. «Я ваша тень, принц», - вспомнил Нед слова, сказанные однажды. И теперь они стали как никогда правдой. Теперь он действительно был не более чем тенью. И только он один знал - принц Генрих не единственный, кто не вернется сегодня назад.