Преддверие жизни

Ночь постепенно вступала во владения Москвой и ближним Подмосковьем. По коридору одной из местных больниц бежали двое: почти идеально сложенная девушка лет восемнадцати со светло-русыми волосами, одетая в черный костюм и молодой человек, так же со светлыми волосами, одеянием которому служил медицинский халат, накинутый поверх униформы медработника. На руках он нес девушку, точную копию той, что шла с ним рядом. Та была без сознания и, казалось, не подавала признаков жизни. Оказавшись на улице, они, точно спасаясь от погони, бросились к черному бронированному автомобилю, где их уже ждали. - Боже мой! Нина! – увидев девушку на руках молодого человека, Леонид Борисович Колесников, владелец крупного типографического бизнеса, кинулся к ней. – Что с ней? - Она под хлороформом, но не волнуйтесь, с ней все в порядке, - заверил медработник. - А ты как, Нана?! – Алексей Петрович Даров, ученый-изобретатель, с видом заботливого отца взял за руку девушку. - Все хорошо. Они даже не успели понять, что происходит, как я отключила их… - Э, я не хочу прерывать идиллию, - вмешался врач, - но нам надо поспешить: сейчас будет «бах». Он, не спуская с рук все еще спящую Нину, сел в машину, Нана последовала за ним. Как только за всеми пассажирами закрылись двери, на втором этаже больницы выбило стекла мощной взрывной волной. Машина тронулась с места. Нана сидела у окна в квартире Нины и плакала. С тех пор, как она, совершенный андроид, точная копия человеческого организма, вопреки всем законам научилась чувствовать, как человек, судьба не раз давала ей повод поплакать. Точнее, повод был всегда один: Артем Евгеньевич Скворцов, преподаватель Зарубежной литературы в Институте, куда Нана ходила вместе со своей «сестрой»-прототипом Ниной. Обе девушки любили этого доброго, милого, современного парня, и у них часто возникали распри по этому поводу, особенно когда для него обе девушки были единым целым. Когда Артем узнал, что девушек две, он сначала прекратил общение с ними, но, немного остыв, все же отдал предпочтение ей, Нане, взяв с нее слово никогда больше ему не врать. И вот, сама того не ведая, она солгала ему: не сказала, что на самом деле не является полноценным человеком, что, несмотря на умение чувствовать и переживать – всего лишь высокая технология в чистом виде. Нана сделала это не со зла – просто не знала, как сказать это, и как Артем это воспримет, но теперь, в свете событий, описанных выше, он сам узнал, и ушел… навсегда… Звук открывшейся двери вернул ее к реальности. В комнату буквально впорхнула Нина с огромным букетом разноцветных хризантем и упала на диван, сияя лучезарной улыбкой. - Нанка! – девушка посмотрела на «сестру», перегнувшись через спинку дивана. – Ты не представляешь! Андрей сделал мне предложение!!! Нана только безучастно пожала плечами. В последние месяца полтора Нина только и говорит, что об Андрее. Молодой врач, анестезиолог, он до последнего момента работал на Давицкого, но, увидев Нину, влюбился в нее и даже решился на предательство, чтобы спасти их. С ним Нина и забыла Артема, поняла, что на самом деле преподаватель вовсе не был ее идеалом. И от этого Нане сейчас было еще хуже, чем всегда. Она благодарила Бога и профессора Дарова за то, что лишена возможности чувствовать физическую боль: если бы было иначе, она не выдержала бы. «Ну, почему именно теперь?! Ведь, если бы Нина все еще любила Артема, он мог бы быть с ней, - цепочки двоичных кодов в ее разуме переплетались, из них выпадали то одна, то сразу несколько комбинаций, и из глубины компьютерного сознания появлялась большая красная надпись “Error”, - а я бы могла его видеть…». - Поздравляю! – холодно кинула она сестре и удалилась в спальню. Скворцов Артем Евгеньевич мерил шагами свою небольшую комнату в общежитии. Прошло ровно сорок пять дней с тех пор, как он расстался с Наной. Расстался не по своей воле, а, скорее, из соображений здравого смысла. «Она РОБОТ, робот! Не человек! – убеждал он себя. – Все равно, что новомодная кукла на батарейках. Игрушка. Я же не больной, в конце концов!». Но сердце не желало слушать голос разума. Вот уже полтора месяца он, мужчина молодой, уравновешенный, не может спать спокойно. Каждую ночь все это время ему снилась Нана, его милая, наивная и слегка странная Нана. Она была не похожа на всех тех женщин, что окружали его: смазливых студенток, кокетничающих с ним ради оценки, уверенных в себе стритрейсерш, для которых вся жизнь – адреналин, и преподавательниц со строгими взглядами на жизнь. В его Нане все было подчинено невесомой гармонии: она могла безошибочно объяснить наисложнейшую теорему, но при этом залюбоваться парочкой воробьев, купающихся в облаке пыли. Она могла процитировать наизусть «Ромео и Джульетту» или «Евгения Онегина», но при этом ее собственные фантазии были по-детски наивны. Именно это привлекло Артема в Нане, отличало ее от всех прочих. Когда закончилась карусель с подменой, и преподаватель, сумев побороть в себе обиду, стал общаться с обеими «сестрами Колесниковыми», он нашел в девушке то, что не находил ни в Нине, ни в ком-либо другом – это была родственная душа. И вот, в одну прекрасную летнюю ночь, все рухнуло, потому что… Поток мыслей Артема прервался. Он не хотел и не мог его закончить. Сознание опять являло ему образы недалекого прошлого. Молодой преподаватель вспомнил, как они гуляли в парке, как он подарил ей розового плюшевого мишку, и ее кроткую улыбку. Он вспомнил ее восторженные глаза, когда он впервые прошептал ей: «Я тебя люблю!», - и он мог поклясться, что слышал биение ее СЕРДЦА, когда она, посмотрев на него прямо и очень серьезно, почти беззвучно произнесла: «И я тебя люблю, с первого дня…». Еще секунду постояв в нерешительности, Артем резким движением взял трубку телефона. Даров Алексей Петрович сидел в гостиной и пил горячий чай. В противоположном углу комнаты работал телевизор, вещавший об обстановке в мире и об использовании нано-технологий, но это мало интересовало профессора. Свой главный взнос в его жизнь эти технологии уже сделали: благодаря им, он получил новый смысл жизни. Нана. Его любимая девочка. Все началось, пожалуй, с удовлетворения научных амбиций молодого ученого. Он был молод, полон смелых идей, и предложение одного из влиятельнейших представителей спецслужб Николая Степановича Давицкого создать совершенный искусственный интеллект, облачив его в плоть, не отличающуюся от человеческой, пришлось как раз кстати. Сначала это должен был быть некий супер-солдат: сильный, выносливый, не знающий пощады юноша – как раз такого заказывал Давицкий, - но несчастье, произошедшее с семьей Алексея Петровича спустя всего несколько недель после заказа, перевернуло все. В память о своей дочери, трагически погибшей в той аварии вместе с матерью, будучи пятилетним ребенком, профессор решил создать девушку: красивую, утонченную, совершенную. На протяжении двадцати лет Даров практически не отрываясь работал над своей девочкой, вкладывая в нее не только силы и знания, но и частичку собственной души. Последние лет пять помогал ему молодой ассистент Дима Обухов, для которого это было возможностью осуществить мечту о сестре. И вот, седьмого апреля 2010 года его детище впервые открыло глаза. На вид это была красивая, стройная девушка с перетянутыми резинкой в «конский хвост» светлыми волосами и пронзительным взглядом глаз цвета виски. Профессор дал ей говорящее, но в то же время красивое имя Нана. Тогда это еще была больше машина, чем человек. Две недели понадобилось Дарову только на то, чтобы научить свою подопечную мало-мальски понятно изъясняться. На тот момент ему и самому не верилось в то, что Нана способна будет на тот прогресс, что она совершила за свою пока еще недолгую жизнь. «Нана, читать чужие мысли не по-человечески» - эту фразу, с которой и началась ее настоящая адаптация, он произнес в запале чувств: просто не хотел, чтобы кто-то, пусть даже самый близкий, что называется, рылся в его памяти и мыслях. И, как и положено роботу, поняла ее Нана слишком буквально. С тех пор прошло полтора года. Нана сделала гигантский шаг вперед в своем развитии. Сейчас его девочка не просто анализирует поведение людей и поступает согласно их реакции или, стараясь вызвать ту или иную эмоцию своим поведением, ведет себя определенным образом, – она по-настоящему чувствует. Ее желания, симпатии, антипатии, обиды, привязанности абсолютно искренние. Если девушка плачет, то не потому, что того требует ситуация, а потому, что ей плохо, если радуется – на то тоже есть причина. Огромным для нее достижением стал звонкий мелодичный смех при виде того, как маленький воробей тащит хлебную корку едва ли не в два раза больше его. Теперь он, профессор Даров, с уверенностью может сказать: у Наны есть свой характер, сильно отличающийся от того, что было запрограммировано на техническом уровне. Нана серьезна и внимательна, ей доставляет УДОВОЛЬСТВИЕ узнавать новую информацию. Нана добра и в целом дружелюбна – люди, будь то серьезные ученые, студенты, домохозяйки или даже дети, тянутся к ней, и почти для всех она готова стать чем-то вроде персонального солнца. Нана очень ранима – любое неосторожное слово, сказанное в запале чувств, может сильно ее ранить, - но вместе с тем она сдержана и, не из-за недостатка эмоций, а из-за благоразумия, которому научилась совсем недавно, не будет кричать на весь мир, что ее обидели и ей плохо. В такие моменты она просто-напросто замыкается в себе, а с теми, кто посвящен в тайну сущности, начинает вести себя как форменный робот, стараясь тем самым показать, что ее, якобы, невозможно обидеть или задеть: «Все в порядке, просто я не человек» - как бы говорит она своим выражением лица, но кому как не Алексею Петровичу знать: подобным образом она просит к себе хоть немного понимания и сочувствия. Еще одна черта Наны – ей иногда больше, чем другим требуется ласка и участие, хотя ее биологический возраст стремится к двадцати одному. Вот и сейчас профессор не находил себе места. За прошедшие полтора месяца Нана почти не звонила ему «просто так», а приходила и вовсе раза два. И оба раза то обвиняла его в том, что он попросил Артема о помощи (в спасении Наны как нельзя лучше пригодились его навыки стритрейсера), тем самым подстегнув к тому, что Артем узнал правду об ее «рождении», то сокрушалась, что Давицкий не успел отформатировать ее прежде, чем Артем успел ее бросить. А сегодня она вообще отказывалась брать трубку. «Ох уж эта любовь… - подумал профессор с толикой грусти. – Бедная моя Нана». Алексей Петрович в очередной раз взял телефон и отыскал в записной книжке знакомые одиннадцать цифр. Раздались сначала длинные гудки, а потом электронный женский голос возвестил о том, что абонент находится вне зоны действия сети. Профессор уже поднялся с места и собрался сам ехать на квартиру Нины, где до сих пор жила Нана, как телефон разразился долгожданной трелью. - Алло! Нана?!! - профессор в одно мгновение оказался около телефона и нажал на кнопку вызова. - Нет, это Скворцов Артем Евгеньевич, парень Наны… бывший, - раздался мужской голос на том конце провода. – Алексей Петрович, мы можем поговорить? - О чем? – не понял профессор. - Вернее было бы сказать «о ком?», - в голосе преподавателя зарубежной литературы послышалась горечь. – О Нане. - Очень интересно. И что же Вы хотите мне о ней сказать? - Не телефонный разговор, - ответил Артем. – Можно к Вам подъехать? Даров задумался: «К чему? Что он хочет сказать? Если тот хочет встретиться только ради того, чтобы оскорблять Нану, то об этом не может быть и речи!» - но тон Скворцова был серьезным. Сразу было слышно, что молодой человек хорошо обдумал, а возможно, и сейчас продолжает обдумывать то, что хочет сказать. К тому же, всегда можно будет прекратить неприятный разговор. - Ну, хорошо, жду Вас, - согласился Даров после долгих раздумий. - Итак, что конкретно Вы хотите узнать о Нане? – профессор подал позднему гостю чашку кофе и расположился напротив него на диване. - Если я правильно понял, Нана – совершенный андроид нового поколения, то есть не человек… - каждое слово давалось Артему с трудом, - но я… Я же общался с ней – в последнее время мы почти не расставались, и она казалась совершенно живой, чувствующей… Да и в тот момент, когда мы… расставались, она кричала, что – ЧЕЛОВЕК. Артем отхлебнул из чашки. Вот уже полтора месяца прошло с момента их с Наной расставания, а у него по-прежнему не укладывалось в голове, как РОБОТ может вести себя так, как ведет себя Нана: адекватно реагировать на события, радоваться, смеяться, плакать. И столько нежности вкладывать в каждый свой поцелуй, в каждое прикосновение. Неужели все это было просто частью заложенной в нее программы? - Так где же правда? – закончил он. - Нана была создана в лаборатории, ее глаза – фотохромные кристаллы, ее искусственно созданные мышцы сильнее человеческих, а мозг вмещает в несколько сот раз больше информации, чем даже мой, - начал Даров, вертя в руках чашку, - но на этом ее отличия от людей заканчиваются. Ни один медицинский прибор не сможет вычислить в ней андроида. Даже если она поранится, пойдет настоящая кровь, как у людей. «Если она поранится, пойдет настоящая кровь» - эхом раздалось в разуме Скворцова. Воспоминания снова отнесли его в недалекое прошлое. Такого жаркого лета уже давно не видела центральная полоса России: в разгар дня столбики термометра могли подняться выше отметки в +40, особенно на солнце. В Институте недавно начались каникулы, и преподаватель Зарубежной литературы получил заслуженный отпуск. Было около одиннадцати утра, и он не спеша шел вдоль аллеи, еще не зная, чем себя занять, когда увидел у витрины небольшого магазинчика одну из сестер Колесниковых – Нина это или Нана со спины различить было невозможно. Одета она была в легкое белое платье с открытыми плечами, а на голове у нее была изящная шляпка. - Привет! – окликнул он девушку. - Ой, Артем, привет! – Нана (это оказалась она) улыбнулась своей скромной улыбкой. – Рада тебя видеть! - Я тоже, - молодой человек обнял ее и легко поцеловал в губы в знак приветствия, - гуляешь одна? - Да… Нина пошла в кино с Алисией на «Суррогатов», а я не выдержала и ушла прямо посреди фильма, - призналась она. – Как-то неприятно стало. - Верю. Сам не люблю подобного рода экшены в кино, - Артем приободряющее улыбнулся. – Может, вместе пройдемся? - Я не против, - глаза Наны загорелись счастливым блеском. День разгорался все больше, становилось жарче. Молодая пара шла вдоль вымощенной камнем дорожке одного из парков аттракционов, куда Нана буквально силой затащила Артема, чтобы съехать пару раз с американских горок, а потом посмотреть так называемую «Машину времени», где удобно устроившимся в комфортабельных вагонетках экскурсантам рассказывали о выдающихся личностях России и мира от античности до наших дней. - Ну и жара! – заметил Артем, и тут же в поле его зрения попала палатка, в которой торговали мороженым и прохладительными напитками, - как насчет освежиться порцией эскимо? - Ты себе бери, а я не голодна, - сказала Нана тоном, в котором слышалась легкая неискренность. - Как хочешь, - Артем отошел к палатке, и через несколько минут вернулся с вафельным стаканчиком и единственной алой розой. - От лакомства ты отказалась, а приятное сделать хочется, - с такими словами он протянул девушке цветок. – Конечно, ты достойна миллиона таких, но… Девушка взяла цветок и прижала его к себе. Они уже двинулись дальше, когда Скворцов заметил алую струйку крови, сбегающую по ладони Наны. - Нана, ты поранилась? - Не страшно: просто царапина, - пара дошла до ближайшей скамейки и села. Артем осторожно взял цветок из рук девушки, затем достал из кармана рубашки чистый носовой платок и перевязал возлюбленной руку. - Так намного лучше, - он взял раненую ладонь Наны в свою и крепко сжал. «…алая, как роза» - пришло сравнение на ум. - Да, но чувства?.. – выдохнул он, помолчав. – Были ли они настоящими или просто программой? - Чувства невозможно запрограммировать, - покачал головой Даров, - характер, жизненные устои – да, возможно, но только не чувства. Поначалу мне и самому казалось это невероятным, но со временем Нана научилась чувствовать и испытывать весь спектр эмоций, присущих человеку. Нана мне как дочь и, можете поверить, она Вас действительно любит... Так сильно, как сможет не каждый человек. И сейчас Нана сильно страдает: даже сказала, что жалеет о том, что Давицкий тогда не стер ее личность, а это было бы равносильно смерти. - Так значит, она все-таки человек? - Я бы сказал, на 95% - да, - кивнул профессор, - остальные же пять процентов ничтожно малы, чтобы обращать на них внимание, когда речь идет о любви. - Спасибо, профессор! – даже не допив кофе, Артем вскочил с места и направился к двери. За окном стемнело окончательно. Внутренний таймер внутри Наны продолжал тикать, так что она прекрасно знала, сколько просидела вот так вот неподвижно в кресле, как кинофильм, прокручивая в памяти все, что было у них с Артемом: и хорошего, и плохого. Как бы она не стремилась быть человеком, даже несмотря на наличие чувств и эмоций, в ней все же оставалась компьютерная часть, - она в любой момент могла просто отключить неприятные воспоминания, забыться, но это было «не по-человечески» да к тому же еще и трусостью. Трусостью перед жизнью. «Один раз – случайность, два – совпадение, три – закономерность» - это Нана знала назубок. Первый раз она сама захотела переформатироваться – Алексей Петрович сказал, что никогда не сделает этого, второй – это помешали сделать ее друзья. Казалось бы, совпадение, но неделю назад она решила самостоятельно стереть свою память, удаляя файл за файлом, но, оказалось, лишь окончательно лишила себя возможности воспроизводить голоса других людей: оказывается, так называемые «файлы сверх способностей» единственное, что было в ее личном распоряжении. «Судьба – это всего лишь человеческий предрассудок, и наукой он не доказан, - думала Нана, - но когда речь идет о монотонных функциях…». Мысль прервалась: на Нану навалилась непреодолимая усталость. Так было всегда, когда зарядка аккумулятора переходила в стадию экономной работы, что позволяло девушке добраться до постели и не свалиться на полдороги. Она медленно поднялась с кресла и пошла в ванную. Строго говоря, среда для подзарядки не имела никакого значения, да и сама девушка-киборг еще до последнего похищения научилась засыпать лежа в мягкой постельке и даже, по словам «сестры», иногда сладко ворочалась во сне, но в моменты полной депрессии все-таки отдавала предпочтение душевой кабинке, с теплотой вспоминая нано-капсулу, когда-то служившую ей и материнской утробой, и колыбелью. Зайдя в ванную, она привычно положила мобильный телефон на полочку под зеркалом, и уже одной ногой вступила в кабинку, как помещение огласил звонок. - Алло, Нана?! Не бросай, пожалуйста, трубку! – раздался в динамике взволнованный мужской голос. – Нана, прости меня! Я тебя люблю! Девушка прижала телефон к груди и медленно сползла по стене на пол. Голос Артема и его слова: «Я тебя люблю!» - были самым лучшим пожеланием доброй ночи. Нана погрузилась в сон. Две недели спустя. Районный ЗАГС Крылатского. Леонид Борисович Колесников не пожалел никаких денег для счастья дочери, точнее, дочерей, ведь теперь их у него было две, и устроил все так, чтобы процесс бракосочетания состоялся как можно быстрее. И вот, перед женщиной-регистратором стояли две практически одинаковые, если не считать женихов, пары. Нина была облачена в пышное белоснежное платье с длинным шлейфом, скрывавшее собою даже туфли, а голову ее покрывала фата. За руку ее держал одетый в смокинг и при галстуке-бабочке ее жених Андрей Мещерский. Нана с Артемом стояли чуть позади. На невесте в этой паре было одето такое же пышное, как и на Нине, но нежно-розового с перламутровым отливом цвета платье. Фаты не было вовсе: ее заменяла жемчужная заколка, с помощью которой волосы были собраны в пучок так, чтобы по бокам оставались лишь две вьющиеся пряди, а в ушах ее были так же жемчужные серьги: подарок профессора Дарова. Жених был облачен в черный костюм, голубую рубашку, черный галстук и начищенные ботинки. Церемония началась с Андрея и Нины, хотя Нане тоже не терпелось поскорее окольцевать своего благоверного. Но генератор случайных чисел – есть генератор случайных чисел. - Дорогие Нина и Андрей! Сегодня для вас памятный и светлый день. Вы вступаете в священный союз. Является ли это решение осознанным и добровольным? Прошу ответить жениха. - Да, - не колеблясь, ответил Андрей. - И невесту, - передала регистратор слово Нине. - Согласна. - Обменяйтесь кольцами и можете поцеловать невесту. С позволения регистратора и одобрительных возгласов собравшихся, молодожены слились в поцелуе. Наблюдая за тем, как это происходит у сестры, Нана крепче сжала руку Артема. Впервые за свое существование, девушка пожалела о том, что заблокировала телепатию. Как же ей сейчас хотелось узнать, о чем думает ее жених. Легкое беспокойство кололо в груди: Артем не Алексей Петрович – для него, в отличие от Дарова, Нана может навсегда остаться просто роботом, пусть и болезненно любимым. «Не передумал ли?» - вопрошала себя Нана, и через силу заставила себя улыбнуться, когда регистратор начал торжественную речь для них. - Является ли это решение осознанным и добровольным? Прошу ответить жениха, - с дежурной улыбкой произнесла работник ЗАГСа. На мгновение в зале повисла гробовая тишина. Артем медлил с ответом. В его памяти еще раз пронеслось все, связанное с невестой: от того экзамена по Зарубежной литературе, на котором она заставила обратить на себя внимание, до разговора с профессором Даровым. «Может, пока не поздно оставить все, как есть? – спрашивал он себя, но увидев перепуганное лицо Наны, которое заливала мертвенная бледность и, ее глаза, наполненные мольбой не предавать, отрезал последние сомнения. – Нет, поздно! Будь что будет!». - Да! - А Вы, Нана Леонидовна, согласны взять в мужья Артема Евгеньевича? «Нана Леонидовна!» - Нана едва сдержала улыбку: для нее это звучало нелепо. Изначально ей было неважно, кем она будет: главная ее цель была стать человеком. Когда же высота была взята, что подтвердила помолвка с Артемом, необходимо стало задуматься и о социальном статусе. И решение ее было вначале естественно и непоколебимо: «Я – человек, я Нана, дочь профессора Алексея Петровича Дарова!» - так она представилась на помолвке жениху и гостям на помолвке. Но тут же раздалось: «Минуточку» со стороны Леонида Борисовича. Дело едва не дошло до драки, и если бы не Жорка, неизвестно чем бы это закончилось. - Беру! И снова раздались аплодисменты, на этот раз в их с Артемом честь. А потом – перекрестные брызги шампанским, соревнования: «Кто быстрее донесет невесту до лимузина?», в котором победил Андрей, дождь из розовых лепестков и куча фотографий, которые навеки запечатлели эти счастливые мгновения. - Девчонки, девчонки! – окликнул Нану и Нину Дима. – Это вам. И он протянул им одинаковые коробки с постельным бельем. - Что это? – спросила Нина. – Простыни? - И не просто простыни, - расплылся в улыбке Обухов. – Это нано-простыни. Когда на них кто-то возлегает, они будут пахнуть розами, а еще, - и тут он что-то шепнул на ухо Нане. - Пошляк! – она наградила «братика» пощечиной. - А мне кажется, после первой брачной ночи это как раз пригодится. За шутками Димы новоиспеченные жены не заметили, как Даров отвел в сторону Артема. - Береги Нану, теперь забота о ней ложится на твои плечи.