Последнее настоящее чудо

История Джузеппе Бальзамо – на четверть цыгана, на четверть мечтателя и на 100% мошенника и проходимца, – началась жарким летним днем 1743 года в итальянском городе Палермо, что на Сицилии. Первые два десятка лет своей насыщенной событиями жизни он провел, осваивая разнообразнейшие способы нарушать закон: мошенничество, вымогательство, воровство, обман на доверии, подделка документов, паспортов, театральных билетов, банковских бумаг, продажа фальшивых карт сокровищ, изготовление якобы чудодейственных аптекарских препаратов. И надо признать, он весьма преуспел на этом поприще, хотя и был неоднократно арестован, заключен в тюрьму или же предавался гонениям властями. В те годы Румпельштильцхен путешествовал по Европе и Ближнему Востоку, пополняя свою коллекцию магических артефактов, меняя имена и страны, заключая время от времени крупные и мелкие сделки с владельцами интересующих его вещиц. В мире, практически лишенном магии, чародеи проявляли поистине впечатляющие чудеса изобретательности, накапливая, сохраняя и приумножая те крохи волшебства, что были в их распоряжении, и заключая их, как в хранилище, в предметы силы. Поиску таких предметов и была посвящена означенная экспедиция. Чутье авантюриста и врожденные, хоть и надо сказать, невеликие способности к магии безошибочно обратили внимание юного Джузеппе на загадочного Альтотаса (а именно так называл себя Румпельштильцхен в то время). Темный тоже не мог не заметить бойкого и предприимчивого молодого человека с некоторым магическим потенциалом, но не проявил к нему видимого интереса, выжидая, когда тот достигнет нужной стадии любопытства, нетерпения и желания для заключения взаимовыгодного соглашения. Какое-то время Джузеппе Бальзамо следовал за Альтотасом по югу Испании, стараясь постоянно попадаться на глаза, демонстрировать лучшие свои качества, быть полезным и при возможности нужным, временами приближаясь к предмету своего восхищения в попытке наняться на службу, а лучше – в ученичество. Румпельштильцхен же демонстративно не замечал юношу, был исключительно занят своими делами и только временами поражал почтеннейшую публику небольшими чудесами. Но когда отчаявшийся и практически потерявший всякую надежду Джузеппе предпринял последнюю свою попытку привлечь внимание неприступного мага, тот внезапно смягчился и согласился принять молодого человека для обстоятельной беседы. Вечером того же дня, идя на встречу в гостиницу, в которой остановился мессир Альтотас, предчувствуя, что исход этой беседы определит его судьбу на долгие годы, Джузеппе Бальзамо пребывал в состоянии вдохновенном и приподнятом. В сотый раз он давал себе слово не упустить этот шанс, проявить все свое красноречие, смекалку и природное обаяние, в коих нисколько не сомневался после ряда удачнейших афер. После серии взаимных расшаркиваний, обмена любезностями и многозначительными, но ничего не значащими фразами, собеседники добрались до сути вопроса. … В итоге было заключено блестящее с точки зрения обеих сторон соглашение: Джузеппе Бальзамо поступает на службу к господину Альтотасу, обучается у него всяческим магическим наукам (как то чарам, алхимии, врачеванию, владению силами природы и прочая, и прочая), в оплату же доставляет своему господину все и всяческие магические предметы, попадающие в его руки. * * * Поиски предметов силы привели Темного и его ученика сначала в Египет, где Румпельштильцхен пытался (следует отметить, практически безуспешно) научить юного Джузеппе ткать золото, а также выращивать драгоценные камни (с гораздо лучшим результатом). Далее они отправились на Восток, где за ближайшие пару лет обзавелись несколькими редкими экземплярами кристаллов, способных накапливать в себе значительный магический потенциал, и целым сундуком менее ценных вещиц, а Джузеппе худо-бедно освоил азы волшебства. В глубине души он, всю жизнь выуживавший деньги из легковерных трюками, внушением и мистификациями, считал, что умения его учителя – тоже фокусы, ловкость рук, иллюзия, и посему не столько упражнялся в концентрации и повышении магической чувствительности, сколько шпионил за мастером Альтотасом, надеясь выведать его секреты. Тем не менее собственные успехи, как и множество зримых и ощутимых доказательств существования магии, заставили молодого человека задуматься о том, что существует нечто большее, чем способен вообразить его скептичный и недоверчивый разум. Не желая поверить, что собственные скудные достижения в магических науках объясняются неусидчивостью и от природы невеликим волшебным талантом, Джузеппе убедил себя, что все дело в недостатке магической силы, которую его учитель хранит в кристаллах и слишком скупо делится ею на занятиях. Таким образом, когда Румпельштильцхен выдал своему подопечному подробные инструкции, как добыть следующий в его списке желаемого артефакт, Джузеппе Бальзамо, нимало не сомневаясь, набил карманы магическими безделушками из дорожного сундука Альтотаса, прихватил отрез золотой ткани на дорожные расходы, благополучно раздобыл искомый артефакт, оказавшийся еще одним кристаллом, наподобие уже знакомых ему, и скрылся в направлении Неаполя. Подсчитав понесенные убытки, Румпельштильцхен задумчиво глянул на закат, скептически скривил губы и покачал головой. Развернул свиток подписанного его учеником контракта, тонко хихикнул, перечитал еще раз несколько строк в начале и, уже не сдерживаясь, рассмеялся. * * * Состояние дел оказалось далеко не таким радужным, как полагал Джузеппе. Поначалу все шло как нельзя лучше. Денег, вырученных за «особую целительную чудотворную» золотую ткань, распроданную по лоскутку, хватило на то, чтобы на сцену европейского мистицизма вышел блистательный граф Калиостро, поражавший итальянскую аристократию жестами впечатляющей щедрости одновременно с демонстративной скромностью и непритязательностью быта. Большая же часть магического ресурса кристалла ушла не сказать, чтобы совсем впустую. По крайней мере Калиостро понял, что навык и умение в магическом ремесле даже при ограниченном количестве магической энергии способны дать гораздо больше, чем избыток энергии при смутном понимании того, как ею воспользоваться. Тем ни менее собственного таланта и силы кристалла хватило на то, чтобы влюбить в себя приглянувшуюся девицу – Лоренцу Феличиани, да еще и преувеличить ее врожденную миловидность до масштабов потрясающей, неземной красоты. После сего впечатляющего чудотворного подвига магической энергии в кристалле осталось всего чуть. Еще какое-то время Калиостро удавалось поддерживать свою репутацию волшебника, совмещая отточенное годами умение внушать, впечатлять, мистифицировать с кое-какими магическими возможностями прихваченных у Темного мелких волшебных вещиц. Но вот наступил вечер того дня, когда Джузеппе продал последнюю из диковинок – крохотные часики, способные точно показывать, сколько лет, дней и часов прожил на земле тот, кто держит их в руках. Купила их увядающая красавица графиня де Сен-Жан и колотила каблучком до тех пор, пока от несчастного механизма не остались одни только гнутые шестеренки да осколки хрустального корпуса. Лоренца отправилась очаровывать очередного влюбленного в нее богача, так что наполненную мрачными размышлениями ночь в комнатушке дешевой гостиницы Калиостро встречал в одиночестве. Как ему казалось, в одиночестве. Пока негромкое хмыканье прямо за спиной не заставило его вздрогнуть и порывисто обернуться. После чего отшатнуться, насколько позволяли скромные размеры комнаты, побледнеть и резко, со всхлипом вдохнуть. Румпельштильцхен терпеливо наблюдал за дыхательными упражнениями своего бывшего ученика. К чести последнего следует сказать, что он довольно быстро взял себя в руки, пригладил волосы и с вызовом глянул на нежданного визитера. - Итак, господин Бальзамо, готовы ли вы дать объяснения по поводу обстоятельств вашего внезапного исчезновения? – с преувеличенной любезностью оскалился Темный. В его руках виднелся скрученный в трубочку свиток контракта, которым он покачивал из стороны в сторону наподобие маятника метронома. - Не понимаю, о чем вы говорите. Вы меня спутали с неким Бальзамо, - медленно, но твердо произнес Калиостро, отрывая взгляд от завораживающего движения свитка. - Ну, как же, дорогуша, не вы ли обязывались, будучи моим учеником, приносить мне все обнаруженные вами магические предметы? И уж никак не воровать их у меня. А сколько занятий вы пропустили за прошедшее время – это слов нет, насколько возмутительно! – Похоже, Румпельштильцхен откровенно забавлялся, что, впрочем, не делало его вид менее опасным. - Мне нужен мой кристалл, - завершил он, внезапно сменив глумливый тон на угрожающий. Калиостро нахмурился и закусил губу, чтобы пришедшая ему в голову идея не отразилась на лице. - Позвольте взглянуть на документ, на который вы ссылаетесь, - протянутая рука почти не дрогнула, когда худая когтистая лапка вложила в нее свиток. – Да, несомненно, вы ошиблись. Ваши претензии адресованы некому Джузеппе Бальзамо, тогда как я являюсь графом Алессандро Калиостро, и если вы желаете увидеть документы, подтверждающие мою личность… - Нет-нет, любезнейший, оставьте ваши бумажки. Это магический контракт, и подпись на нем – отпечаток всего, что вы есть, а не только порядок букв, которыми вы обозначаете себя. – Румпельштильцхен внимательно посмотрел на собеседника, слегка наклонив голову. Джузеппе еще раз пробежал глазами текст договора. Да, так и есть. Отговорка весьма сомнительная, но это единственная возможность уйти от ответа. Он не упустит свой шанс. - Но помилуйте, перед уходом я… перед уходом Джузеппе Бальзамо оставил свой ученический медальон и тем самым заявил, что перестал быть вашим подопечным. Так что полученный им от законного владельца кристалл (пусть даже получен он был не самым законным образом) никоим образом не относится к соглашению между вами и вашим учеником. А что касается некоторых мелочей, по ошибке попавших в дорожную сумку, то я, так и быть, возмещу вам убытки, с кем бы вы меня не спутали. - Речь Калиостро звучала уверенно, внушительно и искренне, волшебное вдохновение захлестнуло его, как всегда в моменты опасности и риска. Он твердо смотрел в холодные темные глаза собеседника, ожидая ответа. В затянувшемся молчании он развернулся к двери, подхватил плащ и не оглядываясь вышел на ночную улицу. Он справится. Можно продать перстень. Лоренца вернется утром в золоте и драгоценностях, а то и при деньгах. Его слава мага и чародея уже докатилась до Франции, при чем похоже, в изрядно преувеличенном виде. Люди падки до чудес, даже бутафорских. А кошель на поясе приятно тяготил волшебный кристалл, в котором осталось магии на еще одно настоящее, неподдельное чудо… * * * В опустевшей комнате Румпельштильцхен уселся в продавленное гостиничное кресло, удовлетворенно улыбнулся, сложил пальцы «домиком» и пробормотал в темноту: - Когда ты в следующий раз придешь ко мне, дорогуша, твой долг успеет изрядно возрасти. И тонко, визгливо хихикнул.