В Асгарде все спокойно

Ты боишься тех, кто падал и не взлетел, ты пытаешься сделать клетку и в ней спастись… Я лечу к тебе - на локоть – давай, свисти. Все возможно, если этого захотеть.

- Ты глупец, брат. Нет, нет… это не Я разочаровал тебя, - Локи в упор смотрит в глаза Тора, не отводя взгляда, не мигая, словно змея, гипнотизирующая свою жертву. Но ни одна змея не смогла бы причинить громовержцу большей боли, чем яд слов собственного брата, - ты сам виноват в том, что я пал в твоих глазах. Чтобы не разочаровываться - не нужно очаровываться. Ты же привык жить по законам, подчиняться им… даже если все твое существо противится этому; так неужели было трудно выучить такое простое, в сущности, правило? Но нет, ты все равно продолжаешь верить, слепо и безоговорочно, в свою правоту, в свои идеалы, в того меня, которого придумал сам же, в надежде на благополучный исход, но его не будет ни при каком раскладе, Тор. С грацией дикой кошки - опасного хищника - Локи приближается к громовержцу, вцепляясь пальцами в его подбородок, вынуждая смотреть в глаза. Словно это не Локи здесь пленный, словно это Тор попался в руки бога коварства и обмана. - Вопрос был лишь в том, сколько ты выдержишь. И вот ответ: ты готов сдаться, но… - Локи выдыхает эти слова Тору в губы, опаляя дыханием. – …поддашься ли ты искушению поверить мне еще раз? Смятение Тора не выдает ничего: дыхание по-прежнему остается ровным, голос – мягким, каким он всегда привык разговаривать с Локи, лишь учащается пульс, но брат не сможет этого заметить, чему Тор несказанно рад. «Я не трону тебя, не трону… Я - твой друг, я – твой брат, всё будет в порядке, пусть так… пусть с таким тобой, но все вновь станет по-прежнему», - Тор не понимает, зачем пытается успокоить себя, глядя на существо, стоящее прямо перед ним: чужое, чуждое и опасное. Громовержец пытается воссоздать в уме образ прежнего Локи, пусть и, как оказалось, сводного, но от этого не менее любимого младшего братца, который своими проказами и шалостями никогда не давал впадать Асгарду в унылое оцепенение вечности, но этот Локи, с ненавистью глядящий ему в глаза, выплевывающий с отвращением слова презрения всему, что Тору дорого, полностью разбивает тот хрупкий образ, который и так выветривается из памяти бога грома, и его охватывает паника, ведь с этим существом у них нет общего прошлого. Тор словно видит Локи впервые. И отчего-то чувствует себя предателем. Он устало прикрывает глаза, разрывая зрительный контакт, давшийся ему труднее, чем многие битвы, ведь никакие физические раны никогда не были так невыносимы, как разрывающееся от боли на части сердце. Но Локи не позволяет брату насладиться временной передышкой, прижимает ладони к его шее, но вместо привычного тепла, Тор чувствует лишь обжигающий холод. Но, несмотря на муку такого испытания, он не издает ни звука, лишь крепче стискивает зубы, чувствуя, как силы медленно покидают его тело. - Ты слабак, Тор. Где твой былой азарт битвы? – Локи насмешливо смотрит на брата, и его голос резко контрастирует своей мягкостью с болью, которую он причиняет. – Я такой же враг, как и все. Сражайся со мной! Ненавидь меня… Чудовище, которым родители пугают своих детей. Отвратительного монстра, которого может принять таким, какой он есть, лишь проклятый на веки вечные Ётунхейм. Превозмогая чудовищную боль, Тор пытается говорить, но благодаря магии Локи, регенерация его тела замедлилась в разы, поэтому слова вылетают обрывками, да и те даются с трудом: - Ты говоришь… что всегда был моей тенью, но… это не так. Тень ты теперь: жалкая, алчущая возмездия… Ты стал настолько… ничтожен, что я вижу в тебе прежнего Локи… лишь по старой памяти... - Ты не знаешь меня! – Локи гневно сжимает кулаки. – Никто из вас меня не знает. И поэтому я могу быть кем угодно. Я лишь принимал удобную мне форму, а теперь, наконец, стал собой настоящим. Смотри на меня, вот он я, такой, какой есть. Нравится? - Нет, Локи, это не ты… Я всегда, всегда обращался к тебе «брат»… Да что там! Я гордился тобой больше, чем собой, я любил тебя больше, чем всех, кого звал друзьями. А теперь, то существо, что стоит передо мной… это не ты. - О нет, братец, это как раз я… Просто ты становишься таким же, как все… Ты начинаешь видеть мои пороки и недостатки, - глаза Локи восторженно горят чистейшим безумием и кажется, он получает удовольствие видя вспышки боли и разочарования в глазах громовержца, и Тор надеется, что все, что с ними сейчас происходит - это ненадолго, это можно пережить, и прежний Локи вернется. – Я не знаю, что для тебя сейчас хуже: прежняя слепота, или то, что ты, наконец, прозрел… Сможешь ли ты выдержать все это? Локи хохочет как безумный, но его смех - надрывный, больной, сродни истерике, и Тор убеждается в своей правоте: его брат болен, он обезумел, дойдя до двух прямо противоположных граней, разрывающих его на части: верного сына и брата и ледяного великана, чья раса вызывает у остальных лишь страх и отвращение. Но вместе они справятся, Тор уверен, что сумеет помочь, сумеет вылечить. Сумеет доказать, что сущность, которую Локи получил при рождении, не в силах уничтожить то, что он приобрел, будучи воспитанным как сын Одина. Но в чем-то Локи оказывается прав – в висках напряженно стучит его вопрос «сколько ты выдержишь?». Тор, сколько ты продержишься прежде, чем сумеешь помочь? Ты, единственный, кто еще не отказался от безумного принца. - Локи, я оставлю дверь темницы открытой, - Тор видит, как в изумлении распахиваются глаза брата, и смех обрывается на неестественно высокой ноте. – Я придумаю способ тебе помочь и тогда найду тебя. Бог обмана отворачивается к стене, которая, кажется, в данный момент интересует его куда больше, чем собственный брат, предлагающий свободу. Не дождавшись ответа, Тор уходит. Как только шаги громовержца затихают в отдалении, плечи Локи устало опускаются, а лицо преображается, становясь юным и невинным, стираются напряженность лица и разглаживается жестокий изгиб бровей. Словно и не было минуту назад жестокого бога, и в клетке для преступников сидит ни в чем неповинный молодой принц, в очередной раз наказанный за глупый розыгрыш. Его плечи начинают мелко трястись, на ресницах собираются крошечные жемчужины слез, а голос тих и печален. - Ты исходил все миры, чтобы отыскать меня, сразил многих, кто жаждал со мной поквитаться, ты сделал все, чтобы спасти дорогое тебе существо – меня… Но того меня больше нет. Того, кого ты любил - нет. Забыть бы тебе меня, да возвратиться в золотой Чертог Радости. Зачем тебе неживая тварь, сын ледяного великана, пусть и скрывающего свою сущность в ином теле. Мое сердце давно сковано льдом, и не разбить тебе этот лед. На сколько тебя еще хватит… Сколько ты выдержишь? Он окидывает взглядом клетку, обнаруживая дверь незапертой. Резко поднявшись на ноги, он твердым шагом направляется к выходу, небрежным взмахом руки оставляя на полу своего иллюзорного двойника. Вокруг рта обозначаются резкие морщины, губы растягиваются в улыбке, а глаза теряют прозрачность изумруда, словно обволакиваясь инеем. Без сожаления он покидает темницу, без раскаяния и жалости обращает не успевших среагировать стражников в ледяные статуи. Что ему клятвы Тора о спасении? Тор такой же, как и остальные – за личиной добра кроется беспощадный бог, готовый отдать его на растерзание во имя справедливости. И поэтому Локи не станет благодарить, ведь он знает, что сначала нужно кусать, а потом разбираться, какая была протянута рука: с ножом или с сахаром. Ведь так будет надежнее для всех: и для него, и для благодетелей, решившихся подойти ближе. Когда спустя час Тор возвращается проверить темницу, он почти не кажется разочарованным тем, что Локи все же сбежал. Скоро, совсем скоро он вновь отправится на поиски брата, ведь, если ты друг - никогда не вздумай предать. Такое простое, в сущности, правило, сулящее благополучный исход при любом раскладе, но… Сколько ты еще выдержишь? На сколько тебя хватит? 24 августа 2012