Орден паразитов.

По комнатам сто четвертый отряд разошелся лишь под утро, когда с грозным лицом всех разогнал капитан, говоря о том, что подъем и раннее построение никто не отменял и если они будут вялыми как картошки, то жалеть их никто тоже не будет. Хорошенько подумав и решив отложить все оставшиеся разговоры до завтра, ребята все же разошлись, пригрозив вернувшейся девушке, что если она снова исчезнет так же неожиданно, то простыми лекциями не отделается. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь песней сверчков, да возней ворочавшейся Леманн, которая никак не могла найти удобное ей положение. Спустя время остались только сверчки, совершенно не собиравшиеся замолкать и продолжавшие рассказывать что-то на своем языке. Не смотря на угрозы капитана, спать не хотелось совершенно. Варна была слишком взбудоражена тем, что снова оказалась дома. Она так долго ждала, когда сможет пройтись по знакомым окрестностям, поговорить с ребятами обо всяких мелочах или, как в старые добрые, вместе с майором Ханджи совершить набег на чайные запасы капитана. Она думала об этом каждую ночь перед тем, как снова заснуть в холодной, обдуваемой из щелей окна, комнате. Думала так долго, и так давно, что теперь не могла поверить, что все это на самом деле. Было так страшно закрыть глаза и открыть их снова в Марли. Решив все же не изводить себя глупыми страхами и разного рода мыслями, девушка осторожно приподнялась на кровати, смотря на Эрнесту и убеждаясь, что она крепко спит. Не оставляя себе мысли на раздумья, она совершенно тихо приземлилась на пол, воскрешая в памяти, по каким дощечками ходить не стоит, если она не хочет, чтобы весь штаб проснулся от громкого скрипа. На носочках миновав все препятствия, Фингер аккуратным движением открыла оконную раму, вставая на подоконник и опускаясь на корточки, оценивая высоту. Второй этаж, конечно пугал своими метрами, но что бояться быстро восстанавливающемуся титану? Тем более практически в десяти шагах от штаба было большое дерево, веткой почти достающее до стены справа от их окна. Уж туда она допрыгнуть сумеет. Почувствовав вскипающий в груди азарт, разведчица оттолкнулась и вытянув руки вперед, повисла на ветке, вызывая шелест листьев. Решив не представлять себя сосиской на веревочке, она быстро подтянулась, удобно усаживаясь на поверхности, на которой, однако, не задержалась, ловко забираясь наверх. У нее было твердое намерение посмотреть сегодня на звезды с крыши штаба и она планировала его исполнить. Фингер разочарованно вздохнула, когда оказалось, что длины дерева недостаточно для того, чтобы попасть на нужное место. Оглядываясь, она начала соображать, пытаясь понять, что находиться в этом месте на третьем этаже. Немного повспоминав планировку штаба, сразу появилось предположение, что это окна любимой библиотеки, в которой она не была уже, казалось, лет триста. Немного повисев на ветке вниз головой, девушке все-таки удалось вскрыть замок, поддавшийся ей с тихим щелчком. Ухмыльнувшись легко выполненной задаче, воспринятой, скорее, как игра, она легко толкнула окно вперед, бесшумно прыгая внутрь. Почувствовав под ногами холодное дерево, разведчица заподозрила что-то не ладное, припоминая, что полы в библиотеке всегда были покрыты коврами. Стараясь быстрее привыкнуть к темноте, она огляделась вокруг, с ужасом осознавая, что попала в лазарет. — Блять. — прорычав это себе под нос, Фингер поспешила как можно скорее ретироваться, чтобы ненароком не нарваться на компанию к которой она стремилась, но пока что была совершенно не готова. Не то, чтобы она когда-нибудь подготовиться, но сейчас было множество проблем и вопросов, которые требовали более срочного решения. В общем, стараясь не дышать и не моргать, девушка позорно свалила и практически удачно, если бы в самом конце не послышался знакомый голос. — Варна? — Жан сонными глазами смотрел на нее, почти дошедшую до выхода, и пытался проморгаться, сгоняя остатки сна. Он опирался на правую руку, стараясь не тревожить левую часть тела, но судя по тому, что он держался за плечо, получалось это так себе. — Ты чего тут? — Прости, я окна перепутала. — разведчица буквально держалась за ручку, уже готовая выйти в коридор, но что-то навязчиво твердило, что так просто не получится. Она неосознанно задержала дыхание, как перед прыжком в воду, не понимая, почему так переживает и избегает разговора, если все равно понимает, что он рано или поздно состоится. Но почему-то отчаянно хотелось, чтобы вместо рано он состоялся поздно. — А жаль. Я вот твое окно никогда ни с чьим не путал. — парень усмехнулся, проснувшись окончательно и безвозвратно и что-то в его интонации было такое, что заставило сердце замереть и даже слегка потупить взгляд, отводя его в сторону. — Так это и не твое окно. — злясь на себя за такую реакцию, Варна нахмурилась, заставляя себя мыслить трезво и здраво. — Твое я тоже, может быть, не перепутала бы. Трезво мыслить все же не получилось, а в темноте послышалось скептичное хмыканье, сопровождаемое каким-то шорохом. С большим трудом, она отделила в темноте фигуру Кирштайна, с тихим выдохом севшего на кровати. — Так в чье окно ты там хотела попасть? — В библиотеку. — пробурчала девушка мысленно отмахиваясь от назойливо летающих строчек популярной песни, так невовремя всплывшей в подсознании. Почему-то сейчас она чувствовала себя школьницей, которую перед всем классом спрашивали почему та не выполнила домашнее задание. Чувство, мягко говоря, неприятное. — Она этажом выше. — снова послышался голос Жана, сопровождаемый легкими смешинками. Ощущая себя невероятно по-идиотски, Фингер хотелось запустить в него чем-нибудь тяжеленьким, лишь бы убрать эти насмешливые нотки. — Я уже поняла, что мне нужно обновить карту в голове. — Резкое желание почитать перед сном? — Скорее непреодолимое желание быть незамеченной. Книжная пыль, знаешь ли, очень хорошо маскирует. — смирившись с тем, что быть незамеченной это то, что она абсолютно точно пропустила, девушка тяжело вздохнула, отпуская дверную ручку и разворачиваясь к товарищу всем корпусом, а не только головой. — На чердак хотела. На этом чертовом материке звезд видно не было, везде сплошной свет от фонарей и мигалок. Особенно в лагере. — То есть искать легкие пути ты до сих пор не научилась? — с койки послышался тихий бархатный смех, заполнивший все пространство вокруг. Страх, сковавший тело и осевший где-то в сердце, внезапно развязал свой тугой узел и растворился в стратосфере. Нет, за эти три года практически ничего не изменилось. Ничего, кроме прибавления в длину и бородки. Хмыкнув своим мыслям, Варна развернулась на одних пятках и снова потянулась к ручке, в этот раз намереваясь все-таки выйти и дойти до чертовой крыши, пока она не сошла с ума окончательно. — Эй, не обижайся. — снова послышались какие-то шорохи и в следующий раз голос Кирштейна раздался гораздо ближе. — И подожди меня. Здесь сдохнуть от скуки можно, а так хотя бы прослежу, чтобы ты не заблудилась. Открыв рот, чтобы возразить, разведчица закрыла его обратно, понимая, что неведомая сила сюжета просто не позволяет ей этого сделать. Сжав ручку с невероятной силой, она почувствовала как та трещит под её пальцами и поспешила открыть дверь, пока что-нибудь не сломалось. Злясь на себя за слабость и неумение отпускать прошлое, Фингер огляделась по сторонам, чтобы не наткнуться ни на кого во время своей прогулки. — Ты бы ещё на середину вышла. — она испуганно подпрыгнула, обернувшись назад, где в нескольких шагах стоял Жан. — Тебя отсюда не всем видно. — Будешь так пугать, меня отсюда будет всем слышно. — скрестив руки на груди, девушка недовольно нахмурилась, глядя на обошедшего её разведчика, осторожно закрыв дверь, а затем тихими и уверенными шагами шагавшего направо по коридору. Решив, что отставать от него затея явно не лучшая, шатенка поспешила за ним, стараясь идти след в след, во избежании скрипящих досок. Во всем здании была невероятная тишина. Казалось, будто во всем штабе никого нет, однако это чувство невероятно быстро исчезало, как только с какой-нибудь стороны слышался непонятный шорох, или стук веток об окна, напоминающие шаги. Идти по темному помещению тоже было сложно, и если бы не Кирштейн, разведчица, наверное, уже как минимум три раза восстанавливала бы себе разбитый нос. Но по иронии судьбы, и всем нормам любой книги, прежде чем почувствовать свободу и счастье, всегда шло самое сложное препятствие. В их случае это была лестница, ведущая на четвёртый этаж. — Я определённо умру. — понимая, что здесь видно также, как в заднице титана, Варна остановилась, растерянно пытаясь нащупать перила и ощущая себя слепым котёнком. Вместо этого, её поймала невероятно тёплая рука Жана, направив в сторону деревянной поверхности. Почувствовав хоть какую-то опору, она тихо выдохнула, неловко поднимая ногу, пытаясь найти первую ступеньку. Скорее всего она бы с громким матом упала вниз, но в самый последний момент успела подставить вторую руку и остановить позорное падение в самом начале пути. — Разве всемогущий титан не должен видеть в темноте? — пробурчав это то ли саркастично, то ли недовольно, парень в рекордное время оказался рядом и, вероятно, здоровой рукой приобнял Фингер, ставя ее твердо на ноги и крепко прижимая к себе, страхуя от нового падения. — Я тебе что, Господь бог что ли? — она проворчала ему это также тихо, наконец-то выдохнув спокойно, чувствуя рядом с собой опору, с которой точно не грохнешься. — Богиня как минимум. — он ехидно фыркнул, медленно ведя девушку за собой и двигаясь ско скоростью черепахи. — Как ты вообще что-то видишь? — А я и не вижу. Годы практики побегов от старших по званию вместе со Спрингером и Браус, и пожалуйста, ты уже ас в ночных вылазках и до столовой, и до библиотеки. — А меня ты как в темноте нашёл? — вопросительно повернув голову в сторону, где предполагаемо должна была быть голова Кирштейна, Варна вскоре отвернулась обратно, понимая, что в этом нет смысла. Ни он её не видит, ни она его. — Тебя не найдёт только глухой. Да и тот наверное услышит. — наконец-то препятствие из, казалось, нескончаемых ступенек закончилось и разведчица хотела было спокойно вздохнуть, как откуда-то сзади послышались приближающиеся к ним шаги. Не сговариваясь, ребята кинулись вперёд по коридору, стараясь ориентироваться по свету луны из окна в конце. Понимая, что совсем скоро их станет видно из-за этого спасительного освещения, Фингер резко перестроила маршрут, открывая первую попавшуюся дверь и утягивая Кирштейна за собой. Тяжело дыша, она навалилась на дерево, стараясь услышать, что происходит на той стороне, но все это увенчалось провало м, отвечая ей лишь звенящей тишиной. — А вот и библиотека. — девушка бесшумно отошла от двери, разворачиваясь к ней спиной. Перед ней была комната, по площади, примерно, как три их с Эрнестой комнаты, наполненная шкафами с книгами. Напротив неё, между стелажами, стоял Жан, освещаемый бледным светом из-за окна, находившегося прямо за его спиной. — Ну так, у меня встроенный навигатор. Маршрут перестроен. — восстановив дыхание, девушка хотела перевести все в шутку, но потом вспомнила, что в девятом веке про навигаторы мало кто знает. Разве что она, да Леманн. — Видимо, ближайшее время отсюда лучше не выходить. — привыкший к странным словечкам подруги ещё со времен кадетского корпуса, парень не обратил на это никакого внимания, уходя вглубь помещения и скрываясь где-то между шкафами. — Долго ты у входа стоять будешь, или все-таки присядем? У нас, как будто бы, много тем для разговора. — Знаю я эти темы. — выдохнув практически весь воздух из легких, Варна закатила глаза и направилась на голос, ориентируясь гораздо лучше, чем в тёмном коридоре, лишенном любых окон. С небольшим трепетом в груди она узнала свое любимое кресло, в котором частенько засиживалась до поздна, получая пиздюлей от капитана. Сейчас на его подлокотнике расположился Жан, оставив ей всю остальную площадь, чтобы разведчица могла сесть. Грубо проигнорировав его джентльменский жест, она ловким движением залезла на подоконник, опираясь спиной о стену и подтягивая колени к груди, положив на них голову и повернув ее в сторону улицы, старательно отворачиваясь от улыбающегося парня, абсолютно ожидавшего подобное. — Тебе идёт лунный свет. — он абсолютно без сожалений поднялся с уже насиженного места и встал напротив девушки, правым плечом опираясь на стену, рассматривая тёмные волосы, с запутавшейся в них луной. — Как и все остальное, да? — скептично фыркнув, Фингер подняла голову, ловя взгляд шоколадных глаз и пристально в них вглядываясь, пытаясь понять, что же в голове у их обладателя. — Неужели до сих пор видишь во мне совершенство? — А не должен? — он мастерски скопировал её ухмылку, найдя в себе силы не отвернуться от разглядывающих его медовых глаз, недовольно блуждающих по лицу, словно пытаясь что-то найти. — Сложно видеть плюсы в том, у кого их нет. — Эту глупость тебе тоже в Марли внушили? — Кирштейн нахмурился, ища во взгляде девушке хоть что-то из того, что он видел раньше. Ему хватило бы самой маленькой искорки, чтобы понять, что перед ним та самая его ласточка, которая три года назад улетела в неизвестном направлении, никому ничего не сказав. Тогда он думал, что больше никогда её не увидит. И думал бы дальше, если в один момент не услышал разговор капитана и Леманн, рассуждавших о ее безрассудном поступке. Почему-то, услышав правду, не было даже ни капли удивления. Это было ожидаемо от девушки и вполне в её духе. — Зеркало подсказало. — на мгновение каменная маска дрогнула и наверх вылезло что-то знакомое и невероятно родное, но это было так быстро, что разведчик не успел понять, что именно ему только что удалось увидеть. — Советую избавиться от этой бесполезной железяки, оно говорит тебе ерунду. Так уж и быть, готов занять его место. — Жан. — голос Фингер прозвучал твёрже, чем приказы Аккермана и заметив эту схожесть, парень поежился, все же не выдерживая тяжёлого взгляда девушки. — М? — Прекрати. Глубоко вдыхая воздух, разведчик горько усмехнулся, избегая жестокого взгляда девушки, которая когда-то была мягче любой подушки и нежнее колыбельной, спетой любящей матерью для своего ребёнка. Она буквально резала без ножа и стараясь раниться не так сильно, Кирштейн отвернулся, прижимаясь к стене спиной и затылком. Если он сейчас попадет под удар лезвия, то кто будет лечить её порезы? — Почему? — Просто не надо, пожалуйста. Я не такая, как была до этого. Мне пришлось измениться. Сильно. — сталь из голоса ушла и сейчас Варна была словно побитая собака, оставленная под дождём и отчаянно нуждавшаяся в чьем-нибудь тепле. — Люди не меняются. — Кирштейн, мать твою, я людей убивала! Понимаешь? — не сдержав порыв, она заговорила громче, поднимая руки и показывая их ему. — Знаешь сколько на них крови? Да я в ней по локоть! — разведчик снова повернул голову в ее сторону, глядя прямо в золотые глаза, отчаянно просившие помощи. Они буквально кричали о том, как им плохо, и что им пришлось пережить. Парень словно видел все, что видели они, весь тот кошмар, который они застали. — Я слышала их крики и мольбы и все равно убивала! Женщины, дети, старики…видела их и давила вот этими руками и ногами, зарывая под руинами собственного дома! Знаешь скольких я оставила сиротами? А сколько родителей из-за меня потеряли своих детей? Ты хоть представляешь сколько я надежд и планов зарыла под бетонными плитами? Вот этими блядскими руками! Было ощущение, будто девушка вот-вот заплачет, однако этого не происходило. Личина воина засела в ней так крепко, что та не могла позволить разрыдаться и дать волю эмоциям даже сейчас, вдали от марлийцев и их проклятой войны. Тяжело сглотнув, парень сделал шаг навстречу, подойдя практически вплотную и рассуждая о правильности своих действий. Приблизив свою руку к руке Фингер, он нерешительно переплел их пальцы, осторожно сжимая женскую ладонь и нежно поглаживая её большим пальцем. По телу будто пробежал электрический разряд. — Чувствуешь? Здесь тоже кровь людей. — он говорил тихо и медленно, на ходу подбирая слова, которые словно ведомые неведомой силой сами слетали с губ в нужное время. — У многих были семьи. Абссолютно у всех планы. Мечты, цели…черт, да кого-то из них элементарно дома ждал кот или собака, надеясь увидеть хозяина после работы. — где-то внутри зашевелился тяжёлый груз, годами откладываемый на потом. Возможно, он пролежал бы там ещё много времени, но его необходимо было достать именно сейчас. — Я тоже по локоть в крови, чувствуешь? И готов пачкаться в ней дальше. — голос дрогнул, когда парень вспомнил как это страшно, видеть глаза человека, проживающего последние мгновения. Но пустой и безжизненный взгляд напротив дарил гораздо больше боли и страха тем, что принадлежал живому человеку. Смотря будто на само отчаяние, решительность вернулась сама по себе, продолжая с пугающей точностью уверенно говорить дальше. — Вместо тебя. Я легко встану перед тобой, пачкаясь в крови дальше, даже если мне придётся утонуть в ней по горло и оглохнуть от детских криков. — сам того не заметив, Кирштейн перешёл на шёпот, ощущая дрожь сидящей напротив девушки. — Я готов, только, черт возьми, перестань смотреть на меня такими глазами. Он замолчал, растерянно глядя на Фингер и ловя любую ее эмоцию. Пальцы похолодели от страха быть не понятым. Что, если она оттолкнет его? Оттолкнет всех и больше никогда не посмотрит на мир так, как смотрела раньше. Закроется в себе и больше никогда не сможет подарить самой себе яркую улыбку, преследуемая вечными стонами не упокоенных душ, жизни которых забрала. Что если она больше никогда не сможет радостно пробежаться по траве босыми ногами, не представляя при этом, как за ней тянется кровавый след, оставленный ей давным-давно? Жан вполне мог пережить конец света, спокойно глядя на то, как мир рушится у него под ногами, но он никогда не смог бы пережить, чтобы хрупкая дрожащая фигурка, сидящая на холодном подоконнике и отчаянно цеплявшаяся за саму себя, рассыпалась на его глазах, не сумев простить себя за все свои поступки. Он с легкостью пройдет весь ад еще раз, еще много раз, но только если это гарантирует то, что она больше никогда не увидит мир в красном цвете. Только если ей больше никогда не придется слышать крики раненных, и не важно, свои это или чужие. Варна молчала. Молчала так долго, что парень и правда решил, что его страхи подтвердились. Отчаявшись и решая, что делать дальше, он не успел предпринять совершенно ничего, как плечи девушки судорожно затряслись в беззвучном рыдании. Свободной ладонью она закрыла себе рот, чтобы никто ненароком не услышал и не застал их компанию после отбоя. А потом из ее глаз потекли слезы. Они неслись по щекам бурными потоками, не желая останавливаться и собираясь вынести все то, что она копила в себе долгие годы. Соленые и горькие, они падали на пол, унося с собой все слова, которые она глотала день за днем, не смея никому сказать или показать, что чувствует и думает на самом деле. Она задыхалась, забывая иногда сделать очередной вдох, прежде чем снова разразиться очередными рыданиями, оплакивая всех тех, чьи жизни она унесла на поле боя. Оплакивала свое время, которое могла потратить на счастливую жизнь, а не на бессмысленную войну, которой глупые люди лишь хотели показать свою силу и превосходство, не думая о том, сколько историй они оставили не рассказанными. Она плакала и плакала до тех пор, пока последняя капля не сорвалась с ресниц, упав прямо на теплую кожу. — Ты ни в чем не виновата. — не желая мешать такому необходимому срыву, парень дождался, когда Фингер успокоится, осторожным движением убрав мешающуюся прядь волос ей за ухо и ласково проведя ладонью по голове, поморщившись от боли в плече. — Это не твоя война. Тебе больше не нужно сражаться. На его удивление, девушка отрицательно покачала головой, открывая рот, чтобы что-то сказать, но ее перебил скрип открывающейся двери и шаги, приближающиеся к их укрытию. Испуганно посмотрев на разведчика, она в панике начала осматривать помещение, надеясь найти место, где можно спрятаться. В ее планы совершенно не входило, чтобы кто-то видел ее в таком состоянии сейчас. Возможно, так бы их и обнаружили, если бы Жан уверенно не потянул ее за собой. Не видя ни малейшего выхода из ситуации, шифтер тихо спустилась с подоконника, следуя за ним. Стараясь не шуметь, он указал ей на пространство за креслом и прижал палец к своим губам, показывая, чтобы она вела себя тихо. Убедившись, что девушку не видно, разведчик быстро сел на само кресло, принимая самый сонный вид из всех возможных и напрочь игнорируя боль, возникшую из-за неаккуратного движения рукой. — Кирштейн? Ты что тут делаешь? — Капитан? — парень медленно, открыл глаза, имитируя внезапное пробуждение и рассеянно посмотрел на Аккермана, светившего на него фонарем, прикрывая лицо ладонью. «Проснувшись» он тут же поспешил объясниться. — Извините, просто в лазарете такие неудобные кровати. — Пока что никто не жаловался. — мужчина невозмутимо посмотрел мимо солдата, словно видя сквозь спинку мебели, на которой тот сидел. Услышав тихий всхлип, он усмехнулся, наблюдая за попыткой парня замаскировать его своим неожиданно возникшим кашлем. — В горле пересохло? — Совсем немного. — Жан отвел взгляд в сторону, наблюдая за тем, как капитан поставил фонарь на стол, убирая руки в карманы. — Значит, кровати неудобные? — Скрипят сильно. Ощущение, что весь штаб разбужу, если на другой бок перевернусь. — почему-то глядя на Аккермана у парня было навязчивое чувство, что их раскусили, но он все равно держался до последнего. Врал так, как не врал никогда в жизни. — Ну пошли, проверим, что там с ними не так. — мужчина скептично хмыкнул, бросая ещё один взгляд за спинку кресла, и развернувшись, пошёл в сторону выхода, оставив фонарь стоять на столе. Решив не испытывать судьбу, Кирштайн поспешно встал на ноги, идя следом за старшим по званию. *** Варна так и не поняла сколько времени прошло, прежде чем она окончательно смогла успокоиться. Казалось, что несколько лет, но в тот же момент было ощущение, что пролетело всего лишь пара минут. В любом случае, когда она встала, то заметила, что в окна библиотеки уже пробиваются первые солнечные лучи. Решив, не испытывать судьбу, она поспешила выйти из библиотеки до того времени, пока ее кто-нибудь найдет. Судя по всему, подъем будет уже через полчаса, так что главной задачей было добраться до комнаты, поспать она уже точно не успеет. Приняв непростое решение отказаться от надежного пути по дереву, она медленно пошла по коридору, радуясь тому, что наконец-то видит хоть что-то под ногами. Ее задача была проста и понятна: не упасть по дороге и дойти раньше, чем проснется Эрнеста, в противном случае вопросов не избежать. У нее, наверное, еще и лицо теперь кошмар какое опухшее…а все виноват чертов Кирштейн! Приспичило ему по душам поговорить. Немного замедлив шаг, девушка принялась вспоминать и анализировать, а что вообще произошло. Вроде просто сидели, особо не разговаривали, с чего все началось? Откуда пошел корень зла, она так и не поняла, зато поняла, что Жан это лучшее, что случалось в ее жизни. Разумеется, после Леманн. Вспоминая его слова на душе стало тепло, так, будто кто-то накрыл теплым пуховым одеялом, однако больше всего грел именно взгляд. Сказать можно, что угодно, но вот глаза всегда расскажут гораздо больше. И ведь его глаза говорили. Много чего говорили. Наконец-то дойдя до своей комнаты, Фингер осторожно зашла внутрь и тихо закрыв за собой дверь, сползла вниз по стене, прижимая колени к голове и пряча в них красное лицо. Хотелось визжать от неизвестных ей эмоция, а потом встать и прыгая комнате, крепко-крепко обнять весь мир. Ну или хотя бы разбудить подругу и рассказать ей, какая она дурочка, раз даже через три года у нее такая реакция на обычный взгляд. И правда…неужели это не пропало даже спустя три года? А она то думала… — Варна? Ты чего? — разведчица испуганно подняла голову, осознавая, что все это время ее соседка ни черта не спала, а затягивала ремни УПМ. Та, в свою очередь, удивленно расширила глаза, а затем ее губы растянулись в хитрой ухмылке. — Ого. — А ты чего так рано? До отбоя же еще есть время…- почему-то от этого взгляда Фингер стало неловко и она поспешила спрятать глаза куда угодно, только чтобы не встречаться с хитрыми глазами Леманн, которые, словно, видели самую суть. — До отбоя? — она сделала вид, что смотрит на ручные часы, которых там, конечно, не было. — Ну да, часов восемнадцать еще точно есть. — видя как подруга стушевалась, она продолжила больше для того, чтобы увидеть реакцию, чем услышать ответ на вопрос. — А ты, собственно, откуда? — Из библиотеки. — А…- довольно улыбнувшись, Эрнеста начала напевать ту самую песенку про это замечательное место, которую до этого настойчиво отгоняла от себя девушка. Пройдя мимо нее и тихо посмеявшись, она открыла дверь, выходя в коридор и продолжая уже оттуда. — Собирайся давай. У тебя полчаса до построения. Хмыкнув что-то неопределенное в ответ, Варна медленно поднялась с пола, проходя к шкафу и надеясь, что она все еще влезает в свою старую форму, которая так и пролежала тут все это время. Если нет, то у нее огромные проблемы. Пока она одевалась, в голову продолжали лезть разные мысли. Во-первых, не смотря на ее скептичное отношение, после слез все-таки немного полегчало. Нет, она все еще ощущала себя полнейшей тварью, но уже не так критично. Во-вторых, она была невероятно благодарна Леманн, что та не лезла ей в душу, выпытывая подробности, а оставила, решив, что если разведчица захочет, то расскажет все сама. Ну, а в-третьих, она, кажется, до сих пор сохла по своему товарищу. Хотя, признаем честно, по нему грех не сохнуть. Проговорив это все в мыслях, в жизни информацию воспринимать стало, как будто бы, тоже легче. Хотя определенные проблемы все же обещали быть. Тяжело вздохнув, девушка опустилась на кровать и вытащила из своей тумбочки книгу в темном переплете, точно зная в каком месте нужно открыть. На одной из старых страниц все также лежал стебель с сушенной лобелией, когда-то жизнерадостно тянувшей лепестки насыщенного синего цвета к небу. Было даже ощущение, что от нее все также исходит совсем слабый цветочный аромат. *** — Господи, да куда ты так быстро. — Фингер легко бежала по траве, касаясь её лишь кончиками пальцев, и придерживая в руках длинный подол темного платья, мешавшего ей двигаться нормально. — Гордись, я ещё ни за одним парнем в своей жизни не бегала. Ты первый. Ответом на это ей послужил лишь тихий бархатистый смех, разнесшийся по всей поляне. Кирштейн стоял посреди травы, протягивая ей руку и терпеливо ожидая, когда же она наконец его догонит. На фоне ярко сверкающих звёзд он выглядел как одна из них, только что упавшая на землю, но все еще не перестающая светить. Ветер гулял в его волосах, путая и развевая их, а в глазах отражалось бесконечное темное небо. Небо и она, наконец-то оказавшаяся совсем рядом. — И зачем было бежать? — Варна подошла ближе, восстанавливая слегка сбитое дыхание и осторожно ложа руку на протянутую ей ладонь, не ожидая никакого подвоха. Зря, потому что в следующий момент разведчик притянул её к себе, второй рукой крепче перехватывая за талию и падая вниз, утягивая за собой. — Что ты…стой! В надежде не разбить нос, девушка прижалась к нему сильнее, сжавшись в комочек и непроизвольно сжав чужую рубашку мертвой хваткой. Почувствовав под собой землю и совершенно никакого урона, она приподнялась на руках злобно глядя на Кирштейна сверху-вниз, однако в следующий момент смутилась и отчаянно пожелала, чтобы её невовремя возникших красных щёк не было видно. Она нахмурилась, принимая самое строгое выражение из всех и стараясь игнорировать мужские руки, осторожно придерживающие её за талию и не то, что рой бабочек, а стаю жирных голубей, порхавших и врезающихся то в желудок, то в почки, а то и вовсе в печень. — Совсем с ума сошёл? А если бы головой ударился? Там и так, конечно, ничего нет, но все же. — Смотри, какие звезды красивые. — Фингер завороженно смотрела в глаза Жана, в которых как раз-таки и отражались эти самые звезды. Вот уж не известно, что отражалось в её глазах, но парень взгляд на небо переводить не торопился, разглядывая каждый миллиметр её лица. Решив не испытывать судьбу и не проверять себя на прочность, девушка села, полностью игнорируя неловкое чувство, которое орало ей, что она буквально сидит верхом на парне, который ей нравится, и подняла голову, вглядываясь в тёмный небосвод, окрашенный разными красками синего и фиолетового. Алмазной россыпью на нем выделялись яркие точки, сиявшие, словно куча бриллиантов. Неожиданно, одна из них оторвалась от общей кучки и полетела вниз. — Ты видел? Звезда упала! Загадывай желание! — она легонько ударила парня по плечу, чтобы тот точно не пропустил момент и сама быстренько прошептала свою мечту, стараясь не отрываться от сверкающих мигалок. Вдруг ещё какая упадёт? Желаний у нее много. — Успел? — Угу. — что-то в его тоне заставило Варну усомниться, что тому есть хоть какое-то дело до звёзд и желаний, однако это предположение перебила резка боль в шее, заставившая опустить голову. — Блять, заклинило. — она прижала руку к заболевшему месту, стараясь пальцами размять болевшую поверхность, но все было тщетно и скорее всего голову она в ближайшее время не поднимет. — Ложись рядом, старушка. — снова раздался этот чёртов смех, пробивающий чуть ли не на дрожь и проникая в каждую клеточку всего её существа, заставляя чувствовать себя особенно счастливой. А порой и просто особенной. — Сам ты старушка. — ворча, скорее для приличия, чем для необходимости, Фингер выстрелила в него ещё одним строгим взглядом. — Там вообще-то холодно. Устало вздохнув, он приподнялся на локтях, взяв её за руку и осторожно потянул на себя, второй рукой придерживая за талию. По всему телу тут же пробежала тёплая волна и мурашки, когда разведчица почувствовала прикосновение горячих ладоней, а затем она и сама не поняла, как оказалась лежащей на плече Кирштейна, спрятанной в его объятиях. - Тепло и прекрасно. - растеряв свой прежне уверенный вид, он буркнул это смущенно, отводя взгляд на небо. - Смотри, вон ещё одна падает. - Угу. - обстановка как-то поменялась, становясь необычайно смущающей. Варна задумчиво смотрела на звезды, понимая, что если она посмотрит на солдата, то будет ещё более неловко, чем сейчас. Хотя, казалось бы куда уж больше. В любом случае она отчаянно избегала пересечения взглядов, даже не догадываясь, что Жан придерживался той же тактики, напряженно вглядываясь в небесные тела, то и дело летевшие вниз. Неизвестно сколько прошло времени, и уж тем более неизвестно, сколько прошло бы еще, если бы небо внезапно не начало окрашиваться в более светлые цвета. Звезды медленно блекли и пропадали, прощаясь до следующей ночи и тоскливо теряясь на светло-сером фоне. Зная и ощущая, что совсем скоро в штабе потихоньку начнут просыпаться люди, девушка уже хотела начать движение обратно и приподняла голову, чтобы предупредить Жана об опасности пиздюлей от капитана, но закрыла рот на полуслове, увидев, что тот совершенно спокойно спит, наплевав на всякие подъемы и капитанов. Действительно, что за глупости. Обреченно вздохнув, она опустилась обратно на мужское плечо, сворачиваясь в комочек и прижимаясь ближе к парню. Периодически дул холодный ветер, а трава была мокрой от росы, но Фингер просто не хватило сил разбудить друга, который так безмятежно прибывал в царстве Морфея. Что-то тихо пробурчав себе под нос, она неловко его приобняла, стараясь отдать хоть какую-то часть своего тепла, чтобы он не мерз. Краснея от пальцев ног и до кончиков ушей, разведчица тоже прикрыла глаза, наслаждаясь моментом и отчаянно себя уговаривая, что если они еще полчасика так полежат, то ничего не случится, хотя мысли эти перебивала констатация сразу двух фактов: им определенно прилетит от капитана, что было не так страшно, как то, что она безбожно влюбилась. - Варна. - тихий ласковый голос вывел ее из транса, заставляя непонимающе открыть глаза и оглядеться вокруг, стараясь сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь, восстанавливая цепочку произошедшего. Вроде она только что закрыла глаза, чтобы немного отдохнуть и не будить Кирштейна. Тогда только начинало светлеть, а сейчас уже абсолютно точно показались первые солнечные лучи. Да и солдат, что до этого бесстыдно дрых, смотрела уже совершенно ясными глазами и тихо посмеивался с ее сонного и потрепанного вида. - Ну ты и соня, оказывается. - Кто бы говорил. - тихо буркнула Фингер, стараясь не свалиться от инфаркта, пока парень невероятно нежно заправил за ухо прядь волос, которая ей спадала на лицо, отвлекая от осмысления жизни. А осмыслить, на самом деле, было что. - Пошли уже. На построение опоздаем! Девушка быстро подскочила с травы, пряча абсолютно пунцовое лицо и делая вид, что это не она несколько секунд назад лежала на плече Жана, спокойно его обнимая. Не оборачиваясь, проверить пошел ли он за ней, разведчица быстрым шагом пошла в сторону леса, за которым, собственно, и располагался их штаб, по дороге что-то приговаривая себе под нос и стряхивая с себя траву. - Мы уже опоздали. - солдат догнал ее достаточно быстро, неспешно шагая рядом. - У тебя трава в волосах. - А? Где? - все еще надеясь, что ей получится вернуться незамеченной, Варна тут же остановилась, перебирая растрепанные волосы и стараясь уничтожить любые улики. Кирштейн в несколько шагов сократил расстояние между ними и практически невесомым движением убрал траву. - Спасибо. Между ними повисла неловкая тишина, которую они прервали быстрым шагом в сторону леса, делая вид, что никто ничего не видит, не чувствует и не понимает. Хотя, на протяжении всей дороге Варна ловила на себе незаметные восхищенные взгляды и едва возникшую улыбку. Понять в чем дело она смогла лишь тогда, когда вернувшись в штаб, наткнулась на Леманн, рассказавшую ей, что им с Сашей и Конни пришлось пропустить и завтрак, и построение, прикрывая друзей и делая вид, что они все впятером где-то шатаются, а потом удивленно спросившую каким ветром ей цветок в голову надуло. Собственно, тогда и проснулась ее неожиданная любовь к маленьким синим цветам.