*
На учёбу Антон, конечно же, опоздал и получил очередной выговор от преподавателя, который искусно подбирал слова и умудрялся каждый раз вгонять в краску провинившихся. Выслушав нелестную характеристику в свою сторону, он нашёл глазами друга, бормочущего что-то под нос, и под тихие смешки и перешёптывания однокурсников прошёл к своему месту. Дима всю лекцию недовольно вздыхал, наблюдая за нетерпеливыми ёрзаниями и трясущейся ногой приятеля. Шаст явно был чем-то озадачен, но упорно молчал, заставляя всё больше и больше накручивать и накидывать разные версии происходящего. Предположение, что трясущийся друг подсел на что-то запрещённое, только усиливалось. Тот уже не казался таким прытким, непринуждённым, ищущим приключений на пятую точку балбесом — он стал подозрительно сдержан и местами нервозен, в особенности после того случая в столовой. Но Дима не делился своими тревогами, стараясь соблюдать чужие личные границы. Ему хотелось верить, что всё не так страшно и опасно на самом деле. Антон, будто бы услышав чужие мысли, начал задавать вопросы, которыми отчасти разрешил эти внутренние коллизии. — Слушай, Поз, а вот ты с Катей, да? — шёпотом спросил он и придвинулся ближе, заставив Диму недоумённо покоситься. — Не понял. — Ну ты о ней думаешь постоянно? — Хм. Кроме тех моментов, когда ты задаёшь тупые вопросы. — А она тебе снится? — Антон продолжал напирать, говоря тише и осматриваясь. В аудитории царила тишина, и только монотонный голос лектора эхом окутывал помещение. Поз резко повернул голову и невольно хмыкнул, прищурив глаз. — Ну снится. А что? — Ничего. Просто... — у Антона с каждой секундой амплитуда тряски ноги увеличивалась, а несчастный язычок от колпачка ручки прощался с жизнью, так как его выкручивали пальцами в разные стороны. — Есть кое-кто... — он всё-таки оторвал потрёпанный язычок и кинул на стол. Шаст очень надеялся на присущую другу эмпатию. Тот хоть и имел привычку посмеиваться над собеседниками, но всегда видел рамки и границы, за которые не стоило переступать, поэтому сразу менял своё отношение, если насмешки казались неуместными или обидными. Впрочем, это часто работало с малознакомыми людьми, с друзьями же Позов мог и не церемониться. — Кое-кто, значит. Хорошо, — пробормотал тот под нос и снова покосился в сторону. — Дальше-то что? — А что тебе снится? Дима прыснул и многозначительно улыбнулся. — А это, знаешь ли, личное, — он хитро сощурился и поиграл бровями, дабы намекнуть на подробности, которые стыдно было произнести вслух. Настроение его резко подпрыгнуло, а ноша из тревог скатилась с плеч. Соотнеси он раньше такое странное поведение Антона с банальной влюблённостью, то всё сразу бы стало ясно как день. Поз ведь сам через такое проходил, только контролировать себя получалось намного лучше. А этот сидящий рядом мим с рюкзаком эмоций за спиной даже на снег за окном реагировал, как на явление Христа народу, что уж говорить про глубокие душевные переживания. Только вот тот странный тип с татуировками по-прежнему напрягал. Он никак не вписывался в новою любовную теорию. Возможно, объяснение находилось на поверхности, но нужно было подождать, чтобы пазл нашёл свою ячейку. — Понял, — задумчиво выдохнул Антон и взялся теребить край тетради, заставив неравнодушного приятеля закатить глаза и положить руку на чужое плечо. — Тох, ну об этом-то ты можешь мне рассказать? Что за скрытность такая вдруг. Что у тебя вообще происходит? Где твои сумасшедшие идеи? На учёбу, смотрю, начинаешь забивать. — Да всё нормально. Как обычно всё, — пролепетал тот в ответ и задумался, будто зависнув на мгновение: оставил в покое потрёпанную тетрадь и свою ногу. — Ладно... Мне кое-кто нравится. Сильно. Навязчиво даже. Дима понимающе улыбнулся и потрепал друга за плечо. — Да это я уже понял. Кто она, не скажешь? Шаст испуганно замотал головой. — Нет. Пока нет. Просто хочу разобраться, вот и спрашиваю. — Ну, если думаешь о ней постоянно, если снится всякое, то могу тебя поздравить и пожелать удачи. Это взаимно хоть? — Эм... Всё, проехали, — махнул рукой Антон, заметив поглядывающего в их сторону лектора. — Так. Ладно. Слушай, Шаст, — продолжил Дима и принялся водить ручкой по тетради, играя роль прилежного студента. — Я переживал за тебя. Ты тогда меня напугал, если честно. Я не собираюсь тебя опекать и лезть, но просто хочу знать, что ты не вляпался в какое-нибудь говно. Пообещай, что если будет нужна помощь, то скажешь мне. — Ладно. Я правда не могу тебе рассказать всё. Это не только моя история. Но спасибо. От разговора молодому человеку легче не стало. Он в глубине души надеялся, что заблуждается насчёт себя, но Дима только подтвердил догадки и поставил жирную точку. Деваться было некуда, отрицать — бессмысленно. «Это взаимно хоть?» — вопрос, к которому Антон был не готов. Об этом он не думал, пока разбирался в себе. Теперь же, пришлось прокручивать в голове все ситуации, все моменты с участием агента Попова, которые вызывали глупую улыбку и блаженный взгляд. Увидел бы Антон себя со стороны, точно бы по-испански скривился. В поведении Арсения были моменты, которые трактовались по-разному: то, что было похоже на проявление ревности, списывалось на недостаток, кажется, необходимого Арсу постоянного внимания; то, что намекало на заботу и где-то даже на нежность, походило на выражение очевидного чувства ответственности, ведь именно Арс, как сказал Эд, предложил своего кандидата для серьёзного дела и, конечно же, теперь должен был отвечать за последствия и помогать своему протеже в подготовке; то, что выражал взгляд Арсения... А вот этот момент остался под жирным вопросом. Антон никак не мог вспомнить, смотрел ли кто-нибудь на него так же. Он бы точно запомнил, если бы хоть раз в жизни поймал на себе такой взгляд: с одной стороны, боязливый, нежный, робкий, даже тоскующий, а с другой — жадный, внимательный, прожигающий и плотоядный. Как это можно было уместить в одно мгновение? В один зрак? И что это значило? Именно благодаря этому семечко надежды было посажено, осталось только наблюдать.***
У Арсения же день начался с шоковой терапии. Он бы уже к этому привык, но каждый раз причина этого шока была настолько изощрённая, что даже подготовить себя морально не получалось. Проснулся он резко, в поту и ещё в кое-каких обстоятельствах ниже пояса. Такие обстоятельства часто возникали и легко объяснялись физиологией, но в этот раз причина была другая. Настолько явная, красочная, будоражащая и пугающая, что никак не могла быть проигнорирована. Солнце уже встало и пробралось яркими лучами в комнату сквозь развевающийся тюль. Окно было приоткрыто и пропускало звуки ожившей улицы. Настроение по ту сторону разнилось с тем, что происходило в душе и в голове ангела. Он, задыхаясь, вскочил с кровати, побежал в ванную комнату и залез под холодную воду, желая скорее смыть с себя пережитое за ночь. Ледяная вода обожгла кожу, тело покрылось мурашками. Арсений испуганно смотрел в одну точку и изредка заглатывал воздух. Он так хотел вернуться к состоянию, которое было до: до испытаний, до Инфернуса, до той ошибки, из-за которой маленький уютный мир ангела начал рушиться. Но это было невозможно. Мысли Антона заставляли возвращаться к двум самым необъяснимым моментам: причина, по которой парень решил согласиться на участие в опасной операции, не имея ни малейшего представления о ней, и сновидение. Последнее Арса пугало совсем не тем, что мозг Антона решил именно таким образом переварить впечатления о вчерашнем вечере, а тем, как он сам отреагировал на эту неконтролируемую и неосознанную фантазию. Арсений не просто подключился к чужому сознанию, дабы прекратить, изменить, хоть как-то повлиять на происходящее во сне, а полностью погрузился в ощущения и принялся вместе с героем, до боли напоминающим самого Арса, исследовать чужое тело. Тот хоть и был копией, но не во всём, ведь его слова и действия были совершенно чужды оригиналу. Ангел никогда в жизни не повёл бы себя так, он даже представить себе такого не мог. Двойник знал, что делал, и был так убедителен, так уверен в себе, что Арсений не смог устоять, а потом и оторваться. Эта неосознанная фантазия поражала, ужасала и пленяла. Ангел не понимал, как мог так поступить, как мог поддаться низкому и совершенно не контролировать себя. Он даже не думал о том, чтобы остановиться или как-то абстрагироваться — просто ворвался в чужое сонное пространство, как к себе домой, и бессовестно наслаждался процессом. «Какой стыд! Как же низко... Я не справился с испытанием! Не справился! Отвратительно... Какой же ты мерзкий! Ты же должен его защищать и оберегать, а не пользоваться чужим разумом, как игрушкой для своих утех и любопытства. Надо встретиться с Сергеем! Всё рассказать. Пусть он сделает то, что должен. Пусть поменяет человека. Он наверняка уже так решил после слов Эда. К хорошему это не приведёт... Завтра всё закончится и больше я... Я больше его не увижу?» Арсений поднял голову, подставив лицо под струи воды, и болезненно промычал. Могло показаться, что он слишком уж сильно драматизирует. Но существо это с хрупкой душевной организацией. Привык к комфорту и к своему маленькому мирку с чётко выстроенными границами, через которые ни одно, даже маленькое потрясение, не могло протиснуться. Возможно, получай бы он всё это дозированно, не реагировал бы так эмоционально. Это как тот глухой мальчик пяти лет, запечатлённый на фотографии, который с помощью слухового аппарата впервые услышал звук. На лице того читались одновременно и изумление, и страх, а на губах — немой вопрос: «Вы тоже это слышите?!». Вот и Арсений, самовольно захоронивший способность чувствовать, попал в мир, который заставил выкопать эту способность и ощутить все её краски разом. Только вот страха в нём оказалось больше. Арсений вылез из ванной весь продрогший, быстро вытерся полотенцем и принялся одеваться, стараясь не смотреть в зеркало. Руки тряслись, не давая возможности с первого раза надеть на себя вещи. Неожиданно в дверь постучали, что заставило Арса замереть и прислушаться. — Арсюш! Это я. Ты извини, что опять без предупреждения. Я могу уйти, если хочешь. Чувствую, что ты не в духе, но... Нужно поговорить. Это был голос Сергея. Ни злой, ни презренный — обычный, взволнованный. «Сейчас. Сейчас я ему всё скажу! И закончим с этим!» — подумал Арсений и быстро натянул штаны. — Иду! — крикнул он, ныряя в футболку. Нечаянно поймав своё отражение в зеркале, он скривил лицо и посмотрел осуждающе, как на прокажённого, как это делали прохожие ангелы. «Вот ты и докатился. Инфернус — твоя судьба!». Сергей ждал в комнате, ходил, нарезая круги, также думая о чём-то своём. — О, Арсюш! Привет! — воскликнул он, услышав шорох за спиной, и резко развернулся, натянув улыбку. Сергей окинул взглядом коллегу и изменился в лице. К наигранной приветливости присоединились непонимание и беспокойство. Это было заметно по глазам и вскинутым бровям, а вот уголки губ неестественно растянулись в стороны ещё шире. — Ты в порядке? — сквозь фальшивую улыбку аккуратно спросил он. Его можно было понять. Арсений выглядел непривычно бледным. Его глаза были красными и опухшими, а лицо выражало усталость и подавленность. Он был одет в простую мятую белую футболку и джинсы. С растрёпанных влажных волос стекали капельки воды, которые оставляли мокрые следы на одежде. — Привет, — со вздохом произнёс Арс и прошёл вглубь комнаты. Ощущая на себе пристальный взгляд, он присел на край кровати и принялся подбирать в уме нужные слова. Хоть Арс и собирался без юления доложить о своих непристойных действиях, но всё же желал сделать это не потеряв достоинства. Чуть погодя Сергей разместился рядом. — Как дела? Как продвигается подготовка с Антоном? Что думаешь? — начал он, пытаясь сохранить весёлость в голосе. — Ты мог бы сегодня не заглядывать в мою голову? Я хотел бы сам всё рассказать. — Что ты?! — еле расслышав тихий бубнёж, возмутился Сергей. — Я никогда так не делал, пока ты сам не открывался! И сейчас не собирался. Так как подготовка? — Ты же не об этом хотел поговорить? — усмехнулся Арсений и вымученно посмотрел на коллегу. — Об этом в том числе. Завтра у нас тяжёлый день и серьёзная задача, — тот снова вернулся к возмущённому тону, выражая тем самым непонимание такого недоверия к себе. — Нормально всё. Антон боится, но не того, чего следовало бы. — Сегодня поставим на него защиту. Ты не передумал? — Нет! — Арсений качнул головой и встал, пытаясь скрыть раздражение и нервозность. — Главное — безопасность человека, а всё остальное неважно. Тебе ли не знать! Я вообще считаю, что людей нельзя ввязывать в наши дела. Я был поражён, когда узнал про подставных. Это какое-то безумие! Как Хранители это допускают? Ангелы будто забыли, в чём их предназначение и какую задачу они перед собой поставили когда-то! — он говорил громко, чуть ли не с надрывом. Он говорил себе. — И я тоже забыл, поддался этой вашей безответственности, этому безразличию! Сергей недовольно хмыкнул и покачал головой, хотя должен был возразить, ведь такое обвинение было необоснованно. Арсений и сам это понимал, но неосознанно пытался хоть как-то себя оправдать и скинуть вину. — Ты знаешь, Арсюш, — немного подумав, произнёс Сергей и попытался поймать измученный взгляд напарника. — Я повидал много ангелов, и ни один так не отдавался своей работе и своему служению. Не знаю, как у вас там было в Планиде, но здесь такого нет и не будет. Мы не роботы и не боги, а такие же живые существа. И никто из нас не относится к служению так, как ты. Это важно, но не настолько, чтобы отдаваться этому полностью. Ты удивительный! Но строг к себе, очень строг. Пойми, люди не дети и не животные. Они такие же, как и мы. Их мир хрупок, да. Он пока ещё нуждается в защите и контроле. Другие земные существа сильнее и опаснее. Дай им волю, они уничтожат людей. Поэтому мы и взяли под своё крыло человека. Но люди не дети! Они так же принимают решения и отвечают за них сами. Понимаешь? Арсений хмурил брови и смотрел на собеседника исподлобья, враждебно. Он хотел возразить, но не мог найти в своей голове опровергающих фактов. Это злило ещё больше, потому что мир, который по кирпичику собирался столько лет, начинал рушиться. Сергей это понимал, но не мог остановиться, как бы жалко ему не было разбивать чужие представления. — Эд рассказал мне кое-что, — продолжал он. Арсений дёрнулся, посмотрел испуганно, но сразу же взял себя в руки. — Он был вынужден это сделать, потому что сказал кхм... лишнего. Ты помнишь. Я удивился. И знаешь чему? Не тому, что ты заинтересовал Антона и вызвал у него что-то, что он давно искал. Это было ожидаемо даже. Чтобы вызвать у него сильные эмоции, многого не надо. А вот чтоб эти эмоции поддерживать и дать им перерасти во что-то большее — это уже сложно. Это никому и не удавалось. А ты зацепил его с первой встречи. Ха! Я тогда ещё был его Хранителем, помнишь? Так он весь вечер на работе и перед сном думал о тебе. Я ещё тогда переживал, что это перерастёт в какую-нибудь ненависть, но нет. Меня удивило другое. Ты! Я думал, у тебя все чувства, кроме «полезных», атрофированы уже. Но, кажется, нет. Эд сказал, что ты себя съешь за это. Но послушай меня! — Сергей встал и подошёл ближе к напарнику, смотря так широко, открыто и с какой-то надеждой. — Если это произошло, значит, так надо. Не закрывайся. Может, это пройдёт, а может, и нет. Антон — человек взрослый, а ты не его родитель. Ты просто присматриваешь за ним, как старший товарищ, как друг. Поэтому в том, что он чувствует, ты не виноват. И в том, что ты чувствуешь — тоже. Подумай, пожалуйста, об этом. Не руби сплеча. Дай себе время. Это мой непрошеный совет тебе. — Эд лезет, куда не надо. Он мог сказать всё не то, — пробурчал в ответ Арс и опустил голову, спрятав смущение. Сергей звонко засмеялся и закатил глаза. — Он просто пересказал, что увидел в твоей голове. Я согласен, что Эд ведёт себя в этом плане неподобающе, но он переживает. Я бы был не против такого друга, если честно. — Я думал, ты заберёшь Антона. Я к этому готов. — Не надейся! Я благодаря твоему испытанию, смог достаточно уделить времени другим людям. Да и если бы я забрал Антона, он бы не покинул твою голову и не отстал бы от тебя, а меня с ума бы свёл своими расспросами. — Но... Что мне делать? — испуганно спросил Арсений, подняв голову. Он правда не знал и даже не думал о другом варианте. — Это уже сам. Я рад, что смог с тобой поговорить, — Сергей улыбнулся, похлопал напарника по плечу и, обойдя его, подошёл к окну, всматриваясь вдаль. — Насчёт защиты подумай ещё раз. Возможно, Эд прав. Ты можешь покалечиться, — добавил он уже спокойным, даже равнодушным голосом, предвосхищая ответ. — Это не обсуждается! — Ладно-ладно. Тебе приготовить что-нибудь?***
Егор шлёпал босой ногой по кафелю в такт музыке и напевал мелодию, пока нарезал варёное куриное филе, следуя рецепту, найденному по запросу «самый вкусный салат в мире». Настроение у него было приподнятое, ни одной сомнительной мыслишки в голове, только приятное чувство предвкушения намечающейся свободы. Он много думал о совете, который ему подкинул Хранитель. Не то чтобы Егор и до этого не понимал, что нужно делать, но когда ему произнесли вслух очевидное, решил наконец-то взяться за дело. Андрей был приглашён в гости «на пивас». Обычно парни зависали у друзей или таскались по барам, поэтому такой шаг должен был предстать неким намёком на сближение. На удивление, Андрей отреагировал, не скрывая радости и даже как-то чересчур возбуждённо. Он тараторил и путался в словах, предлагая разные варианты закусок и марок пива, которые собирался взять с собой. Егор только и успевал отнекиваться, говоря, что сам всё организует. Булаткин смущённо улыбнулся, прокручивая диалог в мыслях, и замотал головой, удивляясь, как же раньше не замечал такого открытого внимания к себе. Он с удовольствием примерял новое, ранее неизведанное чувство собственной привлекательности и наслаждался получаемыми эмоциями. Говорил себе, что заслужил это, когда вдруг прорывались сомнения и стыд. Закончив с филе, Егор, пританцовывая, высыпал мясо в глубокую тарелку и принялся нарезать кубиками огурец. — Привет, пупсик! — услышал он знакомый бас прямо под ухом. Резко дёрнувшись, Егор бросил нож на разделочную доску и быстро развернулся, пройдясь носом по щетинистой щеке. Он глубоко задышал и прижался поясницей к столешнице, смотря на довольного Эда. — Ты больной?! — закричал он в лицо напротив, пытаясь восстановить дыхание. — Чё это готовим? — Эд посмотрел за плечо друга, потянулся к тарелке и захватил пальцами кусочек курицы. — Ать! То ли от такой неожиданной близости, то ли от злости, щёки Егора вспыхнули, а пульс участился. — Руки убери! Это не тебе, — буркнул он, развернулся спиной к незваному гостю и продолжил нарезать овощ. — А кому? — Эд снова потянулся к тарелке, за что получил шлепок по наглой руке. — У меня свидание, вообще-то! — гордо произнёс Булаткин, вскинув подбородок. Ангел фыркнул и облокотился боком на столешницу, подозрительно всматриваясь в лицо парня. — И с кем это? — С Андреем. — Пф-ф-ф! С этим нюней, который на тебя слюни пускает? Он же... Егор злобно зыркнул, не дав договорить оскорбление, взял доску, на которой красовались ровные огуречные кубики, и, толкнув бедром удивлённого Эда, чтобы тот не мешался, высыпал нарезку в тарелку с курицей. — Не вздумай после восьми здесь появиться! — надменно произнёс он. — И вообще, ты чего не на работе? — У меня пока только одно дело, и оно в процессе, — пробурчал Эд и отошёл в сторону. — Сегодня ночью Антону ставим защиту, — он почесал затылок, рассматривая Егора, и пытался понять причину такого поведения. — Чё делать будете? — Тебя не касается! — Чё за сучий режим такой? Где выключатель? — Эд приблизился к Егору и ткнул его пальцем в бок. Шутка не удалась, так как парень резко развернулся и пригрозил ножом. — Ебать! Ну окей, окей! Как закончишь, дай знать. — Сегодня не приходи, говорю! — Бля. А куда мне деваться, братан? Я не хочу в Инфернусе ночевать, — Эд состроил грустную мину, выпятив нижнюю губу и сложив брови домиком. — Ты не можешь у меня вечно торчать. Найди себе квартиру и живи там, если не хочешь в Инфернус. У меня, вообще-то, тоже есть личная жизнь! Манипуляция не сработала. Эд растерялся, замялся и, опустив голову, задумчиво прошептал: — До этого не было. Егор с напускным хладнокровием дёрнул головой и вернулся к готовке. «Вау! Я сильный и независимый! Почти...»***
— Ты на работу? — спросил Дима, уворачиваясь от хлынувшей толпы студентов, которая выплывала из университетского здания через распахнутую массивную входную дверь. — Да, мам! — закатил глаза Антон и схватил друга за плечо, уводя в сторону. — Вот бараны! Пойдём отсюда! Парни двинулись к забору, быстро перебирая ногами, дабы скорее покинуть территорию, кишащую зомби-студентами. — Я, вообще-то, просто спросил, — пробубнил Поз, едва поспевая за другом. — Давай, пиши, если что, — махнул он рукой, выйдя за пределы альма-матер. — Ага. Пока! — отзеркалил жест Антон и собрался уже шагнуть в сторону, как вспомнил, что не сообщил другу о кое-каком обстоятельстве. — А, стой! — крикнул он в спину удаляющейся фигуре. — Завтра не приду. Но только завтра. У меня дела. Увидимся в четверг. — Очень на это надеюсь! — недовольно ответил Поз и снова махнул рукой. Дима всё никак не мог успокоиться. Мысли, наполненные переживаниями за Антона, не покидали голову. Вроде всё прояснилось, но что-то не складывалось. Он понимал, что нужно больше доверять Антону и оставить его в покое — парень-то неглупый и адекватный, относительно, конечно, — но мысли всё же не отпускали. — Джабр! — идя по безлюдному переулку, произнёс Дима под нос и осмотрелся. Он надеялся на некую дружескую помощь, к которой обращался не так часто и только по серьёзным вопросам. — Может, всё-таки спросишь у Сергея, что там происходит? — шёпотом продолжил он после небольшой паузы. — В смысле, Сергей не может быть в курсе? — Дима остановился и почесал затылок, вслушиваясь в свои мысли. Его лицо сначала нахмурилось, а чуть погодя брови взлетели, а рот в изумлении распахнулся. — Арсений Хранитель?! Этот Арсений? Давно? Почему не говорил? — парень продолжил путь, но двигался медленно и вдумчиво, всё так же прислушиваясь к нутру. — Но почему Сергей от него отказался? — злобно спросил он себя и пнул попавшийся под ноги камень. — Мне это не нравится! Ты меня бы тоже отдал какому-то зэку? — Дима замолчал. Повисла минутная тишина. — Ладно. Самое смешное, что Антон был прав со своей теорией про инопланетное происхождение Арсения. Но всё равно это какая-то херня. Он же — преступник! — он снова притих, но ненадолго. — Ладно, я понял, понял. Я к Кате. Отключайся, а то я не могу даже расслабиться, зная, что за мной наблюдают... Да ничего со мной не случится! Я тебе свисну, когда домой пойду... Да, я буду осторожен, как всегда... Ёбан Бобан! Ты мне не мамка! Да мне и не светит пока... Фу! Да есть у меня презики, извращенец...*
Антон дёргался каждый раз, когда входная дверь задевала колокольчик. Этот звон, ранее не обращавший на себя такого внимания, вызывал в теле лёгкую судорогу, которая заставляла постоянно вскакивать и вздрагивать, как от электрошокера. Это изрядно выматывало и раздражало. К тому же руки дёргались так, что приходилось постоянно ловить разлетающиеся в стороны предметы, а это, к сожалению, не всегда удавалось — излюбленный стеклянный мерный стаканчик не выдержал удара и мелкими осколками украсил пол. Собирая веником стекло, Антон почувствовал какое-то родство с этим стаканчиком. Ему казалось, что он становится таким же хрупким из-за переполняющих чувств, и нужно бы поберечь свои нервы, ведь неловкое движение одного агента, скорее всего, приведёт к такому же исходу, если тот, конечно, не успеет спохватиться, когда Антон полетит вниз. Мысленно приободрив себя, он привёл в порядок помещение и уселся на стул, подперев кулаком голову. Посетителей, как назло, сегодня было очень мало, и отвлечься на работу не получалось. Антон несколько раз брал в руки телефон, проверял уведомления, заходил в переписку с Арсением, прокручивал диалог, умилялся, смеялся, пытался написать, но каждый раз фыркал и блокировал девайс. Ко встрече с сэнсэем он подготовился основательно: на посетителях и на Диме, как прилежный ученик, успел отработать правило десяти секунд; как ответственный авантюрьер продумал в голове лживую печальную историю своей жизни; попытался подраться с воздухом, когда оказался наедине с собой, как храбрый воин. Но в мыслях всё время мелькало: «Он не придёт!». Он и не пришёл. Антон с тоской и обидой смотрел на часы, когда оставалось пятнадцать минут до закрытия. С надеждой оглядывался, запирая дверь кофейни. Со злостью всматривался в темноту, когда шёл по дороге домой, и в подсвеченное окно, когда стоял у подъезда. Поднимаясь по лестнице, он ощущал, как его переполняли злость и обида. «Завтра в то же время? Ну и где? Пиздобол!», — мысленно выругался он, злобно хлопнув дверью. — «Ну и пошёл на хуй! И без тебя справлюсь! Увидишь!» Раскидав кроссовки в прихожей, он сразу направился в душ. Проторчал там минут тридцать, рассуждая о том, какой агент Арсений Сергеевич гандон, и, немного успокоившись, с чувством опустошённости, с чашкой горячего чая развалился на диване. Но расслабиться ему не дали: лениво просматривая уведомления в гаджете, он наткнулся на непрочитанное сообщение и резко приподнялся. Чай застрял в горле и от внезапного движения пролился на белоснежную футболку. Арсений: Буду через 5 минут. — Блять! Антон вскочил, двумя пальцами оттянул край футболки, на которой виднелось влажное пятно, коленкой растёр капли чая, попавшие на диван, — «всё равно же переодеваться», — подумал он, поставил полупустую чашку на стол, и только потом ощутил бешеный ритм сердца и жар, по причине которого на лбу выступили несколько капель пота. Антон расплылся в довольной улыбке, наслаждаясь новой порцией наркотических ощущений, и задумался о том, что сегодня, возможно, последняя встреча тет-а-тет с причиной этих ощущений, и нужно обязательно сделать всё, чтобы сохранить этот день в памяти. Он был уверен, что сделает это «всё». В дверь постучали.***
В течение дня Арсения кидало в крайности. Он испытывал и самобичевание, и жалость к себе, и трепет к Антону, и ненависть ко всем окружающим его ангелам, в том числе самым приближённым. Следом же распылялся в благодарностях к Сергею и даже к Эду, которых до этого бранил. В общем, посвятил день «любимому» занятию. Этот амбивалентный мыслительный поток смог прерваться только когда разгневанный подопечный отправил своего Хранителя в одно интимное место. Это послание было таким громким, что его трудно было не заметить, хоть и произносилось оно в мыслях. Арсений сразу же вспомнил про своё обещание. И так как он считал себя не лишённым ответственности разумным существом, принялся продумывать план дальнейших действий. Пока Антон приводил себя в порядок, параллельно покрывая всеми известными нецензурными словами соседа сверху, Арсений, с полным чувством стыда и желанием оправдаться, нервно расписывал в голове разговор о завтрашнем дне. От физического контакта Арс решил отказаться, считая, что эта идея изначально была глупой — человек в опасной ситуации мог повести себя непредсказуемо, да и адреналин, известно, давал прибавку к силе, что вряд ли бы получилось вызвать у Антона в домашней обстановке. Да и если бы получилось, то повторять вчерашний опыт казалось ещё большей глупостью. «Мы просто поговорим, — думал он. — Просто обсудим, пройдёмся по списку. Ещё же защиту нужно поставить. Время тянуть нельзя. Ему нужно выспаться. Это я смогу устроить... Великий Свет! Избавь его только от этих снов! Так. Главное не думать об этом и не паниковать раньше времени. Это всего лишь сон. Просто поговорим. Всё будет хорошо! Я справлюсь! Да! Какие могут быть сомнения?» Дождавшись момента, когда Антон немного подостыл и успокоился, Арсений отправил сообщение о своём скором визите. Он материализовался у знакомой двери и выждал указанные пять минут, посматривая изредка на экран телефона. Как только он понял, что Антон в курсе визита, решил выделить ещё одну минуту, чтобы тот снова пришёл в себя и успел вылить очередной поток брани в свою сторону. — Сука-а-а! Раньше нельзя было предупредить? Выпендрёжник! — послышалось в мыслях и за дверью, когда Арсений неуверенно постучал. Дверь отворилась сразу же. С растрёпанными, ещё чуть влажными кудрями и с нечитаемым выражением лица — сдвинутыми к переносице бровями, демонстрирующими явное недовольство; поджатыми губами, кажется, намекающими на ту же эмоцию, а может, так ловко скрывающими улыбку; излучающими, что странно, теплоту и детскую радость глазами, — стоял Антон и нервно притопывал ногой. Он всё ещё держался пальцами за край футболки, как будто бы с претензией демонстрируя нанесённый неожиданным сообщением ущерб, ещё и положил вторую руку на пояс, чтобы наверняка считали недовольство. «Явился, смотрите-ка! Барин снизошёл до холопа. Ангел спустился к грешнику...» Арсений, выглядевший далеко не как барин и, конечно же, не как ангел, о чём говорила общая помятость и уставшие, подчёркнутые синевой глаза, сглотнул собравшуюся во рту вязкую слюну и, часто моргая, с натянутой улыбкой произнёс: — Привет, Антош! — Ты сказал в то же время! — выпалил Антон в ответ и сделал шаг в сторону, пропуская долгожданного гостя. Пока тот отвлёкся на свою обувь и, наклонившись, принялся разуваться, Шаст быстрым движением снял с себя футболку и, желая скорее избавиться от липкой и мокрой вещи, скомкал её в руках. Не то чтобы он собирался прям у входа соблазнять Арсения своим неидеальным, по его мнению, торсом, но идея смутить возникла и сразу же перешла в действие. Аккуратно сложив кеды на придверный коврик, Арсений выпрямился и замер. — Проходи. Я ща, — бросил Антон, еле сдерживая улыбку, развернулся и двинулся в сторону спальни, демонстрируя теперь голую спину. Если бы его спросили в тот момент, чем он руководствовался и к чему вообще такая демонстрация, то ответом бы послужили банально пожатые плечи. На деле же, Антон, сам того не понимая, хотел проследить за реакцией и надеялся увидеть заинтересованность в голубых глазах. Всё это из-за того вопроса про взаимность, который занимал теперь все мысли. Представление длилось несколько секунд, и Арсений, со всем неприличием уставившийся на полуобнажённого подопечного, успел рассмотреть мужскую, слегка очерченную мышцами грудь, над которой виднелись крупные ключицы, и широкую спину с выступающими лопатками и позвонками, плавно двигающимися под кожей при движении. Не худая, не толстая и не сильно накаченная верхняя часть тела невольно запечатлелась в сознании Арсения как пример идеального телосложения, где невозможно было отыскать ни одного изъяна, и вызвала какие-то странные ощущения, на которых Арс даже не успел сконцентрироваться. Как только Антон скрылся за дверью комнаты, Арс зажмурился и глубоко вздохнул, стараясь выкинуть из головы увиденное. Потоптавшись на месте несколько секунд, он одёрнул футболку и не торопясь прошёл в гостиную, разместившись на диване. Гостиная освещалась одной-единственной лампочкой, одиноко поблескивающей среди пустых электрических патронов на люстре. Она источала тёплый, мягкий, приглушённый свет, который действовал на Арса успокаивающе. Но, к сожалению, ещё и освещала обои, на которых красовались те самые завитушки. Они сразу же напомнили о стыдливом сновиденческом приключении. Вспыхнувшие щёки заставили его перевести взгляд. Он снова и снова пытался прокручивать в голове предстоящий разговор — в данный момент это было важнее и оставалось в приоритете, — а всё остальное, что настырно лезло в голову, Арс изо всех сил старался игнорировать. Через несколько минут послышались шаги, и Антон, причёсанный и в чистой, кажется, даже выглаженной клетчатой рубашке, показался в проходе. — Садись, поговорим, — бегло взглянув, произнёс Арсений. — Надо ещё раз от начала до конца пробежаться по всем пунктам. — Ага. Щас! Разбежался. Опять накинешься на меня. Я не дурак! — наигранно возмутился Антон и скрестил руки на груди. Он ещё немного злился на Арса, но наблюдать его в своей гостиной было приятно. Отсюда и возникло это игривое настроение. На самом деле он очень надеялся на очередной так называемый спарринг, ибо другого варианта, как дотянуться до желаемого, не вызвав при этом подозрений, у него не было. — Я не накидывался! — воскликнул Арсений, приложив руку к груди. Он был возмущён такому неверному толкованию вчерашних действий. — И сегодня не будем... этого делать, — смущённо добавил он и отвёл взгляд в сторону. — Ты и так всё понял. Это было глупо. Мне нужно было просто тебе объяснить на словах. «Что?! В смысле?» — захлопал глазами Антон. Ухмылка быстро исчезла с его лица, и он недоумённо посмотрел на собеседника, требуя объяснений. — Я тренировался, вообще-то. Я готов. Можешь проверить. Маленькими неуверенными шагами Антон двинулся в сторону дивана, но Арс в ответ покачал головой. — Нет. Садись. У нас не так много времени. — Нет! Ты обещал меня подготовить. Ну так давай! — продолжал напирать Антон, совсем как обиженный ребёнок, которого так жестоко обманули. Он, протестуя, подошёл так близко, что Арсению пришлось поджать ноги и упереться пятками в нижнюю часть дивана. «Прикоснись ко мне, ну же! Я целый день ждал!» — взмолился мысленно Антон, стараясь внешне не выдать своего волнения, только брови слегка дёрнулись, а ладони сжались в кулаки. Эта жалобная просьба и неожиданная близость заставили сердце Арсения забиться в истерике. Он замер и испуганно посмотрел в настырные зелёные глаза, обладатель которых продолжал мысленно рассуждать о своём: «А вдруг я завтра не справлюсь. Или вы не справитесь, и тебя отправят в другую страну или в другой город? Это же случится, да? Точно когда-нибудь случится, и ты исчезнешь. Я же буду жалеть, что не сделал ничего... Ну же!» — Антон, — Арс всё-таки открыл рот, перебив чужие мысли. — Пожалуйста. Давай поговорим. Может, мы что-то упустили. Ты всё помнишь? Расскажи, что ты запомнил? — лепетал он, стараясь сбить чужой настрой. Шаст ничего на это не ответил. Только нахмурился и поджал губы, явно не желая отступать. — Ты так и будешь стоять? — тихо спросил Арсений, боясь сделать лишнее движение. На самом деле он был не против. Точнее, его чувственная часть, была не против, а вот разум бил тревогу. — Нет, — Антон фыркнул и наклонился, опершись руками на спинку дивана. Он оказался так близко, что Арсений, затаив дыхание, вжался в сиденье и приподнял руки, чтобы хоть как-то защитить своё личное пространство. — Антон! Что ты делаешь? — испуганно спросил он и умоляюще взглянул в ответ. — Не знаю, — прошептал Антон, дёрнув плечами и уголком рта. Под таким внимательным, нежным и гипнотическим взглядом, тело Арса начало расслабляться и обмякать, будто по венам пустили транквилизатор или наркотик. Разум был подавлен, а чувства вышли на первый план. Ангел знал все языки земного мира, но объяснить и описать свои ощущения в данный момент не мог. «Может, geborgenheit? — пытался отвлечься он, перебирая слова. — Или yanfen? Kilig? Forelsket...» «Так не пойдёт», — Антон параллельно рассуждал о своём. — «Я что, насильник какой-то?» — он нахмурил брови, закусил губу и отвёл взгляд. Ответ пришёл сам собой: за окном послышался шум машины, заехавшей во двор, из которой доносилась еле слышная музыка. «Точно! Музыка!» — Пойдём! — Антон резко отстранился и поманил рукой. — Я тебе обещал кое-что. — К-куда? — прохрипел Арсений, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Вмиг стало одиноко и прохладно. Как будто насильно сорвали одеяло, под которым было так уютно и тепло. Подопечный уже скрылся из виду, и Арсению ничего не оставалось, как отправиться на ватных ногах следом. С одной стороны, его пугали действия этого непредсказуемого человека, но с другой — так пленяли, что возразить, а уж тем более сбежать, не было сил. Выйдя из гостиной, он заметил, как Антон остановился у входа в спальню и повернул голову. — Пойдём-пойдём, — махнул он рукой и исчез за дверью. «Ну и срач! Плохая идея звать его сюда...» — Антон окинул взглядом помещение и поморщился. Чуть покраснев от стыда, хозяин беспорядка потянулся к верхней полке книжного шкафа и достал виниловый проигрыватель, незаметно смахнув с него пыль ладонью. Арс даже не обратил внимания на окружающую обстановку, когда заглянул за дверь. Он настороженно и с любопытством наблюдал за чужими действиями. — Возьми вон те пластинки, — держа двумя руками проигрыватель, тот кивнул в сторону письменного стола, заваленного книгами, тетрадями и всякой канцелярией. — Вон там, — не отрывая рук от аппарата, Антон оттопырил пальцы и показал на ровно сложенную разноцветную стопку. — Видишь? Сообразив, что именно от него хотят, Арсений приблизился к столу, взял из стопки несколько пластинок и вопросительно посмотрел на хозяина комнаты. Тот одобрительно закивал. — Пойдем обратно. Тут, эм... Не та атмосфера, — хмыкнул Шаст и вышел из комнаты. Пока он был занят настройкой проигрывателя, Арсений пытался хоть немного сосредоточиться и подумать о дальнейших действиях. «Так. Мы ничего не обсудили. Скоро Эд начнёт искать меня, чтобы поставить защиту. Он же не сможет всю ночь бодрствовать. Устанет и уснёт, а утром поговорим». — Всё! Готово! — хлопнул в ладоши Антон. — Садись вот сюда, — показал он на кресло, напротив которого уже стоял журнальный столик с проигрывателем. Арсений послушался и напряжённо опустился в кресло. — Я сейчас выключу свет, хорошо? А ты закрой глаза и слушай. Арс даже не пытался спорить, просто делал, что просят. Он сомкнул веки и весь превратился в слух. Послышались удаляющиеся шаги, а следом щелчок. Гостиная погрузилась в темноту. Потом снова шаги и щелчок. Арсению показалось, что где-то справа зажёгся свет, но не такой яркий, какой был до этого. Снова донеслись звуки шагов, какое-то секундное шуршание поблизости и тишина, длившаяся примерно минуту. После, совершенно неожиданно раздался тихий хрустящий звук. Арсений нахмурился. Этот мягкий стрекот показался ему странным, но вызвал приятные ощущения. Мурашки побежали по телу. Заиграла музыка. Ангел узнал её. Это была одна из тех композиций, которая звучала тогда в магазине виниловых пластинок. Антон, видимо, тоже запомнил. Завораживающая мелодия переливалась мягкими звуками, переплеталась с мыслями и чувствами, наполняя комнату спокойствием. «The lunatic is on the grass...» — вступил голос солиста. «Remembering games and daisy chains and laughs...» Арсений улыбнулся и облокотился на спинку кресла. Он не знал, где расположился Антон, но слышал, как тот в уме пропевал слова песни. Эта версия с оригинальным бэк-вокалом сразу заняла лидирующее место в особенной коллекции, в которую Арс добавлял дорогие сердцу вещи и события. До столкновения с людским миром там было всего несколько пунктов: идеально оформленный отчёт, бодрящий ангельский напиток и день посвящения. Музыка постепенно становилась насыщеннее, плотнее, богаче, подводя к кульминации, а потом снова стихала, заставляя вместе с ней затаить дыхание. «The lunatic is in my head...» На лице Арсения снова показалась лёгкая улыбка. Он не понимал о чём эта песня, но некоторые фразы вызывали волнение и пускали дрожь по телу. «You lock the door And throw away the key There's someone in my head but it's not me You shout and no one seems to hear And if the band you're in starts playing different tunes I'll see you on the dark side of the Moon». Арсений плавно покачивался и перебирал пальцами по ноге. Наконец-то его голова освободилась от мучений и проблем, заполнилась спокойствием и безмятежностью. Он наслаждался моментом и отдыхал. Голос солиста затих, а музыка продолжала литься из динамиков. В этот момент послышались приближающиеся шаги и мысли, отчего Арс снова напрягся. «Господи, он мне точно въебёт! А если нет? Я аккуратно. Так, между прочим. Просто слегка прикоснусь...» Арсений резко открыл глаза, уловив чужие мысли. «Нет, нет, нет...» — запротестовал он и как ошпаренный вскочил с места. Вчерашний опыт показал, что ему противопоказано касаться Антона, да и находиться с ним рядом нежелательно, как выяснилось сегодня. Он хотел разобраться в себе, с тем, что происходит, и с тем, что он чувствует, а в такой обстановке это было просто невозможно. — Я пойду. Мне нужно... — произнёс он, найдя взглядом Антона, который ещё не успел приблизиться и остановился примерно в пяти шагах от кресла. — Что случилось? — Антон испуганно смотрел в ответ, теребя пальцами боковые швы штанов. — Я вспомнил кое-что... — Арсений двинулся к выходу, но его остановили, преградив путь. «Не уходи!» — мысленно просил Антон, еле сдерживаясь, чтобы не произнести это вслух. Цепкий, наполненный нежностью взгляд подействовал на ангела гипнотически. Он замер на месте. Ждал следующих указаний. Но Антон больше не просил ни о чём, он наслаждался близостью и запоминал каждый изгиб, каждую морщинку и каждую родинку на фарфоровом лице, пока взгляд не коснулся чуть розоватых приоткрытых губ. Появилось ещё одно манящее желание и ещё одна просьба, которую Антон даже в мыслях не решился произнести. А попросить об этом вслух значило потерять удобный для свершений момент. Здесь был возможен только варварский подход. — Прости, Арс, — тихо произнёс он и, подавшись вперёд, оставил мягкий, нежный и бережный поцелуй на губах ошеломлённого ангела. Тело пробило мучительно-приятным током. Ему так хотелось продлить этот момент, распробовать его, насладиться, но, предвосхищая реакцию на такое бестактное действие, Антон нехотя отстранился и сделал шаг назад. Он так боялся открыть глаза и увидеть отвращение на чужом лице, но пора уже было объясниться, чтобы не получить знатного удара в челюсть. Но Арсений бить не собирался, да и отвращения на его лице не было замечено. А вот ошаление предстало во всей красе: глаза его широко раскрылись, щёки обдало румяным смущением, а горящие от прикосновения губы распахнулись, пропуская прохладный воздух в лёгкие. Всё, что заполняло его голову до этого момента, превратилось в ненужную шелуху. Разум, занимавший приоритетное место, покинул свой пост, и теперь господствовало одно только чувство, которое требовало повторения и продолжения. Требовало тепла. И в попытке вернуть его, Арсений потянулся к источнику. Считав эту просьбу, Антон рывком прильнул к тёплым губам и зарылся длинными пальцами в тёмные шелковистые волосы. Антон целовал нежно и ласково, давал Арсению привыкнуть к новым ощущениям. Тот отвечал боязливо и неумело. Но границы в виде неопытности и скованности постепенно разрушались. Ощущая подступающее возбуждение, Арс принялся хаотично и с напором двигать губами, хватать и растягивать руками рубашку на чужой спине и прижиматься телом. Он никак не мог удовлетворить нарастающее желание и, не рассчитав силы, укусил. Да так, что заставил Антона пискнуть от боли и отстраниться. Арсений испуганно посмотрел на довольное и улыбающееся лицо, на растрёпанные волосы, на руку, которая пальцами ощупывала покалеченную губу, и на перекошенную рубашку. — Арс, я... Прости? Я хотел только... — начали лепетать покрасневшие губы, но Арсений резко развернулся и быстрым шагом направился к выходу, переживая внутри мощнейшую в истории чувственную бурю. — Арс! Подожди... — Антон поспешил следом, но догнал только хлопок входной двери.