Искорка

      Идаран прикрыл глаза, вспоминая, как Кар, чуть замявшись, перед тем, как покинуть карету, признал:       — Вечер был милым… Я думал, что мне будет неловко, но… Спасибо за вечер.       — Тогда, может, ты разрешишь мне ещё раз устроить нам свидание? — предложил принц в ответ.       И Такэ согласился! Идаран прикрыл уставшие глаза, прекрасно понимая, что кучер сам отвезёт его домой. Поужинали они во дворце, и усталость с сытостью сделали своё дело: принц задремал и проснулся лишь когда Дайн тронул его за колено.       — Ваше высочество, — позвал его почтительно слуга.       Идаран кивнул и, зевая, выбрался из кареты, рассматривая своего нового соперника. Дайн был красив, на вкус принца, женщиной был бы краше, но Идаран знал, что многим нравится именно такая внешность у мужчин. Обманчиво-хрупкий, гибкий, с редкими для Верды пусть тёмными, но все же русыми волосами, вьющимися мягкими крупными кудрями. И глаза! Тёмные, не чёрные, а именно тёмно-фиолетовые, словно сочный спелый виноград. Дайн заметил любопытство монаршей особы и склонился в неглубоком поклоне, смиренно спросив:       — Мой господин, что-то не так?       — Кто ты, Дайн? — прямо спросил Идаран и поднял руку, запрещая слуге говорить в на удивление естественном и понятном жесте. — Не ври. Подумай, пока мы не останемся одни.       Дайн не стал выпрямляться, пока принц проходил мимо, но за Идараном последовал без приказа, зная, что разговор будет неприятным, но без опасений. Принц не был тем, кто способен поднять руку на слугу, вымещая досаду и гнев. Идаран прекрасно знал, что ответить Дайн не посмеет. Всё, что мучало слугу — это вопрос: знает ли принц, что Дайн может легко убить господина?       Пусть Идаран был крупнее, прошёл войну и ни раз сражался с противником на поле боя. Все это не имело значения для Дайна, он умел бить исподтишка, используя силу противника против него самого. На поле боя Дайн был бесполезен, он не был воином. Когда двери личных комнат принца за ними закрылись, Идаран сел в глубокое кресло и вытянул ногу, давая слуге понять, что от него требуется и произнёс:       — Отвечай.       Покорно опустив голову, Дайн опустился на одно колено и принялся снимать с господина обувь, честно сказав:       — Ваше высочество, вы и сами знаете, кто я.       — Я хочу услышать, — потребовал Идаран.       Слуга поднял лицо и глянул на принца, а затем прижал к груди руку, словно бы принося магическую клятву. Дайн не сомневался, что Идаран поймёт. И принц понял, кивнул, предположив вслух:       — Ты наблюдатель от моего брата.       — Знаете, я восхищаюсь вами… Роланд Верденский — умный и прозорливый король. Нам с ним повезло, и я буду верен ему до конца жизни, — искренне признал слуга. — Но и вы далеко не глупы и достойны. Человек чести — редкость среди знати.       — Опасные разговоры, — заметил принц, ставя разутую ногу на мягкий ковер и протягивая слуге вторую.       — Нет, мой господин, не опасные, — покачал головой Дайн. — Большинство знати — люди чести, но только по отношению к своим. А вы… Вы с братом другие. Но это не отменяет того факта, что таким, как я, лучше не привлекать к себе внимания знати.       — Кар Такэ — невероятно сильный маг-лекарь, — напомнил Идаран. — Это приравнивается к знатному роду. Он тебе тоже не ровня.       — Кар — сын служанки, — отозвался слуга и, поставив обувь рядом собой, так и остался стоять на коленях.       — Дайн, Такэ чудесный, тёплый, светлый внутри настолько, что он, словно свеча, освещает собой всё. Я влюблен в него, а ты? Ты же просто… — принц скривился. — Ты в него не влюблен! Ты просто хочешь его привязать к Верде, чтобы моему брату было спокойнее! Это слишком низко и подло. Кар потухнет рядом с тобой. Оставь его мне или Паэлю — нам обоим Такэ нравится. Он достоин любви.       — Мой господин, — покорно сказал Дайн. — Я не желаю зла Кару и действительно не влюблен в него, пока не влюблен. Но вы меня восхищаете и тот, кто смог так вас впечатлить, должен из себя что-то представлять. Я же… Не причиню ему вреда.       — Осознано — верю, не причинишь, — согласился Идаран. — Но он тебе не нужен… Зачем?       — Простите, ваше высочество, но я скажу вам правду, ту правду, которую вы не хотите принимать и видеть: Такэ вы не нравитесь, вы не его типаж. Да, со временем он поймет, что вы безопасный и достойный, но он в вас не влюбится. Не захочет вас. У Паэля еще есть минимальные шансы, но не у вас. Я не пытался соблазнить Кара, просто прошёл мимо, дальше он сам, — не вставая с колен, говорил слуга, не смотря в лицо собеседника. — Вы слишком мужественны для него. Обратите внимание на де Псона. Каст вас всегда будет на руках носить и пылинки сдувать. Или на Ламиля — он близок к вам по знатности, он отличный кандидат и тоже будет вами восхищаться.       Принц сжал подлокотники кресла так сильно, что костяшки пальцев побелели, и резко оборвал непрошеный совет:       — Я сам решу, кого себе в мужья брать.       — Да, вы можете сделать ему предложение — Кар не посмеет отказать, никто не посмеет вам отказать, — упрямо не замолкал Дайн. — Но вы этого не сделаете и правильно.       Идаран резко поднялся, сжал руки в кулаки, дёрнул головой, словно бы прогоняя непрошеные мысли, и приказал:       — Ступай к себе.       — Как прикажете, — слуга поднялся с колен и вышел.       Принц устало потёр руками лицо, стараясь прогнать неприятные мысли. Если Дайн не соврал, и Кар сам обратил внимание на слугу, то… То Идаран и правда не во вкусе Такэ. Принц припомнил Паэля и отметил, что тот тоже выглядит не очень мужественно. Длинный, стройный, с мягким лицом и милыми ямочками на щеках.       Идарану было сложно представить Кара в активной роли, слишком уж часто представлял себе, как он берет Такэ. Но принц понимал, что мечты — это мечты, а в реальности Кар вполне мог искать себе того, кто будет отдаваться. Хотя представить низкого, юркого и яркого рыжика в этой роли Идаран всё же не мог. Хотя… Дайн тоже не был похож на того, кто готов укладывать в постель другого.       — Проклятый всеми богами Дайн! — пробормотал принц. — Ролад, ты мог ко мне в шпионы подсунуть кого-то размером с орка? Чтобы Такэ вообще не обратил на него внимания? С этим Дайном ты мне, братец, услужил, конечно.       Идаран стащил с себя одежду и ушел в ванную, надеясь, что вода смоет все мысли вместе с дорожной пылью. Но не помогло. Принц и ложась спать, крутил в голове слова слуги, и чем больше он думал, тем весомее они ему казались.

***

      Идаран с утра встал в плохом настроении и первым делом потребовал у слуги, чтобы тот позвал Алатана. Личный слуга пришёл минут через десять. Старик явно спешил, как мог.       — Присядь, — попросил принц, лично подвинув Алатану стул.       — Мой господин, вы меня пугаете, — нахмурился слуга, садясь за стол с накрытым на двоих завтраком.       — Прекрати, — отмахнулся Идаран, садясь за стол следом. — Мне просто нужно привести мысли в порядок. И для этого мне нужно, чтобы меня выслушал тот, кому я могу доверять полностью. И таких людей у меня только двое. Ну или четверо.       — Разница получается у вас в два раза, — хохотнул Алатан.       — Есть ты, Каст, Тала и, наверное, мой брат. Но короля отвлекать по таким пустякам мне совесть не позволит, Тала еще не в форме, и я немного опасаюсь её слепой преданности, — принялся рассуждать вслух принц. — А доверять де Псону свои любовные переживания было бы слишком жестоко. Остаёшься только ты.       — Я всегда останусь у вас, — кивнул старый слуга, дуя на бледный чай: сердце у него слегка барахлило, и крепкий он уже не мог пить.       — Я знаю и ценю это, — потянувшись через стол, Идаран сжал руку Алатана, погладив по коже, покрытой пигментными старческими пятнами. — Ты ведь знаешь это? Чувствуешь?       — Чувствую и знаю. Давайте, мальчик мой, говорите, — попросил слуга.       Принц выпрямился, держа спину ровно, как на приеме или уроке этикета, и начал говорить, выкладывая всё: от признания де Псона в любви, желания поцеловать лекаря до Дайна и его истории. Пересказал он и непрошеные советы. Когда Идаран замолчал, Алатан заговорил неспешно, явно размышляя вслух:       — Молодежь всегда торопится. У вас впереди есть ещё десять лет, и вполне возможно, к алтарю вы пойдёте за руку с совсем другим мужчиной. И я прошу богов дать мне времени и дожить до этого момента. А теперь вернёмся из будущего в сегодня. Вы влюблены в Такэ, вы жаждете быть с ним, и это то, что имеет значение здесь и сейчас. Кар волен вам отказать и может просто остаться вам другом. Может, он выберет не вас, но это его выбор. Вы успеете пережить это и вновь влюбиться. Я бы на вашем месте дал бы шанс всем, и в то же время не мешал и Такэ. Если из всех он выберет вас, вы будете знать, что для Кара вы действительно особенный. Молодость — время ошибок и любви. А вы хотите заранее знать, кому отдать предпочтение. Но это невозможно… Я вас понимаю, вы впервые начали строить планы, но на поприще любви, как на поле боя, не всё зависит от вас.       Принц кивнул и признался:       — Я тороплюсь, это правда. Знаешь, я не хочу быть одним из, я хочу быть единственным. Каст этого мне дать не может, но я обещал ему присмотреться… И слово не нарушу. Хотя сейчас понимаю, что ложная надежда — это больно. Можно как-то узнать, как на самом деле относится ко мне Такэ и есть ли у меня хотя бы маленький, но шанс?       — Спросите его, — предложил Алатан. — Но главное — не просто спросите, но и услышьте ответ, даже если он вам не понравится.       Идаран кивнул, но не согласился:       — Такэ опасается моего статуса и именно поэтому скажет, что у меня нет никаких шансов. А я хочу слышать правду.       — Это и есть правда. Вы не измените своей сути: вы принц, и это всегда будет с вами. Даже когда вы станете младшим мужем, вы останетесь братом короля, — ровно, с сочувствием, но безжалостно сказал слуга. — Вы не хотите слышать его ответ. Вы можете попробовать показать ему себя таким, каким я вас вижу. Но даже я, зная вас всю вашу жизнь, никогда, ни разу не забывал, кто вы есть. И Кар не забудет.       Принц упрямо мотнул головой и добавил вслух:       — Я попробую ещё. И потом вновь спрошу.       — Что ж, — пожал плечами Алатан. — Время у вас есть.       — Есть, — кивнул Идаран. — Я постараюсь переступить через свой статус.