Без шансов выбраться

      В молельне Джерард, как и всегда, сидит рядом с Фрэнки. Руки Уэя, лежащие на коленях, сжаты в кулаки, и к ним прикован его взгляд. Его горло сжимается, пока он ждёт, когда его позовут.       Уже воскресенье. Джерард, похоже, запомнил порядок дней лишь потому, что они ещё не повторялись. В понедельник он сюда приехал, в понедельник у него будет следующая встреча с доктором Лето. По вторникам и четвергам Фрэнки помогает с детьми, и в четверг вместо этого Джерард стоял за стенами игровой. То, что Уэй так далеко от Фрэнки и то, что он вне его поля зрения, заставляло Уэя волноваться и нервничать.       В среду Джерарду пришлось дважды сидеть в молельне, один раз — после завтрака, второй — прямо перед тем, как их отправили по клеткам в конце дня. В эту среду, во время второй встречи, священник подозвал Джерарда и спросил, крестили ли его, на что тот ответил качанием головы.       В пятницу у них был не только завтрак, но и ужин, которой был разным для каждого пациента. Тем, кто хорошо себя вели, например, таким, как Фрэнки, дали еду получше, чем другим, но она всё равно не была особо привлекательной. Тем, кто не показал себя как хороших или стоящих, как Джерард, дали остатки с завтрака. Фрэнки, наверно, кто-то из лика святых, потому что, когда он заметил голодные и грустные глаза Уэя, поменялся некоторой едой с ним. За это Фрэнки получил в подарок ещё один быстрый набросок, Джерард позже понял, что больше никогда не захочет рисовать его, потому что он не переставал надоедать Джерарду из-за того, какой Джерард хороший.       Суббота была, казалось, повторением понедельника, если не считать отсутствие мытья и встречи с доктором Лето. Несмотря на это, парни не делали ничего, кроме как весь день в тишине сидели на металлических скамейках и наблюдали за жестокостью по отношению к пациентам, которые начинали говорить.       Сегодня воскресенье, Джерард мог с уверенностью сказать это, опираясь на то, насколько много времени они проводят в молельне. Он крепко закрывает глаза, пытаясь изгнать мысли про то, что он точно знает, что случится, просто не знает когда. Уэй чувствует, как что-то рядом двинулось, и открывает глаза, поворачивая голову к Фрэнки.       Он обеспокоенно смотрел на Джерарда. Уэю интересно, знает ли и он, что будет, хотя это несложно угадать, когда на сцене молельни стоят какие-то вёдра с водой. Джерард понятия не имеет, как проходит крещение, но подозревает, что оно включает в себя касания, которые он не выносит.       Мысль об остриях, вонзающихся в кожу из-за касаний, заставила Джерарда сморщиться, снова закрыть глаза и опустить голову. Он сжал зубы, стараясь оставаться спокойным, но это было очень сложно сделать. Он не хочет, чтобы кто-то его касался. А что, если всё зайдёт слишком далеко? Нет, он не может этого допустить.       — Всё будет хорошо, — Фрэнки шепчет настолько тихо, насколько может, и вся тревожность Джерарда тает на глазах из-за ангельского голоса Фрэнки, который он не ожидал услышать, — Всё не так плохо, это займёт минут пять. Ничего страшного.       Уэй ухом чувствовал тёплое дыхание Фрэнки и немного отодвинулся, потому что ему это не понравилось. Это не причиняло боли, ему просто было некомфортно. Джерард посмотрел на Фрэнки и встретился с ним взглядом, гадая: почему он заговорил.       Фрэнки снова приближается, чтобы что-то прошептать, и Уэй поворачивает голову, чтобы он смог сказать это «что-то». Джерард начал чувствовать себя комфортно в моменты, когда воздух быстро проходил короткое расстояние до его уха и направлялся прямо в его кровоток, согревая и успокаивая мозг. Из-за этого его вены приобретали приятный бирюзовый оттенок, похожий на камни ларимара.       — Никто меня не слышит, когда я говорю настолько тихо, — Фрэнки едва слышно и с придыханием проговаривает и немедленно отрывается от друга, когда на сцене молельни раздаётся цоканье.       — Не хочешь рассказать остальным, про что ты шепчешь, Фрэнки? — священник делает замечание, но Фрэнки это, видимо, не особо волнует.        — Конечно, я рассказываю Джи про то, как будет проходить крещение, — он отвечает, и Джерард возвращает взгляд на свои колени, чувствуя, как тревога снова заполняет тело. — Разве это так плохо, Отец?       — Что за поведение? — священник говорит, спрятав руки за спиной. Он обходит алтарь и встаёт около ведра с водой. — Неприлично говорить в одно время со мной, мальчишка. Куда делись все твои манеры?       Фрэнки собирался что-то сказать, но передумал. Он сводит брови и вздыхает: «Извините». Он выглядит расстроенным, что показалось Джерарду странным, ведь он всегда так по-доброму относится к другим. Его расстраивал только Уэй.       — А вот это больше похоже на тебя, Фрэнки, — священник цокает языком, после чего Джерард чувствует жар его взгляда на себе и глотает несколько раз. — Как и сказал Фрэнки, сегодня мы проводим церемонию первого крещения Джи. Проходи и вставай передо мной.       Уэй поднимает взгляд и нервно моргает несколько раз подряд. Он медленно кивает и заставляет своё тело подняться. Каждый шаг, казалось, был в замедленной съемке, и Джерард не понимал, почему так волнуется, крещение ведь не может быть настолько ужасным, да? Джерард встаёт рядом со священником и смотрит на толпу пациентов. Их холодные и наполненные болью глаза прожигали в нём дыры.       Он смотрит на Фрэнки, пытаясь игнорировать всё вокруг. Фрэнки кивает ему и одним ртом проговаривает: «Ничего страшного». Джерард кивает в ответ и изо всех сил старается внимательно слушать.       — Это простая процедура, я окуну твою голову в ведро три раза, — священник начинает объяснять Уэю, который просто нервно кивает. — Чем дольше ты продержишься под водой, тем лучше. А теперь, есть ли у тебя есть какие-то слова относительно того, как Христос спасал тебя до этого?       — Он не спасал меня до этого, Отец, — Джерард по-честному отвечает. Он смотрит на Фрэнки, глаза которого широко открылись от шока.       — Ты не католик, Джи? — мужчина спрашивает и Уэй качает головой.       — Я католик, но Господь ни разу не спас мне жизнь, — Джерард объясняет, и священник разочарованно качает головой. — Я не понимаю, почему Он отправил меня на эту землю только чтобы страдать.       — Это потому, что ты не принял Его в своём сердце, — священник начинает, и Джерард чувствует тошноту. Он принял, он пытался, он мог провести всю ночь, молясь хоть какому-то Богу, который бы мог принять его, который бы спас его, но ничего не происходило. — Как только ты найдёшь мир с Господом, ты найдешь и мир с собой. Ни один грех не является непростительным в глазах Господа, Он полюбит тебя, как только ты позволишь Ему.       — Я пытался, но Он, казалось, никогда не любил меня, — Джерард отказывается смотреть на священника, сохраняя взгляд на лице Фрэнки. Его эмоции просят Уэя замолчать, но он не хочет прекращать говорить. — Как вы думаете, может ли Господь считать кого-то недостойным любви?       — Если этот человек — грешник или не верит в Него, то да, — священник говорит, и Фрэнки хмурится, смотря на друга. — Может, ты не нашёл этот мир потому, что не был крещён. Сегодня — день начала твоей новой жизни, Джи. Ты готов?       — Нет, не готов, но всё равно сделаю это, — он отвечает, и священник снова качает головой. Фрэнки отводит взгляд от Джерарда, из-за чего тот изо всех сил старается не нахмуриться.       Мужчина показывает на Джерарда, который садится на колени перед ведром с водой. Он смотрит на предмет и чувствует, как внутренности горят и замерзают одновременно. Ему страшно, он признаёт, ему очень страшно. Может, это поможет, и Иисус наконец простит его за все года, что он грешил.       Не было ни обратного отсчёта, ни предупреждения. На голове Уэя просто неожиданно появилась рука, толкающая его в воду. Джерард начинает паниковать и теряет весь воздух. Он борется с желанием начать трястись, пока его опускают в воду, потому что знает, что из-за этого у него появится куча проблем.       Джерард крепко закрывает глаза, но из-за этого его разум получил возможность показать ему воспоминания. В них его голову держали точно так же. Джерард стоял на коленях, его лицо вжималось в подушку, пока он кричал. Уэй чувствует себя так, будто его вот-вот вырвет. Он понятия не имеет, сколько времени прошло, а ведь это — только первый раз.       И вы хотите сказать, что как только его голову поднимут, он должен пройти через это ещё два раза? Джерард уверен, что упадёт в обморок. Он чувствует, как всё вокруг начинает кружиться, его парализует, и он не может дышать. Его желудок заледеневает, но горло горит. Джерарда точно вырвет кровью, смешанной со льдом.       Голову Уэя спустя, как ему казалось, минуту наконец выдергивают из ведра. Он жадно глотает воздух, пытаясь восстановить дыхание. Он задыхается, кашляет, захлебываясь, и даже не может открыть глаза. Лёгкие Уэя отказываются нормально работать, он не может вдохнуть кислород. Джерард чувствует, что упадёт в обморок, он просто уверен в этом.       Джерарду всё ещё не хватает воздуха, рука снова хватает его за волосы, сильнее, чем в прошлый раз, и толкает в ведро. Уэй задыхается в воде, из-за чего на её поверхность поднимаются пузырьки воздуха. Он чувствует жар всех глаз на своём черепе. Они заставляют его таять, Джерард тает. После этого не останется никакого Джерарда Уэя.       Руки Уэя начинают двигаться сами по себе, его тело извивается, а священник вцепился в него. Он не может дышать! Джерард продолжает задыхаться в воде, начиная давиться ей. Он кричит со всей силы, а наружу выходят только пузырьки воздуха. Кровь Уэя холодная, вены синие, а всё тело онемело.       Потом голову Джерарда снова вынули из воды, и он брыкается ногами, падая назад. Он вдыхает и задыхается, трясясь так, будто у него припадок. Уэй больше не контролирует своё тело и подносит руку к горлу, пытаясь перестать задыхаться. Он один раз хватает воздух, после снова теряя возможность дышать.       — Джи? — священник говорит, и Джерард воет.       Он не может дышать, ему страшно, нож только что разрезал его мозг пополам, он чувствует, как его мозг распадается на куски, как он двигается и разрывается на части. Ох, почему это случилось именно сейчас? Джерард переворачивается на живот, в конце концов поднявшись на колени. Уэй хватается за воротник своей кофты и засовывает два пальца в горло.       Он пытается вызвать рвоту, засовывая пальцы настолько далеко, насколько это возможно. Джерард чувствует заднюю сторону своей глотки кончиками пальцев, и после этого появилось ощущение, как обжигающий желудочный сок поднимается по его пищеводу. Рвота Уэя растеклась по полу, и он опустил руки.       Джерард сел на ноги, наконец восстановив дыхание после того, как вызвал рвоту. Теперь он чувствует вину, потому что Фрэнки дал ему немного своей еды утром, а он потратил её просто так. Желудок Уэя горит, в нём плещется желудочный сок, но ему стало лучше. Его голова, по ощущениям, всё ещё болит из-за того, что её разрезали надвое.       А ещё он теперь совсем не ощущает себя Джерардом. Он разворачивается, покачиваясь и чувствуя себя пьяным. Он вздыхает, смотря на воду в ведре.       — Джи, мы можем продолжить? — священник спрашивает с мрачным выражением лица, пытаясь не обращать внимание на срыв Уэя. По ощущениям, тело Джерарда двигается само по себе, и он кивает, не осознавая это. Джерард ощущает, что кто-то в его голове контролирует его.       Мужчина снова опускает голову Уэя в ведро, который в этот раз ведёт себя абсолютно спокойно. Он больше не ощущает своё тело, только то, как нож едва ощутимо касается головы. Вся остальная боль исчезла. Он не понимает, что произошло, но теряет самосознание, не засыпая.       Священник поднимает голову Джерарда спустя минуту, и он глубоко вдыхает лишь один раз, после начав тяжело дышать. Он медленно встаёт, и пустыми глазами оглядывает толпу, ему сложно вспомнить, где он находится, пока в его разуме что-то не щёлкнуло. Джерарда наконец поместили в сумасшедший дом. Парню интересно: как долго он тут находится, и встретил ли он Фрэнки.       — Я крещу тебя во имя Отца, Сына, и Святого Духа, — священник объявляет.       Он кивает мужчине и спускается со сцены, его мокрые волосы закрывают лицо, но его это не волнует. Парень осматривается, думая, где стоит сесть, после замечая обеспокоенное лицо юноши, который кажется тем самым. Это должен быть он, это просто обязан быть Фрэнки.       Парень улыбается и подходит к юноше, чёрные волосы которого были коротко подстрижены. Он садится и закрывает глаза. Мир вокруг него звенит, и он блокирует всё вокруг. Он слышит, как рядом кто-то тихо шепчет, но этого было недостаточно, чтобы привлечь его внимание.       — Джи? — голос стал достаточно громким, чтобы вытащить парня из его мыслей. Юноша открывает глаза и замечает, что священник вышел из помещения, смотря на, похоже, его друга.       — М-м, — он гудит. Разум парня в тумане, он даже не может вспомнить, почему его горло горит, но может с легкостью предположить, основываясь на собственной рвоте на полу. Его мозг даже не может понять, почему священник вышел.       — Джи, ты в порядке? — Фрэнки спрашивает и получает в ответ медленный кивок. Он хмурится, замечая, что с его другом что-то не так. Что-то кажется странным, Джерард сам не свой, будто это не он.       До того, как Фрэнки успел сказать что-то ещё, но его внимание привлёк стук каблуков, идущих к ним. Его собеседник тоже повернулся в сторону идущей и заметил медсестру, кажущуюся слишком знакомой.       — Джи, — она повторяет слова Фрэнки, и он растерянно смотрит на неё, — Ты помнишь, кто я?       Парень качает головой, и Фрэнки хмурится. Он не понимает, что произошло. Медсестра вздыхает, и жестом показывает им встать.       — Он в порядке? — Фрэнки спрашивает, после повернувшись к сидящему рядом. — Ты помнишь кто я?       Юноша замечает, что священник снова начал говорить, отвлекая все любопытные глаза на себя. «Фрэнки?» — он шепчет, и Фрэнки улыбается, а его глаза начинают облегчённо сиять.       — Джи, следуй за мной, — медсестра просит, а парень кивает. Он не понимает, что происходит. Юноша слышит, как Фрэнки проскулил, и поворачивается к нему. — Фрэнки, ты можешь пойти с нами.       Фрэнки просиял и быстро встал, выходя в коридор следом за медсестрой. Она закрывает дверь в молельню и вздыхает. Её глаза чем-то затуманены, и оба парня не могут с точностью сказать, чем. Может, у Фрэнки есть какое-то более чёткое мнение на этот счёт, чем у его друга, ведь он провёл тут куда больше времени, но он всё ещё не уверен. Этот взгляд не выглядит знакомым, как минимум, на Фрэнки до этого никогда так не смотрели.       — Джи, где ты сейчас? — медсестра спрашивает, и Фрэнки начинает нервно переминаться с ноги на ногу.       — В Сумасшедшем Доме на Модлин-стрит? — он отвечает, смотря на Фрэнки, — Да?       — Да, — женщина кивает, её голос успокаивает практически по-матерински. Фрэнки тоже кивает, показывая большие пальцы вверх. — Ты знаешь, почему ты тут?       — Нет, не знаю.       — Понятно, — она грустно проговаривает, — Ты знаешь, кто ты?       Фрэнки замирает, пристально смотря на свои ноги, на которые надеты лишь носки.       — Дж… — парень нерешительно заикается, — Джи?       — Нет, ты-, — Фрэнки начинает, но медсестра кидает на него злой взгляд, из-за чего он сразу же замолкает.       — Ты сказал это потому, что это — твоё имя или потому, что к тебе так обратились?       Юноша не ответил, смотря на медсестру пустым взглядом. Его сознание спуталось и ощущалось как облака. Всё в тумане и со статическим шумом старого телевизора.       — Завтра у тебя сессия с доктором Лето, — медсестра начинает, и парень в замешательстве хмурится. Он не знает никого с таким именем. — Он твой личный доктор, с ним ты видишься раз в неделю, но я поинтересуюсь, можете ли вы встретиться сегодня.       — Я не хочу с ним видеться, — он говорит, и Фрэнки качает головой.       — И почему же?       — Я не болею, мне не нужен доктор, — из-за слов юноши медсестра скрестила руки на груди. — Я прошу отпустить меня, я хочу увидеться с братом.       — Встречу с твоим братом можно устроить, — она по-доброму говорит, что вызвало мурашки у парня. — Фрэнки, дорогой?       — Да, Лидия? — Фрэнки проговорил так, что вызвал дискомфорт у своего друга. Эта интонация отличалась от той, с которой он всегда говорил, она была отвратительно поддельной с оттенком беспокойства.       — Отведи Джи в вашу комнату и запиши всё, — медсестра Лидия объясняет, и Фрэнки кивает, — И спроси побольше вопросов.       — О чём?       — Обо всём, что, по твоему мнению, касается произошедшего.       — Но, мисс, — Фрэнки хмурится, и медсестра качает головой, пытаясь заставить его замолчать, но он всё равно продолжает говорить, только шёпотом, — Я не знаю, что касается произошедшего, у меня никогда не было опыта с подобными пациентами.       — Тогда это хороший опыт для тебя, дорогой, — Лидия улыбается, но он хмурится всё сильнее. — Ничего страшного, Фрэнки, не волнуйся так сильно. Ты всегда хорошо справлялся со всем, даже когда ничего не понимал.       — Хорошо, — Фрэнки тяжело выдыхает, стараясь успокоить себя, — Не понимаю, почему я так сильно волнуюсь.       — Мне кажется, что ты всегда волнуешься сильнее, когда привязываешься к кому-то, — Лидия бубнит, и в голове Фрэнки что-то пробегает. Привязывается? Он привязался к незнакомцу? — Фрэнки, знаешь-       — Я не привязываюсь, ничего такого, — он говорит, и в затуманенном взгляде Лидии проскакивает обеспокоенность, — Это просто отличается от остального, и я путаюсь.       — Наверное, — медсестра вздыхает, и парень стоит там, смотря сначала между ними, а потом — на Фрэнки. Он замечает, что щёки Фрэнки слегка порозовели. Эта розоватость была едва заметна, он даже не знает, заметила ли её Лидия.       — Я не такой, это просто было… я просто был запутан и юн, — Фрэнки говорит о том, что парень совсем не понимает, но, медсестра, похоже, знает.       — Очень на это надеюсь, — мисс Лидия хмурится и качает головой. Фрэнки глубоко вдыхает и выдыхает. — Я не хочу, чтобы ты пострадал. Мальчики, вам пора идти.       Фрэнки мимолётом смотрит на соседа, после повернувшись обратно к Лидии, и нервно улыбается. «Спасибо, мам», — он говорит и обнимает медсестру. Она обнимает его в ответ, и парни отправляются в свою палату.       — Мам? — юноша говорит, когда они выходят из комнаты для больных. Они были недалеко от своей палаты, так что он подумал, что уже можно говорить.       - Т-ш-ш, — Фрэнки шикает, потом они наконец дошли до клетки, и парень настоял, чтобы друг зашёл первым. Он вздыхает и проходит в палату, и Фрэнки следует за ним, закрывая громко заскрипевшую дверь, из-за чего парень посчитал, что его уши начнут кровоточить.       — Да, мам, — Фрэнки говорит, подходя к столу и отодвигая деревянный стул. Он садится на него, беря, похоже, документы друга, в которых он оставлял заметки. — Она мне как мама. Типа, она присматривала за мной всю жизнь, так что иногда я называю её мамой.       — Понял, — парень сообщает, садясь на свою кровать, потому что она находилась ближе всего к столу. Фрэнки угукнул, начиная записывать, как юноша думает, то, что они обсуждали с Лидией.       — Так, — он начинает, дописывая свои заметки. — М-м, Джи или не Джи? У тебя есть своё имя? — в ответ парень качает головой. — Ладно, тогда… Как так получилось, что ты знаешь, как зовут меня, но не знаешь, как зовут Лидию?       Юноша задумывается на пару секунд и поднимает руку, чтобы постучать пальцем по подбородку. «Они сказали, что ты будешь моим соседом, — он начинает. — Когда меня только отправили в больницу, мне сказали, что меня отправят в сумасшедший дом, и ты будешь моим соседом».       — Чего? — Фрэнки спрашивает, наклоняя голову, — Но ты меня не помнил, когда проснулся.       — Тогда я ещё не встретил тебя, — парень говорит, и Фрэнки кивает, — И мы не встречались до этого момента.       — Что ты хочешь этим сказать?       Юноша просто улыбается и пожимает плечами. Фрэнки совсем не понимает, что происходит с другом.       — Я наврал Лидии.       — Чего? — он повторяет, и парень просто улыбается. — По поводу чего?       — Не записывай это, ладно? — юноша просит, показывая на Фрэнки, который исполняет просьбу и бросает ручку. Он откидывается, скрещивая руки на груди. — Я здесь из-за попытки самоубийства.       — Я тебе это говорил, — Фрэнки полагает, что это — причина того, что он знает эту информацию, но не понимает, почему он наврал Лидии.       — Нет, я не встречался с тобой до этого момента, — парень сурово повторяет, смотря на Фрэнки своими болотными глазами, и он глотает, кивая. — Врачи сказали мне это, пока кололи меня чем-то, чего я не помню.       — Стрёмно, — у него по телу пробежались мурашки.       — А я о чём, я был вообще не в себе, пока они все паниковали, — парень продолжает рассказывать, — Я не помню эту попытку, как и кто это сделал, но знаю последствия. Я никогда не хотел попасть сюда, но я был слишком обдолбан, чтобы хоть что-то им возразить.       — Кто… Кто пытался самоубиться? — Фрэнки спрашивает, и друг кивает, — Погоди, что ты вообще хочешь сказать? В твоей голове есть другие люди?       — Я думал, что ты уже знаешь, — юноша говорит, и челюсть Фрэнки отвисает, пока он качает головой. — Ой, я не должен был тебе это рассказывать.       — Можно записать это? — он спрашивает, поворачиваясь, чтобы взять ручку, не дождавшись ответа.       — Нет, — парень отвечает, но Фрэнки уже начал писать.       — Извини, но я обязан всё записать, — Фрэнки говорит, игнорируя друга.       — Зачем ты вообще спросил, если от моего ответа ничего не изменилось? — юноша ворчит, складывая руки на груди, — Джерард был прав, когда назвал тебя раздражающим.       — Да? — он проговаривает, изо всех сил стараясь сдержать ухмылку из-за того, что Джерард говорит сам о себе. — Что ещё он говорит?       — Он, на самом деле, не совсем осознаёт, что в его голове есть другие люди, — парень объясняет, и Фрэнки кивает, записывая и это, — Я слышу, как он говорит с тобой, иногда и его мысли, но он не говорит со мной.       — Печально, — Фрэнки подмечает и вспоминает, что должен задавать вопросы. Ну, у него особо не было возможности делать это из-за того, сколько тот, кто контролирует тело его друга, говорит. — Ты знаешь, с помощью чего пытался самоубиться?       — Знаю, — юноша отвечает, и Фрэнки ждёт, пока тот продолжит, не отрывая взгляд от бумаги. Тишина затянулась, и он понял, что не получит никакой информации, поэтому повернулся, чтобы оглядеть друга. — А-а? Я тебе не скажу.       — Почему? — Фрэнки обижается, начиная играть с ручкой, пока его брови изгибаются.       — Ты это запишешь, — парень объясняет.       — Я обязан записать, это — моя работа.       — Это — не твоя работа, ты ведь не врач.       — Это — моя работа, её мне дала Лидия, — Фрэнки говорит немного громче, чем хотел, и стискивает зубы, начиная злиться. Он посмотрел в глаза соседа, хмурясь. — Я занимался этим годами, мне не нужно быть врачом, чтобы понимать, что я делаю.       — Я не говорил, что ты не понимаешь, что делаешь, — парень уточняет, из-за чего Фрэнки начал стыдиться и оторвал взгляд от друга, переведя его на пол. — Я говорил, что они не должны заставлять тебя делать их работу.       — Могу сказать лишь то, что не возражаю, — он кладёт ручку на стол и глубоко вдыхает, стараясь успокоиться и разобраться в причине своей злости. В комнате царит тишина, пока его друг не начинает говорить.       — Фрэнки, ты заслуживаешь лучшего.       Фрэнки замирает, широко открыв глаза. Он нечасто это слышит, и особенно не ожидал услышать это от человека, в голове которого есть другие люди.       — Я даже не знаю, какого это, — Фрэнки бубнит, снова подняв ручку и начиная писать что-то, из-за этого его друг растерялся. Что он вообще может писать? Никакая новая информация не прозвучала.       — Джерард хочет показать тебе, каково это, — юноша говорит, из-за чего Фрэнки снова останавливается, — Нет, Джерард покажет тебе, какого это. Однажды ты узнаешь.       — Он считает меня другом? — Фрэнки спрашивает, зная, что не должен делать этого. Он ведь уже знает ответ, который причиняет боль. Но он всё равно задаёт этот вопрос.       — Он не думает, что считает, но, может, по моему мнению, ты его друг, — юноша признаёт, и в горле Фрэнки застряли все слова.       — Однажды мы выберемся, — он шепчет, — Ты вытащишь меня отсюда.       — Я?       — Ты, ну… Может, я тебя и не знаю, но Джи… — Фрэнки замолкает, пытаясь подобрать подходящее слово, — Все в твоей голове — мои друзья. Вы все выберетесь и возьмёте меня с собой.       — Это… — юноша начинает, но его прерывает цоканье каблуков.       Фрэнки мигом поднимается со стула, беря документы, в которых что-то писал. Он встаёт, и шаркая, подходит к двери. Парень наклоняется и видит Лидию. Фрэнки молча передаёт бумаги медсестре, и они улыбаются друг другу. Мисс Лидия поднимает руку, чтобы взъерошить волосы пациента, из-за чего он улыбается, а его щёки розовеют.       Фрэнки возвращается к стулу после того, как дверь, громко шумя, закрывается. Он выглядит намного более облегчённым после «общения» с Лидией. Фрэнки садится, всё ещё улыбаясь, и юноша наклоняет голову набок.       — Почему ты такой радостный? — он спрашивает, и лицо Фрэнки становится ещё розовее.       — А-а, м-м, — Фрэнки запинается, начиная играться с нижним краем рубашки.       — Я уверен, что она тобой гордится.       — Ох, — он выдыхает, а его лицо краснеет. Парень просто улыбается, мысленно подмечая реакцию Фрэнки.       — Кому-то нравится похвала, — юноша дразнит, а Фрэнки яростно качает головой.       — Нет, хотя ладно, может быть, — он отбивается. Парень ещё раз мысленно подметил, что Джерарду стоит лучше относится к Фрэнки.       Он взял блокнот, после встав и передав предмет другу. Юноша растерялся и открыл блокнот. Фрэнки сел рядом, но не смотрел на страницы. Парень понял всё по почерку и кивнул. Он поднялся и сел на стул, на котором до этого сидел Фрэнки.       — Можешь написать там итоги сегодняшнего дня? — он спрашивает и кладёт ладони на колени.       — Ага, — парень открывает чистую страницу, пялясь на неё пару секунд, замечая, что перед глазами всё размылось.       Его зрение расфокусировалось, голова закружилась, а рот слегка открылся. Парень понял, что теряет нить собственного сознания. Всё вокруг становится статичным, картинка океанских волн с помехами пытается прорваться сквозь сломанный телевизор. Его дыхание сбивается, а разум гаснет.       Все попытки сфокусировать зрение проваливаются, и юноша просто сидит и смотрит на блокнот, лежащий перед ним. Много времени спустя, парень замечает, что рука начала двигаться сама по себе и писать слова, над которыми он даже не думал.                     День 7 Запись 007       Я ничего не помню после того, как меня крестили.                                                 Джерард осознаёт, что сидит в кресле в том же кабинете, что и в тот понедельник. Сегодня был первый повторяющийся день недели за всё время, что он тут находится. Сегодня Уэю придётся пройти через ужас под названием мытьё, но он не помнит, как оно прошло в прошлый раз, а лишь чувствует трение железной мочалки на своей спине, пока сидит на стуле. Джерард пустыми глазами смотрит на доктора Лето, когда тот заходит в комнату, с добротой приветствуя пациента. Он не помнит, что происходило вчера после того, как его у всех на глазах вырвало в молельне.       — Здравствуй, Джи, рад тебя видеть, — доктор Лето говорит, садясь напротив Уэя, — Как ты себя сегодня чувствуешь?       — Всё в порядке, — Джерард говорит, стараясь аккуратно подбирать слова. Из-за отсутствия воспоминаний о вчерашнем дне его тревога становилась всё сильнее, он не знает, что сделал и даже сказал за это время.       — Хм, — врач бубнит, и мисс Лидия, которую Джерард только что заметил, положила на стол, как он полагает, его документы. — Мне рассказали, что случилось, ты помнишь что-нибудь, что касается твоего приступа?       — Приступа? — Уэй спрашивает, растерявшись, — Вы про случившееся в молельне? Я эмоционально перегрузился и-       — Нет, я не про это, — доктор Лето прервал его, — Ты помнишь что-нибудь после того, как тебя крестили?       Джерард сглотнул слюну, начавшую переполнять его рот, и медленно покачал головой. Он совсем ничего не помнит. Он может вспомнить лишь то, как делал запись в блокноте, но даже это ощущалось, как в тумане.       — В твоей голове был другой человек?       — Нет, — Джерард заявляет, он не верит, что в его голове есть другие люди, он просто что-то слышит, и иногда случаются приступы, когда он ничего не помнит, может, в эти моменты его контролируют голоса, но это было так всегда и не значит, что это совершал другой человек, — Это невозможно.       — Фрэнки так написал, — Джерард сжал челюсть, он уже был готов кричать на Фрэнки, когда вернётся в комнату, — Так и есть.       — Это неправда, — он отрицает, из-за злости прикусив язык.       — Это точно правда, — доктор Лето настаивает, и Уэй изо всех сил старается не скривиться, — Голоса становились громче?       — Всё как всегда, — Джерард говорит правду, и врач это записывает.       — У них есть имена?       — Я не знаю.       — Ты пытался с ними говорить?       — Нет, я стараюсь их игнорировать.       — Почему?       Джерард начал уставать из-за этих вопросов, они заставляли его ощущать себя умалишённым. Джерард знает, что не такой, такого просто не может быть. Разве не все себя так чувствуют?       — Я слышал, как Фрэнки говорил с кем-то несуществующим, — Уэй игнорирует вопрос доктора Лето.       — Я знаю, — он отвечает, — Речь шла не об этом.       — Я не знаю, почему игнорирую их, — Джерард закатывает глаза. Он старается не обращать внимания на злость, бурлящую в животе. — Кто бы не игнорировал?       — Другой человек в твоей голове, — доктор Лето говорит, и Уэй хмурится, со злостью смотря на него. В голове Джерарда нет других людей. — Ты помнишь, кто ты такой, Джи?       Джерард с тяжестью выдыхает, изо всех сил стараясь успокоится: «Джерард Артур Уэй, двадцатидвухлетний мужчина, родился девятого апреля».       — Хорошо, — он похвалил пациента также, как и на прошлой неделе. Потом он задаёт ещё один, уже знакомый Джерарду, вопрос, — Как тебя зовут в этих стенах?       — Джи Уэй, это прозвище мне дал Фрэнки, — Уэй отвечает точно так же, но в этот раз более уверенно. Он знал, что этот день повторяется, но ему не нравилось, насколько он похож на прошлый понедельник.       — Какие между вами отношения? — доктор Лето спрашивает, и по телу Джерарда пробегают мурашки из-за ещё одного повторившегося вопроса.       — М-м, — Джерард задумывается, стараясь оценить прошедшую неделю с Фрэнки. Какая она? Как и семь дней назад, он не мог сформулировать, что думает о Фрэнки, — Он мой сосед, кто-то, кому я ещё не могу доверять, но он изо всех сил старается завоевать моё доверие. Я ценю его как соседа.       — Он тебе нравится? — доктор Лето спрашивает, и глаза Уэя широко открываются, — Не в романтическом, а дружеском плане.       — Фрэнки — не мой друг, — Джерард отвечает, и врач кивает, показывая, что ему стоит продолжить, — Я благодарен ему за доброту, но он мне не друг.       — Как он ведёт себя с тобой? — доктор Лето спрашивает, и Джерард снова окунается в воспоминания, фокусируясь на Фрэнки. Он общительный, дружелюбный, но вспыльчивый. В последнее время Фрэнки стал более нервным и слегка смущается каждый раз, когда Джерард делает что-то хорошее.       — По-доброму, — это всё, что сказал Уэй, — Он думает, что дружит со мной, но я с ним — нет, что бы он там ни говорил.       — Понял, — доктор Лето прогудел, начиная что-то записывать. — Ты считаешь его реальным?       — Нет, не считаю, — Джерард отвечает честно, может, слишком честно, но не смотрит в глаза врача.       — Может ли это быть причиной того, что ты ему не доверяешь?       — На самом деле, я бы предпочёл доверять кому-то нереальному.       — Почему?       — Настоящие люди отвратительны, — Уэй снова сжимает зубы, смотря на колени и руки, сжатые в кулаки.       — Почему ты так считаешь?       — Причина размыта, так что я не могу ответить вам сейчас, — он отвечает, разжимая кулаки и кладя ладони на колени.       — Очень хорошо, — доктор Лето вздыхает и передаёт планшет с документами Джерарда мисс Лидии. — Тебе пора идти.       Уэй кивает и встаёт со стула, он был рад уходить из комнаты, где его допрашивают. Джерард выходит из кабинета следом за медсестрой, и они начинают свой путь до палаты.       — Как долго вы тут работаете? — Джерард решает начать разговор с мисс Лидией, а не идти в тишине. Фрэнки говорил ему, что не стоит задавать вопросы, но Лидия не похожа на кого-то, кто причинит ему вред за это.       — Слишком долго, — она тихо проговаривает, вздыхая, по коридору раздаётся стук каблуков.       — Как долго вы были врачиней Фрэнки? — Уэй спрашивает, не понимая почему делает это, но голос, звенящий в голове, слишком любопытен.       — С тех пор, как он только попал сюда, — Лидия отвечает, за что Джерард ей безумно благодарен.       — Каким он был ребёнком? Сколько ему было, когда он оказался тут? — он продолжает задавать вопросы, замечая, что начинает узнавать окружение.       — Ему было десять, когда он попал в больницу, — медсестра сначала отвечает на этот вопрос, после продолжив, — До этого он был в детском доме. Лучше спрашивай его, а не меня.       — Я доверяю вам больше, чем ему, — Джерард признаётся, и Лидия кивает.       — Не стоит быть настолько настороженным рядом с ним, — она говорит, и Уэй не понимает, к чему это. Она разве не знает, что Джерард не может просто взять и начать доверять Фрэнки? — Он хороший парень. Он не умалишённый, просто у него есть некоторые проблемы. Он бы стал тебе хорошим другом, Джи.       — Мне не нужны друзья, — Джерард бубнит, но мисс Лидия всё равно услышала его слова и цокнула языком, вздохнув. — Если он не умалишённый, то почему застрял тут?       — Ему всё ещё нужна помощь, — медсестра объясняет. — Ему нужно научиться говорить правду, чтобы мы могли помочь ему.       — Вы знаете, когда он врёт? — Джерард спрашивает, и они останавливаются, потому что дошли до нужной клетки.       — Знаю, он мне как сын, — мисс Лидия грустно улыбается, сохраняя зрительный контакт с пациентом. — Ему больно. Мы хотим помочь. Как думаешь, ты можешь попытаться подружиться с ним?       — Почему я должен это делать? — Уэй отвечает куда резче, чем планировал. Он не сможет подружиться с Фрэнки не только после недели со дня знакомства, но и позже. Это опасно, слишком опасно. Мисс Лидия должна это знать.       — Он привязался к тебе, так что откроется, — она говорит, и Джерард кивает. Он ненавидит то, что видит вину в её глазах.       — Ладно, я попробую, — Джерард соглашается, не желая спорить ни на такую тему, ни находясь под взглядом медсестры. Ему не нужно по-настоящему дружить с Фрэнки, он может лгать и имитировать дружбу. Разве кому-то станет хуже от этого? От этого будет только польза. Если Фрэнки помогут, то его выпустят.       — Спасибо, — Джерард первый раз видит такую улыбку на лице мисс Лидии. Она кажется такой тёплой и искренней. — Только проконтролируй, чтобы привязанность не зашла дальше дружбы. Скажи мне, если ты заметишь что-то подобное.       — Дальше дружбы? — Уэй наклоняет голову набок.       — Больше, чем просто друзья или близкие. Блеск в его глазах, который появляется только при взгляде на тебя, — мисс Лидия начинает объяснять, но всё ещё смутно. Джерард, вроде, понимает, о чём идёт речь. — Не позволяй ему так смотреть на тебя, если он начнёт, говори мне.       — Почему это неправильно? — он совсем не понимает, разве это не нормально в некоторых случаях? Или это просто запрещено здесь?       — Ты мужчина, — мисс Лидия отвечает, и Уэй слышит щелчок открывающейся двери, за которой следует скрип, который он никогда не перестанет ненавидеть.       Пока Фрэнки их встречает, Джерард начинает думать о настоящей причине его пребывания здесь. Садясь на кровать, Джерард начинает вспоминать, как Фрэнки говорил сам с собой.       «Так издеваться — не весело, я ведь поэтому застрял тут до конца жизни, и ты это знаешь».       Потом в его голове эхом проносятся слова мисс Лидии.       «Ты мужчина».       Джерард вздыхает, решая, что сейчас не время задерживаться на этих мыслях, потому что ему нужно начать строить дружбу с Фрэнки. Джерард думал, что это будет легко, нужно просто врать, но, когда он встречается взглядом с Фрэнки, ему сложно заставить своё сердце врать об этом.       Может быть, Джерард попробует подружиться с Фрэнки. Но лишь «может быть».