Цветок, плывущий в тёмной воде

      Дай мне хоть раз утонуть без тебя — холодной ногой дотянуться до дна.       Стая чёрных птиц вела экипаж до самого поместья Лэ Яна, я следил за ним вороньими глазами. Мои вороны не так хороши, как серебряные бабочки Хуа Чена — они приметные, их хлопотно делать, они мало что умеют, но порой здорово выручают в таких ситуациях. В воде я слышу и вижу всё, а вот на суше приходится использовать различные «костыли».       Поместье Неувядающих Ирисов — что-то слышал о нем прежде. Вроде бы, даже что-то нехорошее.       Узнав из болтовни слуг название, разделяю птиц. Одни следят за повозкой, в которой везут погруженного в молчание Ветра и не испугавшегося блох Лэ Яна, другие отправляются вперёд — искать слабые места.       Усадьба в благополучном пригороде оправдывает название — там полно цветов. И полно прислуги — это хорошо, можно будет незаметно заменить нескольких. Со смертными в этом плане куда легче, чем с небожителями — их можно просто съесть, а не тянуть по многу лет клещами информацию, как было с Мин И. Я ведь к этому сукину сыну даже привязался и подумывал отпустить, когда прищучу Водяного Самодура. Ему бы ещё совсем чуть-чуть посидеть спокойно…       Из поместья Неувядающих Ирисов к моему столу младшими демонами доставлены три блюда. Ослепший старый слуга — удивительно, сколько можно увидеть, когда все думают, что ты слепой. Евнух — таких обычно не стыдятся и допускают в самые личные покои, но при этом в душу не лезут. К тому же, он иностранец и скверно говорит на местном диалекте, на что можно будет списать любые оговорки и странности. А на десерт немая девушка-служанка — таким часто доверяют секреты ввиду неспособности проболтаться.       Компанию за столом мне составляют скелет Повелителя Земли и голова Ши Уду в хрустальной банке. Приятное общество, воспитанное, не слишком многословное — всё, как я люблю. Я тщательно прожевываю каждый кусок, впитывая знания, память и манеры. Крошу в пальцах кости и глотаю их тоже — не стоит пренебрегать ничем. Конечно, неплохо бы поспать недельку, чтобы переварить, но сейчас этого времени у меня нет. Я должен следовать за А-Фэном.       Я думал над словами старины Хуа — о том, какая мне всё-таки печаль. И осознал, что именно раздражает в этой ситуации. Ши Цинсюань, который и так прожил мою жизнь вместо меня, будет теперь наслаждаться роскошью и делить ложе с красивым мужчиной, а я останусь сидеть в похожем на склеп дворце в компании бренных останков, с угасшими силами и возросшими долгами. Это несправедливо — он будто снова выиграл. И я хочу убедиться, что с ним будут обращаться достаточно плохо, чтобы роскошь встала поперёк горла, а красота показалась горькой — ведь, будь с Лэ Яном всё в порядке, ему бы не потребовалось покупать любовь. Если же Весёлый Хер окажется добр… Я дождусь, пока А-Фэн к нему привяжется, а потом убью.       Всю дорогу в экипаже Ветер молчит, глядя в окно с обречённым видом. Лэ Ян также не говорит ни слова, лишь безмолвно пожирает его взглядом.       Вытирая рот от крови, я вижу глазами своих птиц, как черноволосый дворянин в белоснежном одеянии помогает нищему сойти на цветущую землю поместья — это зрелище вполне могло занять достойное место в ряду Прекрасных Картин. Какие же огромные кисти у этого Лэ Яна — почти такие же большие, как были у настоящего Повелителя Земли. Только, в отличие от рук Мин И, совершенно не выглядят грубыми, словно искусно вырезаны из дорогого мрамора. И это создаёт очень противоречивое впечатление, особенно когда он касается А-Фэна — одновременно красиво и страшно, что сломает. — Как много цветов, — восхищенно вздыхает Ши Цинсюань, на секунду очнувшись от тягостных дум. — И ни одного увядшего… Как это получается? — Пусть и у меня останутся небольшие тайны, — улыбается Лэ Ян.       Ой, тоже мне тайна. Выбрать удачные сорта, вытянуть остаточную энергию Инь из земли для посадок, понемногу добавлять энергию Ян в воду, которую пьют цветы — прямо совсем в гомеопатических дозах, иначе у них ускорится жизненный цикл, и они станут опадать, не успев расцвести. Например, эти красавцы питаются от источника подземных вод — скорее всего, через него и идёт передача магических сил.       Забавно, что с некоторых пор термин «передача магических сил» стал ассоциироваться в моей голове с целующимися мужиками… Это всё старина Хуа со своим принцем. — Нравятся ли Вам мои цветы? — учтиво интересуется хозяин поместья.       Конечно, нравятся. Это его любимые. Особенно вон те, бледно-голубого, «лунного» цвета. А-Фэн и одежду в таком цвете обожает. Но это ты сейчас сам узнаешь — Ши Цинсюань ухватится за благовидный предлог и начнёт болтать без умолку, пока ты не пожалеешь, что на свет родился.       Лет двести назад Повелитель Ветров целый день таскал меня по ботаническому саду какого-то человечьего государя и до такой степени замучил своими восторгами, что я, грешным делом, подумывал закопать его где-нибудь среди ирисов. Вот прям на клумбе из тех самых, которые «бледно-голубые, как луна, смотри, Мин-сюн!» Кстати, как показали дальнейшие события, напрасно я этого не сделал, поскольку следом началась докучливая песня «вырасти-мне-такие-во-дворце-ты-же-бог-земли».       Однако вопреки моему прогнозу, А-Фэн не хочет обсуждать ирисы и лишь молча опускает взгляд, едва заметно покраснев.       Не дождавшись ответа, Лэ Ян продолжает беседу, как ни в чем не бывало: — Вас сейчас проводят в покои, где Вы сможете освежиться и отдохнуть. Вечером жду Вас в беседке на ужин — если пожелаете составить мне компанию.       Ши Цинсюань останавливается, как вкопанный. — А разве Вы не собираетесь сейчас… — он запинается, не зная, как сформулировать. — Ну, как бы… Вступить в свои права?       Я аж подавился. Судя по лицу, хозяин поместья тоже слегка обескуражен. — Как это обычно происходит… Я не знаю правил, — продолжает позориться Повелитель Ветров.       Ну, что ты городишь опять? Я сейчас брошу обед, нарисую Сжатие Тысячи Ли, перенесусь туда и дам тебе в лоб! Боги милостивые, мне уже стыдно перед Весёлым Хером.       Тот, кажется, пытается не рассмеяться. Ему это удаётся — смех тонет в тёмных глазах, не коснувшись губ. — Не буду скрывать — я буквально сгораю от нетерпения, — произносит он, смерив Ши Цинсюаня очень откровенным взглядом, от которого тот ещё сильней заливается краской. — Однако я всё же не зверь и понимаю, что Вам нужно немного прийти в себя и обвыкнуться в новом доме. Не будем спешить с этим.       Не верь ему, А-Фэн. Он всю дорогу смотрел на тебя, будто прикидывал, не наброситься ли прямо в экипаже. И сейчас даёт отсрочку не из доброты душевной, а чтобы успеть с гарантией вывести с тебя блох. Я их, конечно, своими глазами не видел, но абсолютно уверен, что они есть. — Приятно порой немного потомить себя предвкушением, — мечтательно вздыхает Лэ Ян. — Итак, прошу Вас чувствовать себя как дома. Я приставлю к Вам личного слугу — как только разыщут, куда он запропастился. И постараюсь прислать подходящую одежду. Какой Ваш любимый цвет? Тот, что в Вашем имени, полагаю?       Видимо, расслабившись от осознания, что его не потащат в койку немедленно, Ши Цинсюань выдает: — Нет. Как вон те цветы. Он напоминает мне луну, — его изящная рука указывает направление, и тёмный взгляд Лэ Яна теплеет.       Почему-то от этой картины я вновь начинаю наполняться тягостным гневом. Пора вмешаться.