Панк-Дозор

— Так и что, — лениво осведомился Князев после того, как они разнесли съёмный домик, выясняя, чьи рога круче. — Как так вышло, что ты — Единорог, прям настоящий, а? Ты прости, Мишк, но мне твоего батю, да что там, даже брата в таком виде никогда не представить. Хотя мне теперь понятно, чего тот так ржал, когда узнал, кто я, и вербовку прекратил в Дозор. — Фантастические панки и где они обитают, — хмыкнул Мишка. — Ржал, значит, во как? Хотя… — он почесал в башке. — И я, ё-моё, представить не могу… Посмотрел бы, как он с таким, — потрогал рог свой. — Раскумаривал б — народ, ежели увидел бы, со смеху помер. — Так он ж Внекатегорий — кто увидит, кроме Великих-то? — искренне удивился Князев. — А чё, этого мало? Завулон со смеху помер бы, хотя… Может, и жаль, что так не вышло — проблем меньше было б, — задумчиво пробормотал Миха. — Тёмно место пусто не бывает, — философски ответил Андрей. — Ну, а всё-таки, как, а, Мишка? — Да, — Горшок закусил губу. — К тебе ехал — парни за мифологию перетирали. Ренник умничал — ветеринар наш хренов. Так вот, не то, чтоб и не прав, ё-моё. У меня ж просто совпали гены неудачно. Один дед — кентавр, вот не спрашивай только, что за извращенка бабуля была — там потомственная волшебница, как её угораздило, я вообще не понимаю. Никто не понимает. — Ну, любовь зла, — хмыкнул Андрей, вспоминая слова своей бабули. — Моя вот почти козла полюбила. — Думаешь, моя другая бабушка не полюбила? — Миха рыкнул. — Причём, возможно, одного и того же. Чё думаешь, много, что ли, тут фавнов бегало, а? По лесам да долам, блин. Правда и бабушка тож не Иная, и не человек… — А кто? — что-то особо не удивился Князев. — Алконост, — выдал Горшок. — Вот мама в кентавра не превратилось — там, вроде, только по мужской можно чудо-пони стать, а бате повезло. Он всего-то птиц у нас важный. Правда, — и тут Миха ухмыльнулся довольно так. — Если бате повезло, и он самый обычный орёл в звероформе, а в человечьем виде у него только нос на клюв смахивает, то Лёху угораздило! — Ну-ка, — Андрей аж тоже придвинулся. — Чё, павлин, что ли?! — Почти, — Миха заржал и теперь нельзя было не снабдить это действо приставкой конски. — Райская птица — огромный такой, сам темного окраса, но хохолок и хвост — огненные. Хотя уж лучше б меня так, понимаешь ли, угораздило… — он вновь потрогал лоб. — А когда он у тебя вырос? Ну, не родила ж мама… С таким тараном, — негромко ответил Андрей, отчаянно стараясь не ржать. — В пубертат, — дёрнул плечом Миха. — У тебя тоже? — Ага, — качнул головой Князев, — а тебя тоже на ингредиенты разобрать пытались? — На нужды света? Конечно. А ты мне свои рога в наркоту подкрошивал? Андро, лучше по-доброму признавайся… — А то забодаешь? — нет, всё-таки Князев не мог сегодня сдержаться. — Прости, — выставил вперёд руки. — Да, я. — Ладно, хоть рог, а не че похуже… — пробормотал Горшок, несколько успокаиваясь. — А то читал тут я книжку — там пишут на серьёзных щах о целебных свойствах какашек единорога, прикинь! — Ну, ты ж не пробовал… — ответом ему послужило яростное лягание… По счастью, не копытом.

***

— Ма, а кто я вообще такая? — Алиса крутилась перед зеркалом, с совершенно диким видом. Всё б ничего — девочка как девочка — высокая, но так мало ли акселератов в мире, видная. Из обыденной картины выбивался хвостище. Кошачий. — Сложный вопрос, детка, — Агата прикусила губу. Они её пубертата с Андреем ждали со страхом, признаться, у обоих в крови понамешано. Всякого… Но результат их смещения совсем уж не мог оставить равнодушным. Ладно, уши — тут они дружно надеялись, что те совершенно по-человечески у Князева такие. Ага уже поколений пять как не вымываются кровью. Обычные уши… Та самая бабушка, что с Фавном на сопелке играла, прищурившись, утверждала, что неспроста их друг к другу притянуло… Что явнее всего в Агате Сирин проявилась, но че-то ещё виднеется, торчит… А, как известно и Сирин, и Фавны — те ещё любители истории рассказывать. Только вот Фавн — иноземный гость, а ведь тут и местный сказитель имеется. К слову, любимец этой самой птички непростой. Баюн — волшебный кот. И вот теперь у Лиски хвост торчит, словно нить тех генов, что причудливо переплелись, ранее подавляемых, а теперь встретившихся, похоже, с обеих сторон. — Бежать в лес и по цепи кругом ходить не тянет? — заботливо поинтересовался Князев, которого, вообще-то, не спрашивали. Агата гарпией шикнула на того и развернулась к дочери: — Папа имел ввиду, уши у тебя не прорезаются? — Тебе этих мало?! — зашипела кошкой рассерженной девочка, вытягивая те в разные стороны. — Давайте, признавайтесь, у кого в роду Чебурашка был! — Скажи спасибо, не крокодил Гена, — нет, инстинкт самосохранения у начинавшего козлить Андрея притуплялся. Агата метнула в него, по счастью, не молнию, а подушку. — Ладно вам! Диана не жалуется, я тоже как-то живу… Распушили тут перья да когти выпустили, — пожал плечами Андрей. — Я тебя щас выпушу эти когти прямо в мягкое место, — угрожающе низко пообещала Нигровская. — Да чё Дианке-то жаловаться?! Она в маму свою пошла! Жабры — это даже удобно! И в воде как рыба себя ощущает… Даже хвост не отрастает и плавники, а жабры… Их и не видно! А тебе, пап, рога даже идут! — топнула ногой, а хвост взметнулся трубой следом. — Хочешь сказать, я чёрт?! — картинно ужаснулся Князев. — Тебе тоже хвостик очень идёт, ну чего ты так заводишься… Вон какой пушистый. Котиков любят все. Ну, скажи же, — игриво боднул жену. — А чего ж ты тогда своего хвоста стесняешься?! — хмыкнула Нигровская. — Почему гордо не расправишь и по дому не дефилируешь? М-м, Князев? — Так, у меня куцый, кого там… — попытался выкрутиться Андрей. — А вот у тебя, Лиска, шикарный… — Да как я его от людей-то спрячу? Даже от иллюзии что толку-то?! Если я им задеваю всё?! — Научишься… Делов-то… Вон дядю Мишу вызовем. Пусть мастер-класс показывает. У него вообще во лбу сияет… Далеко не звезда! — А Сашке повезло! — опять завелась Алиса. — У неё ни рогов, ни копыт, ни перьев, ни хвоста. Только тяга к болотине всякой, но это фигня! — и она шмыгнула носом. — Зато какой подарочек генетический потом кому-то достанется, — Агата хмыкнула. — У батеньки целый коктейль, а маменька под дриаду маскировалась, а оказалась — Кикимора… — Так они ж тоже нимфы, и тоже дриады, подвид такой, — пожал плечами Андрей. — А то, что, когда познакомились, там топь рядом была — мы как-то и не заметили… — На клюкве, поди, паслись, скотиночки, бесшерстные почти?! — Нигровская уперла руки в боки. — Не помню, мы там упившись в соплю были, — заметив предупреждающий взгляд жены, Андрей, развернувшись к дочери, поправился — ничего такого. Чайный гриб перепрел, всего-то! — На мухоморе?! — Ой, с тобой мы тоже на рогах третий раз познакомились… Едва обшивку купе не прошили! Запомни, дочь, если копаться в родословных будешь — вообще можно одному с тоски где-нибудь в лесу пропасть! — Играя на сопелке?! — хмуро осведомилась Алиса, улыбнувшись во весь свой весьма зубастый и большой рот. Только козлячья выдержка позволила Андрею не отпрянуть. — В твоём случае лучше использовать тактику брода по цепи кругом! Истории рассказывать умеешь! — быстро-быстро ответил Князев и поспешил ретироваться на точку, пока дамы его не задрали — одна когтями и клювом, другая зубками… Острыми.