***
Ты следишь за тем, чтобы мяч отскакивал от пола и возвращался в руку. Хорошо. Ты справился с задачей. Раньше баскетбол был для тебя странной игрой. Да и сейчас, в основном, остаётся. Несмотря на свой рост и недавние события, перешагнувшие порог зрелости, ты не собираешься забывать те долгие-долгие годы, которые ты провел, избегая площадки. Всегда неловкий, слишком долговязый, так и не привыкший к своим размерам по отношению к остальным. Тебя укоряли люди, которые мечтали быть таким высоким волком, как ты, всегда говорили, что из тебя получится отличный товарищ по команде. Тяжело было быть таким ребенком. Теперь ты можешь просто нормально играть. Невозможно укрыться от ропота, который витает вокруг тебя. К этому времени, спустя несколько дней после той роковой дуэли под луной, все уже узнали, что ты был единственным виновником того, что Риз был покорен и побежден. Конечно, ты - серый волк (причем большой), но он был взрослым бурым медведем, который уже много-много недель не принимал подавляющих препаратов. Некоторые не могли поверить в эту историю. Другие просто приписывали твою мнимую доблесть превосходству генофонда волков (в основном волков и других собак). Луис, в частности, назвал тебя "сучьим придурком, жаждущим смерти", а Хару... Ну, она плакала. Била тебя своими маленькими кулачками и много плакала. Но теперь кот вырвался из мешка. Ты уже не можешь вернуться к тому кроткому волку, каким тебя все всегда знали, несмотря на твоё самое горячее желание. А ты действительно хочешь снова стать этим волком. Ты продолжаешь учиться, заботиться о Кабу, ухаживать за цветами на крыше, наклоняться, когда разговариваешь с маленькими учениками. Но... трудно делать эти вещи теперь, когда люди знают, что у тебя есть сила, способная разбить их до основания. Гоухин предостерегал тебя от того, чтобы ты слишком много скрывал. Сказал, что если ты будешь вести себя как полный шут после того, что ты сделал с Ризом, это вызовет подозрения у людей, особенно в твоей возрастной группе. Поэтому ты, нехотя, пытаешься приложить немного сил к разным занятиям. Таскать больше мешков с удобрениями, больше книг. Делать более длинные шаги (совсем чуть-чуть). И, конечно, ты позволяешь себе немного лучше играть на корте. Никто больше не кричит на тебя за плохую игру, и это очень приятно, но ты не собираешься идти напролом и продираться сквозь толпу игроков перед тобой. Конечно, это было бы весело, но ты ещё не готов сделать такой шаг. К тому же после школы у тебя есть индивидуальный режим тренировок, разработанный Гоухином, и ты не можешь выкладываться на полную катушку в таком несерьезном деле, как игра в баскетбол. Это нормально. Правда. И, знаете, может быть, Гоухин всё-таки был прав. Существование в рамках усредненных представлений людей о сером волке заставляет людей смотреть на тебя больше, но и меньше. Люди больше не смеются над твоим скромным ростом, а на корте видят в тебе обычного высокого парня. Это уже не Легоси, а действительно высокий парень, который трусит и просто раздает всем мяч. Это хорошо. Чем меньше на тебя смотрят, тем легче дышать. ...Но это не значит, что на тебя никто не смотрит. Учителя, конечно, смотрят на тебя по-другому. Учитель истории уже не довольствуется привычным уровнем стараний и ждет от тебя более сложных ответов. То же самое с преподавателем литературы, которая всё более безжалостно выставляет оценки (она клянется, что так было всегда, но бывшие студенты постоянно говорят, что с ней не должно быть так сложно). Охранники школы кивают тебе, глаза под фуражками остры. Ты не знаешь, уважают ли они тебя за то, что ты схватил Риза, или осуждают за то, что ты суешь нос не в свое дело, но ты чувствуешь, что Рокуме поговорил с ними. Они не очень-то с тобой возились, несмотря на свое внимание. И, конечно, Луис не спускает с тебя глаз. Он кричит о том, что у него от тебя язва, что он ненавидит твое отсутствие самосознания, что ты собираешься его убить, но всё равно не сводит с тебя глаз. Всё это было бы прекрасно... Но ты можешь видеть его. Ты вытираешь полотенцем пот со лба, наклоняешь голову. Ты никогда не сможешь забыть знакомый набор полос Билла. Он смотрит на тебя, когда ты потягиваешься, и ты быстро оборачиваешься. Не из страха, конечно. Ты не боишься Билла. Но... ну, ощущение того, как шевелятся шрамы на твоей спине, когда ты двигаешь своим телом, является постоянным напоминанием о твоём прошлом с ним. Как злые, одинокие наклейки на твоей спине. Тогда ты был в ярости от него. То, как он улыбался тебе, облизываясь, как слово ‘кролик’ перекатывалось у него на языке и слетало с губ. Ты видел красный цвет, и это было совсем неприятно. Но... “Хорошая работа сегодня, малыш.” Твой тренер выше тебя, совсем чуть-чуть, но "ягуар" всё равно взъерошивает тебе голову. Мгновение длится недолго, и он уходит, готовый посмотреть следующую игру. Но ты моргаешь, ощущая его руку на своей голове после того, как он уходит. “Эй, чувак, ты сегодня здорово сыграл!” Твои одноклассники поздравляют тебя. Теперь пришло время для следующей группы людей в классе сыграть раунд, и вот, все собрались вместе, разговаривая. Самец лиса, Майкл, ты чувствуешь, что он сжимает твою лопатку, его палец прямо рядом с кончиком одного из твоих шрамов. Замечает ли он это? В любом случае, ты улыбаешься, качаешь головой. “Не-а, я всё ещё не силен в этой игре. Хотя это весело.” Ты всё ещё привыкаешь к этому новому чувству, к этому балансирующему акту колебания между наслаждением похвалой других и ощущением себя не в своей тарелке из-за этих самых слов. Всего несколько недель прошло между началом всего этого и твоей дракой с Ризом. И всё же, всё так изменилось. Лев из другой команды, фактический капитан раунда, настаивает немного больше. “Нет, братан. Я помню тебя в прошлом году. Типа, без обид, Легоси, но ты был ужасен.” Люди хихикают, ты немного краснеешь и чешешь затылок, твоя рука всё ещё потная. “Но теперь ты хорош! Не то чтобы великолепен или что-то в этом роде.” Его товарищи по команде добродушно насмехаются над ним, и он шипит. “Что?! Я подбадриваю его, вот! Дай мне передохнуть.” “Спасибо, Джин.” Он мурлычет, и ты встряхиваешь хвостом. Когда ты говоришь, тебе удается переключить внимание с себя на других людей. И это великолепное ощущение, несмотря на ощущение взгляда Билла на твоей шее. Ты же знаешь, каково это, есть мясо. Почувствовать этот прилив силы, больше всего на свете, эту уверенность. А разве уверенность не то, в чём актеры нуждаются больше всего? Луис обладает ею в полной мере. Ты... ты никогда по-настоящему не чувствовали, что тебе нужно быть уверенным. Но когда ты попробовал кровь Луиса, почувствовал, как мясо и кость его ступни скользнули по твоему горлу и попали в желудок, когда это произошло, ты понял, каково это, быть уверенным в себе человеком. В тот момент, в той битве, никто не смог бы тебя сломить. ...Ты представляешь, что именно так Билл хотел чувствовать себя на сцене. Ты и все остальные в клубе всегда знали, как сильно он всегда стремился к главной роли в шоу. Он часто говорил об этом с тобой, Аобой и остальными, оплакивая свою удачу, желая, чтобы Луис просто дал ему шанс. Когда он, наконец, упал ему на колени, он, должно быть... “Эй. Легоси. 8 часов.” Ты не поворачиваешься, потому что на самом деле 9 часов, и ты точно знаешь, что имеет в виду лев. Все остальные так делают, и когда ты чувствуешь, что давление на твою шею ослабевает, ты вздыхаешь. Билл больше не смотрит в твою сторону. Но это не имеет значения важно то, что он вообще смотрел в твою сторону. “Разве это не тот тигр, эм, чёрт, как там его звали? Он в твоём клубе и он типа, натворил кое-чего дерьмового.” “Билл, Джин. Это Билл.” Говорит Майкл, постукивая себя по голове своими черными пальцами и бросая взгляд на Джина. Но затем он поворачивает голову назад и усмехается. “Да, он смотрел сюда. Чёртов чудак.” “Разве это не тот парень, который, типа, пил кровь для той пьесы?” “Срань господня, он здесь?” Ты поднимаешь руки, улыбаешься, пытаясь успокоить людей. Они тоже не боятся Билла, они злы. Ты можешь видеть это в их глазах. “Всё в порядке, на самом деле.” “Как ты можешь так говорить, Легоси?” Джин спрашивает тебя почти раздраженно. “Этот парень тебя поимел!” На мгновение люди останавливаются. Они оборачиваются, смотрят на вашу группу, и ваш тренер спрашивает класс, что, черт возьми, происходит. Маленькие уши Джина поворачиваются, и он встает, лицо такое же красное, как его грива. “Н-Ничего! Я грезил наяву! Аха ха ха!!” “Ты придурок...” Майкл закрывает голову руками. Но это работает, и люди продолжают играть после того, как твой тренер шипит на всех, чтобы они прекратили валять дурака. Но потом ты видишь, как эти черные пальцы касаются тебя, и Майкл оглядывает тебя с головы до ног. “Послушай, мы все знаем, что сделал Билл. Всё в порядке.” “Это... действительно, я...” “Этот парень гребаный психопат. Он и Риз. Что за осел пьет кровь? И ради гребаной пьесы?” Другой член вашей группы в ярости. “Что, геймеры теперь тоже будут употреблять стероиды?” “Я имею в виду.” Начинает говорить кто-то другой. “Я слышал, что роль Адлера всегда играл плотоядный. Может быть, он не смог справиться с попыткой Луиса привлечь к себе внимание как травоядное животное, и...” Люди пялятся на него, и он моргает. “Что? У меня есть друзья в драматическом кружке! Я знаю, в чём дело.” “Ребята...” Они строят догадки, и, чтобы их теории не вышли из-под контроля, ты откашливаешься. Ты пытаешься направить в нужное русло немного того Легоси, которого все сейчас ожидают. Сильный, таинственный герой, который избил обезумевшего, жаждущего крови медведя. Как и ожидалось (и к вашему легкому огорчению), они останавливаются и слушают. “Я... я не знаю, чего хотел Билл, но он ничего не сделал Луису. Только мне.” Черт. Черт, черт. Это прозвучало неправильно. Поворот, поворот! “И... и в любом случае, я действительно ценю вашу заботу, но...” Ты не можешь сдержаться. Ты вздыхаешь, пожимаешь плечами. “Я не знаю. Я не хочу, чтобы люди плохо говорили о нём.” “Но Легоси, он заслуживает этого.” Говорит Майкл, и Джин кивает. “Кто знает, где, черт возьми, он взял эту кровь?” “Власти опубликовали бы заявление, если бы он кого-нибудь убил ради это.” Пара человек моргают, но ты продолжаешь. Очевидно, что ты потратил время на ознакомление с уголовными кодексами и законом о хищничестве, учитывая твою ситуацию. “Он... он, наверное, пошёл в Гетто.” При этом люди бледнеют, и ты действительно немного расстраиваешься. “Что? Ребята, вы хотите сказать, что никогда там не были? Все вы?” Они замирают, а ты хмуришься. Невозможно сказать, скольких оскорбили твои обвинения, но теперь ты знаешь мир. По крайней мере, некоторые другие хищники в этой комнате должны были видеть, на что было похоже Гетто. Нападение на людей просто за то, что они там были, так или иначе не помогло бы разговору. Это просто размыло то, что на самом деле представляло собой справедливость. “Конечно, нет!” Джин сердито шипит на тебя. На мгновение его грива становится похожей на пламя, и ты киваешь, потому что львы действительно выглядят как короли, когда они разозлены. “Ты с ума сошел?” “Д-да...” Майкл соглашается, но это звучит слабо. Все собеседники поворачиваются к нему, и он пытается казаться маленьким. Это не работает. “Я-я просто зашел посмотреть, на что это похоже! Но я ничего не покупал, честно!” “Срань господня, Майк.” “Йоу...” “Прекрати. Прекрати.” Ты бросаешься на его защиту. “Я тоже был там. Ходил смотреть это со своими друзьями. Потом мы все разошлись по домам, всё в порядке.” Люди успокаиваются, и Майкл вздыхает спокойно. Ты же не хочешь, чтобы вокруг поползли слухи. “...Но он должен был вернуться, ты же знаешь. Даже если ты не видел, чтобы он что-нибудь покупал в тот раз, когда ты был там с ним.” Вставляет кто-то. Ты не рассказываешь им, что, когда Билл возглавил группу, ты видел, как один из твоих друзей откусил палец старика. Ты не рассказываешь им, как Билл сказал тебе, что это значит быть мужчиной. Ты не говоришь им, что сбежал, как трус, поджав хвост, пытаясь спастись от темноты Гетто, но из-за своего страха ещё глубже увяз в ней. “Шшш, идиот! Прекрати это!” “Что? Я просто говорю...” “Я думаю, это очевидно.” Звучит глубокий, рокочущий голос. Вы все смотрите вверх, и вот ваш тренер, широкоплечий и с густыми бакенбардами, смотрит вниз. “Что не все здесь хотят больше говорить на эту конкретную тему.” Вот когда твои друзья снова смотрят на тебя. “О, черт возьми, чувак, прости, я...” “Всё в порядке.” Ты улыбаешься. Заверяете их и своего тренера, что бояться нечего.~~~~~
Конечно, все видят твои шрамы в душе. Люди ведут себя немного тише, скорее всего, смотрят на тебя, учитывая те вещи, о которых они говорили. Ты пытаешься хорошо вымыться, игнорируя их взгляды. Если ты сейчас обратишь на них хоть какое-то внимание, ты можешь стать нервной развалиной. Всё, что ты знаешь, это то, что Билл рядом, тоже принимает душ, и что после того, как всё будет сделано, ты поговоришь с ним. Вот почему ты должен быть эффективен с этой помывкой, чтобы ты мог поймать его после и не устраивать сцен. “Эй, Легоси.” Ты слышишь голос, и открываешь глаза. Это Майкл и Джин. “Нам жаль, чувак. Мы просто говорили об этом дерьме, которое нам не нравилось, мы не подумали о том, что ты чувствовал, и всё такое.” “Да, мы, блядь, отсто-ой!” Джин потирает руку после того, как Майкл бьет по ней. Ты ничего не можешь с этим поделать, твоя улыбка возвращается. “Эй, не переживай. На самом деле в этом нет ничего особенного.” И вот тут ты пытаешься посеять пару семян для своей пользы. “Честно говоря, я такой же, как все остальные.” Они кивают, улыбаются, и ты надеешься, что они в это верят. Но когда ты заканчиваешь принимать душ и идешь к своему шкафчику, твоя улыбка исчезает. Билла здесь нет. Больше нет.~~~~~
Это происходит ещё несколько раз. Ты можешь чувствовать его пристальный взгляд на себе на ваших общих лекциях, когда ты ешь, иногда когда ты выходишь на улицу. Это случается не часто, и если бы дело было только в нем, ты, возможно, смог бы проигнорировать это и продолжать жить своей жизнью. Но люди говорят, и, возможно, сейчас ты более чувствительный к этой теме, но такое ощущение, что почти все говорят о двух людях: Билле или Ризе. Ты не какой-то король, и хотя люди уважают тебя, они не почитают тебя так, как почитают Людовика. Поэтому, когда ты прогуливаешься или когда ты в классе, ты слышишь, как люди говорят о том, что произошло с тобой по отношению к тем молодым людям. Через пару дней ты отказываешься от попыток прекратить разговоры. Люди хотят поговорить, какое право ты имеешь мешать им делать это? Они говорят о Тэме, о том, как они его знали. О том, как он собирался признаться в любви девушке. О том, как это было вырвано у него эгоистичным медведем (ты ничего не можешь поделать с тем, что кусаешь губы, когда они это говорят). Они говорят о том, что драмкружок полон эксцентричных людей, чудаков, как хороших, так и плохих. Чудаки вроде тебя, которые остановили Риза и спасли бог знает сколько ещё животных. Чудаки вроде Билла, который неизвестно где достал кровь кролика и выпил её. Я знал, что что-то не так, когда он вышел на сцену. Говорят они. Я всегда знал, что он один из таких. Они говорят о том, как он кого-то поцарапал. Некоторые не видят связи между этими двумя событиями. Большинство так и делает, и иногда, когда они замечают, что ты рядом, они перестают разговаривать, краснеют и спрашивают тебя, как у тебя дела. Как твоя спина? Всё... в порядке? Тебе больно? “По крайней мере, никто не просил показать твои шрамы.” Луис говорит однажды после школы. Вы оба вне школы, гуляете, ничего особенного не делаете. Ты знаешь, что он что-то делает, но не знаешь точно, что, и он запретил тебе спрашивать об этом в любом случае, так что ты действительно ничего не можешь поделать с тем, что темы разговора стали односторонними. “Они кучка придурков, но, по крайней мере, у них есть элементарная порядочность.” “Иногда они пялятся в душе.” Ты не обижаешься на это, ты просто указываешь на это. “Я имею в виду, ты там весь голый. Я бы тоже уставился.” Говорит Луис, оглядывает тебя с ног до головы, и ты закатываешь глаза. В любом случае, он не из твоей лиги. Солнце садится, и он подносит свой "Рамуне" к губам. Шарик внутри позвякивает, и он слегка встряхивает бутылку, как будто это заставит её наполниться снова. Это, конечно, не так. “Тебе его жалко?” “Да.” Ты отвечаешь без колебаний. Он кивает, и ты смотришь на оранжевое небо. “...У меня есть ты, и Гоухин, и Хару, и Джек, и Джуно, и...” “Я понимаю.” Говорит Луис, приподняв бровь. “Но Билл один, Луис.” Твой разум возвращает тебя к разговору, который у тебя был с одним из немногих людей, которые причисляют тебя и Билла к кругу её друзей. “Элс сказала мне, что он был очень отстраненным. Он с ней почти не разговаривает.” “А эти твои друзья-плотоядные? Что они делают?” Ты качаешь головой. “Они сказали мне, что он также был немного молчалив. И я всё равно знаю Билла. Он не из тех, кто много говорит о своих чувствах.” Всякий раз, когда он это делал, всякий раз, когда у тебя был момент с ним, когда ты слышал что-то более глубокое, чем поверхностный уровень, ты всегда был в восторге. Что скрывалось за этим поведением крутого парня? В конце концов, тебе всегда было любопытно узнать об этом... ...А потом, что ж... ...У тебя пара грубых шрамов на спине. Но это было не потому, что ты пыталась заставить его открыться больше. Не тогда. “Я собираюсь поговорить с ним.” Тебе решать. Луис поворачивается к тебе, кладет руку тебе на плечо и улыбается. “Боже, ты такой придурок.”~~~~~
Это должно быть в нужном месте. В нужное время. Только это, кажется, никогда не наступает, и каждая возможность, когда ты думаешь, что можешь поговорить с ним, так или иначе разрушается. Он может отвернуться, или тебя может что-то прервать, или весь класс может быть привлечен к вниманию. Но подходящий момент никогда не наступает... Или, скорее, это дается тебе нелегко. Так что ты ждешь. Ты ждешь, и держишь ухо востро, чтобы, когда у вас наконец будет хороший момент побыть одним, ты мог попробовать. Ты ждешь. И целишься.***
Ты не идиот. Ты знаешь, чего от тебя ждут. После средней школы ты собираешься поступить в Университет Фарнсворт, как поступили твои отец и дед. Ты собираешься найти милую девушку-тигрицу, жениться на ней и либо возглавить бизнес своего отца, либо присоединиться к уважаемой фирме. У тебя будет два, может быть, три ребёнка, если всё сложится так хорошо, и ты будешь образцовым тигром, на которого будут равняться маленькие дети и говорить "Я хочу быть таким же, как он!" В этом смысле твой сосед по комнате тебя обошел. Он и его девушка знают друг друга с детства. Они подружились в средней школе, и он переспал с ней на первом курсе после церемонии вручения дипломов. Все знают, что он собирается на ней жениться. Это своего рода идеальная любовь из сказки, которая приходит только раз в жизни. У тебя могут быть лучшие оценки, лучшие внеклассные занятия и лучшие отношения с твоими учителями, но у него есть девушка, которая идеально ему подходит. В некотором смысле, то, что он делится с тобой её обнаженной натурой, как то, что произошло прошлой ночью, это одновременно акт дружбы и игра власти (хотя он слишком туп, чтобы думать об этом подобным образом). Он хвастается своей девушкой и получает удовольствие (бессознательно) от оттенка ревности, который это вызывает. Может быть, причина, по которой ты не общался с ним, в том, что ты ему завидуешь. Ну, это не совсем правильно, не так ли? Тебя устраивает то, как обстоят дела. Ты можешь найти девушку в колледже. Тебе пока не нужно так отчаиваться. В конце концов, для этого и существует средняя школа. Размяться, прежде чем придется вписываться в шаблон. Выяснить, что работает, а что нет, с той врожденной точки зрения, которая есть у каждого. Так что ты не завидуешь. Звук льющейся воды и болтовня наполняют твои уши. Ты поздно пришел в душ, и тебе не терпится ополоснуть тело после долгого дня. Даже когда его смывают, запах мужчин остается достаточно острым, и ты позволяешь ему окутать себя. Есть что-то в том, чтобы быть рядом с другими мужчинами, другими плотоядными мужчинами, вот так. Это действительно очень хорошо. “Привет, Билл. Ты сегодня присмотришь за комнатой, верно?” Спрашивает Тао, твой сосед по койке, пока ты намыливаешь грудь. Он не такой придурок, как твой другой сосед по комнате, у которого толстый член и девушка, подходящая ему. Но даже у Тао есть планы на вечер. На самом деле, у всех твоих соседей по комнате есть планы. У некоторых преданные отношения, другие собираются потрахаться на скорую руку. Ты назначенный ночной сторож, и ты готов к долгой ночи учебы и ни к чему другому. “Конечно, конечно.” Ты пожимаешь плечами. “Веселись, и не попадайся на глаза.” “Спасибо, братан.” Он стукает тебя кулаком и уходит с полотенцем на плече. В таком общежитии, как этот, мужчины не стесняются ходить голыми обратно в свои комнаты. Ты расслабляешься, когда чувствуете, что его присутствие исчезает из комнаты. Поскольку ты пришёл поздно, здесь не так много парней. И поскольку ты наблюдаешь за комнатой, решаешь не торопиться с мытьем. Ты позволяешь воде стекать каскадом тебе на грудь, чувствуя, как ручейки бегут по твоей шерсти. Ты вздыхаешь, зеваешь, потягиваясь. При этом твой хвост напрягается, и ты можешь почувствовать, как вода медленно стекает к твоей заднице. Обычно, когда ты принимаешь душ с людьми, ты много пускаешь пыль в глаза, и ты больше сосредоточен на них, чем на себе. Но сейчас ты один, ты можешь позволить себе как бы помедитировать над этим опытом. Это странное чувство, очерчивать форму своего тела, своего ‘я’ с помощью воды. Это помогает тебе сосредоточить свой ум. Ты распознаёшь его шаги прежде, чем слышишь, как он говорит, но его голос всё равно удивляет тебя. “Привет.” Ты оборачиваешься, опуская руки. Это Легоси. Он голый, вешает полотенце на крючок рядом с насадкой для душа. Он кивает тебе. Ты киваешь в ответ. “Привет.” Ты отворачиваешься и принимаешь душ, уставившись в стену. (1 арт) В воздухе повисла тишина. К настоящему времени люди слышали о том, что ты с ним сделал. Как ты... ранил его. С тех пор между вами двумя возникла неловкость. Каждый раз, когда ты смотришь на Легоси в коридорах или ловишь его во время лекции, ты можешь почувствовать вкус кроличьей крови в задней части своего горла. Это был неописуемый кайф. Это заставило тебя почувствовать себя таким живым, таким готовым ко всему! Ты ловишь себя на улыбке, думая об этом. Это почти делает твой член твердым. Черт возьми. “...С твоей спиной всё в порядке?” Ты думаешь об этом сейчас. О кроличьей крови, и это заставляет тебя ещё раз вспомнить ощущение плоти под твоими когтями. О спине Легоси, открывающей тебе свою кожу. О жаре его тела, когда ты обнимал его и заставлял истекать кровью. Ты не жалеешь об этом. Он это заслужил. Но ты не ненавидишь его настолько, чтобы желать ему неприятностей из-за этого. “Всё в порядке.” Отвечает его голос, мягкий, нежный (слишком нежный для плотоядного). Сейчас в душе больше никого нет. Возможно, они боятся драки. Возможно, они знают, что это частный разговор. Но вы с Легоси наедине, и вы оба голые, и вы снова разговариваете. Ты не знаешь, как к этому относиться. “Как у тебя дела?” Вопрос ложится на твои плечи, заставляя тебя повернуть голову. Ты ожидаешь, что тебя встретит его спина, шрамы, которые ты ему оставил. Вместо этого ты видишь, как он поворачивается к тебе, вода мягко омывает его плечи, его живот кремового цвета. Такая женственная черта для волка. Но он не женщина, он не может подарить тебе детей. И у него такое выражение лица, от которого твоя тень улыбки исчезает, сменяясь ещё более хмурым взглядом. “Что ты имеешь в виду?” Ты нажимаешь. “Я имею в виду... как ты, после того, что случилось?” Он не настроен враждебно. Он не собирается нападать на тебя. Каким-то образом это выводит тебя из себя. Ты хочешь, чтобы он проявил мужество и дал тебе то, что ты заслуживаешь. Ты отворачиваешься к стене. Ты пытаешься игнорировать образ его кремовой груди в своем воображении. И терпишь неудачу. “Ну, у меня из-за этого были неприятности. Всё ещё в клубе, конечно. Но отец разозлился.” Он так сильно отчитал тебя по телефону. Ты предпочел бы не вспоминать. “Немного прибрался после уроков, чтобы загладить вину.” “Я понимаю.” Говорит Легоси. “...Мне жаль.” “Хммм?” “Я сожалею о нарушении дисциплины.” Уточняет он. Ты вздыхаешь и полностью поворачиваешься к нему. Он всё ещё там, смотрит на тебя, и теперь ты понимаешь, что его извинения это не прикрытие или уловка. Он искренне сожалеет, что у тебя были неприятности из-за того, что ты сделал. “Это у тебя всё пошло наперекосяк.” Напоминаешь ему. Это как если бы он был умственно отсталым. “Меня это не беспокоит. Мне всё равно, как я выгляжу.” Он пожимает плечами. Несмотря на то, что он выглядит чертовски ахуенно? Что за идиот. Если бы ты выглядел хотя бы вполовину также, как он, ты бы купалась в кисках. У тебя было бы множество девушек твоего вида, выстроившихся в очередь, чтобы подарить тебе детей, когда ты подрастешь. Легоси не понимает, насколько у него всё с этим хорошо, и было бы странно, если бы это тебя не бесило. “Я был бы признателен, если бы ты не относился ко мне покровительственно, Легоси.” “Я не пытаюсь покровительствовать тебе.” Он качает головой, но его уши не двигаются назад. Он абсолютно спокоен. Стоит на своем. Хорошо, по крайней мере, он знает, как это делать. “Я просто хочу, чтобы мы были в лучших отношениях.” “Лучших отношениях...” Ты позволяешь воде попадать тебе на спину. Твою спину, на которой нет никаких шрамов. Ты идешь вперед, и подходишь к нему до такой степени, что вы почти соприкасаетесь. Ты можешь чувствовать тепло его тела, и вспышка мыслей заставляет тебя задаться вопросом, насколько близко соприкасаются ваши лобки. Однако ты не прерываешь зрительный контакт. В этой комнате больше никого нет. И он не отступает. Он не ищет драки. Но что, если ты ударишь его? Будет ли он сопротивляться? Вернул бы он тебе шрамы, которые ты ему оставил? Твои руки напрягаются от этой мысли. “Я не хочу, чтобы мы ненавидели друг друга.” Говорит он. На его лице читается сожаление, и ты не понимаешь почему. “Я не думаю, что ты ангел или что-то в этом роде. Но я также не думаю, что ты ужасный человек.” Твои руки медленно, медленно расслабляются. Ты прижимаешься ртом к его носу, слегка приоткрывая губы. “Чем пахнет мое дыхание?” “Прости?” Он просто немного озадачен. Неудобно? Ты не уверен. Но вы, ребята, сейчас касаетесь друг друга. Он прижат к стене, а ты прижимаешься к нему. “Я спросил тебя, чем пахнет мое дыхание.” Часть тебя задается вопросом, может ли Легоси с его благословенным носом всё ещё чувствовать запах кроличьей крови у тебя во рту после всего этого времени. Ты её выпил. Ты принял её перед своим 18-м днем рождения. Ты, конечно, не жалеешь об этом. Для тебя это был шаг к тому, чтобы стать настоящим мужчиной. Но ты хочешь услышать, чем от тебя пахнет. Ты хочешь услышать его мнение. Ты по натуре очень склонный к соперничеству мужчина, но сексуальное напряжение ситуации не ускользнуло от тебя. Это парень, мысленные образы которого заставляли тебя напрягаться последние пару недель. Его голос заставляет твои уши напрягаться на занятиях, во время обеда. Его лицо привлекает твой взгляд. Воспоминание о его теле заставляет тебя чувствовать разные вещи. Он не тигр, и он не женщина. Он не может дать тебе ни детей, ни статуса, к которому ты стремишься. Но старшая школа это время для экспериментов и избавления от всех этих дерьмовых чувств, прежде чем ты должным образом войдешь в общество. И ты собираешься сделать именно это. Ты собираешься избавиться от этих чувств тем или иным способом, и ты собираешься втянуть в это беднягу Легоси, потому что ты недостаточно силен, чтобы сделать это в одиночку. “Ты чувствуешь запах крови? Это всё ещё там?” Ты давишь на него, как физически, так и эмоционально, требуя ответа. Твое желание захватывает тебя, заставляя твое колено вдавливаться в пространство между его ногами. Ощущение его яиц на твоем бедре заставляет твой хвост подергиваться. “Мне нужно знать, чем для тебя это пахнет.” “Б-Билл, что ты...” “Ответь мне.” Ты замер. Прижимаешься к нему. Он лишь немного выше тебя, но у вас одинаковые уровни глаз. Он теплый. Сильный. Твои руки находятся по обе стороны от его головы, а твои губы слегка приоткрыты. Понюхай меня. Давай же...!!! “...Ты пахнешь мокрой кошкой.” Говорит он. Ты не дрогнул от его попытки пошутить. Ты выдвигаешь колено вперед, вверх, и в его глазах появляется искорка желания. Он краснеет, неуверенный. Он мог бы легко одолеть тебя в этой ситуации, и ты это знаешь. У тебя сейчас не самый лучший баланс, а он сильнее, чем кажется. Ты бы принял это, на самом деле. Что бы Легоси ни хотел тебе дать, ты примешь. Потому что тебе нужно избавиться от этих чувств как можно скорее. “...Билл.” “Да?” Вы соприкасаетесь носами, и, черт возьми, твоему носу приятно. Легоси выглядит противоречивым. Ты наконец чувствуешь руки, которые были прижаты к твоим бокам. Они подергиваются. Он собирается тебя оттолкнуть? Собирается ли он потянуть тебя вперед? К нему, в его объятия? Ты тигр, а он волк. Вы оба мужчины. Но твоего отца здесь нет, чтобы что-то тебе сказать. Луиса тоже. Вы не соседи по комнате. Ты хватаешь одну из его рук, мягко (но властно) тянешь её к своему животу, к своему паху. Он наклоняет голову, чтобы посмотреть, и ты опираешься на предплечье, когда смотришь вместе с ним вниз, когда вы оба видите, как его пальцы обвиваются вокруг твоего меха. “Давай будем друзьями, Легоси.” Ты снова переводишь взгляд на него. Другая его рука медленно опускается к твоему бедру. Он встречается с твоими глазами, и ты знаешь, чего хочешь в этот момент. “Ты хочешь этого, верно?” Ты перестаешь держать его за запястье и двигаешься, чтобы схватить его собственный член, который приятно тверд и истекает. “Я тоже этого хочу, чувак.” “...У тебя забавный способ демонстрировать дружбу.” Наконец говорит он, обхватывая твои яйца. “Тебя это устраивает?” Ты ждешь его ответа. Он твердый, но всё равно может отказать. И тебе придется с этим жить. В некотором смысле, это был бы способ разрешить твои чувства. История о глупой влюбленности в другого мужчину, которая подтвердила твою гетеросексуальность. Часть тебя хочет, чтобы он тебе отказал. Часть тебя хочет, чтобы он вернул тебя на правильный путь, путь к жене-тигрице, к трем прекрасным детям, к подобающему месту в обществе. Часть тебя хочет, чтобы он сказал тебе, что ты на самом деле не педик. “...Да.” Он улыбается, и ты чувствуешь внезапное тепло. “Меня это устраивает.” Ты возбужден. Ты можешь быть бисексуалом и при этом иметь жену. Это прекрасно, не так ли? Кто знает, может быть, твоей будущей девушке понравится, что у тебя есть опыт сосания члена. Твоя голова наполняется образами тебя и безликой ‘её’, говорящих обо всем этом. Но это на будущее. Сейчас перед тобой волк с пульсирующим членом. А ты всё ещё старшеклассник, готовый играть. Мурлыкая, ты сдвигаешься так, что ваши члены прижимаются друг к другу. Ты начинаешь прикасаться к нему, чтобы заставить его заскулить. “Хороший пес.” Ты шепчешь ему на ухо. Он подается вперед, во всех его движениях сквозит нервозность. Тебя заводит, когда ты говоришь такие грязные вещи. Похоже, его это тоже заводит, если судить по тому, как он протекает. Легоси дрожит, и ты начинаешь раздражаться. Ты поднимаешь руку, желая опустить его голову вниз, чтобы он мог сделать свой рот более полезным... Лицо Легоси красное, его член пульсирует, течет, а ноги подрагивают. “Боже, неужели у тебя где-нибудь нет выключателя?!” Твой член начинает размягчаться. Ах, точно. Она это сказала, не так ли? “Что? Я ведь не делаю тебе больно, правда?” “Это не больно, но ты просто никогда не останавливаешься.” Она посмотрела на тебя так, что ты почувствовал себя несчастным. Подобрав юбку, твоя подружка взмахнула хвостом, чтобы заставить тебя отступить. С неё капало, и она, возможно, не планировала уходить, но она определенно вела себя так, как хотела. “С тобой это всегда секс, Билл! Каждый раз, когда мы тусуемся, это всегда "Соси мой член, детка" или "Дай мне вставить, девочка"...” “Уо-уо-уо, подожди. Подожди секундочку!” Ты встаешь и начинаешь громко кричать. “Я думал, тебе так нравится!” “Ты слишком напорист для меня, Билл.” И она закрыла дверь в ванную. Пять минут спустя она вышла и покинула комнату. Твои соседи по комнате стояли в дверях, ошеломленные. ...Ей просто нужно было сказать это прямо, верно? “Ох, чёрт возьми.” Ты отступаешь, откидываешь шерсть на голове назад и чешешь затылок. Система охраны окружающей среды автоматически отключила воду, ещё один сигнал для тебя прекратить то, что ты делаешь, и вести себя как подобает нормальному человеку. Легоси стоит там, сбитый с толку, член всё ещё тверд, но немного смягчается. Тебе ужасно хочется отсосать ему, и ты хочешь, чтобы он подавился твоим. Но слова твоей бывшей сами собой проникают в тебя, и ты понимаешь, что вел себя как последний придурок. “Извини, чувак. Я...” “Ты не хочешь?” Спрашивает он. О, так теперь он хочет испачкаться на публике? Но ты видишь вопрос насквозь, его внутреннее замешательство. Ты заставил его волноваться. И ты понимаешь, что как бы сильно ты ни хотел показать ему чудеса того, чтобы быть плотоядным животным, ты не можешь сделать это всё сразу. Нет, Легоси, это не ты. “Нет, дело не в этом. Это... я имею в виду...” Нет, ты сейчас не собираешься вести себя как неуклюжий старшеклассник. Ты мужчина, черт возьми! “Мы мокрые. Я пахну мокрой кошкой, а ты пахнешь мокрой собакой.” Ты улыбаешься, потому что это глупо и правдиво, и пытаешься сделать вид, что ты приятно расслаблен. “Как насчет того, чтобы обсохнуть? Моя комната на ночь свободна.” Легоси моргает. Кивает. Он пытается казаться сильным, но облегчение ощутимо. Вы двое заканчиваете принимать душ рядом друг с другом, и ты замечаешь, как напряжение покидает его плечи, когда он одевается у своего шкафчика. Его рубашка слегка обтягивает его скульптурное тело, а шарики подпрыгивают под его нижним бельем. Ты чувствуешь укол ревности, потому что твои не такие большие. Девушкам плотоядных нравятся мужчины, которые выглядят так, будто могут произвести на свет хорошее потомство. Почему он такой? Ты задаешься этим вопросом, возвращаясь в свое общежитие с полотенцем на голове. Почему-то возвращаться одетым кажется более подходящим, чем голым, хотя вы оба уже должны были к этому привыкнуть. И ты всё ещё не понимаешь, почему его это устраивает. Опять же, на его месте ты бы выставлял себя напоказ как можно больше. Когда ты был молод, когда ты начал участвовать в ритуалах хищников и тигров, тебя торопили? Ты двигался медленно? Ты не можешь вспомнить. Ты не думаешь, что тебя торопили. Ты просто очень быстро справился с этим. Когда ты и твои соседи по комнате (потому что, конечно, все вы видели друг в друге сумасшедших) начали с такого рода сближения... ...Это было быстро? Ты тоже не можешь вспомнить. Это вроде как просто случилось. Вы все встретились, сблизились и укрепили эту связь хорошей дрочкой. Время от времени делали минет, который ничего не значил, кроме дружеского отношения. ...Ты смотришь на Легоси, когда он входит в твою комнату, с опущенными ушами, снова застенчивый. Ты прав. Он, это не ты.