Песчаное пламя

Был знойный и очень ветренный день. В это время было опасно продолжать путешествие по пустыне, поэтому компания остановилась на привал, найдя спасение в тени пещеры и запасах воды. Было так душно и жарко, что даже Паймон не летала и не болтала обо всём на свете и, что более удивительно, не жаловалась на жару — она устало лежала на постеленном для неё пледе и отсутствующе смотрела в даль. Джехт подобная погода была привычна, и она бы пробурчала что-то про слабеньких белых леталок, если бы не было опасности в надвигающейся песчаной буре. Люмин сидела на камне и уверенными движениями затачивала меч. Не то чтобы он так нуждался в заточке, но делать было ровным счётом нечего — спать не хотелось, в карты поиграть было не с кем, поговорить тоже — Паймон притворялась умирающей рыбиной, а Джехт вела себя так, словно на что-то обиделась. Её поведение в последнее время порядком беспокоило Люмин, но поговорить Джехт отказалась, и ей оставалось только смиренно ждать, пока она не сменит гнев на милость. Люмин отложила меч в сторону и тихо вздохнула. Путешествие до Оазиса Вечности вышло слишком затянутым из-за плохих погодных условий, поэтому они уже долгое время практически сидели без дела. Привыкшая к постоянным битвам и насыщенным событиям, Люмин как-то... заскучала. И её сознание, отзываясь на это, сразу же подкинуло ей темы для бесконечного прокручивания — от собственных мыслей в такой глуши не убежишь. Люмин повернула голову в сторону Джехт, которая как-то неловко отвела глаза сразу же, как только их взгляды встретились. Люмин тихо хмыкнула. У неё были подозрения касаемо поведения Джехт — не впервые она наблюдала за чужими чувствами. Но в этот раз в сердце что-то сладко-трепетно тянуло от возможности, что Джехт и правда... влюблена в неё. О своих привязанностях думать не хотелось. Джехт предана племени Танит, и Люмин... не сможет с ней путешествовать. И, — думать об этом решительно не хотелось, но мозг упрямо продолжал гнуть свою линию, — Джехт обычный человек, её возраст не измеряется тысячелетиями. Данное им двоим время несправедливо коротко, и от этого неясный комок вставал поперёк горла. Люмин правда не хотела нарушать своё собственное правило — "не впускать людей в своё сердце, не привязываться глубоко". Не хотела. Но сердце трепещуще сжималось, напоминая ей, что оно живое. Что она, Люмин, живая. Люмин, уйдя в свои мысли, не заметила сразу, что Джехт осторожно села рядом с ней и как бы невзначай прислонилась плечом. Она повернула голову в её сторону — брови Джехт были нахмурены, губы поджаты, а глаза отведены в сторону. Кажется, она была очень смущена. — Люмин, — хрипло прошептала она и прокашлялась. — Давай... поговорим. — Говори, — спокойно произнесла Люмин, с лёгким весельем наблюдая за тем, как Джехт неловко дёргает край одежды. — Нет, эм... я имею ввиду... — Джехт запнулась и замолчала. — Н-не здесь, — всё-таки выдавила она и резво вскочила. — Н-не хочу отвлекать Паймон, знаешь, ха-ха... — Хорошо, — Люмин поднялась с камня, не став обращать внимания на то, что Паймон вообще-то не занята. Джехт неловко потопталась, после чего направилась вглубь пещеры, не оглядываясь. Когда Джехт посчитала расстояние от их места привала достаточным, она резко остановилась и упёрлась глазами в стену, не поворачиваясь. Люмин, видя, что та не собирается начинать разговор, закатила глаза и произнесла: — Что ты хотела мне сказать, Джехт? — Я-я... — Джехт видимым усилием воли всё же повернулась и устремила взгляд в пол. — Прости... прости меня за грубость. Я... просто... — Джехт. — Д-да? — Посмотри на меня. Джехт зажмурилась и помотала головой в стороны. — Н-не сбивай меня с мысли! Я... в общем... Люмин подошла ближе и, вытянув руку, мягко погладила Джехт по щеке, отчего та вздрогнула и испуганно распахнула глаза, смотря вниз, прямо в лицо напротив. Люмин улыбнулась. — Так что ты хотела мне сказать? — А, знаешь... з-забудь... Люмин вздохнула, после чего, не выдержав, настойчиво притянула к себе лицо Джехт за шею и поцеловала. Джехт удивлённо промычала и крепко-крепко обхватила плечи Люмин пальцами, сжимая их так сильно, что от них, наверное, остались синяки. Губы Джехт были пухлыми и обжигающе горячими, и поцелуй вышел яростным как песчанные бури и жарким как дыхание пламени. Пальцы Джехт переместились на талию Люмин и прижали к себе так, чтобы между их телами не осталось и щели; хватка Джехт была такой отчаянной, будто она боялась, что Люмин исчезнет через мгновение, и мираж развеется. Они так долго самозабвенно целовались, что вспомнили про то, где они вообще находятся, только услышав испуганный крик Паймон. Джехт отскочила, в смущении натянула на глаза повязку, которую она всегда снимала на привале, и закрыла лицо руками. Жар плотно укутывал их тела, исходя и изнутри, и снаружи, и это было почти невыносимо. — Нужно вернуться, — хрипло пробормотала Люмин и, настойчиво убрав руки Джехт от её лица, чмокнула в губы напоследок. Джехт издала какой-то несвязный звук и что-то еле слышно пробурчала, после чего резко сорвалась с места и побежала вперёд, к месту привала. Люмин улыбнулась и приложила пальцы к губам. Она не любила пустыни, но в пламя Джехт и привкус песка влюбилась бесповоротно.

***

Люмин чувствовала себя премерзко, потому что глубоко внутри радовалась, что племя Танит оказалось предателями. Ведь теперь Джехт сможет быть с ней. Как эгоистично. — Я-я очень хотела бы путешествовать с тобой, но я... я буду балластом... и... — Джехт! Посмотри на меня, — Люмин уверенно шагнула ближе и стянула с глаз Джехт повязку. — Я буду безумно рада, если ты согласишься путешествовать со мной и с Паймон. В глазах Джехт навернулись слёзы, которые Люмин мягко вытерла большим пальцем, после чего невинно прикоснулась губами к губам. — Я люблю тебя. Джехт сгребла Люмин в грубые и жаркие объятия, после чего разрыдалась. Люмин ласково погладила её по растрёпанной причёске. Теперь у них достаточно времени, какой бы каплей в море тысячелетий это ни было. Этого хватит, ведь главное, чему Люмин научилась за все свои путешествия — ценить время.