«он шепчет мне: "покорится рок
силе той, кто храбро дралась с Исфет,
так не бойся жить, не страшись уйти,
дверь в Дуат — ладья на воде часов,
пусть столкнутся действий и чувств пути
на двух вечных чашах моих весов;»
⚜️M.R. Shajarian, Seventh Soul — Hich⚜️
— Воды пей больше, Эвтида. — посоветовал Амен, входя в помещение с глиняной чашей, наполненной до краев свежей водой. — Скоро все пройдёт. Уважаю тебя за смелость. Раны уже не так беспокоили, ведь эпистат ежедневно заботился о выздоровлении и самочувствии девушки. Прошло несколько недель и это безвыходное заключение с охотником достаточно сблизило. Первые девять дней он не подпускал к ней никого, дабы никто не принёс с собой случайно хворь на своей одежде или руках. Эпистат в манере своей строгости и молчаливости не мог восполнить общение с близкими друзьями, по которым тосковала Эвтида. Но нельзя не отметить, как с каждым днем менялись их взгляды друг на друга, как появлялось доверие, привычка и… Эва заметила за своими чувствами ещё одно: тоску. Она ожидала его прихода. Она по высоте солнца, по тени на полу и стенах понимала, через сколько в этой комнате появится эпистат. Ведь он всегда приходил в один и тот же час. Словно понимал, что Эвтида поймет это, и мучительно долго, изо дня в день, высчитывая пытливые часы, будет ожидать его визита. Чем ближе час, тем внушительнее её трепет перед встречей. Была ли в этом хитрость охотника? Даже в такой ситуации возрождать в девушке чувства… Привычки, мысли о нем, ожидания и трепетности. Да. Амен пользовался любым случаем, который мог переиграть в свою пользу, который позволит им видеться чаще, наедине, который будет ему на руку. Он хотел, чтобы она что-то чувствовала к нему. Достаточно было времени, чтобы обвинить его во всем, потом оправдать, и так по злосчастному кругу. Амен должен был провести публичную казнь, дабы пресечь каждого, кто соблазнится совершить даже мелкое преступление… А так же, Эвтида понимала, что их уединение позволяет им узнавать друг друга, благодаря чему у строгого властного мужчины и провинившийся девушки, чувства, которые ранее развивались медленно, сложно и неловко, при существующем уединении… разрастаются, цветут, словно нежная священная лилия. И ни один из них не пытается ее растоптать. Бережно и аккуратно. Медленно и кротко. Неловко и заботливо. Обоюдно. — Господин, к чему такая забота? — протягивая руки к чаше, опустив глаза, провокационно спросила Эвтида. — Ты мог меня бросить в темницу. Оставить заботу на других охотников или вашу прислугу. — Откуда в тебе это? Задавать вопросы так откровенно? — мужчина сел, постель прогнулась от тяжести крепкого тела охотника. Он уже размазывал меж ладоней лечебное масло. А Эвтида отметила то, как отчетливо выпирают вены на руках мужчины. — Ляг на живот. «Что ещё для тебя сделать, великий?» — игриво, хоть и мысленно, спросила про себя Эвтида. Хитрая улыбка растянула уголок её изящных губ. — … И попридержи свою несдержанность. — словно отвечая на её немой вопрос, продолжил эпистат. Египтянка допила последний глоток воды. От торопливости, капля стекла с губ по подбородку, а дальше по тонкой шее к груди. Амен внимательно проследил за движением капли по изгибам соблазнительного лица, а когда вода пропала в лифе, он не смутился, но вовсе не поднял глаз и лишь показал на руках, чтобы девушка повернулась к нему спиной и легла, как он попросил ранее. Кротко и жадно окинув её тело взглядом, он принялся исполнять свой долг, которым добровольно сам себя и наказал. Его ладони были горячими, словно он только что касался раскаленного камня. Медленные втирающие движения расслабляли мышцы, а места, где кожи касалась плеть, были чувствительнее, но эпистат аккуратно и заботливо обрабатывал раны. Его движения исцеляли, словно только своим касанием. Либо же девушка очаровалась охотником, либо же он действительно мог исцелять. Большим пальцем охотник вдавливал кожу на краях, заходя немного вниз, к животу и груди. Без лишнего. Но Эва иногда ловила себя на мысли, что додумывает движения Амена. Как он углубляется и спускает пальцы ниже живота, как тепло его рук разжигает пожар внутри, как его руки ложатся на её плечи и опускаются к ключицам и дальше, к груди… Как эпистат убирает ее волосы, приближается к шее сзади и обдает дыханием, шепча указания, как ей прогнуться, как ей лечь, чтобы доступа для нежности было больше… Амен продолжал свою работу, на момент прервавшись, разглядывая её красивую уточненную спину, бедра, на которых безупречно струится набедренная ткань, как смуглая кожа переливается при свечах… И как дыхание Эвтиды стало глубже. Девушка осознавала каждое движение, в каждом касании было нечто большее, чем просто забота о непослушнице. Небесную радужку охотника снова начало накрывать тем самым туманно-белым светом, который затмевал не только взгляд, но и его самого. Потеря концентрации наоборот отрезвила его, мужчина поднялся, закрывая глаза и поворачиваясь спиной к Эвтиде. — Мы закончили. —мягкой тканью эпистат вытирал свои руки. — Пусть бог ночи дарует тебе благородные сны. — Господин… — Эвтида, придерживая ткань топа, приподнялась на одной руке и слегка повернула голову через плечо в сторону Амена. — Ты… сегодня больше не навестишь меня? Кулаки эпистата сжались, а взгляд все так же направлен себе под ноги. Тишина резала слух, а вопрос, заданный Эвтидой, показался ей же самой глупым и эмоциональным. — Нет. — верхняя губа охотника дрогнула, словно на самом деле, он хотел сказать другое. Чтобы не показывать досады в глазах, Эвтида молча отвернулась и опустила голову на руки. Амен секундно окинул её взглядом и прикрыл глаза, на несколько секунд… Только вот перед ними, вместо темноты, снова был её образ. — Ты этого хотела бы? — тихо, себе под нос, пробормотал эпистат. — Не важно. — так же глухо ответила Эва, не осмеливаясь снова посмотреть на мужчину. После этой фразы, девушка услышала лишь то, как хлопнула тяжелая дверь за спиной Амена. Резкий и кусающий характер Эвтиды заставлял крикнуть что-нибудь в ответ на этот жест, но она сдержалась. За все это продолжительное время они оба ощущали, что происходит нечто большее, чем просто отношения горе-писаря и великого эпистата, но все еще ни один из них не осмеливался сделать шаг дальше… Словно оба понимали, что после всего, что может случиться, назад пути нет. Спустя несколько часов Эвтида не заметила, как уснула в этой же позе, погрузившись в свои мысли об охотнике. Она все так же лежала на животе, лбом упираясь в свои руки. Но лопатками, спиной, и затылком, она отчетливо ощущала нечто, что изменилось в атмосфере. — В твоем «не важно» я услышал «да». — глухие, тяжелые, приближающие шаги заполоняли комнату. — Ты нарушил свои часы, когда остаешься со мной. — Эва побоялась поднять глаза, поэтому проговорила эту фразу в свои согнутые руки, на которых все так же покоилась её голова. Ноги девушки были слегка расставлены, тонкая ткань на бедрах изящно огибала её фигуру. Амен не смог удержаться от того, чтобы достойно отвести взгляд, и тот факт, что Эвтида его не видит… Развязал руки. Он с жадностью, не характерной ему, разглядывал женское тело… Колено мужчины четко уместилось между её ног, а руки уперлись по обе стороны от плеч девушки. Он наклонился так близко, грудью касаясь её спины, которая полыхала жаром. И не ясно от чего: от духоты в помещении или от близости тела охотника. — Зачем ты это делаешь со мной, Эвтида? — каждое слово обжигало плечо девушки, так близко к ней находились его губы. Она не смогла ответить, только сбивающее каждый раз дыхание, отвечало за нее. Чем сильнее Эва пыталась настроить спокойный ритм, тем сильнее задыхалась от перебоев сердца, которое замирало. — Мне так нравится, когда ты дрожишь всем телом. А я ведь даже почти не прикоснулся к тебе. — длинные пальцы опустились на затылок Эвтиды, сжимая волосы, аккуратно натягивая их, чтобы девушка приподнялась. — Боишься? Она закрыла глаза, слегка хмурясь, но только от желания, которое стыдливо затмевает её рассудок. Хмурая складочка меж бровей, приоткрытые губы, из которых слышен тихий выдох… Эпистат видит все. Как изящные пальцы впиваются в ткань, которая покрывает постель, он чувствует, как она наслаждается каждой секундной, которую Амен посвящает ей. — Не можешь ответить? — продолжая опираться одной рукой, эпистат второй убирает ее волосы с шеи. Теперь Эва чувствует каждый вопрос физически, потому что его губы коснулись её кожи. Эвтида не могла ответить, Эвтида погрузилась в негу чувств, ранее не знакомых ей, поэтому она лишь молча отрицательно мотнула головой. «Не могу.» — мысленно проговорила девушка. Это все, на что она сейчас способна. Мужчина отпустил её волосы и приподнялся, все так же упираясь коленом в постель, между её ног. Он, нависая над ней, рассматривал её сверху и заставлял себя уйти. Прямо сейчас, пока ещё пытается контролировать свои чувства, пока ещё она не ответила на его вопрос… Пока она совсем не посадила его на цепь, с которой он не сможет сорваться… Чтобы никогда не быть на привязи, пусть даже и эмоциональной. Ступив на пол одной ногой, он уже решил оставить ее. Но, в это мгновение Эва перевернулась и перехватила его руку, прося остановиться, прося не уходить. Эпистат взаимно сжал её пальцы. Молчит. Выдерживает паузу, будто спустя мгновение к нему придет какая-то разумная ясность. И нет. Эвтида тянет его на себя, а он покорно поддается и падает на нее, вдавливая её в постель, пытаясь балансировать вес одной рукой, чтобы совсем не раздавить ее хрупкое, по сравнению с его, женское тело. Неприлично близко. Так, что он отчетливо видит, как блестят ее глаза, как она откровенно, без страха держит его взгляд. Ему хотелось, чтобы она всегда так на него смотрела. До последнего. В любой ситуации. Вглубь него. Его пальцы сжимают подбородок Эвтиды, и слегка протягивая к себе, он касается ее губ. Противоречивость нежного поцелуя и жадность его касаний по телу сводит с ума, расплавляя разум ещё сильнее, чем прежде. Эва смело прислонять ладони к его груди, немного опускаясь ниже, к животу. Она впервые чувствует его. Она впервые так близко к мужчине, который ранее вызывал только страх и замирание сердца одним своим резким взглядом. Кожа его бархатисто-мягкая, а под ней крепкие, каменные мышцы, которые внушают своей силой. Косые мышцы его живота напрягаются, когда девушка опускается ниже. Он смотрит на её руки, а после немного откидывает голову назад и прикрывает глаза в удовольствии. — Не прекращай меня касаться. — эпистат снова целует её, переходя с губ на шею. Наслаждаясь тем, как ногти девушки несдержанно начинают впиваться в его сильные божественные плечи. Одной рукой он распахивает ткань, которая заменяет Эвтиде юбку, обнажая её невероятные длинные ноги. Девушка стыдливо пытается их свести, но Амен между них, поэтому у нее ничего не получается. — Я выжидал закаты. Думал о тебе. — охотник ласкает ее внутреннюю часть бедра, смотря прямо в глаза и секундно опуская взгляд на губы, которые слегка расплываются в улыбке. Когда он скинул с себя одежду, Амен с посмотрел вниз, на то, как смотрятся их обнаженные тела рядом. Ее - это раскаленный песок на закате солнца, его - это холод халцедона. Противоречивость во всем, но сближало их только чувство. Его глаза вернулись в связь с Эвтидой, и даже когда он погрузился в нее, они не переставали смотреть друг на друга. От интимной близости у обоих взрывались и бесновались сердца, а далее они вместе отдавались своим желаниям. Каждый толчок заставлял Эву тихо постанывать в плечо эпистата, девушка теперь же без стеснения впивалась ногтями в кожу его спины, оставляя багровые царапины, кусала его шею и повизгивала от моментов, когда охотник ускорялся, отдаваясь своей страсти, подпитывая ее приглушенными стонами Эвтиды. Он не желал закрывать ей рот ладонью, потому что её голос - услада для его ушей, и то, как она мурлыкает под его движения… Делало из него невольного слугу. Слугу девушки, которая является его пленницей. Его непослушницей, которая с самого начала разожгла в нем огонь, который пылал ранее только ради отмщения, казни и убийства. Теперь же он горел от чувств. Слияние их тел, сила и женственность, грубость и страсть, похоть и желание… Эписта ничего подобного ранее не чувствовал, поэтому он осознавал каждый момент, каждое движение этой девушки, каждый стон в особенном его толчке, каждый взгляд, когда он шептал ей слова, которые никогда бы не подумал, что скажет вслух. — Я заложник… — мужчина укусил её грудь, после лаская языком. — … твоих касаний… — Ты был прав, я не хотела… — ещё один резкий и глубокий толчок растянул её изнутри и перебивая её дыхание. — … чтобы ты… уходил. Эпистат касался её всю, то сжимал крепко её хрупкие плечи, то покусывал, а после покрывал поцелуями, то рычал, а после ласкал нежными словами. Он сам не знал, что может быть таким откровенным, и что главное, его откровения не будут приняты за слабость. До боли сжимая её бедра, Амен ускорялся, отпуская все свои чувства, выплескивая их длинным стоном, который стал усладой для ушей Эвтиды. И даже после того, как все закончилось, он продолжил ласкать ее тело, как бы благодаря за эти моменты. Моменты откровения и близости, о которой он не хочет жалеть. Эвтида позволила себе тот смелый взгляд из её астрального визита к охотнику. Она пыталась запомнить его полуулыбку на хмуром, теперь от удовольствия лице, на руки, на которых надулись вены до предела, на его пальцы, которые старались быть нежными, на бедра, которые все ещё находились между её. Не хотелось разрывать эту связь… Но, она была благодарна за то, что он вернулся, остался. И не заставил ее жалеть о своем молчании. Когда фаралнова ищейка слез с девушки, он упал рядом с ней. От глубокого дыхания его грудь вздымалась, а на выдохе напрягались кубики пресса, на которых блестела испарина. Эвтида смотрела на наш и не могла поверить: этот мужчина её палач, и этот мужчина все, что она хочет. Сколько стоит любовь эпистата? И придется ли за нее заплатить жизнью?