горе оленю, за которым ухаживает волк

Всё началось как простое воссоединение старых друзей: короткий поход в знакомый лес к месту, где вы когда-то устраивали ночлег, жарили зефир на огромном костре, делились банальными страшилками, завернувшись в шерстяной плед. Эта ночь прошла бы примерно так же, пока кто-то из друзей не заговорил о старом поместье на отшибе. Самая ненавистная для тебя, но самая любимая тема для некоторых твоих друзей, любящих страшные истории, которые вспоминают её каждый раз, додумывая всякий бред, когда вы собираетесь вместе в этом лесу, в этом месте. Боже, опять. — Огромное поместье, которое наблюдает с холма за деревней, ухоженные и подозрительно нетронутое, выдерживающее испытания временем и природой. Ни одна живая душа, когда-то зашедшая в него, не покидала его-о-о... - шёпотом говорил друг со зловещей улыбкой во весь рот, нагоняя чувство страха. — Ну же! Перепрыгни через забор и постучи в дверь, вперёд! Слабо что-ль? - восклицала одна из подруг. Это был вызов. Простой и ожидаемый способ разбавить скуку на нетрезвую голову. Никто никогда не был настолько глуп, чтобы пойти на это. Пара друзей в прошлый раз попытались, но дошли до чёрных железных перил, окружающие периметр поместья, прежде чем убежать с широко раскрытыми глазами. И всё же, ты стоишь здесь, уставившись на те же самые перила. Ты, вроде как, человек, который и старше, и мудрее, чтобы совершать несколько преступлений ради глупого пари и, если признаться честно, любопытства. Ты едва различаешь слова, произносимые шёпотом друзьями, прячущихся за твоей спиной. Твои глаза прикованы к этому поместью, которое, казалось бы, смотрит на тебя оттуда, где ты остаёшься неподвижной у закрытой на замок калитки. Безупречный кирпич красного дерева, едва тронутый непогодой, возвышается в три этажа. По стенам ползёт подстриженный плющ, словно пытаясь дотянуться до луны, которая наблюдает за ним. Каждое окно закрыто алыми деревянными ставнями – старомодный штрих для дома, окружённого новостройками. Глядя на него сейчас, кажется, что делаешь несколько шагов назад во времени. Ни единого лучика света не просачивается ни через одну щель в ставнях, каждая комната погружена в темноту. Ты думаешь про себя, что, конечно, там никого не может быть. Твоя теория всегда заключалась в том, что поместье давно заброшено, его предыдущий владелец умер, а за ним присматривал ранее нанятый смотритель, которому было неприятно смотреть, как дом, который они любили, приходит в упадок. И хотя это не объясняет отсутствия активности, это единственная разумная мысль, которую ты повторяешь про себя, когда твои пальцы обхватывают прочные чёрные прутья и начинаешь перелазить через железный забор. Мгновение спустя глухой стук твоих ног по аккуратно подстриженной траве нарушает напряжённую тишину. Твои глаза встречаются с несколькими парами расширенных глаз друзей через прутья перил. Это самое далёкое, чего кто-либо достиг, и даже сейчас ты чувствуешь, что зашла слишком далеко. Конечно, ещё не слишком поздно передумать, поступить разумно и вернуться в безопасное место. Но в тот момент, когда подумываешь о том, чтобы отказаться от пари, ты чувствуешь, как волосы на затылке встают дыбом, а по спине пробегает холодок, настолько резкий, что вызывает физическую дрожь. Когда ты оборачиваешься, тебя встречает внушительное поместье, но что-то, каким-то образом всё ощущается по-другому. Это как зов сирены, выманивающий тебя из безопасности твоих друзей, которые застыли на другой стороне, едва дыша. Их встревоженные глаза прикованы к твоей скрытой в ночной тени фигуре, пока ты медленно поднимаешься по ступенькам. Вблизи это выглядит более устрашающе. Теперь ты можешь разглядеть детали, которыми никогда не одаривало тебя расстояние: то, как деревянные ставни, закрывающие окна, украшены завитушками и замысловатыми узорами, как плющ прячет распустившиеся цветы среди остроконечных листьев, которые снимают напряжение, сковывающее твои мышцы, только разжигая любопытство. Когда ты стоишь в нескольких метров от него, ты поражена его размерами. Он никогда не казался особенно маленьким, даже со стороны ворот, но только у входной двери ты не вдыхаешь ничего, кроме холодного воздуха. Ты делаешь несколько неуверенных шагов, окидывая взглядом великолепные детали, вырезанные из толстого чёрного дуба. Центральным элементом, который особенно привлекает твоё внимание, является массивный золотой молоток, расположенный прямо над твоей головой, на полпути к двери: на тебя смотрят два пустых глаза, череп с двумя бараньими рогами, которые изгибаются из золотой кости, а между его оскаленными зубами лежит кольцо, упирающееся в эбеновое дерево. Оно выделяется среди всех остальных деталей дома, вызывая мурашки по спине и напоминает о том, где ты находишься. В голове то и дело всплывали отголоски легенд, окружающих это поместье. И всё же, дрожащие пальцы тянутся к кольцу, обхватывают остывший металл, прежде чем поднять его, готовясь постучать. Но у тебя нет и шанса, потому что, как в настоящих фильмах ужасов, тебя встречает медленный скрип старых петель: дверь, перед которой ты стоишь, начинает открываться, и в открывшейся пустоте можешь поклясться, что видишь два красных огонька, которые приветствуют тебя в темноте. Всё твоё тело напрягается, цепляясь за золотую петлю дверного молотка, как будто это каким-то образом заземлит тебя, но это никак не помогает прогнать подавляющее чувство надвигающейся гибели, которое кричит тебе развернуться, бежать, убраться как можно дальше от этого жалкого места, насколько позволяют твои ноги. Ты поворачиваешься как раз вовремя, чтобы услышать обеспокоенные крики друзей, прежде чем дверь широко распахивается, увлекая тебя за собой через край помещения и заставляя тебя упасть на пол, поскальзываясь о дерево и карабкаясь обратно к выходу, к свету. Но увидев, как дверь захлопывается у тебя перед носом - замираешь. Каждая частичка тебя остаётся неподвижной, пока ты пытаешься приспособиться к темноте. Даже лунный свет не осмеливается последовать за тобой внутрь, оставляя тебя в одиночестве рыскать глазами в кромешной тьме в поисках какого-нибудь подобия света, за которое ты могла бы ухватиться. Но дом ничего не предлагает тебе, и ты не можешь не видеть красные точки каждый раз, когда осмеливаешься открыть глаза. Когда ты успокоилась, твой мозг лихорадочно начинает соображать, пытаясь придумать логическое объяснение тому, что дверь, по-видимому, затянула тебя в дом, а поблизости нет человека, который мог бы ею управлять. Паника снова начинает обхватывать тебя своими холодными руками. — Нет-нет, я заснула у костра, и всё это – кошмар, над которым я посмеюсь с друзьями, когда проснусь... - скрип позади тебя быстро возвращает в реальность, напоминая о том, что это не кошмар, по крайней мере, не тот, от которого ты можешь проснуться. Твоя голова мотается в сторону, ужас сковывает твои мышцы, когда ты снова фиксируешься на красных точках, таких ярких, что их можно увидеть даже при отсутствии света. Кровь стынет в жилах. Они по-прежнему устремлены на тебя, не мигая. Ты спешишь назад. Звук удара твоей спины о стену позади тебя эхом разносится в темноте, а пальцы скручиваются на отслаивающихся обоях в последней отчаянной попытке нащупать дверную ручку. Твоё жалкое царапанье прерывается резким звуком спички, чиркающей о грубый материал. Твои глаза прикованы к пламени, которое она производит, но, что ещё важнее, к большим пальцам, держащим спичку. – Какая же ты любопытная - каждый слог отдаётся грохотом даже сквозь стены, практически сотрясая структуру дома. Акцент. Ты не можешь точно определить, но он, безусловно, не местный. Ты не осмеливаешься дышать, не говоря уже о том, чтобы двигаться, когда пол скрипит с каждым целеустремлённый и крадущимся шагом незнакомца по направлению к тебе. Пламя растёт по мере того, как спичку подносят к фитилю. Пламя уничтожает древесину до тех пор, пока не останутся только скрученные угли, прежде чем перейти на свечу. Угасающий огонь с рёвом возвращается к жизни, отбрасывая мерцающий золотистый отблеск на того, кто его держит. Ты снова встречаешься с красными глазами, но теперь ты можешь видеть отбеленные следы слёз, идущие из дрянных отверстий, вырезанных в чёрной ткани. Тканевая маска, подходящая для монстра, который её носит. Когда монстр подкрадывается всё ближе, ты запоздало задаёшься вопросом: как он собирается спускаться по лестнице? - ты уверена, что даже тому, кто хорошо знаком с домом нужно больше света, чтобы не упасть. Но он так и не начинает свой спуск. Только когда пламя находится всего в нескольких метров от тебя, но всё ещё далеко, что ты не можешь до него дотянуться, ты понимаешь, что ступеней нет. Великан. Ты оказываешься лицом к лицу с великаном. Адреналин захлёстывает тебя, как поток воды. Твои расширенные глаза насторожены и поражены страхом, но ты не ожидала нежного прикосновения, обвивающего твоё запястье. Лёгкие делают прерывистый вдох, когда ты смотришь в пустые красные глаза существа. Большие пальцы тянут твою руку вверх, с легкостью перемещая конечность, пока она не вытянется высоко над твоей головой, а твои пальцы не коснутся гладкого воска свечи, которую великан передаёт тебе. Твой мозг борется за слова, кричит против оков твоего затуманенного страхом разума, ожидая, чтобы выпустить множество бессвязных просьб о твоей свободе, но твои губы остаются твёрдо сжатыми. Ты чувствуешь тяжесть в кармане брюк, бросаешь взгляд вниз и видишь, как его пальцы засовывают коробок спичек в щель в ткани. Твой взгляд вернулся к нему, когда он начал наклоняться к тебе. Материал его маски ниспадает, когда он возвышается над тобой. Ты прижата к стене. Тебе некуда бежать, а его лицо оказывается очень близко к твоему уху. На несколько ужасных секунд наступает тишина, пока тот же самый леденящий душу голос не мурлычет одно-единственное слово: – Беги. Как будто это всё, в чём нуждалось твоё тело. Будто это команда, благодаря которой ты приступаешь к действию. Команда, которая заставляет тебя реагировать немедленно: бежишь от него, топая ногами по деревянному полу подальше от этого существа. Бежишь к тому, что отдалённо напоминает дверь. Пламя опасно мерцает, угрожая снова оставить тебя в темноте. Твои пальцы сжимаются вокруг свечи. Ты шепчешь молитвы, чтобы оно не погасло, чтобы оно не оставило тебя наедине с тем, кто преследует тебя в кромешной тьме. Ты не останавливаешься ни на секунду, когда достигаешь коридора, который запросто может вызвать клаустрофобию, пока, наконец, не достигаешь двери: толкаешь здоровенное дерево и врываешься внутрь. Вскоре, дверь с протяжным скрипом встаёт на место, запечатывая тебя внутри, в безопасности. Ты поднимаешь свечу, чтобы больше осветить комнату, наблюдая, как мягкий свет отражается от сверкающей золотой рамы и кропотливых мазков масляной краски. На стене перед тобой висит неприлично большой портрет, изображающий красивого мужчину, облачённого в прекрасные одежды, с каштановыми волосами, прижатыми короной из золотых листьев. Он сидит в кресле, величественном и красном, отделанном золотом, расставив ноги по дорогому бархату. Одна большая рука покоится на бедре, другая подпирает голову, а локоть опирается на подлокотник кресла. Но что тебя совершенно приковывает к месту, так это два красных глаза, которые смотрят прямо на тебя: игривые, дразнящие и навязчиво знакомые. Конечно, это не тот человек в тканевой маске, который затащил тебя в своё поместье и наблюдал, как ты вырываешься из его хватки в ту секунду, когда он сказал тебе бежать. Зачем такому красивому мужчине прятать своё лицо? Зачем кому-то, кто выглядит так молодо, владеть домом, который простоял в этой деревни гораздо дольше, чем я была жива? - кажется, ничто не имеет смысла, ни один аспект последних десять минут не кажется реальным. Ты можешь только надеяться, что твои друзья увидели всё произошедшее и побежали за помощью, так как ты не уверена, что у тебя есть способ победить это существо в одиночку. Пока ты затрудняешься с ответами, ты слышишь шум за пределами комнаты. Ты быстро прячешься под маленьким обеденным столом и задуваешь свечу, молясь, чтобы ты не выдала себя. Ты не глупая. Ты знаешь, что такое эти красные точки. Ты могла бы попытаться успокоить свою психику, которая шепчет ложь о контактных линзах, и притворяться, что это действительно так, но ты знаешь, ты уверена, что существо, которое преследует тебя, не человек, по крайней мере, больше не человек. Как бы ты ни была напугана, нет ни единого шанса, что ты не станешь ужином для этого монстра. Ты сидишь в темноте, прижимая к груди тлеющую свечу, и ждёшь. Уши настороже: прислушиваешься к малейшему звуку, который может выдать твоего охотника - вздоху, шороху. Ты надеешься, что твоё укрытие остаётся занятым тобой, и только тобой. После нескольких напряжённых минут, не улавливая никаких других звуков, кроме стука собственного сердца, твои пальцы медленно пробираются к карману, осторожно вытаскивают коробочку и выдвигают футляр. Несмотря на недостаток света и дрожь, которая охватывает твоё тело, тебе удаётся достать спичку и чиркнуть ею, поднеся только что зажжённое пламя к фитилю свечи. Тканевая маска с обесцвеченными потёками из ярко-красных глаз. Большое тело, лежащее рядом с тобой в твоём, как ты думала, безопасном укрытии. – Бу! Крик вырывается из твоего горла прежде, чем твой мозг успевает догнать его. В панике ты швыряешь в него свечу в отчаянной попытке сбежать от этого существа. Безрезультатно. Ноги и руки протестуют, когда их тащат по рифлёному дереву, оставляя не ровные и обрывающиеся царапины на своём пути. Однако кратковременной боли недостаточно, чтобы остановить тебя: лёгкие вздымаются и будто бы ударяются о рёбра, когда ты всё-таки вырываешься из комнаты, неуклюже натыкаясь на стены и мебель скрытые в темноте. Твоё решение бросить свечу в то существо сильно бьёт тебя под зад в ту секунду, когда ты понимаешь, что падаешь с лестницы, и, повинуясь чисто рефлекторному движению, твои руки пытаются замедлить падение, но кожа твоей ладони зацепилась за торчащий из перила гвоздь, порезав плоть и заставив тебя за стонать от жгучей боли. Твоё тело, наконец, останавливается на холодном каменном полу. Каждая косточка в твоём теле болит, ноет, но ещё омрачает острая жгучая боль из-за разорванной кожи. Тёплые ручейки крови стекают по твоему запястью и предплечью. Твоя кровь равномерно ударяется о каменный пол. Кап-кап-кап. Над тобой появляется приглушённый свет ярко-желтого цвета, окружённый чёрной тканью. Боевой дух покинул тебя. Ты ещё глубже оседаешь на пол, будто проваливаешься под фундамент этого чёртового поместья, принимая свою смерть и надеясь, что никто из твоих друзей не был настолько глуп, чтобы последовать за тобой, чтобы в конечном итоге встретить ту же жалкую участь. Наконец обретя дар речи ты начинаешь тихо говорить: — Пожалуйста... сделайте это быстро - в ответ ты слышишь лишь приглушённый смешок. Словно кошка, играющая со своей едой, с пойманной мышкой. – Да-а-а, я представляю, что это выглядит хуже, чем есть на самом деле, kleine Maus. Твоё любопытство потихоньку просыпается. Да, ты не уделяла достаточного внимания языкам в школе, не любила это. Но ты знаешь достаточно, чтобы распознать эти слова и акцент. — Вы немец? - проговорила ты, забыв о страхе в своём шоковом состоянии. Мужчина качает головой в знак несогласия, присаживаясь на корточки рядом с тобой, протягивая свободную руку к повреждённой, которую ты прикрепила к своей груди, и снова хихикая, когда ты вздрагиваешь. – Я австриец. Но близко. У тебя нет другого выбора, кроме как позволить ему взять твою руку, настороженно наблюдая, как он осматривает разорванную кожу. Он подносит свечу ближе к ране. Тихий выдох выходит из его рта, прежде чем он подносит свечу к тебе, призывая принять её легким кивком. Всё это кажется странным, чуждым, как будто тебя убаюкивают ложным чувством безопасности только для того, чтобы он мог снова сказать тебе бежать, маниакально смеясь, наблюдая, как ты истекаешь кровью на его полу. Страх возвращается. Ты надёжно сжимаешь свечу в руке, не сводя глаз с того, как его пальцы сжимают тканевую маску, скрывающая лицо и часть шеи, и начинают снимать её: обнажаются дюймы некогда скрытой бледной кожи, чётко очерченный подбородок переходит в поджатые губы. Маска натягивается ещё больше, открывая нос, и два прищуренных глаза, которые отражают свет свечей так, что они похожи на драгоценные камни: насыщенные и яркие. Может быть, это из-за шока или ограниченной потери крови, но ты не можешь не удивляться тому, каким красивым он является. Конечно, это длится недолго. Осознание того, что твоя окровавленная рука сейчас находится у рта существа, которое живёт исключительно за счёт того, что, скорее всего, поддерживает свою жизнь, заставляет обдумывать план побега. Но хватка на твоём запястье железная, сильная, но не вызывающая дискомфорта. Кивнув, по-видимому, больше себе, чем тебе, существо быстро перекидывает твоё тело через плечо и руками крепко обнимает тебя за бёдра. Ты вскрикнула и начала пытаться освободиться от рук, крепко обнимавшие тебя, но успехом это не увенчалось. Всего через несколько минут он укладывает тебя на шёлковые простыни. Твоё тело погружается в мягкий матрас, и ты начинаешь наблюдать за ним, пока он расхаживает по вопиюще большой комнате, бормоча себе под нос слова на немецком языке и роясь в богато украшенном сундуке с рисунками. Ты, должно быть, находишься в лихорадочном сне, не уверенная, как перешла от бегства, спасая свою жизнь, к тому, чтобы быть залатанным тем самым, кто, как ты была уверена, убьёт тебя. И всё же, ты здесь, наблюдаешь, как он неловко подходит к твоей лежащей фигуре и опускается перед кроватью на колени, начиная раскладывать различные медицинские принадлежности на полу. – Твоя рука. Могу я взглянуть на неё ещё раз? Ты протягиваешь ему свою ладонь, наблюдая, как его брови хмурится, а гигантские руки наносят робкие прикосновения к твоей коже, как будто он обеспокоен тем, что может причинить тебе боль. Но эта мысль никак не мешает твоему растущему замешательству. Ты ничего не говоришь, ты просто смотришь, как он берёт влажную тряпку и начинает протирать твой порез. Ты не могла не заметить то, как его взгляд приковывается к тебе с каждым болезненным шипением и сдавленным стоном, будто улавливая, он следит за тем, чтобы каждое последующее прикосновение было чуть нежнее предыдущего. Пройдёт совсем немного времени, прежде чем он обмотает твою руку бинтами, убедившись, что марля достаточно плотная, чтобы удержать кровь, но не настолько, чтобы перекрыть кровообращение, - такой нежной заботы ты не ожидала от великана, стоящего на коленях около кровати, временно занятой тобой. Твоё любопытство возросло в десять раз. Не осталось и следа страха, который действовал бы тебе на нервы и лишал дара речи, сменившись только непреодолимой потребностью знать больше, знать всё. — Как Вас зовут? - теперь его очередь замереть. Рубиновые радужки на мгновение высматриваются в твои, округлившись от удивления, прежде чем они опускаются обратно, для того, чтобы собирать разбросанную окровавленную ткань. – Я… У меня было много имён. Большинство людей знали меня под именем Кёниг - напев его голоса не похож на тот, что рычал тебе в темноте: ранее низкий и ужасающий голос изменился на нежный и робкий. Ты просто очарована, наклоняясь вперёд и изучая контуры его лица. — Почему Вы затащили меня в свой дом и сказали мне бежать? – А почему ты залезла на территорию моего дома и пыталась постучать в мою дверь? - жар обжигает кожу твоих щёк при его наглом напоминании о твоём проникновении на чужую территорию, а неповреждённая рука тянется, чтобы потереть шею вместо ответа. После минутного молчания он вздыхает, опускаясь на плюшевый ковёр внизу. – Прошло много времени с тех пор, как у меня в последний раз были посетители. Твоё прибытие было… Неожиданным. Ты застала меня врасплох. - Кёниг на мгновение замолкает. Зрачки расширяются, когда его пальцы сжимают тряпки, которые он держит в руке, покрытые твоей кровью, – Прошло много времени с тех пор, как я был рядом со свежей кровью. Кажется сюрреалистичным получить подтверждение тому, что существо, которое сидит перед тобой, - это то, что ты видела только в фильмах и читала в притянутых за уши любовных романах. Тем не менее, ты не чувствуешь страха, эта эмоция почти исчезла в ту секунду, когда он остановил всё, чтобы позаботиться о ране незваного гостя. — Мои друзья подзадорили меня постучать. - при этих словах он наклоняет голову, выгибая бровь, ошеломленный твоим признанием, — Это был спор, вызов. Ни у кого никогда не хватало смелости сделать это за всё время. – Пока только ты сделала это. Cмелая. - пауза. Твоя голова наклоняется вперёд в неуверенном кивке. Теперь он смотрит на тебя беззастенчиво, а твои глаза блуждают по богатым деталям спальни, как предлог, чтобы спастись от его пронзительного взгляда, нечитаемого выражения, плавающего в карминовых глазах. – И я рад, что это сделала именно ты - угольки возбуждения вспыхнули при его словах. Ты встрево́жилась реакцией своего тела на, казалось бы, невинные слова, сказанные мужчиной, от которого ты убегала менее часа назад. Он не делает ничего, чтобы погасить огонь: интенсивный и тлеющий. Ты не можешь заставить себя отвести взгляд или подавить трепет своего сердца, когда он наклоняется ближе к твоим бёдрам, которые подсознательно раздвигаются, освобождая для него место. Это действие не остаётся незамеченным: его ноздри раздуваются, когда острый взгляд устремляется на то, как твои ноги раздвигаются на шёлковых простынях. — Почему всё так, Кёниг? - как будто ты произносишь его имя, открывая шлюзы. Чёрное поглощает а́лое, пока не остаётся только щепка. Большие руки обхватывают твои голени, раздвигая ещё шире бёдра. Тот же хищный взгляд, от которого ранее по спине пробегал страх, теперь заставляет тебя задыхаться по совершенно другой причине. – Я очень давно не видел более красивую девушку, как ты, и я не знаю, хватит ли у меня сил остановиться, Maus. Ты не смогла сдержать шепот, произносящий его имя. Да даже если бы попыталась - не получилось. Ресницы трепещут, когда ты начинаешь сжимать пальцами его чёрную рубашку. Взгляд опускается вниз, туда, где лишний материал рубашки заправляется в чёрные брюки свободного кроя. Твоя спина выгибается дугой, бесстыдно демонстрируя желание. Ты придвигаешь своё тело ближе к краю кровати и навстречу его прикосновениям. — А кто сказал тебе, что нужно остановиться? - твои слова остаются повисшими в воздухе вокруг тебя. Две пары глаз, устремлённых друг на друга, чернеют от едва сдерживаемой похоти, но ты не осмеливаешься сделать первый шаг, ожидая, нет, желая, чтобы он сбросил свою робкую кожу и проглотил тебя целиком. Напал на тебя, стал снова тем зве́рем, который ранее преследовал тебя по комнатам, просто чтобы почувствовать трепет погони и в итоге наказания. Молчит. Его руки сжимаются в крепкие кулаки на его собственных бёдрах. Кожа вокруг костяшек натянута, как будто он сдерживает себя. На какое-то мгновение ты опасаешься, что он, возможно, передумал. – Беги - прервав, как тебе показалось, долгое молчание словом, которое ты всем сердцем жаждала услышать. Ты, игнорируя ноющую боль в суставах, выбегаешь из спальни с новой целеустремлённостью, подстёгиваемая всепоглощающими мыслями о том, что произойдёт если он тебя поймает. Это совсем не похоже на необузданный ужас, который заставлял тебя бежать раньше. На этот раз он не крадётся в тени. Он бежит. Твоё сердце учащённо бьётся, когда громкие удары шагов эхом отдаются сзади, а половицы дрожат у тебя под ногами от силы его шагов. Ты знаешь, что он бежит не на полной скорости, но даже так он настигает тебя возмутительно быстро: крепкие руки обвивают твою талию и прижимают тебя к своему торсу, опрокидывая тебя на пол, оставляя тебя беспомощно корчиться между его телом и половицами. Однако ты не сдаёшься, дёргая конечностями, царапая ногтями всё, до чего они могут дотянуться, будь то руки, которые прижимают тебя к деревянному полу, или дерево под тобой, притворяясь, что пытаешься убежать. Это продолжается до тех пор, пока ты не почувствуешь, как два острых наконечника впиваются тебе в шею, недостаточно, чтобы пробить кожу, но угроза этого заставляет тебя застыть под ним, как лань, попавшую в волчьи челюсти. Но ты не боишься укуса, как это сделала бы добыча. Каким-то образом, ты жаждешь этого: почувствовать, как его зубы вонзаются в тебя. Позволить ему лакать твою кровь и осушить тебя почти досуха. Всё, что угодно, лишь бы почувствовать, что ты его. Давление заострённых клыков начинает ослабевать. Его зубы медленно отрываются от твоей кожи, хотя и ожидают, что твоё тело снова начнёт вырываться. Но ты остаёшься спокойной. Угли теперь охвачены потрескивающим пламенем, которое лижет твои нервы и поджигает твою кожу. Когда его бёдра слегка начинают тереться, ты чувствуешь, как плотная ткань ширинки упирается в верхнюю часть твоих бёдер. Твои глаза закрываются, когда ты начинаешь бесстыдно тереться о его член. – Искусительница. - неразборчивое из-за рычания слово, которое вырывается из его горла. Рычание - звук, который полностью выдаёт, насколько он взволнован: грубый и желающий. – Ты должна была дрожать подо мной от страха. Его слова замолкают. Прерывистый вздох заменяет твоё тяжелое дыхание, когда ты чувствуешь, как большие пальцы скользят вниз по твоим бокам, прежде чем скользнуть под твоё тело, обхватывая внутреннюю поверхность бедра. Твоё сердце, колотящееся о грудную клетку из-за бешеной погони, начинает биться ещё сильней из-за скандального и, полного желанием, прикосновения. Его пальцы вцепляются в материал твоих штанов, едва оставляя тебе достаточно времени, чтобы вскрикнуть, прежде чем он раздирает тебя догола под собой. Изодранные остатки твоих штанов небрежно выброшены. К ним вскоре присоединяются твои порванные бразилианы, одна из твоих любимых пар, разорванные пополам без особых усилий. – Дрожишь от желания. Жаждешь члена того, кто за тобой охотится. Грубая подушечка мозолистых пальцев проводит по твоему обнажённому влагалищу. Не в силах подавить пьянящий стон, который вырывается из твоих приоткрытых губ, твой лоб с мягким стуком соприкасается с деревянным полом. От одного этого прикосновения ты обмякаешь, мышцы расслабляются. Ты растворяешься в скольжении его пальцев, когда они дразнят твои складки, замедляясь при каждом движении вверх, чтобы медленными круговыми движениями потереть твой клитор. Это сводит с ума. Скорость, с которой он разрывает тебя на части, заставляя тереться о его пальцы, как распутную шлюху, чтобы почувствовать непреодолимое удовольствие, которое нарастает в ответ на его прикосновения. Сверху раздаётся тяжелое дыхание, которое каскадом обдаёт твой затылок. Его губы перемещаются от шеи к раковине твоего уха. – Какое же ты отчаянное маленькое создание, Maus. Знаешь, как мы называем таких, как ты, на моём родном языке? - твоя голова медленно мотается из стороны в сторону, хриплое “нет” приглушается гневной речью: – Schwanz schlampe! Смущение смешивается в равной мере с возбуждением. Ты тянешь руку к лицу, чтобы спрятать свои бордовые щёки, но сильные и большие руки мужчины перехватывают её, переворачивая тебя на спину. Одна большая ладонь сводит оба твоих запястья вместе и зажимает их над твоей головой. Это, несомненно, более интимно. У твоих глаз практически нет другого выбора, кроме как смотреть на него, в то время как его другая рука продолжает дразнить твою мокрую вульву, пылающей от безудержного желания. – Ты не можешь спрятать от меня своё красивое личико, Liebling. Я хочу видеть, как сильно ты жаждешь моих прикосновений. Слабый свет от ламп, расположенных вдоль стен коридора, отражается от двух длинных клыков, которые выступают из-за покрасневших губ с каждым произнесённым словом. Твоя очередь застать его врасплох. Твоя голова поднимается вверх, чтобы прижаться своими губами к его, жадно проглатывая его удивлённый вздох. Поцелуй отчаянный и беспорядочный: сочетание слюны, стекающей по твоему подбородку, стонов и хриплого рычания создаёт симфонию, которая разносится по извилистым коридорам его дома. С лёгким толчком ты чувствуешь жжение: его клык погружается в мягкую плоть твоего языка. Капелька крови выступает, прежде чем ты прижимаешь свой язык к его. Рычание на мгновение начинается снова. Его губы обхватывают твой язык, жадно высасывая каждую каплю крови, вытекающую из прокола будто от толстой иголки. Голодный. Он изголодался по крови непосредственно из живого источника на протяжении многих лет. Раньше ты думала, что уже полностью раскрыла зверя внутри него. Нет, ты ошиблась. Вкус твоей крови раскрывает его совершенно с другой стороны. Его губы отрываются от твоих. Багрянец в его бешеных глазах преображается у тебя на глазах, как будто обогащается от простого вкуса теплого железа. Ты наблюдаешь, как его зрачки расширяются и сужаются. Каждое движение его глаз оказывается гипнотическим. Когда его глаза медленно начинают перефокусироваться, цвет радужек кажется тусклым по сравнению с ранее ярко-алым цветом с золотыми крапинками. Мгновение прерывается всего через несколько секунд, когда его голова опускается к твоей шее, а заострённые клыки касаются пульсирующей жилки у основания твоего горла. И, как раз в тот момент, когда ты ожидаешь укуса, начинаешь задыхаться по совершенно не связанной с этим причине: Кёниг разрывает твою водолазку, оставляя тебя полностью обнажённой. А он по-прежнему полностью одет, ни одна вещь не сброшена. Нечестно. — Кёниг, - твой голос звучит напряжённо, практически скуля, как будто ты готова умолять, — Позволь мне раздеть тебя. Он замирает на мгновение, бросая на тебя взгляд из-под ресниц, прежде чем хватка на твоих руках ослабевает. Кёниг кажется неуверенным, скорее даже застенчивым, когда ты поднимаешься, водя пальцами по струящемуся чёрному шёлку. Не торопясь расстёгиваешь каждую пуговицу, ни разу не отводя от него взгляда. И, несмотря на намёк на застенчивость, он не сводит с тебя глаз. Как осторожный лев, застигнутый врасплох отважной добычей. После того, как была расстёгнута последняя пуговица, ты позволяешь кончикам пальцев провести по обнаженной коже, прежде чем стянуть рубашку с его плеч и наблюдать, как она волнами падает на пол, обнажая рельефную грудь, подчёркнутую множеством шрамов. Он не что иное, как неземной, потусторонний во всех смыслах этого слова, чудовищный монстр с лицом ангела. — Ты многое скрываешь для такого красивого мужчины, как ты. - твой замаскированный вопрос заставляет его вздрогнуть. Крепкие пальцы сжимаются в кулаки по бокам. Но прежде чем ты успеваешь поспешить исправить свои слова, он опускается на пол, смирившись с твоим любопытством. – Я заработал не очень хорошую репутацию. Безопаснее прятаться, Maus . - ты делаешь мысленную пометку: если ты каким-то образом снова окажешься в его компании после этой ночи, то попросишь его рассказать об этом более подробно. Но, а пока ты переключаешь своё внимание на пояс его брюк: твои ловкие пальцы, не теряя времени, расстёгивают серебряную застёжку и тянут вниз молнию, пока передняя часть не расстёгивается. — Хорошо, что тебе не нужно прятаться от меня. - твои губы приподнимаются в игривой ухмылке, а руки ложатся на твёрдые мышцы его груди, прежде чем ты отталкиваешь его назад, позволяя его ногам раздвинуться по обе стороны от твоего теперь свободного тела. Начав стягивать его брюки и нижнее бельё вниз по мускулистым бёдрам, успеваешь восхищаться каждым дюймом бледной кожи, открывающимся твоим хищным глазам. Его брюки присоединяются к смятой одежде, разбросанной по полу. Не давая ему времени привыкнуть к своей новообретённой наготе, ты начинаешь облизывать его член от основания до кончика. Твой энтузиазм немедленно вознаграждается прерывистым стоном. Ты видишь из-под ресниц, как его голова откидывается назад, а дрожащие пальцы обхватывают твою голову. Он большой. Его член толстый и длинный, и в нем нет ничего, кроме устрашения. Твоё влагалище сжимается при одном только виде его. Ты, переполненная осознанием того, что скоро поймёшь, каково это - быть раздвинутой и трахнутой им, начинаешь трястись от сильного возбуждения и нетерпимости. Твой язык снова высовывается, чтобы надавить на залупу. Маленький прокол на поверхности языка ещё не зажил. Твой позвоночник содрогается от притупившегося жжения, когда ты начинаешь брать головку его члена в полость рта. Рот болезненно растягивается вокруг члена. Однако это никак не разубеждает тебя. Слёзы затуманивают твоё видение его блаженного выражения лица, когда ты заглатываешь его член глубже, едва доставая до основания, прежде чем твоё горло сжимается вокруг него в знак протеста, исторгая хриплый стон из твоих слюнявых губ. Твоя рука опускается к клитору. Пальцы отчаянно втирают круги во влажную вульву. Следующий стон, который раздаётся вокруг его члена, быстро выдаёт тебя: багровые глаза фокусируются на том, как твоя рука исчезает между твоих бёдер. Шипя несколько проклятий на немецком языке при виде твоих губ, обхватывающих его напрягшийся член, Кёниг откидывается назад. – Ах-х-х, твой рот… Gott. - сильные пальцы отводят твою голову от его члена. Губы отделяются от кончика с непристойным хлюпом. Струйки твоей слюны и его предварительной спермы стекают по твоему подбородку. – Хочу трахнуть тебя, schätzchen, я больше не могу ждать, verdammte hölle. Он прижимает тебя к деревянном полу и подтягивает твои колени к своей груди, а после кладёт их себе на плечи - сексуальная позиция, о которой ты и не подозревала, что можешь её исполнить. Идеальный угол для приёма его члена. Сложенная таким образом, ты не можешь не чувствовать себя куклой в его руках: твой рост и вес становятся бессмысленными из-за огромных размеров монстра над тобой. Но мужчина не оставляет тебе много времени на беспокойство о комплектации своего тела: его голова опускается на твои бедра, а губы проделывают путь до вульвы жаркими поцелуями. — Кёниг! - твой крик вызывает ответный стон у мужчины над тобой. Его нос зарывается в твою лобковую кость. Ты ощущаешь, как что-то толстое, горячее и влажное прижимается к твоим складкам. Язык. Пока его язык вылизывает твои складки, стеклянные глаза поднимаются к тебе, как будто опьянённые пьянящим вкусом твоего возбуждения. Вздрогнув, ты остаёшься беспомощной, наблюдая, как одна из его рук скользит вниз по твоему бедру. Заикаясь при очередном сдавленном стоне его имени, ты чувствуешь, как один толстый палец скользит во влажный жар твоего влагалища, и глаза слезятся от растяжения, которое обеспечивает всего лишь один из его пальцев. Он не выдерживает: его губы обхватывают клитор и посасывают в ту секунду, когда он чувствует, как твои стенки сжимаются вокруг его пальца. Медленно расслабляя твои мышцы, чтобы в дальнейшем принять второй палец. Отвлекая тебя от минутной боли, проводя языком по налившемуся клитору. Но даже в этом случае, взять два его пальца кажется большим вызовом, чем любой член, который ты брала в прошлом. Твои глаза закатываются, когда он начинает загибать палец в тебе. Мозолистый палец трётся о горячие и очень влажные стенки твоего влагалища так, что ты бьёшься в конвульсиях вокруг них, а с твоих губ срываются прерывистые рыдания. Первый оргазм пронзает твоё тело. – Ещё один, Maus. Мне нужно, чтобы ты приняла ещё один палец. Слёзы текут по твоему лицу. Всё ещё переживая напряжение, которое только что сотрясло твоё тело, ты киваешь ему, вознаграждённая нежной улыбкой и шёпотом похвалы. Он осторожно вводит в тебя второй палец, делая паузу, как только слышит болезненное шипение после первого толчка. Он мурлычет, нежно, как котёнок, облизывая твой всё ещё пульсирующий клитор, позволяя тебе преодолеть нежную перевозбуждённость, чтобы помочь отвлечься от жгучего наслаждения, переориентируя твоё внимание на удовольствие, которое доставляет его рот. – Хорошо, Liebling, почти... - его слова произносятся шёпотом в твою блестящую вульву. Глаза твёрдо прикованы к твоим, пока он вставляет третий палец в твоё влагалище. Наконец, все три его пальца заходят внутрь до максимума, сразу после чего следует от него ворковливая похвала. — Кёниг, пожалуйста, ты нужен мне. Ты нужен внутри меня, пожалуйста - твоя сдавленная мольба вызывает у него игривую улыбку, при этом склоняя голову набок. – Разве я не внутри тебя прямо сейчас, Maus? - его тон дразнящий. Слова сопровождаются шевелением пальцев, которые остаются погружёнными в твоё влагалище, вырывая развратный стон из твоего и без того пересохшего горла. — Твой член... Я хочу твой член, - требуется секунда, чтобы подобрать слово, которое вертится у тебя на кончике языка. Твои глаза вспыхивают, когда оно наконец доходит до тебя: — Bitte, König . Это происходит мгновенно. То, как быстро он вынимает свои пальцы из твоего влагалища и обхватывает твоё бедро, а потемневшие рубины сверкают тем же хищным взглядом, с которым ты слишком хорошо знакома, заставляет тебя покрыться мурашками от удовольствия. Он не теряет времени, его головка натыкается на влажные складки. Твой рот приоткрывается в беззвучном крике, когда его член начинает медленно входить в тебя. Дыхание перехватывает. Без сомнения, его пальцы дали растяжку. Ты запоздало задалась вопросом: как, чёрт возьми, он поместится внутри твоего тугого и, по сравнению с его большим членом, маленького влагалища? Но он как-то продолжает двигаться: дюйм за дюймом, наполняя твоё влагалище, как будто она создана для него. Идеальная пара, хищник и его добыча. Поток воздуха, наконец, наполняет твои лёгкие, как только глухой шлепок его бёдер соприкасается с твоими. Расфокусированные глаза расширяются, когда ты замечаешь выступ его члена: неприлично большую выпуклость в животе. — М-м-м, Кёниг, ты такой большой,... - невнятный бред прерывается обжигающим поцелуем, страстным и пламенным. Его бёдра начинают отводиться назад, проглатывая безумные проклятия, когда он снова врезается в тебя, задавая жестокий темп. Бессмысленный лепет слетает с твоих слюнявых губ. Твоя шея склоняется набок. Ты надеешься, что твои глаза передадут твои потребности, не прибегая к бессвязным словам. Понял. Его губы всасывают кожу шеи, оставляя на ней не ровный засос. Наконец, он остановился на яремной вене, и единственным предварительным предупреждением о готовящемся укусе будет скрежет клыков, прежде чем они проколют кожу, наполняя твои вены ядом, от которого у тебя скручиваются пальцы на ногах, а ногти рук впиваются в мышцы его спины и оставляют толстые красные полосы на коже. Его темп ни на секунду не сбился, бёдра всё ещё прижимаются к твоим до упора, пока губы Кёнига посасывают две крошечные дырки, глотая твою кровь с такой жаждой, какой ты никогда не была свидетелем. Будь то усмиряющий яд, который течёт в твоей крови, или движение бёдер, когда его член трёться о стенки твоего влагалища так, что у тебя в глазах начали появляться искрящие звёзды. Ты понимаешь, что приближаешься к очередному оргазму. Сдавленные крики и окровавленные ногти свидетельствуют о твоём потрясающем и незабываемом оргазме. Его губы, окрашенные в самый красивый бордовый оттенок благодаря твоей крови, наконец, отрываются от твоей кожи с тихим вздохом. Твоя кровь, которая стекает по его подбородку, капая тебе на грудь, рисует кривую линию, которая, кажется, отмечает тебя, как его собственность. Эта линия является свидетельством того, что он поглощён тобой. Опьянён тобой. Ты чуть приподнимаешься на локтях и начинаешь скользить языком по окровавленной щетине на его подбородке, слизывая свою кровь. Он, в это время, поддаётся удовольствию. Его член пульсирует внутри тебя. Он выпускает, казалось бы, бесконечные струи спермы в твоё влагалище, погружённый так глубоко в твоё тело, насколько позволяет анатомия. Прерывистое дыхание смешивается, когда его лоб прижимается вплотную к твоему, прикрытые глаза, теперь почти полностью поглощённые янтарём, смотрят на тебя с интересной смесью очарования и чего-то, что выглядит почти нежным, заметным в его взгляде. У тебя ещё так много вопросов. Ты заинтригована и одержима мужчиной, лежащий на тебе, но очевидно, что твои чувства далеки от безответности, и однажды каждый вопрос, который вертится у тебя на языке и требует ответов, будет удовлетворен. А пока ты будешь наслаждаться его присутствием и нежной заботой, благодарная за то, что вообще нашла его, какой бы неудачной ни была ваша встреча. Как только его губы касаются твоих, отдалённый скрип двери и писклявый голос заставляет вас обоих застыть на месте: - Э-э-эй, подруга-а, ты здесь? Ты слышишь меня? – Scheiße!