***
Тишину разрушает шелест бумаг, когда Леви хватает несколько из них, садясь за рабочий стол. Прошло достаточно много часов с тех пор, как Эри исчезла в лесу, и, несмотря на то, что Аккерман уверен, что девушка в состоянии позаботиться о себе, он не может избавиться от неприятной тяжести в животе. Как бы Леви ни старался, все равно чувствует вину за то, как сильно все это время отталкивал Эри. Что-то внутри мешает ему убедить себя в том, что это было правильно. Разум Аккермана лихорадочно работал, пока он сидел за столом, пытаясь осмыслить все, что произошло. Пропажа Эри его беспокоит. Учитывая, насколько опасным может быть внешний мир… — Да какая разница… Какая разница? Кажется, что никакой. Мельком взглянув на окно, Леви понял, что уже поздновато. Где Эри может быть? В безопасности ли она? Резко отталкиваясь от деревянной поверхности, мужчина встает и быстрым шагом подходит к подоконнику, чтобы посмотреть на темнеющее небо. Стук дождя по стеклу лишь усиливает его неопределенность. Леви старался убедить себя, что Эри способна сама о себе позаботиться, но ощущение, что что-то не так, не покидает его. На самом ли деле она способна? Замерев, Аккерман прокручивает события дня, пытаясь обнаружить в них хоть какой-то смысл, однако находит в этом мало утешения. Леви уверен, что каким-то образом подвел Эри — если бы только он был более бдительным и внимательным, она никогда бы не подверглись такой опасности. — Все очень плохо, да? Леви так сильно задумался, что даже не отреагировал на неожиданное появление Ханджи. — Что ты тут делаешь? — Я постучала, но ты не ответил, — пожимая плечами, Зоэ осторожно присаживается на край кресла и складывает руки на груди. — Такой уставшей я себя еще никогда не чувствовала. В комнате повисает гробовая тишина. Кажется, даже шум дождя не слышен. — Ты выглядишь довольно… Не буду врать, выглядишь отвратительно, — Ханджи слегка прищуривается, когда замечает напряженную позу и обеспокоенное выражение лица Аккермана. — Думаешь, она там… В порядке? А Эрен? Шумно выдыхая, Ханджи откидывается на спинку кресла и отводит взгляд, чувствуя, как по телу бегут мурашки. Замечает, какие они крупные. — Мы нашли лошадь Эри… А лучше бы нашли саму ее. Зоэ что-то бубнит себе под нос на тему, развивая ее и рассуждая обо всех ответвляющихся от нее вопросах, пока Леви продолжает смотреть в окно, оттягивая кожу на верхней губе зубами. Ханджи все говорит и говорит, проходит около пяти минут, Леви постепенно осознает, насколько на него повлияло исчезновение Эри. Несмотря на свое обычное стоическое поведение, он обнаруживает, что не в состоянии избавиться от страха и тревоги, которые очень давно не посещали его. — Эрвин говорил что-то по поводу ее исчезновения? — наконец повышая голос, переходя с шепота на обычный тон, Ханджи поворачивается и вскидывает брови. Леви разворачивается на пятках и снова садится за стол. — М? — Он не думает, что я виноват. — А ты думаешь, что… — Ханджи, ты тоже винишь себя в ее пропаже. Два взрослых, состоявшихся и давно переживших, кажется, все что только можно, человека молча смотрят на друг друга, думая об одном и том же. Зоэ никак не избавится от тревожных убеждений в том, что не нужно было отправлять Эри с Леви и перекладывать на его плечи ответственность, Аккерман же продолжает морально давить на себя ощущением безвыходности ситуации. Их мысли сходятся в одну точку: они оба считают, что виноваты. В тот момент, когда Ханджи закрывает за собой дверь, не пробыв в комнате и десяти минут, Леви откидывается на спинку стула, потирая висок. Он прикрывает глаза, стараясь восстановить хоть какое-то подобие спокойствия. Мужчина словно вулкан, готовым к извержению, давление внутри него нарастает почти невыносимо. Нужно оставаться сосредоточенным и уверенным, если Леви хочет найти Эри, однако прямо сейчас это кажется невозможным. Через несколько секунд Аккерман тяжело вздыхает и оглядывает полутьму кабинета, делая глубокие вдохи, чтобы вновь обрести самообладание. Это странно. Леви уже давно не волновался о ком-то так сильно, и это смущает настолько, что хочется провалиться сквозь землю. Присутствие Ханджи давало некоторое утешение, но теперь, когда она ушла, мужчина ощущает себя еще более одиноким и изолированным в сильной тревоге. Мысли снова возвращаются к лесу, где он представляет Эри, пытающуюся ориентироваться в густой листве и потенциальных угрозах, будучи совершенно одинокой и напуганной. Это ужасает, и Леви обнаруживает, что крепко сжимает пальцы на краю своего стола, стараясь отогнать этот образ.***
— Где же твоя спутница-то? — аккуратно поглаживая морду животного, Наоми поднимает керосиновую лампу выше, чтобы лучше видеть. — Жаль, что лошади не умеют говорить. — Ты собираешься с ними всю ночь тут разговаривать? Саша громко ворчит, переступая с одной ноги на другую. — Я очень переживаю… Куда Эри могла пропасть? — Заблудиться во время такого ливня — дело простое, — зевающий около входа в конюшню Конни прикладывает руку ко рту. — Я сам чуть не отстал от остальных. — Не ври. — Не вру! Не обращая внимания на неловкие и недолгие пререкания парня и девушки, Наоми продолжает дарить лошади Эри мимолетную заботу, потому что это ее действительно отвлекает. Девушка гладит Вистерию с мягкой улыбкой на лице, совершенно непринужденно наблюдая, как животное с любопытством поворачивает голову, наслаждаясь нежными прикосновениями к гриве. Несмотря на такую атмосферу, в воздухе все еще витает ощутимое одиночество — то, что может быть заполнено только присутствием Эри. Не переставая гладить лошадь, Хаттори напевает себе под нос меланхоличную мелодию, почти не осознавая, как она звучит. Для нее это горько-сладкий момент; в то время как она серьезно рассуждает сразу над несколькими вещами, подспудно ощущается стремление к чему-то большему… — Черт, я бы хотела, чтобы ты была вроде… Ну… Человеком, чтобы я могла обсудить с тобой произошедшее… Не проходит и двух секунд, как мысли возвращаются к Эри и к тому, как сильно она изменилась с момента их первой встречи. Это правда, что девушка стала более открытой, более доверчивой, более… Уязвимой. Раньше она была такой нахальной и не стеснялась высказывать свое мнение — даже если это навлекало на нее неприятности. Наоми отчетливо помнит, как быстро прониклась к Эри симпатией, несмотря на свой первоначальный страх. Громкое фырканье лошади вырывает из размышлений, и Хаттори поднимает взгляд с легкой улыбкой, прежде чем возвращается к своим друзьям. — Хватит обмениваться глупыми доводами по поводу и без, — отчеканивая, Наоми на ходу поправляет солдатскую форму и расслабляет плечи, когда выходит на улицу. — Я вернусь в комнату одна, хорошо? Хочу подумать. Не дожидаясь ответа, девушка разворачивается к Саше и Конни спиной, удаляясь. Пыль под ее ногами оседает на штанах. Да, Эри изменилась. Однако, несмотря на все эти перемены, Наоми уверена в том, что всегда может рассчитывать на ее поддержку, что бы ни случилось. Одно это знание заставляет девушку испытывать странную смесь гордости и беспокойства за благополучие находящейся так далеко подруги. Неохотно перебирая ногами, Хаттори вдыхает прохладный вечерний воздух. Луна отбрасывает жутковатое сияние на землю и деревья, придавая пейзажу необъяснимую красоту. Направляясь к зданию, девушка не замечает, как начинает думать о том, насколько другой была бы ее жизнь без Эри. Разум бунтует при намеке о том, что есть вероятность потерять Эри навсегда; Наоми чувствует внезапный прилив паники в груди. Мысль о том, чтобы никогда больше не видеть подругу для Наоми невыносима. Ее сердце словно вот-вот разобьется, девушка крепко сжимает челюсти, чтобы подавить переполняющие эмоции. Наоми нуждается в Эри так же сильно, как она нуждается в ней. Присутствие подруги успокаивает, каждый раз обнадеживает и напоминает, что не все в этом мире — тьма и отчаяние. Без нее Хаттори чувствует, что ей не хватает какой-то важной частички внутри. В глубине сознания Наоми поселилось ноющее беспокойство, будто вот-вот произойдет что-то ужасное, хотя она и понимала, что это нелепо. Войдя в комнату, девушка медленно закрывает за собой дверь и тяжело прислоняется к ней. — Мне нужно расслабиться, — шепча под нос, Наоми неторопливо раздевается и сразу забирается в постель. Лежа в полной тишине, она обнаруживает, что беспокойно ворочается, не в силах найти никакого утешения. — Ч-черт… Приглушенный всхлип доносится слева. — Микаса? Наоми была так сильно погружена в свои рассуждения, что даже не заметила находящуюся в комнате Аккерман. Вытирая слезы и пряча красные щеки от чужого взгляда, Микаса шмыгает и опускает веки. — Разве ты не хотела сегодня ночевать у Саши? — Я не должна была говорить то, что сказала. Запрокидывая голову, Микаса трет затылок. — А? — Про Эри и… Извини, что я так повела себя тогда… Не было осознанного желания говорить таких вещей, правда… Аккерман принимает тот факт, что виновата, берет ответственность за произнесенные слова. Виновата, потому что была так сурова по отношению к Эри и Наоми, особенно с учетом того, что они были нейтральны. У Микасы есть проблемы, которые она не до конца осознает, поэтому девушка иногда срывается, когда испытывает стресс или подавленность. Аккерман следует прийти к выводу о том, как правильно извиниться и изложить свои переживания, однако что-то мешает ей сделать это прямо сейчас. Вместо этого она пытается отвлечь себя чем-нибудь другим, однако ничего не получается. Девушка лишь ворочается в постели, с каждой минутой беспокойство все больше усиливается. Увидев, как Наоми вытягивает руки, Микаса незамедлительно поднимается с постели и заключает девушку в объятья, чуть ли не заваливаясь на ее кровать. Сердце Микасы сжимается, когда она слышит два всхлипа, вспоминая обо всех тех ужасных вещах, что сказала. — Все будет хорошо. Обязательно найдем и Эри, и Эрена. Напряжение в теле рассеивается, когда Аккерман во второй раз за короткий промежуток времени оказывается в теплых объятиях Наоми. Через мгновение, неловко кусая внутреннюю сторону щеки, Микаса так же крепко обнимает подругу в ответ. Они обе любят такие моменты. — Я такая засранка, — тихо признается Микаса, кладя подбородок на чужую макушку. — Я не имела в виду и половины из того, что сказала ранее. Вообще ничего не имела в виду… Ты ведь знаешь это, верно? Ты важна для меня. Ты и Эри. — Да… Крепко обнимая Наоми еще около двух минут, Микаса улыбается, прежде чем слегка отстраниться, глядя на девушку сверху вниз с улыбкой: — Спасибо, что была терпелива и не обвиняла меня. Я знаю, что иногда вести разговор со мной бывает трудно, — теперь тон Аккерман более мягкий, отражающий искреннее раскаяние за недавнее поведение. Видя, как уголки губ Хаттори дергаются в попытке изобразить улыбку, Микаса с облегчением выдыхает и расслабляется. — Знаешь, в последнее время у меня было много стресса. Может быть, именно поэтому я сорвалась так тогда, — буквально на мгновение Микаса замолкает, прежде чем продолжает. — Но это не оправдывает моего поведения. Прости, правда… Я думала каким-то определенным действием загладить свою вину, но… Я просто должна была справиться со всем лучше. — Все в порядке. — Хорошо… Микаса прижимает Наоми еще ближе, нежно проводя пальцами по запутавшимся волосам и делая размеренные вдохи, чтобы прийти в себя. — Армин хотел поговорить с тобой о чем-то. — Мы немного повздорили, — аккуратно отодвигаясь, Наоми забирается под одеяло и закрывает глаза, укладывая голову на мягкую подушку. Та проваливается под весом. — Когда мне накладывали все эти бинты… — О… Я и не вспомнила о них, когда обнимала тебя так крепко. — Я даже ничего не испытала такого отталкивающего… Микаса опускает взгляд на пол. — В общем… Армин думает, что я подвергаю себя и всех остальных опасности, когда поступаю безрассудно, везде вылезая вперед, раньше всех. Как самый глупый человек на свете, — неловкое хмыканье. — Это его слова… — М… Не очень приятно… Еще некоторое время девушки разговаривают обо всем, что только приходит на ум, не думая возвращаться к обсуждению тем, которые вызывают негативные ассоциации. Засыпают они почти одновременно, каждая надеясь на то, что завтра будет лучше.