Ренегат

      С задумчивым выражением лица Дженни осматривала выложенные на прилавке жилеты. Все они имели либо темные не выделяющиеся цвета, либо прямо копировали камуфляжный рисунок со снаряжения Гринир под разную растительность, какая может попасться весной. У всего ассортимента спереди были пришиты карманы тех же цветов, а швы, покрой и все остальное, что можно было окинуть взглядом, выглядело вполне качественным.       Риз для интереса вытащил из держателя на ремне плоский магазин с бронебойными стреловидными сердечниками для Регулятора и приложил к одному из карманов с кнопочной застежкой. Судя по размеру, туда можно было положить сразу два магазина, но в открытым кармане они, похоже, лежали бы свободно. Имелся риск, что все могло вывалиться в самый неподходящий момент, а с закрытым пришлось бы тратить драгоценное время на кнопку. Да и сама ткань с виду и на ощупь точно не могла остановить выстрел из любого кинетического оружия, а про способность здешних материалов рассеивать тепловую энергию более продвинутых образцов Риз вообще не слышал. Так, максимум — уберечь тело от когтей и зубов местной фауны, либо затаиться от проходящего мимо патруля Гринир. На то жилеты и охотничьи.       Лично для себя он решил, что такая одежда ему годится только для того, чтобы ходить в ней на людях, не более.       — Все это тебе точно не по размеру, — заключила Дженни. И правда: было заметно, что жилеты шили под невысоких остронцев. У Риза пусть и были стандартные сто семьдесят восемь в росте, но на фоне местных жителей он, Дженни и Эдвард выглядели рослыми. А Валькирия, наверное, так и вовсе смотрела на окружающих, как на подростков. — Подскажите, пожалуйста, а у вас есть что-нибудь, что подойдет моему другу?       — Какому из? — спросила продавщица. На вид ей было лет тридцать, если не больше. Ростом она была низенькой, но устало-сердитые глаза могли поспорить с суровым взглядом Хока. Нос острый, а каштановые волосы были убраны под традиционный женский головной убор, похожий на тот, что носила Сайа, только без эмблемы Острон.       — Мне, — ответил Риз.       Продавщица прочистила горло, взяла со столика сбоку измерительную ленту и обошла прилавок.       — Руки подними, — без лишних церемоний сказала она.       Риз подчинился, пусть и не до конца понимал, зачем это делать, ведь рукавов у жилетов не было.       — Решил попробовать себя в охоте без металлической оболочки? — прокомментировала продавщица, снимая с него мерки. Говорила она одинаковым полураздраженным тоном и практически без акцента. — Охотником тебе не стать. Слишком высокий. Слишком заметный.       — Я и не претендую, — спокойно ответил Риз. — Но, по-моему, в охоте важны навыки, а не рост.       — Ага. А потом находят таких умельцев в крови с головы до ног и с отверстиями по всей спине.       Если и правда были те, кто пытался поучаствовать в охоте и при этом имел схожий с ним рост, то они, скорее всего, были не местными. А значит они здесь не росли, и их не обучали на протяжении всей жизни признакам, которых стоит опасаться, не заставляли зубрить до автоматизма последние известные места расположения Гринир, точки их интереса, наиболее вероятные маршруты патрулирования, как ходить, не оставляя лишних следов, как прятаться, как понять по поведению живности, насторожена она чем-то или нет, и далее по списку. Коротко говоря: туристов не учили годами, как не схлопотать пулю. А значит, дело было все же в навыках. Однако спорить Риз не стал.       — Есть у меня на тебя пара вариантов, — сказала продавщица, сворачивая измерительную ленту и возвращаясь за прилавок. — Вот, лежат. Есть черный, есть зеленый с пятнами, как у коры сосны. Смотри, выбирай. Могу еще один принести, под цвет опавших листьев. Он не по сезону, но ты и не охотник.       — Именно, — в очередной раз подтвердил Риз. — Спасибо, но я возьму черный.       — Хорошо. Чем расплачиваться будешь?       — Могу взамен дать то, что на мне, — предложил он. — Хороший пиджак. Сшит на Плутоне, если верить бирке.       Продавщица приподнялась на носочках, приглядываясь к нему, и затем опустилась обратно.       — Предложил бы ты мне два или три метра материала, из которого он был сделан, и добавил к ним хотя бы одну катушку полимерных нитей, я, быть может, и согласилась бы. Скроила бы что-нибудь красивое для девиц. А это? Только охотников отгонять от прилавка.       — Да-да, вы не первая, кто смеется над этим, — ответил Риз, старательно игнорируя смешки Дженни и Эдварда. — Честно говоря, меня он тоже уже раздражает. Давайте так: за жилет я заплачу кредитами, сколько скажите, а пиджак отдам как подарок. Делайте с ним, что хотите.       Продавщица хмыкнула.       — Впрочем… — задумалась она. — Его я могу припрятать. Буду показывать только чужакам. Оставь кредиты себе. Их я выручу гораздо больше с какого-нибудь корпусовского шалопая. Надеюсь, без пятен крови или пулевых отверстий?       — Ничего такого. Стырил вместе с одним грузом, — сознался Риз. — Значит, обмен?       — Он родимый, — кивнула она, улыбнувшись. — Снимай пиджак, примерь жилет. Если и он будет мал, сошью подходящий, на заказ.       Расстегнув пуговицы, Риз стянул с себя жакет через голову и отдал его портнихе. Из верхней одежды на нем осталась простая темно-серая футболка поверх белой повязки на плече. Краем зрения он заметил, с каким интересом Дженни осматривала его, что он тоже старался игнорировать, чувствуя при этом неловкость.       Сложно сказать, было ли ей с кем его сравнивать. По обыкновению, никто из Тенно не утруждал собственное тело физическими нагрузками, и оттого все они выглядели тощими. Всю работу на операциях они выполняли в оболочке варфрейма. Однако Риз уже несколько лет как отказался от соматической связи и делал все своими руками и ногами, используя дарованные Бездной способности и оставшиеся от Мисы рефлексы. Очевидно, такой активный образ жизни не мог не сказаться на его теле. Физической подготовке Риз придавал значение ровно в той степени, чтобы ему хватало сил и выносливости, дабы банально не сдохнуть.       Как выяснилось, были у его подхода и другие плюсы.       Осмотрев поношенный товар со всех сторон, продавщица отдала жилет, и Риз наконец надел его на себя.       — Ну вот, — удовлетворенно сказала Дженни. — С виду отлично подходит. Теперь все в одном стиле.       — Теперь хотя бы на мужчину похож! — поддела портниха. — Ха!       — Да, сидит нормально, — сказал Риз, пробуя крутить здоровым плечом. — Руки, правда, открыты. Непривычно.       — Оставь так, — махнула рукой Дженни, улыбаясь.       — Один вопрос, прежде чем вы уйдете, — начала портниха. — Вот ты.       — М-м? — глянул на нее Риз.       — Это же о тебе весь Цетус галдит? Голос у тебя знакомый. Переполох шесть лет назад — твоих рук дело?       Повисла тишина. Веселье с лиц Дженни и Эдварда будто ветром сдуло.       Продавщица смотрела на него искоса и причем так, словно речь шла о какой-то мелкой пакости, а не дюжине ее мертвых соплеменников.       — Я надолго не задержусь, — только и ответил Риз.       — Сколько ты здесь пробудешь, мне дела нет. Впрочем, как и до того, что там думают про тебя другие. Я по сей день помню, что творили те оборванцы. Юношескую дерзость им надо было в вылазках показывать, так они и у себя дома дебоширили, словно мы им враги какие-то. В тот день много людей столпилось вокруг вас, и твоего лица я не смогла разглядеть, но твою перепалку с главарем Кирлисом я запомнила! Ты им честно дал шанс разойтись с миром. Но надавил ты на него слишком сильно, только в этом я тебя упрекнула бы. Он же был вожаком, и оттого самым безрассудным. Таким авторитет перед ребятами дороже жизни. Никогда не забуду. Лицо у него дрожало от злости, когда ты закончил говорить. Ты к нему спиной, он только за зауг успел схватиться, как между вами будто солнце потухло и вой пронзительный! Голова и грудь Кирлиса вперед, а живот с ногами — назад. А Одрик, что рядом с ним стоял, как закричит! Левую руку ты ему, возможно, случайно оттяпал, но это он по-своему заслужил, как по мне.       — В тот день умерло одиннадцать человек, а не два, — вдруг подала голос Валькирия. — А остальные девять?       Продавщица уставилась на нее удивленно.       — Не знала, что такие, как ты, разговаривать умеют. Тобой же никто не управляет?       Ризу не нужно было смотреть на Дженни, чтобы почувствовать, как она смутилась от прозвучавшего вопроса.       — Она сама по себе, — ответил он продавщице и повернулся к Валькирии. — И Одрик не умер тогда.       — Верно, он не умер, — продолжила портниха. — Без руки он больше не мог быть ни ополченцем, ни охотником. Теперь Одрик вынужден ловить рыбу при помощи копья. Для этого и одной руки достаточно. Но, думается мне, ты хочешь услышать не про него, а про бедняжку Майу?       — Да, — сказал Риз. — Как она?       — Погодите, что еще за Майя? — вмешался Эдвард. — Я чего-то не знаю о том случае?       — Тебя не было тогда в Цетусе, — ответила ему женщина, словно они были давно знакомы. Зная Эдварда, скорее всего, так оно и было. — А я помню все. За Майу все остальные десять и поплатились. За то, что они сделали с ней. В том случае по большей части был виновен Хаззар. Он был самым слабым из них. Не знаю, хотел ли он таким образом доказать себе обратное. Даже перед девицей ему понадобилась помощь еще одного такого же, как он.       — И что он сделал? — настороженно спросил Эдвард, пока Дженни сохраняла молчание.       — Изнасиловал ее, — сухо ответил Риз, стоя со скрещенными руками.       Портниха с мрачным видом покивала, подтверждая сказанное.       — Вечером того же дня, — добавила она, обращаясь к Эдварду. — Охотники опросили бедную девушку и собирались сами привлечь Хаззара к суду. Но я уже тогда понимала, что никто из ребят Кирлиса уже не предстанет перед старейшиной, — продавщица вновь подняла взгляд на Риза. — Ведь ты, перед лицом их еще живого вожака пообещал, что убьешь их всех, если услышишь еще хоть об одном их преступлении.       Риз тоже отлично все помнил. В те дни рана на душе от трагической потери Мисы была еще свежей. Гнев и ненависть пульсировали в его крови вместе с остатками боевых стимуляторов, и ему хватило бы малейшего повода, чтобы сорваться окончательно.       И он его нашел. В ветхой хижине, душной из-за столпившихся в ней людей. Полный злобы, он протиснулся между ними, встал на колено рядом с лежащей на кровати девушкой в объятьях матери, заглянул в ее красные от слез глаза и спросил, заранее зная ответ:       — Кто?       — И обещание ты сдержал, — довершила портниха.       — Я помню, — произнес Риз. — Но ты так и не ответила на мой вопрос.       — А. Про Майу, точно. Она родила сына спустя почти год после того случая. Не стала отказываться от дитя. За нее волноваться не стоит, она не пропадет. Родственники помогают, чем могут, и воспитывают малыша так, чтобы он таким же как отец не стал. Можешь и сам к ним в гости заглянуть, они сейчас вон на том краю живут, — показала она в сторону моря. — На твоем месте я бы поспешила. Слышала, что тебе наш старейшина времени только до захода солнца дал.       — Мы как раз придумали способ переубедить Конзу, — вдруг вклинилась Дженни и сочувственно посмотрела Ризу в глаза. — Но для этого нам надо, чтобы и Кларк тоже присутствовал.       — Вот и отлично! — сказала портниха. — Не буду вас больше задерживать. Приятно было встретиться.       — Мне тоже, — учтиво кивнул Риз. — Спасибо за все. Как-нибудь обязательно проведаю ее. А ваше имя можно узнать? Меня Риз зовут.       — Знаю, — улыбнулась женщина. — А имя мое самое обычное — Медея.       — Наверное, за ваше мнение обо мне вас в Цетусе не сильно любят.       — Ха! — усмехнулась портниха. — У нас проще перечислить, кто кого любит. Но некоторые охотники со мной солидарны, а большую часть товаров я шью именно для них. К тому же, к моей лавке подходят не ради бесед. Ладно, давай, иди уже, пока время есть. До-га!       — Еще раз спасибо, — повторил Риз и повернулся к Дженни с Эдвардом. — Ну? Идем за этим идиотом?       Дженни пожала плечами, закатив глаза, вероятно, не зная, соглашаться ли с его оценкой или нет. Она положила обратно на руку купленный халат из атласа и повела компанию за собой.       — Черт возьми, Риз, — произнес Эдвард, когда они отошли. — Ты нам ничего не рассказывал про эту девушку. В смысле, до того, как ты пропал.       — Потому что я решил разорвать с вами связь еще раньше. Да и что бы это изменило?       — Знаешь, с такими подробностями ситуация выглядит совсем иначе, — старый друг почесал голову.       Дженни утвердительно промычала, взглянув на Риза, пока они шли обратно вдоль рынка к посадочным платформам, и быстро вернула взгляд на дорогу из-за следовавшей за ними Валькирии.       — А вы думали, я убил одиннадцать человек из прихоти? — поинтересовался он.       — С тобой не угадаешь, — сказал Эдвард. — Тебя, бывало, заклинит так, что даже мне страшно было.       — А ненужной горой трупов это хоть раз оборачивалось?       — Один случай точно могу припомнить. На Венере, помнишь? С Нэфом Эньо, что долгое время держал Фортуну в долговой кабале. На переговоры он пошел только после нескольких наших рейдов по его инфраструктуре. Дженни, напомни, какие были последние условия? Мы тебе отдавали его версию договора, а ты много раз исправляла его и отсылала обратно, чтобы все смотрелось более-менее по-человечески.       — Угу, — ответила она. — Он все хотел наложить большой таможенный процент на импорт и экспорт. Причем в договоре он постоянно менял формулировки и иногда использовал такие синонимы, которые были в ходу только во времена древней Земли. И это не считая других нюансов, от которых колония в конечном счете могла не продержаться финансово. С синонимами мне помог цефалон, а с нюансами — пара моих знакомых из Последовательности Перрина. Было сложно, но весь договор свелся к налогу на землю и охране торговых маршрутов, постепенной выплате колонистами всех долгов без учета новых процентов и стандартной таможенной пошлине.       Вот за что Риз запомнил ее, так это за способность хитро углядеть незаметные на первый взгляд детали в сообщениях, словах, языке тела и даже в проклятых документах.       Дженни умела «читать» людей, что пригождалось им в самых разных ситуациях. Иногда получалось так, что пока Эдвард в оболочке Вольта весело беседовал с кем-то, Дженни внимательно все слушала и, не сбиваясь с внутреннего ритма Октавии, тихонько приплясывала, из-за чего она и создавала впечатление легкомысленного и вполне добродушного, наравне с Эдвардом, Тенно. А Риз, если надо, Мисой грозно стоял рядом и держал ствол Регулятора у головы собеседника для большей сговорчивости.       — Во-от, — сказал Эдвард, обращаясь к нему. — В Фортуне никто не славился деловой проницательностью, как и мы с тобой, а Дженни составила для этой колонии наилучшие условия перемирия. Черт! Нам с Лотос даже удалось уломать Нэфа лично подписать бумаги, как ты и хотел! И с твоего же одобрения мы отправились на встречу. Как все прошло, думаю, напоминать не нужно.       И это Риз тоже отлично помнил. По его инициативе они заставил Нэфа Эньо лично подписать договор в присутствии его деловых партнеров по удаленной связи. Тогда Риз думал, что в случае нарушения договора, инвесторы бы поняли, что подпись Нэфа не стоит и ломаного кредита. Это заметно сказалось бы на его финансовых показателях и цене акций. А у корпората сердце там же, где и кошелек.       Нэф ему не нравился сам по себе — скользкий богатей, обладающий настолько сильной страстью к деньгам и самолюбием, что те граничили с идиотизмом, если не являлись его частью. При этом, этот идиотизм никак не унимал его хитрость, когда дело касалось устранения конкурентов или финансовых махинаций.       Однако… Нефу не повезло повстречаться с Мисой, когда она стала подавать признаки жизни. Сперва это были лишь отголоски слов, мимолетные образы, остатки эмоции, обрывки мыслей: все это Риз ощущал, видел и слышал, пока управлял ею. Тогда ему казалось, что Бездна заигрывала с ним, ведь все это смешивалось с его собственным потоком сознания, с его памятью, накладывая одни образы на другие. А так как хороших воспоминаний в его голове практически не водилось, Риз был весьма замкнутым и своими «глюками» он ни с кем не делился, даже с Эдвардом. Даже с Лотос, когда еще доверял ей.       Риз в основном старался не обращать на галлюцинации внимание.       Пока на встрече просыпающаяся личность Мисы не захлестнула его с головой. Омерзение, нарастающий пульс, и ребяческие подначивания, срывающиеся с языка. То, как они сбивали с толку бедолагу Нэфа, доставляло то еще удовольствие, словно это он был виновен во всем плохом в его жизни.       Никто в том торжественном зале не понимал, что происходит, да и Риз тоже. Движения, что он делал, слова, что он произносил, шли будто от него самого, из глубины души, где некогда испытанный ужас давно перерос в едкую злобу, которая наконец проявила себя.       — Я не понимаю, это переговоры или допрос? — сидящий во главе стола Нэф Эньо поднял руку, дабы утихомирить охранников, разозленных приближающимся шаг за шагом Тенно.       Для этой встречи Нэф даже принял более приемлемый деловой вид, сняв нелепый наряд из длинных тонких экранов с транзакциями на его счету. Проекторы транслировали на настенные экраны лица деловых партнеров, сохраняющие выражение холодного безразличия.       — Не знаю, — ответил ему Риз. — Ты мне скажи, Нэф. Сколько еще ты планируешь их проводить? А может это не переговоры, а капитуляция? Ритуал континуитета? Суд? Казнь?       Тягучая атмосфера в комнате, которая и без того была напряженной, накалилась до предела. Его наглость не оценили даже двуногие роботы Моа, шагнув вперед и направив на него стволы энергетических винтовок.       Дженни собиралась разрядить обстановку, взяв Риза за плечо, но еще до того, как она успела подойти к нему, ему и Мисе захотелось выяснить, насколько прочные у Нэфа нервы. Поэтому они вместе вскинули руки. Прикрепленные к этим самым рукам Регуляторы тут же оказались в боевом положении, нацелившись на охранников по обе стороны от ВИП-персоны. Автоматика Моа не выдержала первой, роботы открыли огонь, а Риз и Миса только этого и ждали.       Через несколько секунд в живых в комнате остались только ошеломленные представители Фортуны в количестве двух человек, обомлевшая Дженни, бранящийся через слово Кларк и мрачно качающий головой Эдвард. Ну и продырявленные экраны с лицами уже бывших деловых партнеров Нэфа Эньо.       — Запомните простую, древнюю поговорку! — обратился к ним ни то Риз, ни то Миса. — Если парень начал безобразничать и его сразу не пристрелить, то он так ничего и не поймет!       В довершение они расстреляли проекторы на потолке, прекратив трансляцию. По всему комплексу уже выли сирены, и для них это знаменовало, что скоро трупов будет намного, намного больше.       — Нет. Напоминать не нужно, — ответил Риз. — Однако скажи мне одну вещь. Понятно, что его культ имени себя любимого развалился, но тот корпорат, что заменил его на посту инвестора Венеры, хоть раз доставлял колонистам ненужных проблем?       Эдвард задумался.       — Ну, у них все стабильно, насколько я слышал.       — Вот видишь? — невольно улыбнулся Риз. — Иногда стоит вести себя жестче, чтобы избежать дальнейших жертв. Так что, выходит, я не психопат, а просто циничный засранец, — он обернулся на ходу, чтобы посмотреть на Валькирию: — Ну а ты? Ты была обо мне того же мнения?       — Из того, что я знала, я должна была думать о тебе что-то другое? — задала она встречный вопрос.       Теперь задуматься пришлось ему.       — Справедливо.       Несмотря на шутливый тон, Риз не смог определиться, кого он попытался оправдать. Себя или… ее. Ему приходилось гадать, осознали ли его друзья, что тем днем они наблюдали пробуждение истинной личности Мисы. Возможно. А возможно и нет, учитывая, что в основном ее поступки не так уж и сильно отличались от его собственных, если призадуматься.       Или за годы использования соматической связи с ней, это он стал походить на нее…       «А по мне, мы просто хорошо сошлись», — в этот раз голос, что звучал на границе слуха был настолько язвительным, что Риза едва не пробрала дрожь.       Не, ну по поведению наверняка можно было догадаться. Этим они точно отличались. Доверял бы он старым друзьям сейчас хоть наполовину так же, как раньше, может, и поинтересовался бы у них напрямую.       Вместе они спустились по треснутым каменным плитам на берег и направились вдоль него в сторону запада. На круглых посадочных платформах, стоявших практически на воде, покоились их десантные корабли. Пусть они расположились носом к морю, определить владельцев было не трудно.       Серый с черными фрактальными линиями по бокам определенно принадлежал Кларку, фанатеющему по разного рода технике.       Второй корабль за ним стоял тоже серый, но более светлого оттенка, и золотистые растительные узоры прямо намекали на Дженни. Золото и серебро — прямо как ее волосы и глаза.       У Эдварда же вкусы всегда были менее вычурными: он как раскрасил верхнюю часть фюзеляжа в бледно-изумрудный, так и оставил все как есть.       Ну и совсем примитивно выглядел корабль Риза, что стоял поодаль от всех остальных на самой крайней площадке. Ни особого цвета, ни рисунков. Обыкновенный белый шаблон.       Проходя мимо своего корабля, Дженни забежала в него по опущенной аппарели, чтобы оставить там купленный халат, после чего выбежала обратно и повела группу дальше вдоль берега. Обойдя место, где скалистые образования начинали разделять Цетус на нижнюю и верхнюю часть, они поднялись по истоптанной тропе в сторону леса. На деревьях можно было увидеть недавно вывешенные напоказ трофеи: рога, шкуры, венки из черных перьев Кондроков и шлемы Гринир. Под каждым из трофеев висела табличка с именем, кому принадлежала добыча.       Круг охотников располагался на небольшом участке посреди редкого соснового леса, в противоположной стороне от убежища Перьев. Там они собирались вокруг костра, оттуда уходили на вылазки и там же распивали ликер Даку, если день заканчивался удачно и на деревьях по традиции появлялись новые трофеи. Это место было неотъемлемой частью их отдыха и работы, где им не приходилось стеснять себя присутствием торговцев с туристами и нуждой вести себя вежливо.       Все охотники были соперниками друг для другу на полях Эйдолона, надежными друзьями в беде и братьями у костра, что Ризу весьма симпатизировало. Еще давно, лет в четырнадцать, он попробовал влиться в их братство, и сделал это, как обычно, в своем стиле — притащил труп двухметрового пулеметчика Гринир и предложил вывесить его на дереве. Разум Мисы тогда еще спал, так что идея могла принадлежать только ему.       Охотники по-доброму посмеялись над ним, похлопали по плечу и даже помогли развесить комплект брони пулеметчика на недельку, попутно избавившись от тела, но «своим» Ризу было не стать. Это не хорошо и не плохо. У него было слишком мало общего с ними, он не рос среди них, а их культура была для него чуждой.       — Твоя добыча должна быть намного значительней нашей, — как сказал ему однажды мастер Тисонай. — Не разменивайся на такие мелочи, сура. Настоящий трофей для охотника — тот, что вызывает гордость у него самого.       Вряд ли мастер Тисонай имел тогда ввиду своих соплеменников. Их смерть не вызывала у Риза никакой гордости. В плане угрозы они ничем не выделялись на фоне того, с чем ему приходилось сталкиваться до этого. Они ничего не могли ему противопоставить. Но чувствовал ли он в тот момент значимость их смерти для себя? Определенно. То был первый по-настоящему ценный «трофей» в его жизни. Вторым и еще более значимым для него потом стал Алад. Третьим должна стать Лотос.       Но от осознания, что убийство тех ополченцев в конечном счете привело к гибели Тисонайа и других хороших охотников по рассказу Хока, у Риза что-то неприятно давило в районе горла. И чем дальше в лес, чем больше трофеев попадалось ему на глаза, тем сильнее. Наверное, это совесть наконец дала о себе знать. Удивительно, что она у него осталась.       «Что сделано, то сделано, — успокаивал его нежный голос. — По-другому ты не мог поступить. Винить тебе уже некого и нечего. Все виновные лежат в земле, где им и место. Мы вместе туда их уложили. Это был их осознанный выбор, и последствия их деяний не должны нас волновать».       Интересно, кто-нибудь из охотников, кого он помнил, и кто раньше мог назвать его другом, остался жив?       Но, разумеется, когда они дошли до «круга», Риз узнал только его — недоблондина с выцветшими волосами и бровями.       Кларк беседовал с двумя остронцами, сидя вместе с ними на полене перед потухшим костром, и тут же умолк, завидев приближение своих коллег. Риз, злорадно улыбаясь, помахал ему рукой.       С их последней встречи Кларк заметно вырос, черты лица огрубели, однако взгляд его изменился лишь чуть-чуть. Раньше он был вечно недовольный, теперь — презрительный.       И по морде ему зарядить Ризу все так же хотелось.       — Что? — бросил Кларк. — Все-таки по-хорошему все решили?       Дженни мгновенно переменилась в лице, смерив его сердитым взором.       Оказывается, они предполагали, что все могло пойти и «по-плохому». А какова была цель, к которой можно придти двумя путями? Простое желание совместно провести один из праздников сюда точно не подходило. Молодец, сдал друзей первой же фразой.       Самодовольная улыбка Риза стала еще шире.       «Ниче-ниче, — подумал он, глядя на Дженни. — Пусть болтает».       В то же время на него смотрело двое охотников, с которыми минуту назад разговаривал Кларк, и взгляды их были явно недружественные. Один смуглый, морщинистый, с тонкой бородкой и в головном уборе, украшенном лицевой маской Гринир с одного боку и двумя черными перьями с другого. Второй — без головного убора, с зачесанными назад волосами, с едва заметными усами и более молодой.       Единомышленников нашел из числа несогласных с Медеей, не иначе.       — Вставай, пойдем с нами, — приказным тоном сказала Дженни. — Надо переубедить Конзу кое в чем.       — В чем?       — В чем надо. Пошли, — повторила она. — Нужно собраться всем вместе.       Отреагировал Кларк, на удивление, довольно спокойно и, молча перекинувшись взглядами с охотниками, поднялся на ноги.       — Можно я с ним подерусь? — спросил Риз, сдерживая смех.       — Прошу, только ты не начинай, — ответила Дженни, проявляя невиданную ранее твердость. Видно, что она уже не была той тихой девчонкой со спутанными волосами, и ему это нравилось. — Наша встреча так хорошо началась, не вздумай все портить.       — Ладно, — сказал он, улыбаясь.       Но при очередном взгляде на висящие на соснах трофеи, его улыбка испарилась. Он сделал глубокий вдох и направился по тропе в обратную сторону вместе с остальной группой, которую вновь возглавила Дженни.       — Не хотела говорить это при охотниках, — начала она, обращаясь к Кларку. — Но Конзу велел Ризу покинуть Цетус до захода солнца. Мы должны убедить его, что выгонять никого не нужно. Втроем у нас больше шансов.       — А, я понял, — ответил он, оторвав любознательный взгляд от идущей рядом с ними Валькирии, достал откуда-то самокрутку, вставил ее в зубы и поджег зажигалкой. Только сейчас Риз заметил на его поясе небольшой мешочек с ремнем, идущим через плечо поверх костюма переноса. — Хочешь сказать ему, что мы гарантируем Цетусу безопасность? — спросил он, выдыхая дым. Почувствовался запах местной курительной травы, название которой вылетело из головы.       — Что-нибудь типа этого, — сказала Дженни. — Не знаю. Пока еще не придумала. Будем импровизировать.       — Понятно, — добавил от себя Эдвард. — А я все гадал, что за способ «мы» придумали.       Сделав новую затяжку, Кларк указал на Валькирию:       — А это кто?       Вперед всех ответил Риз.       — Поверь, тебе лучше не знать.       — Штуки в ее руках явно по корпусовским технологиям сделаны. Ты ее из какой-то лаборатории достал?       Риз благоразумно промолчал. Кларк вновь затянулся самокруткой, но затыкать рот не собирался.       — Скажи, а она ожила до или после того, как ты использовал на ней перенос?       — Дженни, — нервно-шутливым тоном заговорил Риз, скрепя зубами. — Может, хотя бы с локтя ему?       Тут она повернулась к ним, резко остановившись на месте, и неожиданно начала кричать:       — Хватит вам обоим! Перестаньте грызться между собой, вам не по пятнадцать лет! Гормоны уже не бьют в голову, значит голова должна работать! Мы наконец-то собрались в одном месте впервые за шесть лет, а вы не можете даже и минуты продержаться! Вы не обязаны вспоминать только плохое, мы сюда не собачиться прилетели. Не можете договориться? Молчите! Может быть, за умных сойдете.       Ее тирада натурально ненадолго лишила всю компанию дара речи. Вероятно, только такой подход с ее стороны и мог спустить нарастающий конфликт на тормоза, и она им воспользовалась, не раздумывая.       Заодно и разговор, что пошел совсем не туда, куда ей, наверное, хотелось бы, пресекла.       — Окей, — ответил Риз. Одновременно с этим фыркнул Кларк.       В молчаливом недоумении остался разве что Эдвард. А Валькирии так и вовсе ничего говорить не требовалось.       Дженни сердито втянула воздух и развернулась обратно. За весь дальнейший путь они не проронили и слова. Во время подъема по каменным плитам Кларк докурил свою папиросу и бросил окурок в одну из трещин под осуждающий взгляд Эдварда.       Конзу обычно находился у главных врат вместе со своей супругой, и, чтобы добраться до него, группе пришлось обойти рынок, дабы не проталкиваться между встревоженных возвращением Риза людей.       Неосознанно или специально, но Дженни повела команду по восточному краю Цетуса, обойдя стороной те хижины, где в данный момент проживала Майя вместе с нежеланным ребенком.       Но Дженни, вероятно, понятия не имела о живущих на противоположной части Ши’ил и Низули. Благо, когда в поле зрения попалась их хижина, ни той, ни другой на пороге не оказалось. Пока что конфликтов и тяжелых разговоров на ближайший час хватило с головой.       Конзу они нашли на своем месте перед вратами, под небольшим навесом, что укрывал от солнца его лысую голову. Сайи рядом не оказалось.       — Дядя Конзу! — помахала рукой Дженни, подходя ближе. Называть его «дядей» вошло у нее в привычку еще со дня знакомства.       — М-м? — повернул голову старейшина, опираясь на боевой посох. — А. Снова ты. Полагаю, вам что-то от меня надо, раз пришли все вместе. Еще и его с собой привели.       Риз отмолчался. Эдвард остался стоять рядом с ним, в то время как Кларк отошел в сторону на пару шагов.       — Дядя Конзу, — продолжила Дженни. — Мы прилетели сюда, чтобы провести вместе день усопших, но… Ты велел Ризу улететь до захода солнца. Твое решение окончательно или можно как-нибудь… Остаться ему еще на пару дней? Обещаю, мы будем за ним присматривать!       — Ага, — сказал Кларк, вытаскивая из мешочка новую папиросу. — И голову ему отчекрыжим, если нужно будет.       Дженни его проигнорировала, а Эдвард бросил косой взгляд.       Такое откровение уже сложно было принять за чистую монету как «плохое» развитие их плана, ибо сказано оно было с целью убедить Конзу, но, чуял Риз, Кларк с удовольствием исполнил бы свою угрозу.       Старейшина посмотрел в глаза Эдварду.       — Это ваша общая просьба?       Эдвард кивнул.       — Все верно, — весело ответил он, положив руку на плечи Риза. — Методы Кларка я не разделяю, но буянить мы никому не позволим.       — Так я и думал, — Конзу нахмурился.       — Пожалуйста! — по-детски взмолилась Дженни.       — Нет нужды меня упрашивать! — отмахнулся старейшина. — Я знаю вас слишком хорошо. Вы все равно поступите по-своему. Вам хотя бы хватило порядочности сначала спросить. Пусть так. Риз может остаться до окончания дня памяти. Но за него будете отвечать вы все. Многие еще помнят его преступление, и некоторые уже высказали свое резкое отношение насчет его присутствия. Так что я не даю никаких гарантий, что кто-нибудь не попробует пойти с вами на открытый конфликт. Старайтесь избегать провокаций. Не заставляйте меня жалеть о своем решении, иначе Книга Суда пополнится еще тремя именами.       Насколько Риз знал, Книга Суда — это том, в который старейшины Цетуса записывали все преступления, произошедшие на территории колонии или с ее жителями. Фактически, по этой книге можно было припомнить любой более-менее серьезный грех во всех известных подробностях, из-за чего даже если преступник не был пойман, суд над ним можно было провести и спустя десятилетия, если он снова объявится в Цетусе.       Например, над Ризом. Правда, причин, из-за которых его не судили в первый же час его появления, было две. Первая, и она же самая главная — черта с два обычным людям, не владеющим высокими технологиями, удастся силой изловить кого-нибудь из детей Заримана. Тут безо всяких дискуссий складывалось понимание, что если Риз захочет — он уйдет, и остановить его никто не сможет.       И вторая причина, она же более уважительная — до того рокового дня Риз не считался отпетым гадом, ибо не раз помогал колонистам, когда бывал в Цетусе.       Однако, если раньше его присутствие старейшина готов был потерпеть всего денек и избежать новых жертв, вместо того, чтобы пытаться схватить его силой, то теперь на стороне Остронцев могли оказаться сразу трое Тенно. А кредит уважения Риз, наверное, уже потратил на то, чтобы его не сразу выгнали.       — Спасибо, дядя Конзу! — поклонилась Дженни.       Старейшина махнул рукой, мол, не нужно формальностей, и с серьезным видом посмотрел на Риза.       — За ошибки, что ты совершил, нельзя заслужить прощения. В Цетусе ты навсегда останешься изгоем. И, если верить слухам, ты стал изгоем среди своих. Но у тебя еще остались друзья. Постарайся не наделать новых ошибок.       «Уверен, что друзья?» — задался он вопросом, и его мысль почему-то прозвучала в голове голосом Мисы.       — Все мы люди, все мы совершаем ошибки, — позволил он себе улыбнуться.       — А человек с мозгами их не повторяет, — холодно ответил Конзу.       После того, как старейшина поднял руку, обозначая, что разговор окончен, вся группа ушла с дороги, ближе к нависающим скалам.       — Ну… — протянул Эдвард. — Это было просто. Долго уламывать не пришлось.       — Все? — спросил Кларк. — Я больше не нужен?       — Да, — ответила Дженни. — Можешь идти по своим делам.       — Отлично.       Сделав очередную затяжку и выдохнув облако табачного дыма, Кларк ушел в сторону рынка. Риз, глядя ему вслед, сказал:       — Смолит так, будто у него есть запасные легкие.       — Ничего. Прочистит или заменит, если что, — усмехнулся Эдвард, несильно стукнув его кулаком в грудь, вероятно, не подозревая, что он, в свою очередь, заменил сердце.       — Зато он спокойней стал, — сказала Дженни и под скептическим взглядом Риза добавила: — Относительно.       — Что теперь?       — Теперь… — начал Эдвард, потянувшись. — Я, наверное… Пойду, проведаю знакомых, так сказать. День памяти будет послезавтра. Позже расскажу тебе, что почем там. Так… А как с тобой связаться, если тебя не найду?       — Подойди к моему кораблю на самой крайней площадке и спроси Ордиса.       — Понял-принял. А в наш общий канал связи не хочешь?       «Чтобы меня можно было отследить по фоновому потоку за две секунды с помощью нехитрой триангуляции, когда понадобится?»       — Нет, — кратко ответил Риз.       — Настаивать не буду, — пожал плечами Эдвард. — Ладно. Понадоблюсь — подойди так же к моему кораблю, спроси Гала. А, блин, точно. Тебе вообще есть где ночевать?       Риз молча смотрел на него, не меняясь в лице, словно никакого ответа и не требовалось.       — В общем, — продолжил он. — Надо договориться, чтобы нам три хижины для туристов на пару дней выделили. Проходили мимо, как раз заметил, что у некоторых двери приоткрыты. В Цетусе это обычно обозначает, что они свободны. Или чтобы воздух не застаивался… Риз, твоя пусть будет в северо-западной части, не в этой, сам понимаешь почему. Слева от входа синей краской на камне что-то типа птицы в анфас нарисовано. Это так, на случай, если неохота летать туда-сюда до Орбитера и обратно. Дженни, твоя вон, за твоей спиной, с оранжевым деревом. Надо еще Кларку лачугу подыскать.       — А ты где спать будешь? — усмехнувшись, спросила Дженни.       — А я умный, я спальный мешок взял, — широко улыбнулся Эдвард. — Все. Пошел улаживать вопрос. Сообщу, если что поменяется.       Развернувшись, он направился обратно к старейшине. Из всей группы остались только Дженни, да Риз с Валькирией, что сверлила ее нечитаемым взглядом.       Замявшись и отведя взор, Дженни собиралась что-то сказать, но Риз заговорил первым.       — Я лучше в кресле пилота буду спать.       — Зря, — ответила она. — Многое теряешь. Тут воздух посвежее и металлом не отдает.       — Герметичность и внутренняя циркуляция воздуха мне в помощь.       Дженни хитро прищурилась.       — Неужели мои намеки до тебя совсем не доходят?       — Наоборот, — сказал Риз. — Они кристально ясны. Мне уже далеко не пятнадцать, как ты и сказала.       — А по-моему ты не сильно поменялся с тех пор, — бросила она, с вызовом глядя на него, держа руки за спиной и елозя носком по земле.       — Ошибаешься. За шесть лет поменялось слишком многое. Хотя ты изменилась куда заметнее.       — Мне воспринимать это как комплимент? — лукавая улыбка на ее лице становилась все явственней.       «Быстро она сменила стеснительность на игривость, — услышал Риз знакомый голос. — Но ее манеры мне нравятся. Никого тебе не напоминает? Ту, кого ты знал? С кем готов был поделиться самым сокровенным? Кого потерял и по кому скучаешь? Кто в данный момент шепчет тебе прямо из могилы? Нашу робкую подружку и правда не узнать. Говорю тебе как женщина, ей от тебя что-то нужно, не только веселья на ночь. Она ищет к тебе подход, и, отдаю ей должное, действует она умело. Мне даже захотелось придушить ее из ревности».       — Воспринимай, как сочтешь нужным, — ответил он.       Дженни шумно выдохнула, обидчиво надув щеки и закатив глаза.       — Я буду у себя, — произнесла она на вдохе. — Посмотрю, куда Эдвард меня заселил. Надеюсь, я там не найду клопов, иначе спальный мешок у него придется отобрать.       С этими словами она подошла к круглой хижине, чьи стены и крыша были сделаны из дерева, как и все остальные жилища в Цетусе, осмотрела нарисованное оранжевой краской дерево на камне возле входа, постучалась в приоткрытую металлическую дверь и, не дождавшись ответа, зашла внутрь.       Риз направился к берегу, а за ним и Валькирия. На ходу он включил коммуникатор в ухе.       — Ордис, ничего странного не замечал, пока меня не было?       — Никак нет, оператор, — тут же отозвался цефалон. — Рад вас снова слышать! Как прошла встреча с друзьями?       — В целом, спокойно. Скажи, ты никаких передач от них не получал в ближайшие пару недель или месяцев?       — Эм-м… Нет, — озадачено ответил Ордис. — Вы сами приказали мне игнорировать все частоты внутренней связи, и я перестал отслеживать их в угоду энергоэффективности, поэтому, если вам что-то и отправляли по этим каналам, моя система никак это не регистрировала. Хотите, чтобы я возобновил мониторинг старых частот?       М-да… Видно, проверить, было ли в действительности приглашение от Эдварда, у него не выйдет. Но все равно, факт, что бывшая команда «случайно» оказалась с ним на одной планете, в одном месте, в одно время выглядел так, что даже последний дурак бы что-то заподозрил. В случайности Риз не верил.       — Да, думаю, стоит, — сказал он. — Пусть будет, на всякий.       — Хорошо, оператор! Что планируете делать? Удалось заручиться помощью у Перьев?       Тут его будто током прошибло. Он остановился на полпути к берегу, встав на стыке района хижин и рынка.       — Погоди, — начал он, осматриваясь по сторонам. С виду за ним никто не следил, а Валькирия молча смотрела на него, позой выражая вопрос. — Ордис, а ты можешь как-нибудь прослушивать их частоту?       — Боюсь, что нет. Если один из их цефалонов не поделится со мной алгоритмом динамической генерации ключей шифрования, даже если я смогу настроиться на их частоту, подслушать мне ничего не удастся.       — Значит, и они не могут?       — Подслушать нас? Совершенно верно. Это работает в обе стороны. Оператор, вас что-то встревожило?       — Просто спрашиваю. Коротко говоря, мы задержимся здесь еще на два дня.       — Это хорошая новость или плохая? — поинтересовался цефалон.       — Зависит не от меня, — ответил Риз. — Расскажу все потом, а пока держи меня в курсе.       — Как скажете…       Повторно нажав кнопку на коммуникаторе, он вновь встретился взглядом с Валькирией и понял, что настало время для серьезного разговора.       Риз повел ее вдоль края рынка, к выпиравшей из земли секции древнего моста, что некогда вел прямо в башню Унум. Теперь же он был обрушен, и некоторые его части торчали из воды.       Обломанный фрагмент моста был совсем небольшим, длиной, примерно, шагов в шесть или семь, но с него открывался неплохой вид на каменистый берег с посадочными площадками и местом, где мясники разделывали длинными клинками спущенную к ним на воздушном шаре стену плоти.       Риз уселся на ограждение, что раньше разделяло транспортный поток надвое, и скрестил руки, глядя на Валькирию.       — У тебя неплохо получается играть роль немого варфрейма, — сказал он. — Несмотря на то, что ты живая, на тебя практически никто не обращает внимание. В особенности Дженни. Но она скорее делает это умышленно. От моих друзей в кавычках мы наконец отделались, так что давай, спрашивай. У тебя, наверное, полно вопросов ко мне.       Валькирия посмотрела в сторону моря и уселась на край моста напротив.       — Вопросов у меня всего два, — начала она. — Первое: что за история у тебя с местными я поняла, пока слушала ваши разговоры, но почему ты осторожничаешь со своей командой, до меня до сих пор не доходит. И второе: что еще за проект Занука, из которого ты меня вытащил?       Риз сжал губы.       — Оба твоих вопроса крепко связаны друг с другом, — произнес он. — Тебе полную историю изложить или так, основные моменты?       — Времени у нас много, — ответила Валькирия.       — Хм-м. Ладно. Начнем тогда с того, что ты третий варфрейм на моей памяти, к кому вернулась личность. И первая из них, с кем я не использовал соматическую связь. За жизнь у меня всего два варфрейма было, и обе «пробуждались», как я раньше думал, из-за меня. С Сариной ты на корабле виделась. Она вторая. На ней я уже давно не использую перенос, хоть ей и все равно, это скорее… Мое личное решение. Коротко говоря, Сарину мне дали взамен моего первого варфрейма, которого я потерял больше шести лет назад. Звали ее Мисой. Ее пистолеты — все, что от нее осталось.       Риз достал из кобуры Регулятор, продемонстрировал его с обеих сторон и сунул обратно.       — Ты ее упоминал, — подметила она.       — Ага.       Откровенно говоря, сейчас он жалел, что не таскал с собой папиросы, как Кларк. Погружаться в воспоминания, в числе которых было немало таких, что их лучше забыть ради психического здоровья, ему не привыкать. Он жил в таком окружении, что практически любая вещь напоминала о самом худшем. Черт, да его собственное существование и способности были для него напоминанием о Заримане, Бездне и всему, что из этого проистекало в дальнейшем.       Делиться этим с кем-то — вот, что для него было сложно.       В голове закрались крамольные мысли о том, как бы «подрезать» у Кларка пару самокруток или попросить подымить трубку у неизвестного охотника, что сейчас на берегу разделывал кусок «мясной стены». От нескольких затяжек плохо ему все равно не станет, ведь боевыми стимуляторами он угробил сердце, а не легкие. К тому же, насколько ему известно, имплант устойчив к воздействию никотина.       Хотя, блин, Ордис же там еще что-то про сосуды говорил…       — Подбираешь слова? — прервала его молчание Валькирия.       — Просто о своем задумался, — Риз протер глаза. — Дело в том, что убили ее ровно те же люди, что кромсали тебя. Все они работали в проекте «Занука», где главным инвестором был Алад Ви.       — Секунду, — встряла Валькирия. — Ты меня тоже Ви называл пару раз.       — Я не любитель названий, что дали вам Орокин, а от других имен ты отказалась. Вот и пришел случайно к одному из вариантов.       — Впредь так называть ты меня не будешь, — угрожающе понизила она тон. — Единственное, что ясно сохранилось в моей голове, это как меня рвали и резали на части, и я не хочу постоянно слышать то, что мне об этом будет напоминать.       — Ты сама себе будешь об этом напоминать. Тут либо свыкнуться с этим, либо научиться держать себя в узде и канализировать злость в нужное русло, — терпимо ответил Риз. — Но дело твое. Позже придумаем тебе другое имя, а пока слушай дальше. К мясникам Алада ты попала не случайно, на это я готов поставить свой сердечный имплант, ибо все слишком хорошо сходится. Дженни ты помнишь еще молодой, твои воспоминания о ней отрывисты. По моему опыту это говорит о том, что ты стала пробуждаться еще давно. Записи о твоей криокапсуле как раз идут дальше, чем на три года. Пока ничего не опровергает мою версию, что после того, как я ушел из команды, Дженни потеряла Октавию, взамен ей дали тебя, и она стала чувствовать, как ты у нее потихоньку оживаешь. Сама бы она вряд ли так поступила, скорее всего она поделилась своими опасения с одной сукой и по ее велению сдала тебя Аладу, пока он был еще жив. Имя Лотос тебе знакомым не кажется?       Абсолютно у всех варфреймов лица скрывались за внешней прочной оболочкой, и единственным, что можно было увидеть со стороны, были жесты и движения. Однако Риз заметил, как Валькирия стала напрягать память, опустив голову.       — Сложно сказать, — наконец ответила она. — Не могу вспомнить точно. Имя, вроде, знакомое, а, вроде, и нет.       — Какие-нибудь образы в голове всплывают? Голос? Интонация?       — Почему-то хочется думать о мостике твоего корабля…       Риз медленно кивнул.       — Линии на панорамном экране, — сказал он. — Они изображают цветок с тремя большими лепестками — цветок лотоса. Ее символ. Значит, кое-какие ассоциации с ней у тебя остались.       Еще одно постоянное напоминание, которое он видел перед глазами каждый проклятый день. Будь его воля, он бы давно выломал его, да только заменить нечем. Один раз он уже проделал здоровенную дыру в более простом, прямоугольном окне, разгерметизировав большую часть корабля. И потом долго мучился с его ремонтом, летая по разным нейтральным к Тенно верфям, где могли бы обслужить настолько древний, технологичный образец кораблестроения и банально заделать брешь обшивкой.       К слову, дыру в Орбитере он проделал во время драки с Мисой.       Так. Лучше не сбиваться с мысли, а то поток сознания его опять унесет.       — А кто такая эта Лотос? — спросила Валькирия.       Риз скверно ухмыльнулся.       — История с ней такая же древняя, как и империя Орокин, — ответил он. — Ее след тянется еще со Старой Войны. Когда-то давно Орокин создали машины для терраформирования. Причем непростые, а которые могут воспроизводить себе подобных. Их отправили в систему Тау, чтобы они ее облагородили. Но машины вдруг осознали, что в них забыли прописать основные законы Азимова, и вернулись обратно с целым флотом вторжения.       Валькирия склонила голову на бок, явно намекая, что не понимает, о чем пошла речь.       — Про эти события у тебя ничего не осталось? — задал он вопрос.       — Ничего, — покрутила она головой. — Ни про Старую Войну, ни про Азимова.       — Насчет последнего не забивай голову, это я так пошутил. Из книжки по робототехнике вычитал. А вот с остальным сложно. Наверное, без контекста, что это за машины, причем тут мы как Тенно, и из-за чего все началось, понять тебе все, что я собираюсь рассказать, будет непросто. Черт, уже начинаю говорить как Эдвард. Надо было бы только про Войну рассказать, я бы его позвал. Но о главном он тебе вряд ли расскажет.       — Начни с машин, — предложила Валькирия.       — Можно сказать, с главного, — согласился он. — Их называют Владеющие Разумом. Из-за того, что всю обычную робототехнику они могли перехватывать и использовать против людей. А Лотос — как раз одна из них. Она не человек. Она проклятый мимик, которого Орокин поймали и перепрограммировали. Ей поставили задачу защищать нас, пока мы, будучи еще детьми, использовали вас, варфреймов, чтобы выиграть войну. Ну… Большая часть из нас. Не знаю, застал ли я те события. Другие почему-то тоже не помнят. Нам с командой пришлось разгрести четыре архива этих золотомордых аристократов и еще кучу других «нарративных источников», как любил выражаться Эдвард, чтобы составить хронологию.       Риз внимательно пронаблюдал за ее реакцией.       — Все еще сложно, да?       Валькирия покивала.       — Тогда, наверное, лучше с нас начать, — почесал он подбородок. — Если коротко, все мы раньше были самыми обычными детьми. Нас, родителей и еще несколько тысяч человек посадили на корабль-колонизатор, которой, по задумке Орокин, должен был совершить прыжок через Бездну, чтобы человечество наконец смогло выйти за пределы Изначальной Системы. Нам про это, как ты понимаешь, ничего не сказали. Прыжок окончился катастрофой. Все взрослое население сошло с ума и принялось убивать друг друга. В том числе детей. Крики, вопли, полетевшие к чертям системы жизнеобеспечения, трупы, лужи крови и в добавок ко всему шепот, что доносится будто отовсюду, мешая тебе думать, спать и даже дышать. Про это уже никто, кроме меня, тебе рассказать не сможет. У всех память отшибло. У меня — нет.       Риз обратил взгляд к морю, сердито кусая нижнюю губу. Валькирия молчаливо выжидала.       — Вот с тех пор мы такие, — оскалился он. — Когда корабль выплюнуло обратно в реальность, в живых остались только те, кто сумел хоть как-то обуздать способности, что дала нам Бездна, и защитить себя.       Совершенно неожиданно, посреди разговора, он заметил, как ковылявший мимо молодой остронец с корзинкой то ли овощей, то ли фруктов, остановился, дабы послушать их разговор. Хватило того, что Риз лишь посмотрел на него, находясь не в самом лучшем расположении духа, чтобы прохожий сделал испуганное лицо и быстро уковылял по своим делам.       — Так как корабль был собственностью империи, то и всех выживших детей Орокин ставили не выше мебели, а то, может, и еще ниже, — продолжил Риз, никак не сдерживаясь. — Это был их корабль и их затея. Как-то лечить нас или помогать никто не собирался. Вместо этого на нас ставили эксперименты. Врачи смотрели, чтобы мы не сдохли, а ученые хотели выяснить, получится ли из наших способностей что-нибудь путное. Сам я был, мягко выражаясь, в тотальном охерении после произошедшего, а вся их напускная жалость на фоне паскудного обращения выводила меня из себя настолько, что я хотел переубивать вообще всех. И ученых, и врачей, и даксов с их вечно каменными мордами. Были такие сверхвоины на службе у Орокин. Ну вот одна в белом халатике рискнула зайти в мою камеру отдыха, когда я не был привязан или прикован. При помощи Бездны ей я отрубил ноги. На крики прибежало трое даксов. Их я тоже убил. Вооружился мечом дакса, выбежал из камеры, а дальше уже как в горячке было. Помню только то, что в живых остался, хех. Это мне было тринадцать к тому времени.       После нервного смешка Риз сделал паузу, чтобы отдышаться, одновременно поглядывая по сторонам, не остановился ли еще кто-нибудь погреть уши.       — А если серьезно, то меня, скорее всего, каким-нибудь газом усыпили. После этого меня на препаратах держали, я будто в полусне находился постоянно. Но и это не помешало мне еще раз отличиться во время одного из экспериментов. Я лишил зрения одну очень важную женщину. За это меня погрузили в стазис окончательно. Десять лет назад только очухался спустя много веков. И сознанием даже не в своем теле. А в варфрейме. В Мисе.       В очередной раз Риз начал остро жалеть о том, что под рукой не было табака или алкоголя.       — Гораздо позже по записям я узнал, что Маргулис — женщина, которую я ослепил, была, наверное, единственным человеком, кто имел к нам доступ и при этом действительно хотел помочь, — продолжил он рассказ, несмотря на сильнейшую сухость во рту. — Даже после этого, она от нас не отказалась. Орокин собирались от нас избавиться, как от опасного элемента. Маргулис выступала против этого решения и против них, за что ее в конце концов нарекли изменницей и казнили. Это я все плавно подвожу к тому, откуда появилась Лотос.       Валькирия не отвечала, лишь сидела и слушала, сложив ладони на уровне пояса.       — Как я понял, примерно тогда и изобрели соматическую связь или по-простому — перенос, — Риз прочистил горло. — И как-то нашли ему применение, чтобы мы могли вселяться в других людей. В тех, кого обратили вирусом техноцита в пустые боевые оболочки. Получилось, что дети, которых Орокин хотели убить, выиграли для них войну с Владеющими. Но до победы машины собирались уничтожить камеры переноса и направили на это дело мимика. Мимика поймали и, как я уже сказал, перепрограммировали. Вместо того, чтобы нас убить, мимик нас оберегал. Машину эту назвали Лотос. Так она и появилась. Не так уж и коротко получилось. Надеюсь, хоть понятно стало?       — По большей части, — ответила Валькирия.       — Я тоже не с первого раза смог уложить все в голове, — сказал Риз. — О ее сущности я узнал, когда перекинулся парой слов с главой того вторжения и, по совместительству, «отцом» Лотос — Хунхау. Только называл он ее Ната. Даже не спрашивай, эти Владеющие — не те роботы, к которым мы привыкли, и как у них там все устроено, я понятия не имею. Скажу лишь, что Хунхау — это такая здоровенная махина, чьи обломки сейчас ржавеют на дне океана на Уране. Но злобный старикан вполне еще коммуникабелен. И, опять же, не спрашивай, это история еще на два часа. Но его слова позже подтвердил Тешин — дакс, что живет со времен Старой Войны и краха империи. Никакого криосна, и до сих пор дышит, представляешь? Он отрекся от давно почивших Орокин и нашел свое призвание в том, чтобы делать из детишек Тенно настоящих воинов во благо человечества. Правда, лично я недолюбливал таких как он по старой памяти. Впрочем, Тешин нередко говорил вполне дельные вещи.       Риз потер переносицу, размышляя, что бы Тешин ему высказал спустя столько лет. Наверное, что-то по типу: «Ты отвернулся от невинных», или «Ты пошел по пути, который ведет в никуда» или вообще что-нибудь третье. Тешин, не смотри, что иногда банальные вещи говорил, а создавал впечатление человека серьезного и полного сюрпризов. Несколько сотен лет за плечами, как-никак. Риз со всем своим жизненным опытом и сейчас вряд ли смог бы предугадать ход его мыслей.       — А-а… — вспомнил он. — Я же про крах империи забыл упомянуть. Как эти золотомордые нашли свой конец. Моя любимая вселенская ирония. Видишь ли, после победы над Владеющими, прямо на параде, все Тенно вдруг обратились против золотых хозяев. Почему? Могу только гадать. Я бы никогда не поверил, что дети с Заримана добровольно сражались за Орокин до того момента. Их сознанием манипулировали, это подтверждают архивные записи и тот факт, что бойня началась одновременно по всей системе. Возможно, и я был в их числе, этого я точно не знаю. Была ли это Лотос? Командовать она умеет, но машине вряд ли бы доверили полное управление таким опасным оружием, ни в жизнь. А Маргулис… Была к тому времени мертва.       Риз сделал новую, долгую паузу, чтобы освободить голову от лишних воспоминаний и ненадолго вернуться в реальность. Засмотревшись на берег, он заметил, что мясники стали заканчивать свою работу, отмывая орудия труда в сторонке, где вода не была густо намешана с кровью, текущей из сложенных друг на друга кусков живой стены.       — Вот тебе краткий экскурс в историю, — вновь заговорил он. — Вроде, все, что знал, рассказал. Теперь с этим багажом вернемся наконец в текущее столетие. К моменту, когда я очнулся после Долгого Сна…       Тут Риз еще раз почувствовал внутренний ступор. Словно не кошмар на Заримане и все, что происходило после него, было самым тяжким бременем, а именно она. Вновь вспоминать то время, когда она была еще жива.       «Тебе не обязательно все про нас рассказывать», — донеслось до его ушей.       Как, наверное, и то, что он слышал ее голос. От греха подальше.       — Лотос, как это ни странно, была первым… собеседником, который не пытался меня убить после пробуждения, — продолжил Риз, опуская значительную часть подробностей. — По дистанционной связи она свела меня с Ордисом и вручила его под мое управление вместе с кораблем. Вдвоем они помогали мне освоиться. О Лотос я не знал ничего, поэтому стал ей понемногу доверять, несмотря на то, что у меня было дурное предчувствие. Я ведь помнил и Зариман, и что ученые Орокин делали со мной, а тут я внезапно просыпаюсь в странной оболочке, мое собственное тело непонятно где, и еще какая-то женщина отдает команды. Но… Так я хотя бы хоть что-то узнавал о новой реальности, в которой оказался, поэтому и слушался ее. Дальше это вошло в привычку. Цетус, первые вылазки, знакомство с командой, совместные операции. Мы летали по всей Изначальной Системе, убивали, на кого укажет Лотос якобы в угоду баланса, чтобы Корпус и Гринир не соблазнялись устраивать полномасштабную войну, добывали информацию, саботировали военные разработки, зачищали источники заражения, иногда спасали, кого надо. Но большую часть времени все же убивали. Много.       Было видно, что Валькирия погрузилась в себя. Быть может, что-то начало проклевываться в ее памяти, зацепившись за один из моментов, что Риз ей поведал. Длительный рассказ забрал у него немало сил, однако он решил не останавливаться на полуслове.       Но дальше разговор должен был зайти о ней.       — В горле сухо, как в пустыне… — проворчал он, запрокинув голову.       — Можем продолжить этот разговор позже, — снисходительно произнесла Валькирия. — Самое главное о моем операторе ты сказал в самом начале.       — Не-е, — помотал Риз головой. — Если уж что-то начал, то надо доводить дело до конца. Во всем надо быть последовательным. Такова моя политика. Я все добраться до Алада не могу, а он и Лотос — ключевые фигуры во всем этом пиздоровороте.       Слушал бы этот разговор Ордис, наверняка поддразнил бы, что ругаться — нехорошо.       Хорошо, что его сейчас здесь не было.       — В двух словах, — начал он, набрав воздуха в грудь. — Миса пробудилась спустя два года, как очнулся я. Лотос она не нравилась. Другим тоже. Почему — додумай сама. Еще спустя два года Лотос отправила меня с ней на якобы простое задание. Задание оказалось ловушкой. Мису поймали, вырубили электронным импульсом до того мощным, что камера переноса надолго оборвала связь между нами. Я был на корабле и не мог ей помочь. Но продолжал держать с ней связь, пока ее рвали на части. Это помогло мне запомнить пару важных деталей. И уже по ним, в новом варфрейме, я нашел исполнителя. Того самого Алада, с которым Лотос как раз время от времени заключала сделки по злой судьбе. В душе я с самого начала знал, что она все подстроила. Эта сука… Да по ней видно было, что ее полностью устраивал исход! Дженни и Эдвард выказывали сожаление, но они были больше на стороне Лотос, чем на моей. Я оборвал с ними все контакты и действовал один. Больше года я искал железное подтверждение причастности Лотос. И я его нашел.       Риз смотрел на Валькирию, сцепив зубы.       — Алад сразу сдал все карты. Даже признался, что пытка, которую он устроил, не входила в договоренность, что это он захотел выяснить, можно ли убить Тенно через варфрейма болевым шоком. Я отплатил ему тем же.       Повисла гнетущая тишина, во время которой Риз не спускал с Валькирии злого, неморгающего взгляда. За весь разговор, только сейчас, в эту минуту он почувствовал, как приоткрыл ей малую, но в то же время самую настоящую часть себя.       Риз отвел взор, чтобы не проецировать всю злобу на нее. Закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов в попытке успокоить колотящееся в груди сердце.       — Весь его проект заключался в том, чтобы препарировать варфреймов и использовать их части в роботехнике, — безэмоциональным голосом продолжил он. — Теперь время от времени я нахожу лаборатории «Зануки» и уничтожаю их. Проект заморозили после смерти главного инвестора, поток средств отследить стало намного сложнее, но вот недавно нашел тебя.       Оторвав взгляд от полотна моста, покрытого трещинами и столетней грязью, Риз довершил:       — Как-то так.       Встав на ноги, он почувствовал, что держали они его теперь не так уверенно, как до разговора.       — Прогуляйся пока, если хочешь, — сказал он, медленным, неторопливым шагом направляясь к рынку. — Пойду напьюсь.       — Каков твой план насчет твоей команды? — спросила ему вслед Валькирия.       Риз остановился, не оборачиваясь и мучительно прикрыв глаза. Сил отвечать что-либо у него не было. Помощь пришла извне.       — Сперва выясним, как они действительно нашли нас, — слова, что произнесли его уста, одновременно звучали и в голове, создавая подобие эхо. — А потом… У тебя появится возможность сказать своему оператору «спасибо» за предательство.       И помощь же извне сдвинула Риза с места.