Партнеры в разных смыслах

      Негромкая музыка в заведении оставляет после себя шлейф спокойствия и удовлетворения вечером. Хотя, вероятно, немалую роль сыграли хороший виски и крепкий Captain Black между пальцами, пускающий в потолок тонкую струйку терпкого дыма. Вечер можно назвать удавшимся, если сравнивать его с прошедшим днём, полным скучных лиц, кучи бумаг и монотонного гудения ноутбука на рабочем столе.       Чуя смотрит на циферблат часов на левой руке, раздумывая, сколько ещё рефлексии в простом баре рабочего квартала может себе позволить. Стрелки скромно показывают без двух минут девять вечера, уверяя владельца часов в том, что времени на неспешное смакование виски еще достаточно. Мужчину за стойкой не покидает стойкое ощущение, что время в подобных местах замедляет свой ход минимум в два раза, но он не против. Постоянно жить с мыслью, что время дано тебе словно взаймы — не лучший вариант. Поэтому временами Чуя выбирает подобное… Заземление.       Мир простых баров, хорошей музыки и крепких сигарет покоряет его сердце из раза в раз, когда удается выкроить вечер на посещение похожих мест. Люди вокруг выглядят куда проще и приятнее других, мелькающих ежедневно в его поле зрения. Легкую улыбку вызывает даже изрядно выпивший мужчина за столиком справа, очень уверенно убеждающий своего собеседника в бренности бытия. Философия выпивших людей порой приводит в восторг, обезоруживая своей нерушимой логичностью вкупе с жизненным опытом.       Накахара Чуя в этом мире чувствует себя воришкой: пробирается тайком, старается урвать крохи самого ценного ресурса — времени и моментов, оставаясь незаметным, сливаясь с другими людьми. Даже не обязательно было искать собеседника — молчаливое наблюдение за происходящим вокруг вполне удовлетворяло его потребности. Хотя, иногда доводилось и перекинуться парой фраз с интересными людьми. В отличии от своих коллег Чуя не имел никаких предрассудков относительно так называемого «среднего класса», стойко придерживаясь мнения, что деньги практически никогда, за редким исключением, не делают человека лучше.       Виски приятно обжигает горло, Чуя подогревает это ощущение последней глубокой затяжкой и тушит сигарету в стоящей рядом на барной стойке пепельнице. Желание покурить у него всегда возрастало прямо пропорционально количеству выпитого алкоголя, либо количеству часов, проведенных за работой. Накахаре двадцать семь, и он гребаный трудоголик, выбивающий себе свободный вечер в плотном графике посредством утомительной его оптимизации. Последний выходной у него был три недели назад, а навязчивое желание спуститься с высоты небоскрёбов и вдохнуть что-то кроме пропитанного кондиционерной прохладой офисного воздуха возрастало с каждым днем.       — Вам повторить? — приятный слуху голос вырывает мужчину из полусонного состояния, заставляя поднять глаза на облокотившегося на стойку по другую сторону бармена.       До этого его обслуживала девушка, видимо, с наступлением вечера пришел ее сменщик. Тот, что сейчас кивком указывает на опустевший стакан Чуи и вопросительно приподнимает бровь, ожидая ответа. В глаза бросаются изящные запястья и предплечья мужчины, не скрытые под закатанными рукавами черной рубашки и туго укрытые бинтовыми повязками. Поранился на работе, что ли?       — Да, пожалуйста, — Чуя легким движением руки в перчатке двигает стакан ближе к бармену. Покидать заведение он в ближайшие пару часов не планирует, так что ещё пара-тройка порций виски не будут лишними.       Получив повторно наполненный стакан, мужчина благодарно кивает бармену и останавливает взгляд на группе молодых людей за столиком, усердно пересчитывающих количество заказанных шотов, разделяя между собой. Ненароком в голову лезут мысли о предстоящем рабочем дне, распределении накопившихся задач между сотрудниками. Еще и деловая встреча в первой половине дня, к началу которой нужно быть достаточно подготовленным, и, желательно, бодрым. Переговоры с новым деловым партнером о сотрудничестве компаний обещают быть как всегда утомительными, учитывая многолетний опыт коллеги. Неоднократно партнеры, старшие по возрасту, но равные Чуе по должности, не забывали упомянуть в разговоре о своем мнимом превосходстве, чем вызывали лишь волну раздражения и порывы в грубой форме прервать переговоры. Как человек, ставящий интересы компании выше собственной гордости, проявлять грубость и вспыльчивость он себе позволить не мог, поэтому к настоящему моменту достаточно поднаторел в вопросах самоконтроля. Подобные замечания лишь давали ему знак поставить в голове рядом с профилем собеседника знак вопроса рядом с пунктом «компетентность».       Чуя мысленно отвешивает себе подзатыльник за размышления о работе в такой приятный вечер. Не для того он выбрался из офисных казематов, чтобы мысленно разгуливать по ним в свободное время.       Чувствуя необходимость сосредоточиться на чем угодно отвлеченном, достает новую сигарету из пачки. Попытки поджечь ту оборачиваются провалом — зажигалка приказала долго жить очень не вовремя. Разочарованно выдохнув воздух без желаемого дыма, Чуя пробегает глазами людей вокруг, размышляя, у кого попросить огня.       — Позволите? — Чуя вздрагивает от голоса, так внезапно прозвучавшего совсем рядом. — Прошу прощения, не хотел напугать, — улыбка бармена за стойкой совершенно обворожительная, хоть и с толикой хитрости, заставляющей задуматься: действительно ли не хотел?       Длинные пальцы протягивают к лицу с сигаретой кремниевую зажигалку. Чуя молча тянется за необходимой сейчас вещью, но удивленно поднимает взгляд на лицо бармена, когда тот резко отводит зажигалку немного в сторону и зажигает огонек сам. Медленно подводит к сигарете в губах Чуи, намекая прикурить с чужой руки.       Карие глаза незнакомца столь пристально следят за подрагивающим огнем на кончике и реакцией, что мужчина невольно чувствует себя тщательно анализируемым, гадая, к чему тот проворачивает подобные фокусы. Чуя держит сигарету между губ двумя пальцами, но не двигается в сторону зажигалки совершенно, ожидая дальнейших действий. Если это попытка в флирт, то она довольно неожиданная и… Своеобразная?       Накахара ждет, уперто сверля глазами хищную улыбку бармена. Каков нахал, думает Чуя, надеясь, что колесико зажигалки быстро нагреется от непрерывного поддержания огня и что незнакомец обожжет себе палец.       Маленькую битву взглядов побеждает Чуя, усмехаясь тихому шипению бармена, когда палец тот действительно обжег и торопливо погасил огонь.       — К чему такое упорство? — без малейшей обиды в голосе интересуется горе-помощник, протягивая зажигалку как полагается.       — К чему такие выкрутасы? — Чуя подкуривает сигарету, с удовольствием выдыхая дым в сторону собеседника. По какой-то причине он совершенно не разозлен таким поведением со стороны работника, скорее даже немного забавлялся с этой глупости. Возможно, из-за действия алкоголя он стал более лоялен. Или из-за сверкающего, совершенно бесстыдного взгляда карих глаз и однобокой улыбки. Его новый собеседник до безобразия красив, даже с этими странными бинтами на руках и шее.       Чуя думает, что насладиться этим вечером сполна ему должен помочь хороший секс.       Еще он думает, что достаточно верно оценил игривые нотки в голосе и движениях бармена, и что они, очевидно, пришли к одному и тому же выводу.       — Хотел посмотреть на реакцию, — фыркает в ответ незнакомец, быстро принимая заказ от подошедшей девушки. Ловко крутит в руках шейкер с ингредиентами для коктейля, наполняет содержимым высокий стакан со льдом и вставляет трубочку. Весь процесс занял считанные секунды, но Чуя успел засмотреться на ловкие руки.       Уровень усталости от рутины оценен на высший балл: желание затащить незнакомого мужчину в постель только за красивые глаза и ловкие пальцы — фокус с зажигалкой Чуя упрямо отказывается брать в расчет — это определённо показатель. Если бы в жизни Чуи было место и время для чувств и отношений, а также будь в нем немного меньше алкоголя, чем уже есть — вероятность возникновения столь внезапного желания могла бы быть ниже. Но вот он здесь, имеет то, что имеет. И силы на сомнения не входят в список имеющегося.       — И какой реакции ты ожидал? — интересуется он у бармена, стряхивая щелчком пальца пепел с выкуренной наполовину сигареты. Вежливость отодвинута в сторону, Чуя быстро переходит на «ты».       Тот лишь пожимает плечами, оценивая взглядом наполненность стакана у другого посетителя перед ним. Выражение крайней заинтересованности пропало с его лица, сменяясь задумчивостью. Чуя отмечает про себя, что в приглушенном свете бара виски в его стакане очень похож на цвет глаз собеседника.       — Предпочитаю не тратить силы на ожидания, — лукаво улыбается, прерывая минутное молчание.       — А на попытки флирта с незнакомцами? — Чуя отвечает насмешкой, откидываясь на низкую спинку барного стула.       — Только с очень привлекательными, — бармен, очевидно, не из стеснительных. Чуя любит прямолинейность. Как в жизни, так и в работе она помогает избежать множества проблем, если используется в разумных пределах. Сейчас, например, она существенно сокращает путь к его постели.       Завязавшийся разговор прерывает подошедшая к стойке пара с просьбой помочь им выбрать напитки. Внимание бармена переключается на новых посетителей, но перед тем, как отвернуться, тот бросает на Чую взгляд, без слов говорящий «я с тобой не закончил». Думать о том, не слишком ли быстро незнакомец настроился так серьезно, не хочется. В конце концов, Чуя давно не заводил новых знакомств вне работы, а еще дольше он не заводил новых любовников. Кажется, хороший виски смог разжечь в нем давно потухшие искры интереса к развлечениям подобного рода.       Захватив шляпу с барной стойки — пусть он и не был приверженцем слишком дорогих вещей, на аксессуарах предпочитал не экономить, поэтому оставлять свою любимую без присмотра не стал — Чуя направился в сторону уборной, рассудив, что ему необходимы несколько минут тишины. Он достает мобильный из заднего кармана узких брюк, предусмотрительно устанавливает будильник на утро и еще раз тщательно проверяет график на следующий день. Бегло оценивает внешний вид в зеркале, и, довольный увиденным, снова открывает дверь в мир хорошей музыки и прекрасного виски.       Его собеседник скучающим взглядом обводит посетителей, привычными движениями до блеска протирая ряды стаканов и бокалов.       — Я уж было подумал, что задел твое тонкое душевное равновесие своей выходкой с зажигалкой, — ухмылка озаряет лицо мужчины, как только он взглядом находит сбежавшего на время собеседника.       — С чего такие выводы про тонкое равновесие? — Чуя старается звучать более грозно, чем получается на самом деле.       — Ну, знаешь, ты так глубоко в себя ушел, пока я к тебе не обратился, — бармен поднимает глаза к потолку, изображая задумчивость, — Я даже засмотрелся на пару минут.       — Как мило, — Чуя не находит что ответить на второй комплимент подряд. Настолько открытое проявление симпатии было для него несколько непривычным.       Бармен отставляет очередной бокал в сторону и опирается локтями на барную стойку, наклоняя лицо на грани неприличия близко к чужому. На грани неприличия для незнакомцев, разумеется.       — Я заканчиваю смену через час, — шепчет почти в ухо и сдувает в сторону прядь рыжих волос.       Чуя готов засмеяться в голос от количества наглости в этом мужчине. Как ни странно, не находит в себе сил возмутиться, передернув плечом от мурашек, пущенных вдоль шеи.       — Накахара Чуя, — отвечает, копируя манеру собеседника.       — Что?       — Добавь хоть каплю приличия в наш разговор, раз ему продолжаться еще не меньше часа, — фыркает Чуя в лицо уже почти не незнакомцу. И плевать, что он все равно уже принял правила игры. — Хоть имя свое в ответ назови.       — Говоришь о приличиях, хотя уже согласился ждать конца моей смены, — смех мужчины тихий, но очень приятный для слуха Чуи. — Дазай Осаму.       Накахара Чуя принадлежит миру дорогих машин, роскошных ресторанов и напыщенных индюков, которые заполняют собой большую часть его драгоценного времени. Он принадлежит миру дизайнерской одежды, потому что тяжело быть воспринятым всерьез деловыми партнерами, когда на тебе не сидит сшитый на заказ за огромные деньги костюм. Он вертится в обществе, где люди оценивают друг друга за внешний вид, количество денег на банковском счете, умение отличить десертную вилку от вилки для салата и за бесстрастное выражение лица, которое должна озарять улыбка лишь от глупых шуток чересчур богатых мужчин. Деньги, уважение, умение держать себя в обществе — самые частые слова в лексиконе его окружения.       Чуя знает, что за всей этой нелепой вычурностью и вуалью богатства скрываются порой глубоко несчастные люди, потому что находить утешение в деньгах можно очень долго, можно даже и всю жизнь, вот только как жить с тем, что все вокруг все равно будут считать тебя идиотом? В его окружении не существует людей, которые могут назвать друг друга товарищами, не усмехнувшись после этого в сторону другого человека и не прошептав тому на ухо «ага, как же».       Самые бедные люди, которых он когда-либо встречал на своем пути — вот ирония! — были до умопомрачения богаты.       Оставаться в компании таких даже на секунду больше положенного Чуя категорически отказывался. Всю свою жизнь он был безмерно благодарен отцу, который объяснил ему такую простую истину, что Чуя невольно поражался, как такое огромное количество людей с практически неограниченными ресурсами не смогли до нее дойти.       Жаль, что отец его умер прежде, чем смог донести это до большего количества людей, оставив после себя уйму воспоминаний и компанию, которую по сей день Чуя возглавлял, так и не сумев передать кому-то другому то, чего его отец добивался большую часть своей жизни.       Уважение к людям выстраивается не за деньги и статус, а за умение быть человеком.       Чуя чувствовал себя человеком сейчас, выходя из бара с чувством легкого опьянения и с очень красивым мужчиной, делая глоток из горла бутылки виски, которую тот успешно стянул из бара.       — Когда ты сидел, то казался мне немного выше, — с издевкой протянул его спутник, оценивающе оглядывая с ног до головы.       — Займи свой поганый язык чем-то более полезным, — рыкнул Чуя в ответ, притягивая Дазая за воротник рубашки ближе.       Он целый час неторопливо тянул один стакан виски со льдом, изучая нового знакомого. Манера общения Осаму завораживала, легко брошенные им комплименты ставили в тупик, колкие шутки вызывали улыбку, едкие комментарии заставляли распаляться. Ощутив за короткий промежуток времени такой спектр эмоций после недель вакуума в офисной карусели, Чуя даже если бы захотел, не сумел бы заставить себя не испытывать желания поцеловать этого мужчину.       Поэтому сейчас, проникая языком между губ того, получая желанную реакцию в виде тихого стона в рот, он лишь надеется найти в себе достаточно сил на дорогу до квартиры.       Дазай целуется прекрасно, именно так, как Чуе нравится. Прикусывает в ответ губы, собирает языком вкус алкоголя с его языка. Запускает ладонь в рыжие волосы, стягивая тонкую резинку, что держала их собранными в низкий хвост. Слегка оттягивает за пряди, прижимаясь поцелуями к челюсти, к линии скулы и снова к губам, ловя горячие ответные выдохи с легкой улыбкой.       — Место назначения? — коротко интересуется Осаму, прерывая поцелуй.       Чуе тяжело дышать от нахлынувшего возбуждения.       — Моя квартира. Десять минут, — на выдохе рычит в ответ и резко тянет Дазая за кисть в нужную сторону, игнорируя смешки от последнего.       Десять минут до квартиры превратились в полчаса, потому что на каждом пешеходном светофоре они пропускали два зеленых света, затягивая друг друга в несдержанные поцелуи. Черная рубашка Осаму оказалась наполовину расстегнута уже у двери в подъезд нужной многоэтажки, шляпа Чуи трижды оказывалась на асфальте, неаккуратно сброшенная ладонями в длинных волосах. Он мысленно извинился перед ней в первый раз и предательски плюнул на это дело в последующие два, лишь грозным взглядом заставляя спутника поднимать ее и надевать обратно.       Чуя не жил постоянно в квартире, куда они поднимались сейчас, отдав предпочтение той, что ближе к офису и просторнее. Его апартаменты были крепостью, башней дракона, недоступной для посетителей. Он купил вторую квартиру пару лет назад, обустроив ровно настолько, чтобы не казалась брошеной, и посещая ее в дни подобные этому, когда мог выбраться на время из болота рутины и вечных переговоров. Там были его вещи, все необходимое для того, чтобы провести одну или несколько ночей, и то, что казалось самым важным на данный момент — огромная двуспальная кровать, просторный диван, несколько тюбиков смазки и пачка презервативов.       Ключ в замок вставляется не с первого раза, потому что Чуя слишком сильно отвлекается на большие ладони, исследующие его торс под рубашкой. Трудно не дрожать от предвкушения, когда вокруг тела буквально окутывают теплом, подогревая интерес множеством прикосновений.       Бутылка, которую Дазай всю дорогу нес в руке, позабыта на тумбе у входной двери, а сам Дазай прижат к стене настолько резко, что изумился — в таком небольшом теле столько силы. Он приложился затылком, но грех жаловаться, потому что у него наконец есть причина сбросить с огненных волос такую мешающую шляпу и полноценно зарыться в них пальцами.       Очередной поцелуй еще более несдержан, чем прежние. Держать себя в руках во время их дороги до квартиры стоило титанических усилий, так что Чуя думает, что теперь достоин награды. Сейчас, прижимая Осаму к стене, впиваясь в его губы так отчаянно, будто кто-то может посметь отобрать у него это удовольствие, Чуя лихорадочно расстегивает оставшиеся пуговицы на черной рубашке. Сбивчивое дыхание обоих ничто не заглушает в тишине квартиры, и они концентрируются на этих звуках, продолжая погружаться в ощущение предвкушения.       Чуя отрывается на несколько секунд, удивленно приподнимая бровь.       — У тебя везде бинты? — Возможно, это не самый лучший момент, чтобы спросить. Но эй, лучше он узнает сейчас, чем когда разденет своего спутника полностью, верно?       — То, что тебе нужно, за ними не скрыто, — Дазай провокационно проводит кистью по твердому стояку Чуи, вызывая сдавленный вздох.       — Я немного не это имел ввиду, когда спрашивал, — Чуя прижимается губами к шее напротив, и это несколько нежнее, чем его прежние прикосновения.       — Я предпочитаю не говорить об этом. С малознакомыми людьми, — рука Дазая на члене Чуи подталкивает возмутиться на тему «малознакомого», но горячее дыхание напротив уха напоминает о несколько иных перспективах развития этого вечера.       В конце концов, это не так важно.       — Кровать, — приказной тон не оставляет места для возражений.       Покрывало рывком сброшено на пол, так что его место занимает Дазай, когда Чуя практически кидает его на кровать, а сам забирается сверху и устраивается на чужих бедрах. Количество одежды на нем точно превышает допустимые сейчас пределы, и он путается в рукавах своего пиджака, нетерпеливо стягивая его с плеч. Тихий смешок Осаму снизу вызывает желание заткнуть его рот чем-нибудь.       — Такой нетерпеливый, — Дазай крепкой хваткой держит его бедра, играя пальцами с краем брюк.       — И кто в этом виноват? — Чуя в ответ на собственный вопрос окидывает взглядом лежащее под ним тело. Невероятно сексуальное, в расстегнутой рубашке и с выпирающим под брюками членом. Чуя пожирает глазами мужчину перед собой, и будь у него хоть на каплю больше терпения, он уделил бы разглядыванию куда больше времени.       Пиджак не без боя, но наконец сброшен куда-то на пол, и Дазай не теряет времени, начиная расстегивать пуговицы на чужой рубашке. Взгляд все время цепляется за кожаный чокер на чужой шее, вызывающий в голове десятки непристойных мыслей с его использованием.       Чуя упирается руками в живот под собой и медленно двигает бедрами вперед, проезжая по члену Дазая уверенным движением. Звук, сорвавшийся при этом с чужих губ, Чуе хочется законсервировать и переслушивать в плохие дни. Или не только в плохие. Он нашел идеальное положение и готов вести игру до тех пор, пока не услышит удовлетворяющее его количество стонов со стороны Осаму. Двигает бедрами снова, внутренне ликуя от того, как длинные пальцы начинают путаться в пуговицах.       — Такими темпами я буду раздевать тебя до утра, — Дазай звучит слегка недовольно, но румянец на щеках и тяжелое дыхание убеждают в обратном.       — Я никуда не тороплюсь, — Чуя лжет на самом деле, завтра у него рабочий день и изначально стояла цель выспаться, но в данный момент все нюансы отступают на второй план. На первом сейчас Дазай со своим пробирающим взглядом, дрожащий даже от малейшего трения через одежду.       Рубашка отправляется вслед за пиджаком. Чуя склоняется к лицу Дазая, обводит языком его нижнюю губу, намекая приоткрыть рот. Целует медленно, тягуче, распаляя и себя и партнера до грани.       Если бы еще сегодня утром ему кто-нибудь сказал, что он будет настолько самозабвенно целовать мужчину, с которым знаком от силы пару часов… Что ж, Чуя бы не поверил.       Поцелуи перетекают на шею и грудь Осаму, Чуя исследует его тело, ищет точки, прикосновение к которым вызывает больше отклика. Находит — на краях бинтовых повязок, на шее, под ключицами, и наверняка ниже есть еще, но Чуя не торопится. Пускает в дело зубы, покусывая кожу едва ощутимо, после мокро проводя по месту укусов кончиком языка. И не прекращает медленно перекатываться бедрами, хотя сам уже извелся от нетерпения.       — Чуя… — Осаму стонет его имя, перекатывая каждый звук на языке, и сидящий на его бедрах мужчина ощущает накрывающую волну чего-то близкого к безумию.       — Блять, — Чуя рыкает партнеру в губы, проезжаясь по его бедрам грубо, толкается языком в рот, не встречая никакого сопротивления. Если так продолжится дальше, он достигнет оргазма даже не сняв с себя брюки. Давно никто не доводил его до такого состояния.       Чуя скатывается с бедер Дазая и цепляется за ремень его брюк, лихорадочно расстегивает и стягивает с ног. Боже, эти ноги, какие же они длинные. На белье уже проступило мокрое пятно, что заставляет Чую хищно облизать свои губы. Он поднимает взгляд на лицо Осаму, оценивая уровень готовности того и снова залипает на несколько секунд. Дазай тяжело дышит, цепляясь одной рукой за покрывало, вторую тянет к волосам Чуи. Глаза даже в полутьме комнаты блестят возбуждением, и, Чуя готов поклясться, чем-то животным, ненормальным желанием большего, чем уже получил.       — Видел бы ты себя, Осаму, — Чуя почти мурлычет в предвкушении, пальцами стягивает белье и с удовлетворенным выдохом проводит рукой по твердому члену.       — У меня обзор не хуже, поверь, — даже в таком состоянии бросается усмешками.       Чуя переключает внимание на член в ладони, водит медленными движениями по всей длине под аккомпанемент тягучих стонов. Он желал почувствовать член Дазая во рту уже после первого их поцелуя, так что… Можно сказать, что он был достаточно терпелив все это время.       Дазай хватает воздух прерывистым вдохом, когда губы Чуи двигаются по его эрекции, и мужчина на мгновение приподнимает голову, чтобы приласкать головку и застонать от вкуса предэякулята Дазая на своем языке. Затем он снова втягивает щёки, чтобы заглотить глубже, и Дазай слегка выгибается над кроватью, когда чувствует, как головка добирается до задней стенки горла Чуи.       Он двигает головой в медленном темпе, сам возбуждаясь еще сильнее от сильной хватки в волосах и снова поднимает взгляд. Дазай чувствует себя завоеванным, когда голубые глаза останавливаются на его лице, и он выгибает спину еще сильнее, толкаясь бедрами в горячий рот. Мысль о том, что Чуя, чрезвычайно горячий мужчина, почти незаконно сексуальный, сейчас растягивает свои губы вокруг его члена — она питает эго Дазая слишком сильно в эту самую минуту.       — Немного нечестно, что раздет здесь я один, — с трудом бормочет Дазай между стонами.       Чуя принимает претензию без слов, выпуская член из рта и тянется к собственной ширинке. Звук облегчения срывается с его губ, когда давление брюк и белья больше не испытывает его терпение.       — Что ты… Эй! — он ругается от неожиданности, когда чувствует крепкую хватку на талии и горячее дыхание в области бедер.       Дазай нагло и внезапно сменил позу, завалив Чую набок и оказавшись головой на уровне его лобка. Его голову посетила гениальная мысль о взаимном минете, и он не готов был от нее отмахнуться.       — Как у тебя с многозадачностью? — Дазай нахально улыбается и двигается ближе, укладывая щеку на внутреннюю сторону бедра Чуи.       Ох, Чуя из тех людей, кто одновременно ведет переговоры по телефону, пьет горячий американо с лимоном, подписывает кипу документов и курит сигарету. Многозадачность являлась неотъемлемой частью его ежедневной рутины.       Он не уверен, что это является аргументом в данной ситуации.       Но кто мешает ему попробовать?       Оставив усмешку без ответа, Чуя тянется к чужому стояку, устраиваясь удобнее. Разница в росте, на удивление, не оказалась проблемой.       Довольно хмыкнув, Осаму приоткрывает рот, послушно принимая толкнувшегося бедрами в горло мужчину. Он обхватывает член у основания одной рукой, направляя в более удобное положение и неспешно двигается, иногда прерываясь на то, чтобы обвести горячую головку языком. Теперь по-настоящему жарко, душно, дышать тяжело, но оба продолжают, то в удовольствии подгибая ноги, то сладостно причмокивая, царапая ногтями открытые участки тела. Стоны у них теперь одни на двоих, передающиеся по телу снизу вверх и обратно.       Минет Дазай делает, как и целуется — восхитительно. Партнеры и партнерши, что были у Чуи раньше не доставляли ему подобных ощущений. Было ли это из-за довольно долгого перерыва в его сексуальной жизни, или же просто Дазай где-то набрался опыта — думать сейчас об этом не было желания.       Толкаться бедрами в горячий рот, принимать толчки в собственное горло, подтягивать друг друга к разрядке — вот что занимало сейчас больше всего. Чуя утробно стонет уже совершенно не сдерживаясь, пачкает избытком слюны свою щеку и мятое постельное бельё. Оргазм приближается слишком быстро, но Чуя и не планировал ограничиваться всего одним раундом.       — Ос-саму… — с трудом выстанывает имя, судорожно пытаясь отстраниться бедрами назад. Дазай держит крепко, сильнее втягивает щеки, давая понять, что не против принять сперму ртом.       Чуя кончает, чувствуя как дрожат ноги, сводит живот и закатываются глаза. Он на минуту выпускает член из собственного рта, заменяя его на руку. Дазай между его ног удовлетворенно вздыхает, проглатывая вязкую горьковатую жидкость и мажет губами по внутренней стороне бедер. Он чрезвычайно доволен собственным положением, только теперь желает лучшего обзора.       — Перевернись, — командным тоном указывает на другую сторону кровати, слегка подталкивая партнёра в плечо.       Чуя неразборчиво что-то мычит, явно недовольный тем, что балом правит не он. Мысленно обещает себе отыграться, как только получит желаемый первый оргазм от Осаму. Ухватившись за крепкие бёдра, резко укладывает того обратно на спину и поворачивается сам, возобновляя движения ртом в более быстром темпе. Собственное удовлетворение — важная часть процесса, но вид практически разбитого от возбуждения и близкого к оргазму Дазая подпитывает желание стать причиной его развратных стонов на пике удовольствия.       Чувствуя брызги спермы на языке, Чуя почти улыбается. Проведя последний раз языком по всей длине, отстраняется и утыкается лбом в низ живота Осаму, переводя дыхание. По телу расползается легкая усталость и приятная дрожь от плавных движений длинных пальцев по коже головы.       — Охуенно, — бормочет он в горячую кожу живота и прикусывает, собирает языком солоноватый вкус испарины и естественной смазки.       — Устал? — Дазай звучит удовлетворенно, вальяжно, как кот, наевшийся сметаны, и от этого голоса Чуя не сдерживает желания подтянуться вверх и коснуться припухших губ своими.       Поцелуй ленивый, мокрый, но распаляющий заново. Нет, Чуя не устал.       — Мы только начали, — бормочет с улыбкой в чужие губы и тянется в сторону тумбы у кровати.       — У кого-то грандиозные планы, — Дазай ведет по бокам Чуи ладонями, поглаживая горячую кожу.       Тюбик смазки и презервативы занимают место рядом с головой Осаму, а Чуя оценивающе вглядывается в лицо под собой. Все изнеженное тело под ним буквально выглядит как один большой грандиозный план.       Дазай вновь тихо стонет от губ Чуи на своей шее и приподнимает бёдра, потираясь твердеющим членом о член Чуи. Его тело отвыкло от такого количества поцелуев за раз, побочным эффектом бинтовых повязок всегда было некоторое отпугивание партнеров от избытка тактильного контакта за исключением механических попыток получить удовольствие. Его сегодняшнего любовника бинты, кажется, совершенно не смущают, не считая пары вопросов в самом начале. Не то чтобы Дазай испытывал ощутимый дискомфорт или прямой тактильный голод, но то, что вытворяет с ним этот мужчина… Выше всяких похвал. И это приятно.       Он рефлекторно вздрагивает от прохладной смазки между ягодиц, но быстро расслабляется под томный шепот в ухо. Чуя переворачивает все его планы с ног на голову, а Дазай поражается самому себе — он действительно до одури желает почувствовать его внутри.       Один палец аккуратно проникает внутрь, поглаживая стенки. Чуя отвлекает партнера от возможных болевых ощущений, целуя все не скрытые бинтами участки тела. Он немного забавляется тому, что Дазай практически не убирает пальцы с его волос на протяжении всего их постельного рандеву.       — Расслабься для меня, — Чуя мурлычет на уровне груди Осаму, втягивая в рот сосок и играя с ним языком. Ответом служит только протяжный стон, но большего ему и не нужно. Он добавляет второй палец, проталкивая внутрь круговыми движениями. — Ноги шире.       — Дух командования проснулся? — Дазай разводит бедра, впиваясь от удовольствия в рыжие волосы. Голос Чуи подчиняющий, даже скажи он что-то совершенно отвлеченное, Дазай бы вряд ли понял.       — Дождался своей очереди, — третий палец проникает в достаточно разработанное кольцо мышц. Осаму не может сосредоточиться на чём-то одном, мечется в мыслях от пальцев Чуи к его голосу.       И он почти готов умолять о большем, потому что кончить от одних лишь пальцев сегодня кажется чем-то неловким.       — Так у нас все это время… ах, были какие-то правила?       — Совершенно точно не было, — Чуя проворачивает пальцы, резко попадая по простате и едва не теряет сознание от очень громкого стона Осаму. — Как же ты звучишь, — на выдохе шепчет куда-то в скулу, убирая с лица прядь влажных волос свободной рукой. — Всю ночь бы слушал.       — Если ты сейчас же не трахнешь меня, у нас не будет всей ночи, а я кончу прямо сейчас только от твоих пальцев, — Дазай тараторит так быстро, как только может, стараясь не застонать посреди фразы.       И Чуя не тот, кого нужно просить дважды.       Он раскатывает по члену презерватив, парой движений смазывает длину и медленно толкается внутрь, шумно выдыхая от остроты ощущений, от долгожданной горячей тесноты. Дазай прогибает спину, сжимаясь вокруг, и, Чуя готов поклясться, что он где-то очень близко от безумия.       Первые движения неторопливые, плавные, дают обоим привыкнуть. Тяжелое дыхание обоих ловит единый ритм, длинные пальцы Осаму пускают мурашки по спине Чуи, касаясь легко и нежно, не давая пока намека на будущие царапины.       Чуя ловит губы партнера своими, входя до упора и замирая на пару секунд в таком положении, желая прочувствовать момент. Внутри Дазая тесно и горячо. Превосходно.       Дазай закидывает одну ногу Накахаре на плечо, предоставляя больше удобства для амплитудных движений и сам покачивает навстречу бедрами, насаживаясь на член сильнее. Ловит губами шумный выдох и двигается еще раз. Каждое его действие сквозит нетерпением, и теперь Чуя тот, кто будет поддразнивать за это.       — Не терпится? — он кусает Осаму в шею, сопровождая издевку очередным медленным толчком.       — Ты же просто дразнишь меня, — тянет Дазай с ноткой обиды в надежде раззадорить партнера сильнее.       — Проницательно с твоей стороны, — Чуя грубо сжимает пальцами бедро под собой.       У Дазая крышу сносит от крепкой хватки на своей коже.       — Я прошу тебя, Чуя, быстрее, — Дазай сжимает член внутри себя, напрягая мышцы, и это можно назвать запрещенным приемом, потому что реакция не заставляет себя ждать.       Чуя ускоряется, понимая, что и сам желает того же. Он наклоняется вперед, сгибая мужчину под собой почти пополам, и мышцы Осаму завтра будут ныть от такого положения, но сегодня ему все нравится. Чуя больше не сдерживается, не изводит их обоих, не тренирует собственную выдержку. Он берет Дазая грубее, устанавливает единый темп, внутренне ликуя от обилия чудесных звуков снизу.       Глотая тяжелые вдохи, Чуя снова целует Дазая, чувствуя, что долго в таком темпе не протянет. Он кладет ладонь на прижатый к животу член, и от этого прикосновения Дазай заметно напрягается от волны возбуждения. Язык Чуи изучает его рот, и это так развратно и приятно одновременно, что глаза закатываются под прикрытыми веками. Дазая ведет от всего, что делает Чуя. Чую ведет, когда ему стонут в рот, когда длинные пальцы ощутимо царапают горячую кожу на спине. Чую ведет, когда Осаму доходит до финала и прикусывает ему язык, пачкая вязкой спермой водящую по члену ладонь. Требуется всего несколько толчков, чтобы кончить тоже и с тихим стоном уткнуться лбом в лоб партнера.       — Вот теперь я устал, — усмехается Накахара и медленно выходит из чужого тела, аккуратно стягивает презерватив и завязывает узел.       — А мне необходим душ, — в попытке отдышаться Дазай звучит измученно, вытягивая затекшие ноги по смятой постели.       — Мне тоже.       Спустя двадцать минут Чуя с полотенцем на волосах и в домашней футболке открывает дверь в спальню, где Дазай, уже чистый и явно довольный на его кровати листает что-то в телефоне. Он откладывает его в сторону, улыбаясь уголком губ от увиденной картины в дверях комнаты. Чуя красив не только в постели.       — Ложись? — Дазай разводит руки, жестом приглашая в объятия, свои и теплой постели.       — Я… — это каждый раз неловко, а Чуя уже успел забыть об этом. — Я на диване посплю. Ты тут располагайся, — он указывает взглядом на кровать, словно Дазай уже не развалился на ней.       — В чем дело? — Дазай недовольно выгибает бровь, обдумывая услышанное. Не было никаких явных причин для подобного поведения, и это заставляет сомневаться. Сделал ли он что-то не так?       — Ни в чем. Я не сплю в одной кровати… С малознакомыми людьми, — тщательно скрывая собственное откуда-то взявшееся смущение, Чуя возвращает Дазаю сказанную им ранее фразу.       Тот неожиданно хохочет, поднимаясь с постели слишком легко для человека, что был снизу полчаса назад.       — Ты буквально только что трахался с «малознакомыми людьми», Чуя. Я не привык принимать отказы, если ты еще не понял, — Чуя не имеет сил возразить, когда его хватают за руку и нагло тянут на кровать.       В конце концов, ничего страшного, если одну ночь он поспит не один. Тем более Дазай выглядит слишком уютным, чтобы открыто противиться ему сейчас.       — Ладно, но мне рано вставать. На работу, — Чуя бросает взгляд на часы, подсчитывая, сколько осталось времени на спокойный сон и сбрасывает полотенце с волос на тумбочку.       Дазай залипает на мокрые волосы перед собой, отмечая, что все еще хочет зарыться в них пальцами.       — Как и мне.       — У тебя и утром смены в баре, — недоумевает Чуя, укладываясь на свободную половину кровати.       — Смена на другой работе, — Дазай не церемонится и обнимает мужчину со спины, притягивая к себе. — Так ведь гораздо лучше, чем спать одному, — скорее утверждает, чем спрашивает, утыкаясь носом в пахнущие шампунем волосы.       — Спокойной ночи, — звучит в ответ сонно.       — И тебе, Чуя.       Утро начинается с громкого звонка сразу двух будильников. Чуя сонно шарит рукой по тумбе, натыкается на мобильный и выключает будильник не открывая глаз. Спустя секунду приходит осознание, что трель не прекращается, так что приходится против желания разлепить глаза.       Сонное бурчание из-за спины заставляет вздрогнуть от неожиданности. Чуя забыл, что ложился спать не в одиночестве.       — Давай никуда не поедем.       Длинные руки под тяжестью одеяла обвивают тело, словно кракен, утягивающий на дно свою жертву липкими щупальцами. Такой расклад сейчас пусть и кажется гораздо приятнее подъема, но работу никто не отменял. Чуя выключает второй будильник.       — Совсем спятил? Поднимайся, — сонный замученный голос звучит по-детски недовольно, так что Дазай лишь смеется беззвучно, не открывая глаз, за что получает неприятный тычок локтем в ребра.       — Кое-кто в этой комнате является виновником болей в моем теле, так что прошу обращаться с ним нежнее, — Чуя вспыхивает смущением от воспоминаний о прошедшей ночи, но все равно пихает мужчину еще раз. Что на него вчера нашло? Переспал с мужчиной, с которым знаком от силы пару часов, так еще и спать с ним согласился.       Размышления о чарах нового знакомого отложены на потом, уступая в приоритетах Чуи место утренней рутине.       Когда кофе выпит, завтрак съеден, неловкость от утреннего пробуждения не в одиночестве развеяна шуточками от Осаму, а волосы приведены в презентабельный вид, Чуя стоит у зеркала и застегивает пуговицы на манжетах рубашки.       — Подбросишь меня до бара? Я там машину оставил, — Дазай останавливается позади, устраивая ладони на талии Чуи. Тот не совсем понимает как реагировать на подобные прикосновения, никогда прежде он не собирался утром на работу вместе со своими ночными спутниками.       Отсутствие дискомфорта от общения с Осаму заставляет напрягаться. Чуя изначально рассчитывал, что все обойдется сексом на одну ночь, чтобы снять напряжение и больше никогда не встретиться. Как же он сглупил, не предупредив об этом другого. Что, если для Дазая не существовало такого понятия, как «секс без обязательств»? Чуя прикусывает губу в раздумьях, не желая затягивать свои внутренние метания дольше, чем того требует ситуация.       — Подвезу, — отвечает на вопрос, поворачиваясь лицом к причине своих раздумий. — Осаму, я…       — Знаю. Давай отложим этот разговор на потом, — Дазай мягко улыбается, отбрасывая в сторону свои сомнения относительно мужчины перед ним.       Он намеревался встретиться с ним еще. И потом еще. В его планы не входит позволить с самого утра устроить разговор по душам, в процессе которого он будет жестко отшит.       Чуя задумывается, что значит «потом», и это слово звучит как обоюдное обещание повторной встречи. По какой-то причине не находит в себе сил возразить, молча кивает скорее самому себе, чем услышанным словам. Хорошо. Он обдумает все еще раз, прежде чем окончательно избавиться от Дазая. В конце концов, его любовники на один раз никогда не оставались с ним в итоге.       Высадив Осаму у бара, где они вчера провели вечер, Чуя едет в сторону офиса, закуривая сигарету прямо в машине. Обычно в это время он сосредоточенно прокручивает в голове планы на предстоящий день, дает себе очередное обещание не задерживаться в офисе после восьми, размышляет, какую придумать отмазку на случай приглашения на очередное скучное мероприятие. Сегодня же из головы не идут образы прошлой ночи, проведенной в с Дазаем.       Чуя думает о его руках на своем теле, когда поднимается в лифте на нужный этаж.       Он думает о горящих возбуждением глазах, когда пьет горячий кофе и распределяет обязанности между сотрудниками.       Вспоминает тяжелое дыхание в районе шеи, когда отправляется на встречу с новым возможным партнером. Вместо растрепанных каштановых волос и громких стонов в голове должны бежать ряды цифр и заученных вежливых фраз для проведения переговоров о сотрудничестве, но сегодня собственный мозг явно работает против Чуи.       Поэтому когда он входит в нужную переговорную и застает там двоих людей вместо одного, то трижды моргает и протирает глаза, думая, что рехнулся окончательно.       Но нет, вот он, прямо здесь. Смотрит со своей лукавой улыбкой, одетый в идеально сидящий костюм и поднимается с кресла вместе с другим мужчиной.       — Добрый день, Накахара-сан, — произносит тот, что старше. Тот, которого Чуя ждал.       — Мори-сан. Рад встрече, — Чуя отвечает на рукопожатие, всеми силами удерживая нейтральное выражение лица. — А вы…       — О, возможно, я предупредил слишком поздно и информация до вас еще не дошла, — Мори Огай ровным голосом посылает подобие извинений в сторону Чуи. — В связи с предстоящей мне длительной командировкой, дела в Йокогаме я передал своему сыну.       — Осаму Дазай, к вашим услугам, — совершенно ничего в его лице не намекает на хоть малую толику удивления.       Дазай склоняет голову вбок, изучая Чую перед собой таким хищным взглядом, что желание хлопнуть дверью и отдышаться без лишних глаз зудит под кожей.       — Рад знакомству, — сквозь зубы отвечает Чуя, ощущая себя пойманным в какую-то совершенно идиотскую ловушку.       Конечно, он не имеет права выяснять отношения сейчас, в присутствии Мори. Но вот вопрос, в курсе ли все это время был Осаму? Знал ли он, с кем ложится в постель, и были ли у него планы относительно Чуи?       Вплоть до позднего вечера Чуя ходит погруженный в свои размышления, закрывшись в собственном кабинете и с неохотой отвечая на вопросы секретаря. Всеми силами не позволяя развиться паранойе, курит одну за другой сигареты, ежась от вечерней прохлады из открытого окна. Голова звенит вопросами: знал ли Дазай? Что, если это его извращенный метод манипуляции, для подчинения Накахары в каких-то деловых вопросах в будущем? Что он будет делать, реши Дазай применить методы шантажа, что, если пригрозит раскрыть обществу неподобающее поведение Чуи, придать огласке его многочисленные похождения по барам и беспорядочные половые связи? Не то чтобы Чуя злоупотреблял подобными вещами, но кто ему поверит, приведи Дазай доказательства?       В конце концов он сдается к девяти вечера, откладывая на завтра все незаконченные дела. Злость на самого себя бурлит в груди едким варевом, разбавленная чем-то вроде… Обиды? Досады?       Чуя едет в свою квартиру, решая не возвращаться в ту, где провел ночь еще какое-то время. Он устал, он раздавлен, и его не отпускают вспышки воспоминаний о двух разных Осаму: о том, что выстанывал его имя, распластавшись на постели, и том, что с невозмутимым видом представлял интересы Мори Огая, кратко и почти не заинтересовано ведя деловую беседу. Как бы Чуе не хотелось признаваться в этом самому себе, но ублюдок очень умен и чертовски хорошо держит лицо. То самое лицо, что меньше суток назад было искажено удовольствием от двух оргазмов.       Тц. Чуя злится на себя еще сильнее, открывая бутылку вина на кухне.       Момент самокопания прерывается звонком в дверь.       Накахара хмурит брови, смотря на панель, где с видеокамеры транслируется изображение площадки у входной двери. Курьер с… цветами?       — Я ничего не заказывал, — открыв дверь, Чуя без прелюдий намерен выпроводить курьера вон.       — Накахара Чуя?       — Да… — он удивлен, но курьеру об этом знать не обязательно.       — Тогда это вам, — курьер пожимает плечами, вручает букет хмурому владельцу квартиры и быстрым шагом покидает поле зрения.       — Какого черта? — Чуя задает вопрос в пустоту, но закрывает входную дверь и кладет цветы на стол.       Цветы красивые, пышный букет белых и красных лилий. Возмущение возмущением, но красота Чуе нравится. Он ставит букет в найденную на кухне вазу, когда из обилия ароматных бутонов выпадает визитка. Имени на ней не значится, ничего, кроме номера телефона, не указано. Визитка отложена в сторону, когда мобильный оповещает о пришедшем сообщении.       «Красота этих лилий напомнила мне о тебе. О.Д.»       Чуя рад, что он сейчас один, потому что готов поклясться, что щеки вспыхнули смущением вместе с негодованием. Он сверяет номер телефона — на визитке указан такой же.       «Какого черта, Дазай?»       Довольно исчерпывающий ответ на маленькую провокацию со стороны забинтованного придурка.       «Чу-уя, неужели ты обиделся на меня? Я сам удивился, когда узнал.»       «И когда же ты узнал?»       «Перед встречей. Мори назвал мне твое имя, и я чуть не поперхнулся кофе. Видел бы ты его взгляд. Умора.»       Да уж, умора. Другим словом ситуацию не назвать. Чуя отпивает глоток вина, думая, что делать дальше с этим Осаму. Отшивать его прямо сейчас не хотелось.       «А мой адрес как узнал? И номер телефона?»       «Я не сдаю свои методы, Чуя. Но могу передумать, если согласишься на еще одну встречу со мной.»       «Ты имеешь ввиду деловую встречу?»       «Я имею ввиду свидание, если ты настолько глуп, чтобы понять самостоятельно.»       «Для того, кто пытается пригласить мужчину на свидание, ты слишком много себе позволяешь.»       «Для того, кому понравилась вчерашняя ночь, ты слишком угрюм.»       «Кстати о вчерашней ночи. Почему сын Мори Огая подрабатывает барменом?»       «А почему генеральный директор крупной компании зависает в дешевых барах?»       Чуя откровенно забавляется, перечитывая подколы со стороны Дазая. Напряжение, в котором он купался весь день, сходит на нет, оставляя место недоумению. С Осаму интересно. Он умен, непредсказуем, чертовски сексуален. И, что для Чуи является не маловажным, он должен понимать его, как никто другой. Подрабатывает барменом, хотя наверняка входит в верхние строчки списка самых богатых людей в Йокогаме. Пока что за счет отца, конечно, но Чуя тоже таким был.       «Так что насчет свидания?» спрашивает Дазай снова, не дожидаясь ответа на свою колкость.       Чуя улыбается. Боится ли он снова вступить в отношения, которые не кончатся ничем хорошим? Определенно да.       Тянет ли его попробовать? Тоже да.       «Хорошо. Всего одна встреча.»       «Каждую новую встречу я буду уговаривать тебя еще на одну.»       Телефон отброшен в сторону. Чуя чувствует, что ввязался в большие неприятности.