Клуб одиноких сердец

      Рита всего лишь хотела немного отдохнуть. Отвлечься. Сменить обстановку. Заняться наконец-таки розжигом костров – можно называть как угодно. В любом случае, ее ожидания не оправдались. День не задался с утра: из-за непривычно долгих сборов девушка чуть не опоздала на электричку. Влетела в вагон, запыхавшаяся, воодушевленная тем, что все же успела. Прошла чуть дальше в поисках свободного места, с трудом маневрируя между сиденьями из-за своего необъятного рюкзака. Наконец-таки села, облегченно выдохнула, сбросив тяжесть с плеч. Достала наушники и откинулась на сиденье в предвкушении долгого пути. Почти расслабилась, как чья-то рука легла на плечо. - Туманова! Ритка! Девушка нехотя повернулась. Рядом стоял Миша. Улыбался так неправдоподобно счастливо и заразительно, что даже Рита не удержалась и тоже улыбнулась. Хоть была и слегка недовольна – в ее одиночестве нагло вторглись. - Ты чего здесь одна сидишь? Пошли ко всем. Рита попыталась отказаться. Однако парень совершенно не желал воспринимать ее наспех придуманные отговорки всерьез, схватил рюкзак и поманил девушку за собой. Пришлось идти. Радовало то, что многих она знала. И не нужно было знакомиться, запоминать чужие имена. Миша остановился и поставил ее рюкзак на одно из сидений, сделав приглашающий жест рукой. - Присаживайтесь, уважаемая. - Благодарю, - Рита склонила голову и усмехнулась. Место напротив нее пустовало недолго. Спустя пару минут его кто-то занял, впрочем, девушка была настолько поглощена музыкой, что и не заметила сразу своего соседа на ближайший час. Электричка тронулась. Рита почувствовала, как чьи-то колени коснулись ее, но не придала этому значения. А когда наконец подняла глаза, решив взглянуть на сидящего напротив, на ее лице отразилось такое смятение, что появилось нестерпимое желание заорать: «Не верю. Не бывает так». Видно было, что соседка ее чувства разделяет полностью. Вошли новые пассажиры, двери вновь закрылись. Электричка поехала дальше. Рита старательно смотрела в стекло. Живописный вид, что ни говори. А чужие колени продолжали упираться в ее. Электричка быстро набирала ход. Вагончик тронется, перрон останется. Понимая, что продолжать разглядывать деревья за стеклом, становится не совсем прилично, девушка взглянула на соседку, которая, видимо, смирилась со своей участью – взгляд смягчился, уголки губ приподнялись. Сначала Алиса и правда растерялась, потом ее начало веселить то, что ее не замечают. А затем эти изумленные Риткины глаза, полные недоверия и безнадежности… Никто не ожидал. А в жизни всякое случается. И дождик иногда идет именно в четверг, и порой Туманова оказывается на соседнем сиденье. Мучается, отчаянно пытаясь сохранять спокойствие, хотя знает, что получается плохо. Бездарно. И смешно. Но Алиса не смеется. *** Темнеет. Группа бредет по лесу, освещая себе путь фонарями. Рита жалеет, что не потрудилась узнать расписание электричек, иначе могла бы сделать вид, что появились неотложные дела и потихоньку свалить, не привлекая к себе внимания. Она собирает сухие ветки для костра, и в то же время сосредоточенно выискивает среди студентов Дмитрия Сергеевича. Он-то непременно в курсе, на чем отсюда уехать. Однако мужчина немного странно реагирует на ее, казалось бы, самый простой вопрос. - Вы что, сговорились что ли? То одна, то другая... Одна захотела уехать, и вторая туда же, - Дмитрий Сергеич угрожающе хмурит брови, - не уедешь, потому что сегодня не на чем. - Без вариантов? - Ну почему же. На попутках. Правда, придется идти в обход, километра четыре, не меньше. Если у тебя есть желание прогуляться ночью по местному кладбищу, то вперед. Рита не обращает внимания на издевку в словах и, как ни в чем ни бывало, интересуется, в какой стороне находится кладбище. - Пойдешь? Ты серьезно? Туманова, я же пошутил. Эхх, женщины, какие вы все-таки… - Какие? - Загадочные существа. Соберешься уезжать, еще одну особу с собой захвати. Чай, вдвоем не так страшно будет. - Да я же с удовольствием. А кого захватывать-то? - А я разве не сказал? – мужчина в задумчивости потирает подбородок, - Алиску. Алису Витольдовну, - поправляет он себя, - инстинкт у вас сработал, да? Под названием «а я что, рыжая что ли». Одной блажь в голову взбрела, и вторая туда же. За что мне такое наказание, а? Дмитрий Сергеевич ворчит, сокрушаясь по поводу своей незавидной участи. Девушка его почти не слушает. Она медленно осознает, что мыслят они с Гольбах очень схоже. Уехать она захотела? Никуда теперь не денется. Останется. Пусть Алиса порадуется. На губах появляется злорадная улыбка. Шоу должно продолжаться. Мужчина с подозрением вглядывается в девушку. - Туманова, а ты рыжая? – щурится, пытаясь определить цвет ее волос. - Чуть-чуть, - уголки губ дрогнули, девушка попыталась улыбнуться. Не вышло, но взгляд прояснился, стал добрее. Этот слегка неуместный вопрос ее обезоружил. - Надо же, а раньше не замечал. Насколько я понимаю, ты остаешься? - Да. Не хочу четыре километра топать. Рита, конечно, лукавила. Она прошла бы и все четырнадцать, но понимала, что уходить не стоит. Ей и здесь будет весьма нескучно. - И правильно. Устанешь, вернешься обратно. - Возвращение блудного попугая… Дмитрий Сергеевич утвердительно кивает, довольно хмыкает и возвращается к своим делам. Он все-таки собрал группу и должен контролировать своих студентов. Они люди хоть и взрослые, но в условиях дикой природы становятся похожими на настоящих дикарей. Избыток свежего воздуха кружит голову, отсутствие связи с внешним миром заставляет сосредоточиться на окружающих – влюбляются только так. Темное небо, насыщенного синего цвета, испещрено звездами, которые из-за городского освещения люди обычно попросту не замечают. И только сейчас видят их, и дыхание захватывает. От недосягаемости. Будничная суета неожиданно отходит на второй план. Ненадолго, но отходит. Проблемы и неудачи кажутся ничтожными по сравнению с бесконечным звездным небом, раскинувшимся над головой. Мечтать. Самое время, чтобы позволить себе помечтать. Рита греет около костра окоченевшие ладони, завороженно наблюдая за отблесками пламени. Дмитрий Сергеевич взял в руки гитару. И все оживились. Подпевают ему, слова песен известны едва ли не с детского возраста. Гитару передают по кругу. И когда очередь доходит до Тумановой, девушка медлит. На ум отчего-то приходит лишь Гребенщиков. Ритке грустно, и песня какая-то безрадостная. Тягучая. Густая. С рваным, непослушным ритмом. Ей пытаются подпевать, но получается так себе. Приходится отдуваться самостоятельно. Вторую песню ожидает та же участь. Туманова поет негромко, чуть склонив голову, задумчиво уставившись на разгоревшийся костер. Закрывает глаза. Слишком сильно зажимают струны, металл непривычно больно вжимается в подушечки пальцев. Рита ослабляет нажим. Петь одной, не ощущать ничьей поддержки, уже становится привычным. Как жаль, что не все любят Бутусова… Закончив первый куплет, Рита понимает, что была не права: кто-то знает и едва слышно подпевает ей. Костер ей больше не интересен. Одинокая птица, Ты летаешь высоко, И лишь безумец Был способен так влюбиться. Бегло оглядывает всех, сидящих у костра. И испытывает приступ умиления, найдя наконец того – ту единственную, знающую слова. Когда Рита передает гитару Мише, сидящему рядом, Алиса не спускает с нее глаз. Наверное, смотрит слишком пристально – Рита тотчас замечает. Зрительный контакт получается до неприличия долгий, столь явный и личный, что сама мысль о том, чтобы его разорвать, кажется невозможной. Поговорить после не удается. Рита теряет Гольбах из виду. Сначала ищет ее в вечерней темноте, прохаживаясь вдоль палаток. Натягивает на голову капюшон свободной теплой толстовки, чтобы не мерзнуть. Она сейчас крайне недовольна – Алиса куда-то пропала. И, наверное, глупо злиться на нее. Да и не за что. Тем не менее обида в душе остается. Нелепая обида ребенка, которому не разрешили съесть очередную конфету, потому что, видите ли, может развиться кариес. Остановившись, девушка силится вспомнить, в какой именно палатке лежит ее рюкзак. Вроде бы вторая с краю. Или третья. Она заглядывает в ту, которая ближе. Палатка явно не пустует, потому как раздается легкое покашливание. - Это кто? – Ритка спрашивает то, что первое пришло в голову. - Рыжий конь в пальто, - следует ироничный ответ. - Очень приятно. А я лесная фея. Резкий ослепляющий свет фонаря заставляет девушку недовольно прищуриться. Палаткой она все же ошиблась, память-то девичья. - Не похожа ты на фею. - А вы на коня тоже не очень похожи. Алиса с поддельным возмущением хмурит брови. Ее коллекция оригинальных комплиментов пополнилась. Туманова натянуто улыбается. Неловко вышло. Ворвалась в чужую палатку. Неумышленно. И теперь нужно это объяснить Алисе, пока та не решила грешным делом, что девушка ее преследует. Нужные слова не желают находиться. На языке вертится одна лишь фраза. «Давайте я выйду и как-будто не заходила». - Тебе нравится Бутусов. Рита не знает, как реагировать. Даже не в состоянии понять, вопрос это был или же утверждение. - Да. - Это видно. И даже не потому, что ты исполнила его песню. - А по чему? – Рите крайне любопытно, на основании чего были сделаны подобные выводы. - Хотя бы по выражению лица. Оно изменилось. Стало таким…не знаю, как правильно сказать. Вдохновенным. Да, именно вдохновенным. Сразу понятно, что пела по-настоящему любимое. Алиса усердно поясняет свои слова. Голос ее, немного простуженный, звучит так, словно того и гляди сорвется. - Не пойми превратно, БГ в твоем исполнении был хорош. - Но? – Туманова чувствует, что сейчас произойдет нечто забавное. - Я его не понимаю. Не принимаю. Слушать его, на мой взгляд, можно только в слегка накуренном состоянии. Губы Ритки растягиваются в озорной улыбке. - Только если перед прослушиванием хорошенько дунуть. - Или же употребить в пищу грибы, собранные в этом лесу. Обе заинтригованы разговором, превратившимся во что-то странное. Непонятное. И сохраняющее пикантность. - По-моему, мы забыли о колесах, - напоминает Рита, замолкает, потому что в памяти всплывает песня, - и на каждой спине виден след колеи. - Мы ложимся как хворост под колеса любви. Алиса продолжает за девушкой, беззвучно усмехаясь округлившимся Риткиным глазам.