Звезда смерти

Кто-то может назвать меня слабой, ведь я пошла по легкому пути разрушения. А ломать, как известно, должно быть легче, чем строить. Но люди заблуждаются. Ведь чтобы разрушить что-то помимо себя — что-то великое и монументальное, что строилось, существовало, росло и плодоносило десятками и сотнями лет — нужна сила. Видит Мерлин, я долго была одной из рабочих лошадок на этом ипподроме жизни. Но в какой-то момент — к сожалению слишком поздно — меня наконец осенило, что все решения принимаются вне турнирного поля. Лошадки бегут, завоевывая новые медали и покоряя высоты. Но их выигрыш мифический. Все что они получают — похвалу и вкусную морковку. За ними следят, оценивают их показатели и результативность. А вся магия как раз происходит за закрытыми дверьми. Отправишься ли ты в следующий забег или на бойню? Твою судьбу решает кто-то сверху, но не ты. Ты должен бежать и не задавать лишних вопросов. А если лошадка имеет неосторожность что-то возразить против заведенного порядка, то ей на смену уже стоит очередь таких же скакунов, готовых ринуться в игру. Если вы думаете что волшебный мир отличается от скачек, то жестоко ошибаетесь, здесь происходит все то же самое. Власть имущие вкладывают в неокрепшие умы юных волшебников утопическую картину мира, старательно, слой за слоем, год за годом учебы, окрашивая их очки в розовый цвет. Чтобы они несли эти идеалы как знамя отправляясь на смерть. Чтобы хладнокровно насылали непростительные без сомнений и ненужных раздумий. На войне все средства хороши скажут поборники света. Одной добротой Волдеморта не задавишь. Поэтому они будут использовать те же методы против которых сражаются, но прикрываясь доктриной «всеобщего блага». А кто здесь решает что является благом? Кого наделили такими правами? Я также годами обманывалась… …зачитывая до дыр Историю магии. Где все четко, ясно, понятно. Вот «плохие», вот «хорошие». Вот «добро», вот «зло». Все выверено до буквы. Бумага все стерпит, ведь историю пишут победители. А истина то, она осталась между строк, где-то посередине. И никаким заклинанием не выковоришь ее. Никаким зельем не выявишь. Да и не появляется у детей такой идеи сомневаться в написанном. Того и гляди еще думать сами начнут. …внимая каждому слову профессоров. Проводя часы и дни в библиотеке, с целью удивить и поразить тех, кто в этом не нуждается, все глубже зарываясь в фолианты сотканные из лжи и недосказанности. Сама того не подозревая попадаясь на их удочку, заглатывая наживку из «храбрости» …вы преодолееете свой страх… «благородства» …искренне и самоотверженно… «честности» …умирая, отстаивая наши идеалы… … и конечно отстаивая любовь. Величайшие грехи в истории человечества были совершены во имя любви. И Дамблдор умело этим пользовался всю свою жизнь. В его руках любовь была величайшим двигателем и мотиватором. Для меня же любовь оказалась бомбой с часовым механизмом, ускоряющим свой ход с каждой новой смертью, приближая судный день. И теперь, когда любить больше некого, я готова привести ее в действие. Интересно, кто-нибудь осмелился бы назвать меня слабой, когда, обжигая до костей руки, я собирала Кашу Проповедника? Или когда мне пришлось, под действием оборотного зелья, выискивать в Лютном переулке егерей, из-под полы торгующих запрещенными редкими ингредиентами? В результате этой авантюры я добыла горсть листьев Мечты Нюхлера — растения, уже как несколько десятков лет, находящегося на грани исчезновения. Тогда же чуть не лишилась жизни отбиваясь от бесчестных торговцев. Или когда я несколько месяцев провела на Дальнем Востоке в поисках Ганглиев Ведьмы? Добираться до озера Тонлесап приходилось используя незарегистрированные Министерством порт-ключи. Между ними аппарировать до изнеможения, а после и вовсе идти пешком. Разве это легче, чем просиживать штаны на собраниях Ордена или подписывать бесконечные бумажки в Министерстве? Вместо этого я скиталась по безымянным камбоджийским деревням, собирая рассказы о редком растении с кроваво-красными пульсирующими плодами, по словам местных шаманов обладающем магическими свойствами. А затем, под покровом ночи, бороздила болотистые мангровые заросли, кишащие москитами и змеями, в поисках слабого алого свечения Ганглиев. Даже сейчас, вспоминая об этом, я чувствую тошнотворный запах гниющей прелой болотной травы и разлагающихся в ней мелких зверушек. Как под утро с притупленным сознанием шаткой походкой брела между витиеватых причудливых стволов в лачугу, надышавшись паров метана. Лежа в предрассветных сумерках на колючей плесневелой соломе я думала. Обо всех кого потеряла. О родителях. О друзьях. О Джинни, Роне. Обо всех кого знала. О Гарри. Больше всего о нем. Гарри был человеком. Но не для них. Он был достоин знать, какая судьба его ждёт. Для чего они его растят. Но что мы имеем на самом деле? Проповеди о добре, чести и выборе? Как я могла остановить его, если сама до конца не верила в свои слова. Я самолично отправила друга на смерть. О Снейпе. Неожиданно для самой себя, чем больше я думала о Гарри, тем чаще мои мысли возвращались к Северусу. Вот кто действовал движимый любовью. Являясь Пожирателем Смерти он втайне оберегал жизнь ребенка, при всей холодности своего, проявляемого на людях, отношения. Если подумать, даже в Пожирателях было больше чести. Они не скрывали своих истинных мотивов. Они открыто ненавидели и также открыто убивали. Если же они любили, то были готовы на всё. Даже предать Темного Лорда. Все это должно прекратиться. Порочный круг должен быть разорван. Но волшебники сами никогда не изменятся. Нет закона способного на это. Нет заклинания, которое можно применить ко всему магическому миру. Старый режим можно лишь искоренить. Выкорчевать как зараженное дерево и надеяться, что почва отдохнет и в ней зародится новая жизнь. И она станет лучше нашей. Думаю ли я о невинных жертвах? Да. Но так ли они невинны? Свержение власти приведет лишь к повторению сценария. Мировоззрение волшебного населения не изменится с последним аврорёнышем посаженным в Азкабан. Они не знают как жить иначе. Они могут быть недовольны своим положением, жизнью и будущим. Они будут ныть и страдать, изо дня в день, говоря о своей беспомощности. И лишь единицы способны сделать хоть что-то чтоб сойти с колеи, перестать бездумно следовать одним и тем же старым паттернам. Большинство погрязло в своем болоте самобичевания и вечного недовольства. Они хотят перемен, но не хотят ничего для этого сделать. И в конечном итоге мы окажемся там же где и сейчас. Уничтожить придется всё. Нельзя создать новый мир с помощью тех, кто верен этому миру. Придется сжечь его дотла и возвести новый. — Глациус. Отточенное движение волшебной палочки и ядовитые шипы Тауматагории превратились в безобидные ледышки. Точно мое сердце. Последний ингредиент отправляется в котел. У волшебного мира осталось двадцать четыре часа. Что бы я сделала, если бы знала, что жить осталось сутки? Провела бы последние часы с семьей? Но они не помнят меня. И сейчас это даже во благо, они будут жить дальше не обремененные тяжестью утраты. С друзьями? Все мои друзья мертвы. Алкоголь не притупляет разум, а лишь обостряет чувство отчаяния и безысходности. Еда, книги, случайные связи — ничто не способно отвлечь, заполнить зияющую пустоту внутри. Я не помню радости или удовольствия. Будто это все было в прошлой жизни. Поэтому я просто сижу перед котлом, наблюдая как остывающее зелье меняет свой цвет с ярко-розового на глубокий фиолетовый. В истории земли было пять волн массового вымирания. Придется пережить еще одну. И восстать из пепла.