Ветер приятно обдувал лицо, заставляя пряди светлых волос красиво развеваться на ветру, а в небе светило тёплое солнце. Люмин быстрыми шагами преодолевала расстояние от Ли Юэ до места назначения. По плану необходимо было выполнить несколько простеньких поручений, дабы получить за это щедрую награду. Поэтому девушка спешила побыстрее расправиться с этим, а потом весь день отдыхать.
— Люмин, несколько агентов Фатуи прямо впереди! — Послышался тонкий голос Паймон, летящей где-то позади.
— Вижу. Наша цель, — отчеканив, ринулась вперёд, но тут же остановилась, едва сохранив равновесие. Не ожидавшая резкой остановки Паймон влетела прямо в спину застывшей Люмин и недовольно замычала. — Там Чайльд. Что он тут делает?
— Ответ очевидный. Он же из Фатуи!
— Просто не ожидала увидеть его здесь так рано…
Люмин медленно отошла назад и скрылась в кустах.
— Тебе не кажется, что мы стали встречать Чайльда слишком часто после того дня, когда к нему пожаловал его младший брат? Постоянно вижу его на своём пути.
— Ты на что-то намекаешь? Или это я чего-то понять не могу? Ясное дело, что мы будем часто его видеть, ведь в последнее время работаем в Ли Юэ.
— Да… Просто… — не найдя нужных слов, Люмин нахмурилась. — Ладно, забудь, будем считать это простым совпадением.
Замолчав, девушка принялась наблюдать за Чайльдом, стоящим рядом с агентами Фатуи. Парень просто стоял и, кажется, ничего больше не делал. Люмин вновь нахмурилась. В её планах не было пункта «сидеть в засаде — ждать пока Чайльд уберётся с поля зрения».
— Ну и что он там забыл? Он же буквально занимается ничем! Я не собираюсь ждать, пока он уйдёт.
— И что ты задумала, Люмин?
— Устроим поединок.
— О не-е-ет… Сегодня мне так хотелось отдохнуть от всего этого… — запротестовала Паймон, с отчаянием наблюдая, как Люмин выходит из своей засады и движется прямо к Чайльду и фатуистам.
— О, путешественница! Искренне рад тебя видеть! Какими судьбами? — встрепенулся Тарталья, заметив приближающуюся к нему девушку. В глазах сразу вспыхнул огонёк, а на губах заиграла улыбка.
— Пришла выполнить обещание. Вынимай меч из ножен, выясним, стал ли ты сильнее, — произнесла Люмин, обнажая лезвие и принимая боевую стойку. Забивать время пустыми разговорами сегодня абсолютно не хотелось.
Чайльд довольно улыбнулся, растянув губы в хищном оскале. Казалось, будто только этого он и ждал. Выжидал момент, словно хищник, поджидающий свою жертву. Но Люмин была несогласна с распределением ролей. В этом раунде беззащитный и пушистый кролик не она.
— Что ж, я принимаю твой вызов. Но изначально ты ведь пришла не за мной, верно?
— Своих пешек на меня стравить вздумал? Ладно, я не против, ты на самом деле не был моей изначальной целью, не вздумай даже обольщаться.
— И в мыслях не было, путешественница, — слащавым, хитрым голосом прощебетал Тарталья, взглядом обозначая агентам их задачу.
Сразу три массивных толстолоба двинулись на хрупкую с виду путешественницу. Все одновременно применили свои элементальные способности, полученные самым бесчестным образом, и грубой стеной из мышц ринулись вперёд. Ловкая и гибкая Люмин в одну секунду проскочила за их спины и атаковала мощным потоком элементальной энергии, от чего те мигом потеряли большую часть своего боевого духа. Чайльд, наблюдающий в стороне, усмехнулся в наслаждении. Казалось, представление доставляло ему удовольствие. Люмин в мыслях уже давно разобралась с кучкой тугодумов и пригвоздила это наглое, самодовольное лицо к земле. В голове промелькнула мысль о том, что такое нежное и прелестное личико будет нещадно испорчено каменистой почвой. Стало даже немного жаль этого «принца». Но девушка прочь прогнала весь этот бред из своих мозгов и с новой порцией ярости бросилась добивать несчастных агентов, на последнем издыхании борющихся ради того, чтобы не потерять лицо перед своим начальником. Но, увы, ничего не поделаешь. Их морды мигом оказались там, где было лицо их командира в мыслях у Люмин пару секунд назад.
Отряхнув подол платья от пыли, Люмин выпрямилась перед Тартальей и проводила взглядом сбегающих на своих хромающих ногах агентов. Они, еле-еле передвигая конечностями, с позором уносились с поля битвы. Мысль о том, что им в любом случае придётся несладко — попадёт либо от этой бойкой девушки, либо от их командира, самого предвестника Фатуи, и выбора у них вроде как и нет — они гнали прочь. А Люмин лишь ухмылялась им вслед, довольная результатом битвы. Но время расслабляться ещё не пришло. Она метнула решительный взгляд в Чайльда, который с не менее довольным видом следил за её кровожадным озорством.
— Браво, Люмин, браво! В тебе тяги к крови не меньше, даже чем у меня! — небесно голубые глаза сверкнули холодным пламенем. — Не передумала ещё насчёт нашего главного сражения? Готова станцевать со мной в нашем воинственном танце?
— Ума не приложу, кто мог научить тебя таким крылатым метафорам, — усмехнулась девушка. — Выглядишь глупо.
— Решила меня морально уничтожить? Так не пойдёт. Это не по правилам честного боя, — парень сложил руки на груди и показательно отвернулся.
— А ты сразу голову в песок, да? Словно страус. Птица без крыльев.
— Зато с очень сильными и быстрыми ногами, — заметил Тарталья и тут же принял боевую позу.
— Посмотрим, что сильнее.
Люмин бросилась на парня, крепко сжав рукоять меча в ладони. Её решительность, воинственный дух и самоуверенность — всё это придавало сил и лёгкого азарта, который пронизывал всё тело электрическими разрядами возбуждения. Девушка чувствовала всю свою силу и мощь, которую была способна обнажить в этой внезапной битве.
В глазах Тартальи Люмин была действительно словно настоящая птица, свободно размахивающая в полёте своими огромными крыльями. Она порхала в бою, будто и не нуждалась в ногах. Парень буквально чувствовал чужое превосходство над собой. Чужая аура, могущественная и властная, пронизывала каждую клеточку его тела в эту секунду. Чайльд заметил этот неистовый потенциал ещё в первую их встречу. Уже тогда можно было почувствовать запах стальной воли в воздухе. Сталь плавилась и превращалась в нечто более прочное, крепкое, точно алмаз. Этот дух оживлял Тарталью. Придавал ему силы, ощущения жизни. Будто что-то новое просыпалось в нём.
Азарт и огонь в глазах выдавали его намерения. Люмин видела его насквозь. Все его эмоции отражались во взгляде глаз цвета неба, безумной улыбке и импульсивных движениях гибкого и сильного накаченного тела. Девушка могла предвидеть все его движения на несколько секунд вперёд. Её сила духа была больше, чем у Предвестника. И он это осознавал.
Привкус проигрыша неприятно перекатывался на языке, с каждым мгновением усиливаясь. Горечь поражения сквозь сосуды постепенно проникала в каждую клеточку тела и захватывала в нём власть. Ещё совсем чуть-чуть и Чайльдом овладеет тревога, волнение, а затем и страх. Самое ужасное, что можно сделать посреди битвы — струсить. Сбежать, как слабак. Но прийти на поле битвы без запасного плана — ещё хуже. Зная собственные дальнейшие действия, можно обыграть и обставить всё так, будто и не было никакого поражения вовсе. Но разве с такой прекрасной и, при всей её очаровательности, сильной и храброй девушкой можно думать о обходных путях? Тут можно только либо побеждать, либо, что логичнее при данных обстоятельствах, импровизировать. Но что такого можно выкинуть, чтобы застать путешественницу врасплох?
— Ну что, Чайльд? Я вижу горечь приближающегося поражения в твоих глазах. Готов признать свою слабость и сдаться, как настоящий воин чести? — крикнула Люмин, отражая ожидаемую атаку. Бой её развеселил, но в планах его не было, поэтому стоило поскорее закончить его и вернуться к ним.
— Ты не дождёшься моего позорного проигрыша, крошка, — прощебетал Тарталья и, поймав слегка удивлённый взгляд Люмин, подмигнул ей.
— Что за?.. С каких пор тебе позволено называть меня… крошкой? — с отвращением на лице пробубнила девушка, при этом из-за ослабленного внимания пропустила рывок противника в её сторону.
Тарталья зря времени не терял. Воспользовавшись замешательством Люмин, он бросился в её сторону, проскользнул мимо запоздало замахивающегося на него клинка и оказался в паре сантиметров от лица девушки. Он не стал пытаться атаковать её, потому что знал, что тело путешественницы среагирует как надо и она сможет отразить бесполезную атаку, и поэтому решил действовать так, чтобы её невинное тело застыло в ступоре от неожиданности. Тарталья поцеловал Люмин. Да, просто взял, обхватил руками её лицо за нежные щёки, притянул к себе и впился в розовые губы. Мимолётный вкус на губах оказался приятным. Сладким, словно клубничный сироп. А сбившееся дыхание и ускорившийся стук сердца были приятны на слух. В собственной душе что-то взликовало, когда его губы соприкоснулись с чужими. Казалось бы, невинный поцелуй, обычное прикосновение — так он обычно чмокает своего братишку в лобик — а столько чувств и эмоций огромным вихрем поднялось в его бунтующем сердце. Почему? Из-за чего? Или, скорее, из-за кого? Ответ был прост. Причина его безумия прямо перед ним. В его власти.
Но, увы, власть эта оказалась всего лишь мгновением, как и поцелуй. Люмин быстро очнулась от секундного шока и тут же отпрянула от Чайльда. Она отскочила от него, с непониманием и замешательством посмотрела в его голубые глаза. На этот раз она не смогла прочитать в них его намерения. Это пугало. Сбивало с толку. Наводило ужас. Но интриговало. Необходимо было осмыслить произошедшее, понять, что это вообще было, и как она позволила обвести себя вокруг пальца, застать врасплох. Неужели всё так и было задумано? Она попала в чужую ловушку? Или это импровизация, которую она никак не могла предсказать?
Спрятав меч в ножнах, Люмин бросилась прочь, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этих хитрых глаз цвета океана. В их глубине плясали нехорошие огоньки, а в собственных глазах начинался пожар. Её охватил ураган из собственных мыслей и чувств. Куча вопросов атаковали голову, в собственном теле стало настолько душно, что нельзя было сделать и вдоха. Хотелось выбраться на волю и глубоко втянуть в себя чистый воздух, освежить разум и избавиться от гнетущих мыслей.
Когда Люмин отбежала от Чайльда на приличное расстояние, то смогла остановиться и выдохнуть. Она рухнула на землю без сил и зарылась руками в свежую траву, слегка влажную из-за утренней росы. Пение птиц, шелест листвы на ветру, журчание ручейка поблизости — звуки свободы позволили на мгновение расслабиться и почувствовать себя в безопасности.
— Л-люмин… — прошептала Паймон, наблюдавшая за ходом битвы всё это время. — Что это было?
— Если бы я знала, я сейчас не сходила с ума. Я сама понятия не имею… Что же это было…
— Может быть, это был такой своеобразный отвлекающий маневр? От этого рыжего негодяя всё можно ожидать! Это самое милое, что он мог сделать, — смущённо хихикнула Паймон.
Люмин дотронулась до своих губ пальцами. На нежной коже до сих пор ощущалось чужое тепло.
— Это было очень неожиданно. Если это в самом деле был способ застать меня врасплох, то у него всё получилось. Но почему он тогда не воспользовался этим? Мог атаковать меня… Заполучить победу.
— Может, такая победа по его меркам уже не считалась бы честной? Поэтому он и не стал доводить всё до конца.
— Какой смысл тогда был начинать? Сделал это, чтобы избежать проигрыша?
Люмин задумчиво посмотрела вдаль. Её, сколько она себя помнила, ещё никто не целовал. Не целовал так. С чувством. Хоть и не было заметно, и длился этот момент всего пару секунд, но девушка смогла ощутить, как много себя Тарталья вложил в их поцелуй. Время для неё в то мгновение будто бы замерло, и она сумела почувствовать тепло чужих губ и рук, нежно обхвативших её щёки. Ощутила тяжёлое и горячее дыхание у себя на лице. Услышала бешеный ритм биения его сердца. Разве может это всё значить лишь способ избежать поражения? В голове не укладывались подобные мысли. Хотелось вышвырнуть их вон, но они, напротив, прорастали всё глубже, не оставляя места ни в голове, ни в сердце.
— Ладно, пора вставать. Не хотелось бы этот день провести так. Мы же планировали отдохнуть сегодня, да, Паймон?
— Да! — звонко воскликнула она в ответ, довольная тем, что Люмин наконец-то вернулась к своим планам и что мысли о произошедшем отошли на задний план. — Самая главная наша сегодняшняя цель — вкусно поесть! Какой же это отдых без еды? Еда всегда должна быть на первом месте, а не какие-нибудь там Чайльды…
— Так. Давай сегодня больше не будем вспоминать о нём. Договорились? — Люмин встала с земли, отряхнула подол юбки и неспешно двинулась в направлении города. — Этот прохвост не может просто так взять и испортить нам день.
— Верно! Верно! Ни слова про Тартал…
— Паймон!
— Эхе-хе… — нервно усмехнулась она и с виной посмотрела на девушку. — Ладно, больше не буду.
Через некоторое время Паймон и Люмин уже сидели в «Народном выборе» и уплетали за обе щеки различные блюда, с усердием приготовленные умелыми поварами.
— М-м… Так вкусно! Люмин, дай мне мне ножку, пожалуйста, — спустя несколько секунд от девушки так и не послышалось ответа. И никаких действий тоже не последовало. — Люмин?
— А? — глядевшая прежде в одну точку Люмин, мигом отмерла и обернулась на зов Паймон. — Что-то случилось?
— Ты чего в облаках летаешь? Аппетита нет что ли? И как тебя вообще можно понять? Перед такими роскошными блюдами бродить в своих мыслях… — малышка ударила себя ладошкой по лбу. — Я попросила тебя передать мне куриную ножку.
— А мне не понять тебя — ты же летать умеешь! Просто подлетела бы да и взяла. Делов-то. — Недовольно бубня себе под нос, Люмин выполнила просьбу Паймон.
На самом деле девушка действительно была занята в это время своими мыслями. Случай, произошедший утром, так и не отпустил её. Казалось бы, такая глупая вещь для путешественницы, прошедшей через огонь и воду… Но отделаться от размышлений было невозможно. Непривыкшая к такому, Люмин была сбита с толку.
Отдав Паймон её куриную ножку, Люмин вернулась к разглядыванию построек вокруг. Есть не хотелось, Паймон была права — аппетита совершенно не было. То ли противные мысли отбили у неё желание есть, сколько есть мочи, то ли сам факт произошедшего ранее.
«Как красиво всё-таки в Ли Юэ… Один лишь стиль построек достоин восхищения. Архитекторы потрудились на славу. А ведь столько лет прошло… Но, наверное, ничего не изменилось… Так. Стоп. Мне мерещится, или у меня уже галлюцинации начались? — Люмин с отчаянным ожесточением потерла свои глаза. Но пейзаж впереди не изменился. В нескольких метрах от их столика шёл Чайльд. И шёл целенаправленно к ним. К ней. Люмин поймала пристальный взгляд его голубых ясных глаз и вздрогнула. Холодок пробежал по спине. — Ч-что он здесь делает? Я мечтала никогда больше с ним не встретиться, чёрт возьми. Зачем он идёт сюда?! Что ему надо?!»
— Паймон, мы уходим.
— Что?! Как?! Куда?! Почему?! Я не оставлю всю эту еду, ты меня не заст… — гневная тирада малышки оборвалась на полуслове, а потом её насилу потащили вон из ресторана.
Люмин пулей бросилась вперед, лишь бы скрыться из виду рыжего парня, ехидно ухмыляющегося ей вслед. Забежав за ближайший поворот, девушка смогла перевести дух. Она выпустила раскрасневшуюся от ярости Паймон из своей железной хватки и тут же была оглушена потоком из чужой брани.
— Что это было, Люмин?! — заверещала малышка. — Как ты могла! Мы столько еды заказали, а я даже половину от этого количества попробовать не успела! Какое кощунство и неблагодарность к поварам! А в первую очередь ко мне! Моя курочка и желе из слаймов… — Паймон вполне натурально всплакнула и только тогда обратила внимание на взволнованный вид девушки. — Что с тобой?
— Он нас преследует!
— К-кто?! — взвизгнула Паймон и мигом скрылась за спиной у Люмин.
— Тарталья.
— Не может быть! И из–за него ты убежала?! Какой… Какой! Ах! Я даже слов не могу подобрать. Всё, я с тобой не разговариваю! — малышка показательно отвернулась, сложив руки на груди, и полетела куда-то в сторону.
— Паймон… Тебе на самом деле еда важнее, чем я? — обречённо спросила Люмин, но та её уже не слышала.
Девушка тяжело вздохнула и закрыла глаза. Сейчас она чувствовала себя последней трусихой, убегающей от непонятно кого и зачем. Сдался ей этот Предвестник?! Ну, поцеловал, и что с того? Мир же не рухнул вокруг, конец света не случился! Почему же тогда ей так отчаянно хочется выяснить, к чему это было? Глупая, глупая Люмин.
С облаков на землю её вернул неожиданный толчок в грудь и удар её спины обо что-то плоское. Точно, она стояла рядом со стеной дома. Но что или кто её толкнул?
Огромных усилий ей стоило не закричать во всю мощь от неожиданности. Перед ней стоял сам Чайльд! Будто материализованный из её же мыслей, он стоял совсем рядом, так близко, что Люмин чувствовала его учащённое дыхание. Его руки находились по обе стороны от её головы, опираясь на стену, к которой он прижал девушку собой. Его голубые глаза смотрели прямо на неё, и в них горел пожар. Он обжигал её щеки, от чего те становились совсем румяными. Девушка не знала, что делать, но сбегать совсем не хотелось. Напротив, тело желало близости. А может не только тело, но и душа тоже. Хотелось обнять, прижаться, поделить на двоих тепло их сердец. Но что же хочет от неё сам Чайльд?
— Тарталья? — неуверенно спросила Люмин, продолжая впиваться взглядом чужие бездонные глаза.
— Называй меня лучше Аякс. Это моё настоящее имя. Не хочу, чтобы имена Фатуи портили твои губы своим мерзким звучанием.
— Но с чего это вдруг? Раньше тебя это не беспокоило. Все вокруг называют тебя Чайльдом, Тартальей…
— Да, но, если так будешь звать меня ты, это разобьет мне сердце. Одни твои побеги делают мне больно. Со сражения нашего сбежала… Оставила свой заказ в ресторане и тоже ушла. Почему убегаешь?
— А ты почему бежишь вслед? Зачем преследуешь меня, зачем…
Договорить ей не дали. Парень впился в её нежные малиновые губы жадным поцелуем, будто не он несколько часов назад касался их в таком же порыве чувств. Однако теперь обычного «чмока» ему хватить не могло. Хотелось полностью заполучить её. Всю. И сердце, и душу, и мысли — всё подчинить своей власти.
Поцелуй был страстным и требовательным. Губы Чайльда пылали жаром, принуждали отвечать на чужие движения. И Люмин поддалась. Начала вкушать его в ответ, двигалась в бурном потоке из вожделения и желания, вторила его действиям.
— Что же ты делаешь со мной, Люмин… — тяжёлый томный шепот обдал кожу девушки горячим дыханием, по телу побежали мурашки.
Аякс приблизился к телу девушки и провёл носом по линии шеи, от ушка до ключицы, вдыхая естественный запах её кожи. Люмин судорожно вздохнула и тут же вскрикнула, заметив в шоке разглядывающую их Паймон за спиной у парня. Она в одно мгновение оттолкнула от себя разгорячившегося Аякса и сделала то, что, судя по всему, теперь делать будет постоянно. Сбежала.
— Ну и что это было? — спросила Паймон у Люмин, когда та пробежала через весь город и остановилась возле пункта Гильдии Приключений.
— Катерина, о Архонты, дай мне любое поручение, какое есть, лишь подальше отсюда! — в отчаянии обратилась девушка к Катерине, стоящей за стойкой, проигнорировав вопрос Паймон.
— Ты как раз вовремя, путешественница! Когда-нибудь я перестану удивляться тому, что ты появляешься всегда в нужном месте в нужное время. Для тебя как раз есть особое поручение из Инадзумы!
— О, это идеально! Я беру!
— Оно от госпожи Камисато.
— Аяка? Что-то случилось?
— Она отправила письмо и сказала передать лично в твои руки. Держи. Совсем скоро корабль Алькор отправляется из порта прямо в Инадзуму. Советую поспешить.
Люмин со смятением приняла письмо из рук Катерины и направилась в сторону порта. Особое поручение от Аяки? Что могло случиться?
— Ты всю дорогу меня игнорировать будешь? — Паймон не заканчивала попыток достучаться до девушки и узнать правду об увиденном. — Я же вижу, как ты по сторонам оборачиваешься. Боишься нарваться на этого рыжего дурака? Что он с тобой сделал? Как ты позволила ему? Или…
— Да, я не сопротивлялась. Это всё что ты хотела от меня услышать? — грубо ответила Люмин, раздражённая вопросами, ответы на которые сама не знала.
— Но почему?
— Потому что я запуталась! — повысила голос девушка, изо всех сил пытающаяся сдержать свои эмоции. — Я не знаю, что мне делать! Я понимаю, что это всё неправильно, но не могу ничего с собой поделать… Я даже не знаю, как объяснить…
— Люмин… — удивлённо прошептала Паймон. — Не переживай… Если даже я не в силах понять… Я тебя утруждать больше не буду. Всё равно мы уезжаем, правда?
— Но нет гарантии, что мы не встретимся вновь.
— Хэй! Путешественница, почему такая кислая? — послышался задорный голос Бэйдоу, свисающей с борта корабля. — Проходи на палубу, не стесняйся!
— Бэйдоу, привет! Давно не виделись! — поздоровалась Люмин, мигом собравшая в кулак все свои чувства. Нельзя давать слабину перед всеми вокруг.
— По какому поводу в Инадзуму собралась? Очередное поручение? Чувствую, Инадзума ещё не скоро перестанет быть проблемным местом.
— Ты случайно не знаешь, не было слухов? Я переживаю — в письме по поводу поручения ничего о сути произошедшего не написано, — Люмин вспомнила содержание письма Аяки, которое вскрыла по пути к порту. Девушка только поприветствовала путешественницу и попросила поскорее приехать.
— От кого письмо? От госпожи Камисато? В таком случае, возможно, ничего и не произошло! Я слышала, госпожа одинока…
— Думаешь, она вызвала меня так резко из-за за того, что соскучилась? Ты недооцениваешь её серьёзности по отношению к работе.
— Одинокий человек на многое готов ради кого-то близкого возле себя…
Закончив разговор, Бэйдоу ушла выполнять свою работу, а Люмин в задумчивости уселась на пол и направила свой взгляд в сторону солнца, уходящего за горизонт. Оно медленно скрывалось за полосой моря, окропляя небо во все оттенки красного.
День подходил к концу. Люмин в отчаянии отгоняла от себя гнетущие мысли, но они всё никак не хотели покидать её разум. Этот день что-то в ней поменял. Зацикленная на поисках своего брата, девушка совсем забыла о себе. И только сейчас она осознала, что всё это время не думала о своих собственных проблемах. Может, пришло время подумать о себе?
Она не понимала, что чувствует по отношению к Тарталье. Всё это время она воспринимала его лишь как своего врага, потенциального противника, поджидающего с кинжалом в руке. Но случившееся перевернуло её мысли с ног на голову. К чему вообще был этот дурацкий поцелуй? И не один! Целых два! Зачем надо было делать это? И почему она… ответила?
— Прибыли! Выгружайте багаж, ничего не забудьте! — сквозь мысли пробился громкий командующий голос Бэйдоу.
— Люмин, ты всё это время просидела тут?! — подлетела удивлённая Паймон.
— А что такое? Мы уже приехали? Видимо, я слишком глубоко погрузилась в свои мысли… — очнулась вдруг девушка, осознавшая, что за раздумьем не заметила, как пролетело время. А ты где была?
— Думаю, это довольно-таки очевидно…
— Забивала желудок едой? Я и не сомневалась, — улыбнулась Люмин. — Удивительно, что ты признаёшь, что слишком уж любишь поесть.
— Э-эй! Я вообще-то такого не говорила.
Поднявшись, Люмин пошла к трапу. Она попрощалась с Бэйдоу и покинула корабль. Свежий ночной воздух обдал её приятной прохладной. Люмин сделала глубокий вдох и огляделась вокруг. Какой бы ни была Инадзума, она всегда оставалась прекрасной. Одни лишь лепестки сакуры, разлетающиеся полупрозрачным розовым шлейфом по ветру, стоили того, чтобы любоваться ими часами.
— Пошли, Люмин, чего ты опять застыла? Я так устала! Совершенно не хотелось сегодня пережить столько всего!
— Не тебе жаловаться, Паймон, — усмехнулась девушка и двинулась в сторону поместья Камисато.
По пути к поместью Люмин решила для себя, что стоит обсудить произошедшее с Аякой. Но только непременно после того, как выслушает проблему, по поводу которой она сегодня приехала. Всё-таки Аяка будет более внимательным собеседником, чем Паймон. Тем более они подруги. Она может ей довериться.
Рядом с поместьем уже стояла Аяка, ждущая гостей. Она была одета в своё привычное кимоно с железными вставками. А волосы были собраны в знакомый Люмин длинный хвост, красиво развевающийся на ветру. Взволнованная встречей девушка посекундно поворачивала голову то туда, то сюда. Она в нервах теребила концы подвязок на своей талии. Увидев вдалеке путешественницу, Аяка вся встрепенулась, ринулась к ней навстречу, светясь от счастья.
— Люми-ин! Паймон! — радостно вскрикнула девушка, но тут же осеклась и прикрыла в смущении рот. — Я от счастья даже себя не контролирую. Я так рада, что вы приехали!
— Я тоже рада тебя видеть! — пролепетала Люмин и тепло обняла подругу, ощутив волны восторга, исходящие от юной госпожи. — Но что случилось? Я так испугалась, когда узнала, что от тебя какое-то поручение…. лично мне.
— Ох, я и не думала, что так напугаю тебя! Прости, пожалуйста…
— Ничего страшного, давай зайдём внутрь, и ты расскажешь мне обо всём, — мягко предложила девушка, заметив смущение Аяки.
Девушка согласилась и зашагала плавной походкой во внутрь двора. Стражи беспрекословно расступались перед своей юной госпожой. По одним лишь её шагам можно было уверенно сказать, что девушка счастлива. Прислуге редко удавалось увидеть госпожу в таком хорошем настроении. Увидев благоговейное удивление на лицах стражи, Люмин смутилась. Она считала честью послужить для своей доброй подруги поводом для радости.
Когда девушки и Паймон вошли в поместье, Люмин смогла почувствовать приятный терпкий аромат благовоний, зажженных где-то внутри. Аяка повела гостей к столику и услужливо попросила слуг принести чай и угощения. Когда все уселись, девушка смущённо улыбнулась и посмотрела на Люмин.
— Как вы добрались? Путь был спокойным? Ничто не потревожило вас? — вежливо спросила Аяка, не спуская глаз с путешественницы.
— Да. Всё… хорошо, — ответила Люмин, отведя взгляд. Предстоящий разговор тревожил её. Нет, не про проблему Аяки, из-за которой девушка приехала в Инадзуму, нет. Её волновало то, как она будет рассказывать своей скромной подруге о произошедшем «инциденте» с Тартальей! Люмин уже сто раз успела пожалеть о своём желании рассказать Аяке об этом, она чувствовала, что это очень глупая тема, тем более девушку, очевидно, сейчас беспокоило нечто более серьезное.
А чуткая и всегда внимательная Аяка читала все чувства подруги как открытую книгу. Бегающие по сторонам глаза, опущенные плечи, руки, не находящие покоя — всё это говорило лишь об одном: Люмин хочет что-то рассказать. Но не решается. А Аяка знает, что настоящие друзья должны выслушивать проблемы и переживания друг друга — в одном из романов издательства Яэ прочитала. Поэтому девушка с искренней смелостью и энтузиазмом тянется к лицу Люмин руками и, поворачивая её голову к себе, встречается с ней взглядом. В глазах напротив — недоумение и нескрываемое любопытство.
— Я же вижу, что-то беспокоит тебя, — спокойно говорит Аяка и терпеливо ждёт ответа.
— Ты права… — несмело отвечает путешественница и опускает взгляд. — Мои проблемы не имеют никакого значения. Просто… пустяки. Я приехала помочь тебе.
В комнату входят слуги, несущие в руках красивый сервиз на подносе, и искоса поглядывают на двух девушек и Паймон, наблюдающую за всем со стороны. Аяка убирает руки с щёк Люмин и в смущении укладывает их у себя на коленях. Она вежливо просит слуг оставить их одних и вновь обращает свой внимательный взгляд на подругу.
— Не нужно никаких отговорок. Ты должна поделиться со мной своими мыслями. Я тебя выслушаю. Да и, по правде говоря, моё поручение не настолько срочное, можно пока не торопиться… Скорее я больше хотела снова увидеться с тобой…
— Правда? — Люмин в удивлении подняла голову и уставилась на подругу. Бэйдоу была права?
— Это только одна из причин, — спокойно отрезала неловкую тему Аяка. — А теперь о тебе…
Паймон невольно хихикнула и тут же покраснела, увидев смертоносный взгляд путешественницы.
— Что такое? — с любопытством спросила Аяка.
— Просто моя проблема… довольно специфичная, — Люмин прикрыла лицо руками, пытаясь настроиться на разговор подавить внутри себя нарастающий стыд.
Аяка решила не напирать на подругу и занялась чаем. Она изящно взяла чайничек и аккуратно налила чай в чашки. Затем поставила по одной перед собой, Люмин и Паймон, обрадовавшейся поводу поесть.
— Я хотела обсудить с тобой свои чувства, — смело произнесла Люмин, смирившаяся со своим положением.
Девушка удивлённо замерла, услышав такое неожиданное заявление. Что-то внутри её души зашевелилось.
— Недавно произошло кое-что, что до глубины души поразило меня… — Люмин сделала глубокий вдох, а затем спешно воскликнула, — Меня поцеловали!
Паймон поперхнулась чаем, а Аяка, кажется, перестала дышать.
— К-кто тебя поцеловал? — дрогнувшим голосом спросила девушка, слегка покраснев.
— Это трудно объяснить… — Люмин сжала ладони в кулаки и тихо произнесла, зажмурив глаза, — Чайльд или Тарталья, Одиннадцатый из Предвестников Фатуи.
Гнетущую тишину разрезал визг смущённой Паймон, которая уронила свой надкушенный моти, когда вспомнила оба поцелуя её путешественницы и «этого рыжего дурака».
— И… как это произошло?
Люмин вспомнила оба случая и поняла, что не знает, как оправдать своё поведение перед подругой. Она тяжело вздохнула в попытке собрать всю оставшуюся смелость воедино, но тут к ней на «помощь» пришла Паймон, закричавшая на всё поместье:
— Да она просто сумасшедшая! И этот рыжий болван такой же! Ни с того, ни с сего ринулась с ним сражаться — я глазами моргнуть не успела, а они уже целуются! Потом мы бегали по этому дурацкому Ли Юэ туда-сюда, убегали от этого её «голубка», так он её нашёл и снова поцеловал! Представляешь, Аяка?! А Люмин не промах — не оттолкнула его даже… А теперь с ума сходит — не знает, что делать ей с её «горем»!
Протараторив всю эту тираду на одном дыхании, Паймон сбросила с себя груз своих собственных мыслей и судорожно втянула в лёгкие воздух. Вся эта ситуация напрягала не только путешественницу, но и её компаньона. Паймон тоже переживала, но не знала, как девушке помочь. Она вообще плохо разбиралась в чувствах, а любовь испытывала только к еде и с недавнего времени к Люмин. Поэтому не только последней необходимо было выговориться, но и Паймон тоже.
Люмин в шоке уставилась на разгорячившуюся Паймон и осторожно перевела взволнованный взгляд на Аяку. Та сидела вся красная и смущённая, но по ней было видно, что девушка уже готова вынести свой вердикт. Неужели она теперь перестанет общаться с Люмин и вообще выгонит её куда подальше из Инадзумы? Путешественница вся сжалась на своём месте, пытаясь избежать осуждающего взгляда, который ожидала увидеть в чужих глазах. Но, к её удивлению, Аяка не была зла.
— Очень интересная ситуация… Издательству Яэ понравилась бы твоя история, — Аяка тихо усмехнулась и продолжила, — Что ты чувствуешь по этому поводу? Расскажи, что именно тебя беспокоит.
— То есть ты не сердишься? Неужели не ввергнута в шок моим признанием? Я вот от самой себя диву даюсь… Это… Это ведь так неправильно! В этой ситуации всё — ошибка. Эти поцелуи, эти чувства… Этот Тарталья, чёрт его побери. Разве можно полюбить Предвестника? Фатуи — мои враги! Как я могла? Я же знаю, это, очевидно, хитроумный план Чайльда. Скорее всего хочет выпендриться перед остальными и обмануть меня! А я, глупая, повелась. Я ведь уже себе места не нахожу! А толком и не произошло ничего…
— И поэтому ты решила убежать?
— Но ты ведь сама мне поручение прислала!
— Я уверена, что ты обнаружила его, пытаясь найти способ, как скрыться от Предвестника подальше. Верно?
— Да… Но что мне оставалось делать? Есть ли смысл разговаривать с ним? Он просто запудрит мне мозги, чтобы обвести вокруг пальца и бросить! А я поведусь… Уже повелась.
— Неужели ты не способна отличить истину от лжи? Искренние чувства сыграть намного труднее, чем может показаться вначале. А Тарталья — хороший актёр?
— О да, я в этом уверена на все сто процентов! Ему в этом деле нет равных.
— Но разве он никогда не был честен перед тобой?
Люмин задумалась. На ум почему-то пришел их с Тартальей разговор в испытательном подземелье Фатуи, в которое глупый Предвестник привёл своего младшего брата. Тогда он был по-настоящему искренним с ней, она знает. С болью в глазах парень рассказывал девушке о своей слабости, о семье, которую сам себе пообещал защищать, о своих чувствах. Просил не рассказывать Тевкру о его состоянии и присматривать за ним, пока он будет добираться до лекаря. В его чистых глазах тогда Люмин видела лишь искренность. Она навсегда запомнила этот взгляд, этот тихий и робкий голос, ослабшее тело.
— Было один раз… Но ведь это не повод доверять ему, да?
— А своему сердцу ты доверяешь? Несмотря ни на что, ты ищешь своего брата. Тебе сердце подсказывает продолжать свой путь. Так может тебе надо послушать его и в этот раз?
Вдруг Аяка резко стала серьёзной, будто не о девчачьем сплетничает, а пытается найти способ спасти Инадзуму от неминуемой гибели. Она вперила свой тяжёлый взгляд в поверхность стола и задумчиво произнесла:
— Если рассматривать твою ситуацию с рабочей точки зрения… Мы же могли бы использовать Предвестника в своих целях. В качестве двойного агента. Что думаешь?
— Ты имеешь в виду, он мог бы служить нам поставщиком информации? — Люмин с удивлением посмотрела на застывшую в раздумье Аяку. Она не ожидала от подруги такой реакции, но идея её привлекла.
— Именно.
— Но даже при таких условиях, риски слишком велики. Ведь в таком случае у него будет информация и на меня с тобой в том числе.
— Только будущее сможет явить нам истину.
Посреди серьезного, напряженного и очень тяжелого разговора раздалася громкий зевок. Уставшая от насыщенного дня Паймон еле-еле держалась в полёте и каждую секунду норовила упасть вниз.
— Ох, — опомнилась вдруг Аяка, — вы же только с дороги! Наверняка устали совсем. Да и время уже позднее. Люмин, наши проблемы могут подождать до завтрашнего дня, а сейчас в приоритете отдых, — девушка отвела взгляд в сторону и неожиданно покраснела. Что закралось в её беспокойные мысли? — Ты не хотела бы расслабиться на горячих источниках? Рядом с поместьем есть оборудованное местечко.
— Ого! Я и мечтать о подобном не думала, спасибо тебе за такое предложение.
— Я попросила подготовить для вас с Паймон комнату, её проводят и уложат, а мы можем прямо сейчас пойти к источникам.
Люмин бодро вскочила и пошла следом за поднявшейся с пола Аякой. Она была рада, что смогла поделиться с подругой переживаниями и получить от неё поддержку и даже дельные советы. Госпожа Камисато была для неё человеком с доброй душой, подругой, готовой вызволить из трудной ситуации и протянуть руку помощи. Она не зря рассчитывала на поддержку с её стороны. Люмин знала, что Аяка не останется равнодушной. К тому же путешественница была единственным другом юной госпожи, поэтому обе ценили их дружбу.
«Оборудованное местечко» находилось совсем недалеко от поместья, поэтому девушки быстро добрались до него. Вокруг резервуаров с водой был выстроен забор, не позволяющий проходимцам заглянуть внутрь и увидеть обнаженных посетителей. От воды шел пар, красиво переливающийся в свете фонарей, а в небе горели миллиарды звезд, блистающих то тут, то там, словно утренняя роса на цветочном поле. Очарованная представшей перед ней картиной, Люмин смотрела по сторонам, забыв, с какой целью она сюда пришла. Аяка услужливо напомнила ей, сунув в руки полотенце и прикоснувшись к её плечам.
— Такие места называются онсэн. Тебе нравится здесь? Восхитительная атмосфера, правда? Ночное небо, усыпанное звёздами, и горячая вода, обдающая всё тело будоражащим паром… А свет фонарей так и пленяет душу своим волшебным теплом.
— Аяка… — Люмин смогла только улыбнуться в ответ на чужое высказывание. Она сейчас думала точно так же, как и её подруга.
Аяка протянула руки за шею Люмин и развязала лямки от платка на её шее.
— Позволишь мне помочь тебе? — пара растерянных глаз метнулась к её рукам. — Почему ты удивляешься? Неужели собиралась идти купаться прямо в одежде? — девушка добродушно усмехнулась, а её щёки зардели.
Руки Аяки двинулись по нежным плечам, по крепкой, но изящной спине вниз. Достигнув талии, девушка начала неторопливо развязывать шнуровку платья. Люмин застыла как вкопанная в смущении, пытаясь не думать о том, что ей придется обнажиться перед другим человеком. Но тут вдруг послышались быстрые шаги, кто-то начал шумно стучать в дверь, встроенную в ограждение. Тяжело вздохнув с раздражением, Аяка оторвалась от своего кропотливого занятия и пошла к двери. Она выяснила, что незваным гостем оказалась слуга, которую прислали сообщить о неожиданных проблемах, произошедших в имении.
— Ни на минуту нельзя оставить работу… — с грустной улыбкой прошептала Аяка. Она подошла к Люмин и взяла её руки в свои, — Не переживай, я совсем скоро вернусь, можешь продолжить без меня. Надеюсь, это не займёт много времени.
— Это тебе не стоит обо мне беспокоится! — взволнованно пролепетала Люмин, почувствовав вину за то, что мешает Аяке выполнять свои обязанности.
— Не скучай! — Аяка в спешке вышла за ограду, оставив путешественницу одну.
Люмин с тяжестью вздохнула и осмотрелась вокруг. Всё погрузилось в гнетущую, но при этом успокаивающую тишину. Казалось, в этой тишине можно было услышать, как мерцают звёзды. Девушке ничего не оставалось, кроме как насладиться этим прекрасным вечером в одиночестве. Она сняла с себя одежду и аккуратно зашагала к резервуару с водой, ступая босыми ногами по мощеной плиткой дорожке. На деревянной подставке возле воды Люмин разглядела палочки благовоний и спички, лежащие рядом. В её воображении сразу появился пряный аромат, который раздался бы по всему онсэну. Она осторожно зажгла спичку и поднесла к одной из палочек. Когда её кончик загорелся, девушка слегка подула на него, и тогда тот задымился. Приятный, окутывающий легкие наслаждением запах рассеялся по воздуху. Люмин поставила палочку на подставку и с блаженством вдохнула в себя по-новому окрасившийся воздух. Затем она всё же решилась погрузиться в воду — иначе зачем она сюда пришла?
Бурлящая горячая вода с радостным шипением пузырьков приняла её нежное тело. Нега окутала каждую клеточку её организма, и Люмин впервые за долгое время почувствовала истинную эйфорию. Девушка зачерпнула ладонью воду и вылила её себе на шею. Теплый ручеек побежал по коже к груди и растворился в огромном количестве воды. Люмин вытащила и вторую руку и восхитилась красотой мерцающих в свете ламп и звёзд капель, стекающих то тут, то там и срывающихся вниз.
Расслабляющее тепло воды, аромат благовоний и тишина заставили девушку в неге прикрыть глаза. Захотелось остаться здесь навсегда и забыть всё.
Но, увы, всё в этом мире против Люмин.
Какой-то посторонний звук донесся до девушки из-за спины. Она резко открыла глаза и обернулась, готовая к чему угодно. Но, увидев того, кто предстал перед ней, она могла только сидеть, глупо хлопать глазами и завороженно смотреть вперед.
— Хэй, путешественница! Вновь рад тебя видеть. И дня не прошло, а я уже соскучился!
Да. Это вновь «этот рыжий дурак». Парень решил, что он ниндзя, раз попытался «незаметно» перепрыгнуть через забор онсэна. По гулкому звуку и разочарованному стону Люмин определила, что прыжок вниз Тарталье не удался.
— Ч-что ты здесь делаешь?! — закричала Люмин, глубже погружаясь в воду. Она вдруг вспомнила, что совершенно обнажена и под водой на ней нет ничего. Даже полотенце, заботливо выданное Аякой, она оставила где-то на входе.
— Представляешь, я так отчаялся, что решил преследовать тебя до самой Инадзумы!
Предвестник улыбался, словно идиот, и, игнорируя явную наготу девушки, двигался всё ближе и ближе.
— Что за чепуху ты несешь?! Не видишь, ты немного не вовремя! — яростно кричала девушка, прижимаясь ко дну телом так, чтобы видно было только голову.
— Правда? — хитро ухмыльнулся Чайльд. — А мне кажется, я выбрал самое подходящее время для встречи! Наслаждаешься теплой водичкой? Я тоже хочу!
— Ты издеваешься?! Зачем ты пришёл? Говори или выметайся отсюда!
— А то что? Ударишь меня? — ехидный оскал растянулся на лисьем лице от уха до уха. В голубых глазах вспыхнул огонек. — Ну так давай! Вылезай из воды и бей меня!
Вся красная от ярости и смущения, Люмин сидела, сжавшись до предела. Что же ей делать? У Аяки срочные дела, вернется она нескоро. Охраны поблизости нет, очевидно, чтобы мужчины не смущали посетительниц. Девушка здесь совсем одна.
— Что… тебе надо… — с тяжёлым вздохом прошептала Люмин, отвернувшись от парня. Она спиной чувствовала его приближающиеся мягкие шаги.
— Я хотел поговорить. Но эта голубоволосая девушка… никак не хотела отлипнуть от тебя!
— Не может быть такого, что ты её не знаешь. Вновь разыгрываешь спектакль передо мной?
— Ты слишком проницательна, знаешь? Ну, разумеется, с госпожой Камисато Аякой я знаком. Дела есть дела. Но вниманием она в самом деле тебя не обделила. Сразу видно — желанная гостья в её имении.
— Ты пришёл сюда поговорить о своей ревности?
Разговорившийся Тарталья мигом умолк, встал позади сидящей в воде Люмин и замер. Взволнованная девушка обернулась в любопытстве и застала на лице парня сверкающую в оскале улыбку. Дрожь мурашками прошла по коже, а вода внезапно перестала согревать голое тело.
— Чересчур… проницательна.
Тарталья вдруг резко наклонился, схватил девушку за подбородок и поднял её лицо.
— Тебе пора уже запомнить — от меня не убежишь. Беги ты хоть в Бездну, хоть в саму Селестию, я везде тебя найду.
Глаза путешественницы расширились в шоке. Она смотрела на Чайльда то ли со страхом, то ли с вожделением. Чувства смешались в её сердце, Люмин не понимала, почему ей нравится происходящее.
— Что за речи! Отпусти! — с криком девушка отбросила от себя чужую руку и хотела было вернуться в прежнее положение, но чужие ловкие руки не позволили. Чайльд опустился на колени, обхватил лицо Люмин ладонями и притянул ближе к себе. В следующую секунду его губы уже целовали нежные горячие губы напротив.
Люмин по началу пыталась сопротивляться: мычала в поцелуй, толкала парня руками — но в конце концов сдалась. Что-то внутри радостно визжало от счастья, требовало, напротив, продолжения, а не прекращения происходящего. Девушка чувствовала в душе непонятную ей радость и удовольствие, будто она ждала только этого на протяжении всего времени. Кажется, она окончательно потерялась в своих чувствах… Влюбилась.
А Тарталья продолжал действовать, напирать и захватывать власть над чужим телом. С каждой секундой его движения становились всё резче, всё интенсивнее, порывистее. В какой-то момент его скользкий влажный язык проник в чужой горячий рот. В ответ на это девушка лишь замычала громче. А Чайльду понравилось. Он, словно любопытный исследователь, изучал чужой рот, как новую местность, не пропускал ни единого местечка, тщательно изучал каждое. А Люмин оставалось только извиваться под напором, успевать двигаться в такт движениям Аякса, вторить ему. Спустя несколько секунд она осмелела — не выдержала силы своего желания — вытолкнула язык Аякса из своего рта и проникла собственным в чужой. Тарталья удовлетворённо хмыкнул в поцелуй и позволил девушке вести. А у той внизу живота всё крутило от желания, от собственной наглости. Она всё ещё находилась в воде, а Тарталья сидел на коленях возле резервуара. Обоим было жутко неудобно.
— Люмин, — оторвавшись от чужих сладких губ, позвал Тарталья. — Поможешь мне… раздеться?
— Ч-что?! — вскрикнула девушка, глядя на то, как парень расстегивает свой пиджак.
— Неужели не хочешь продолжить? Может… мне уйти?
— Нет!
Тарталья слегка удивился, но удовлетворенно улыбнулся на чужую реакцию. Девушка будто бы поверила в реальность чужой угрозы. На лице Люмин читалось недоумение от самой себя. Она была в замешательстве. Но её красное от смущения и желания лицо выдавало всю её подноготную.
— Ну, раз так, то чего же ты ждёшь? Выбирайся из воды.
— А по-другому… никак нельзя?
Тарталья звонко засмеялся в ответ на тихий нерешительный вопрос. Его смех разлетелся по округе и вернулся эхом обратно.
— Скажи ещё, любовью заниматься в одежде будем. Да? Так ты хотела?
Девушка в ответ лишь ахнула и закрыла стыдливо лицо руками. Оно пылало от смущения, а пальцы на ногах, напротив, поджимались в предвкушении.
— Что? Это не входило в твои планы?
— Ладно! Ладно! Помогу тебе, бестолковый ты дурак!
Девушка собрала всю свою гордость в кулак и рывком вылезла из воды. Парню даже пришлось прищуриться от ослепительного сверкания чужого мокрого тела. Люмин прикрыла грудь и нижнюю часть тела руками, а голову опустила вниз, дабы не видеть чужой реакции. Она ожидала услышать всё что угодно, любые слова в её адрес, но не смех! «Рыжий дурак» смеялся над ней! Люмин подняла на парня взгляд полный возмущения. Тот лишь улыбнулся её недовольным глазам.
— И как ты собралась мне помогать? Умеешь одежду ногами снимать?
— А ты чего такой смелый стал? — обнажила когти Люмин, храбро глядя в глаза своему хищнику.
— А ты почему такая скромная?
Парень подошёл ближе к обнажённой девушке и положил ладонь на чужую хрупкую с виду руку. Но Тарталья знал, сколько силы скрывается в этих руках, поэтому был предельно нежен с ними, пытаясь не сойти с ума от своей одержимости. Он мягко обхватил чужое запястье и отвёл от упругой груди. Люмин нехотя опустила руку, сгорая от смущения и стыда. Но Чайльд сейчас не замечал ничего, кроме неё самой. Он с безумством смотрел на пышный бюст и едва сдерживал себя. Парень с трудом отвёл взгляд и поднял его к чужим глазам. В них было смущение и любопытство. Девушка ждала дальнейших действий.
— Ты такая красивая… Просто неземная.
— И ты думаешь, я поверю твоей лести? Думаешь, сможешь обмануть меня глупыми комплиментами?
— Можешь считать меня самым ничтожным человеком во всём Тейвате, если это неправда.
— Это твоё заявление всё равно ничего не стоит, ты можешь сказать всё, что угодно, — отрезала Люмин, нахмурив брови. Время не самое подходящее для серьёзных разговоров, но не могла же она просто стоять и молчать в такой ситуации.
— Я тебе обязательно докажу истинность своих слов, — прошептал Тарталья и положил руку на светлые распушившиеся от влаги волосы Люмин. Он нежно поглаживал её по голове и смотрел в янтарные глаза, сверкающие ярко-ярко, словно два солнца, освещающих его сердце своим теплом. Аякс опустил руку к лицу и аккуратно заправил выбившуюся прядь за ушко. Люмин слегка вздрогнула, почувствовав чужую нежность, а Тарталья улыбнулся. Искренняя улыбка озарила его лицо, на душе сразу стало свежее. Давно он не улыбался так честно. Всю свою жизнь он проецировал у себя на лице маску. Она менялась в зависимости от ситуации и никогда не отображала его настоящих чувств. Но рядом с Люмин он просто не мог скрывать себя настоящего. Его сущность вылезала наружу, безустанно вырывалась вперёд, точно мотылёк, тянулась к свету, исходящему от девушки.
Тарталья опустил ладонь на пылающую румянцем щёку Люмин и приблизился к её лицу. Она прикрыла глаза и медленно потянулась к его губам. В ту же секунду они слились в страстном, ярком поцелуе, кружащим голову и сбивающим с ног. Аякс опустил вторую руку на тонкую талию Люмин и крепко прижал к себе. Девушка обвила его шею и грудью упёрлась в серую рубашку чужого костюма.
— Милашка, ты забыла помочь мне с одеждой, — сладким голосом пролепетал парень, оторвавшись от чужих вкусных губ.
Люмин недовольно усмехнулась.
— Разве милашки ходят с оружием наперевес? И неужели милашки каждый день участвуют в кровавых битвах, рискуя порвать платье?
— А тебя только сохранность твоей одежды беспокоит? — вскинул бровь Тарталья.
— А на большее мои соперники не способны, — смело заявила девушка, сверкнув самоуверенной улыбкой.
— Ах, в самом деле? А часто твои враги делают так? — Аякс внезапно опустил жилистую ладонь на обнажённую ягодицу Люмин и крепко сжал, обеспечив ей синяки в будущем.
Девушка коротко взвизгнула и уткнулась носом Тарталье в шею, скрывая своё заалевшее лицо. Парень в ответ поднял ладонь и опустил чуть выше, на поясницу. Он медленными круговыми движениями пальцев поглаживал влажную прохладную кожу, норовя вот-вот опуститься вниз. Люмин всхлипнула и ещё плотнее прижалась к парню. Девушка вдруг почувствовала, что в живот ей упирается что-то твёрдое. Она замерла и медленно подняла взгляд на Аякса. Тот смотрел в её глаза потемневшим глубоким взглядом, полным желания. Его пальцы сползали всё ниже и ниже, пока не спустились в ложбинку между ягодицами. Люмин вздрогнула и обхватила руками бордовый воротник парня. Тот почувствовал под пальцами плотно сжатое колечко мышц и ухмыльнулся.
— Ты такая чувствительная, — низким горячим шепотом просипел он Люмин на ушко. — А мы ещё даже не начали.
— Аякс… — голос девушки дрожал и звучал как мольба.
— Чего ты хочешь, принцесса? — длинные и крепкие пальцы с нажимом прошлись по анусу Люмин. Её дыхание участилось.
— Т-тебя…
— Что-что? Не расслышал, — хитрая улыбка расползлась на губах Чайльда.
— Я хочу… тебя! — крикнула девушка и впилась в улыбающиеся губы поцелуем. Её пальцы вцепились в рыжие шелковистые волосы и оттянули голову Тартальи назад. Люмин спустилась губами к его шее и начала в сумасшедшем азарте расставлять на светлой коже багряные отметины.
— Ты в самом деле не хочешь меня раздевать, да? — с улыбкой спросил Аякс, прикрывая глаза в удовольствии.
— Принц нетерпелив?
— Принц? Это что, получается, мы с тобой принц и принцесса? Как мило.
— С такими шутками тебе только в барды.
— Но это ты начала!
Оба тихо посмеялись, глядя друг другу в глаза. Несмотря на интимную обстановку, им было так комфортно и легко друг с другом. Их сердца были окутаны теплом и нежностью, а в душе цвела весна.
— Знаешь, мне кажется, я тебя люблю.
— Ты дурак что ли?! Что это за признания посреди процесса?
— Я сейчас обижусь. На признания по-другому отвечают.
— А я вот так ответила. Имею право.
— Я тебе заставлю ответить так, как я хочу.
Чайльд внезапно подхватил девушку под бёдра и уложил спиной на дощатое покрытие у резервуара с водой. Люмин удивлённо ахнула и сжала колени в смущении. Тарталья на этот жест лишь улыбнулся хищно и руками раздвинул стройные ноги в стороны. Девушка всхлипнула и прикрыла ладонями пылающее лицо. Она почти умирала от стыда. Сердце бешено колотилось от одной лишь мысли, что Тарталья может сделать с ней сейчас всё, что угодно. Она лежит перед ним совершенно открытая, полностью уязвимая и слабая, как никогда. А Чайльд только смотрит на неё в предвкушении, готовясь к броску.
Аякс опустился над Люмин, оперевшись по обе стороны от её обнажённого тела руками. Он нежно погладил её щёку кончиками пальцев, таинственно глядя в её золотые глаза. В них он будто читал все мысли Люмин, видел в этой глубокой пучине все чувства, исходящие из сердца девушки. Та, наоборот, захлёбывалась в синих океанах напротив. Она тонула в них и не могла выбраться из глубины, что затягивала всё глубже и глубже. Люмин задыхалась в ней, но весна, цветущая в её душе, позволяла ей дышать. Её собственные чувства спасали её, дарили жизнь.
Тарталья начал покрывать лицо Люмин жаркими страстными поцелуями, от которых на коже расцветали бордовые бутоны. Он целовал миллиметр за миллиметром, не обделяя вниманием ни одного местечка на светлой нежной коже. Медленно, длинной и влажной дорожкой из поцелуев, Аякс спускался вниз. Покрыв собственническими поцелуями полностью всё лицо Люмин, он взялся за её тонкую шею. Её он тоже метил своими губами, точно зверь в период спаривания, не желающий никому отдавать свою самку.
Уделив достаточное внимание шее, Чайльд спустился к сочным упругим округлостям Люмин. Он не мог оторвать с них глаз с того самого момента, когда девушка вышла из воды совершенно голая. Её соблазнительная грудь так и манила его взор.
— Ты не против, если я… — начал было Тарталья, но его прервал внезапный, очень страстный стон, вылетевший из красных, припухших от поцелуев губ Люмин. Начав задавать интригующий вопрос, Аякс провёл подушечками пальцев по соску девушки. Еле-еле, совсем невесомо. Оказалось, у Люмин чувствительная грудь. — Значит, не против.
Довольно ухмыльнувшись, Тарталья вдруг положил свою большую ладонь на одну из округлостей и осторожно сжал. Люмин под ним вздрогнула, вся сжалась и тихо захныкала себе в ладонь. Её ноги не знали покоя — в нетерпении метались туда-сюда, куда позволяло тело Чайльда, нависшего над ней, а пальцы на ногах судорожно поджимались, раскрывая её желание.
Удовлетворённый реакцией девушки, Чайльд смело опустился к нежной коже на груди и начал вновь метить всё своими влажными поцелуями. Он кружил юрким языком по одной из округлостей, пока другую нежно сжимал пальцами. Расхрабрившись, Тарталья припал ртом к аппетитному соску, вставшему от возбуждения. Люмин в ответ на этот жест громко вскрикнула и убрала ладони от лица, чтобы увидеть до ужаса интимную и соблазнительную картину: Аякс с большим усердием вылизывал её сосок, глядя исподлобья своими синими глазами с поволокой похотливого возбуждения. Он то кружил вокруг ореола своим прытким влажным языком, то интенсивно сосал сосок, словно младенец, желающий найти внутри сладкое молоко. Хоть молока внутри груди Люмин и не было, влажно всё равно становилось, но в другом месте.
Возбуждение Люмин было на предельном уровне, она начинала постепенно сходить с ума. Этого видимо и добивался Аякс, играя с её телом, словно с куклой. Он издевался над ней, испытывал её волю, дразнил.
— Аякс… Прошу…
— Что случилось, принцесса? — Тарталья оторвался от аппетитной груди девушки и улыбнулся с притворным любопытством в глазах, облизнувшись перед этим, словно мартовский кот.
— Не делай вид, будто не понимаешь в чём дело, — недовольно пробубнила Люмин.
— Милашка, неужели это я виноват в том, что ты такая ненасытная?
— И это сейчас сказал человек, лизавший мою грудь так, будто это самое вкусное лакомство!
— А что греха таить — так и есть! Ты очень вкусная… сладкая… аппетитная… Съел бы тебя всю, до капельки бы выпил…
От горячего томного шёпота внизу живота начало крутить ещё сильнее. Там внутри всё будто бы связывалось в тугой узелок. Люмин вся горела огнём, тело хотело продолжения, а мысли могли лишь повиноваться этому желанию. Она, не имея больше сил сопротивляться, схватила рубашку Тартальи и начала яростно стягивать её с разгоряченного тела. Но руки не слушались её, дрожали в предвкушении — плотная ткань то и дело выскальзывала из трясущихся пальцев. Аякс только посмеялся над неуклюжестью девушки и сам снял с себя ненужную вещь. Увидев обнажённый торс мужчины, его подтянутый пресс с кубиками, крепкую грудь, Люмин смогла лишь выдавить из себя восхищённый вздох и покраснеть ещё сильнее. Тело Чайльда оправдало все её ожидания, осталось только увидеть самую интересующую её деталь. С этими мыслями девушка полезла руками к кромке брюк Тартальи, проведя перед этим ладонями по красивому торсу. Но в этот момент Аякс её остановил, хитро ухмыльнувшись.
— Не сейчас, малышка. Слишком рано, я с тобой так быстро заканчивать не собирался…
— А ч-что ты хочешь сделать? — тихо спросила Люмин, зарываясь пальцами в рыжие волосы Чайльда.
— Кое-что, что очень тебе понравится, обещаю, — парень приласкался к нежной руке, словно кот.
Послушав парня и успокоившись, Люмин откинулась на дощатую поверхность, прикрыла глаза и расслабила напряжённые ноги. Она могла лишь тихо постанывать и закатывать в наслаждении глаза, пока Чайльд вылизывал своим мокрым и горячим языком её подтянутый живот. Он медленно-медленно спускался влажной дорожкой вниз, к её лобку. От каждого его движении внутри Люмин всё сводила в сладостной неге, напряжение росло всё больше. По мере приближения языка и губ Тартальи к самому чувствительному её месту, становилось всё невыносимее ждать момента, пока парень дойдёт до того, чего так хочет тело Люмин.
Через некоторое мгновение губы Аякса оказались у самого начала чувствительной промежности девушки. Секундным поцелуем его рот коснулся нежной кожи половых губ Люмин. Та в этот же миг всхлипнула так, что у Тартальи в штанах стало нестерпимо тесно. Животное, неконтролируемое возбуждение багряной краской разлилось на его лице. Захотелось силой взять хрупкую девушку здесь и сейчас. Но чувства, не так давно зародившиеся в его сердце, уже успели пустить корни, завладеть его разумом. Его любовь не позволяла ему терять рассудок, держала в узде его нрав и неконтролируемые желания. Аякс, несмотря ни на что, сохранял мысли чистыми и оставался спокойным и терпеливым.
Тарталья сжал в ладонях крепкие бёдра Люмин и, раздвинув чуть сильнее, прижал к животу девушки. Её красивая, сочащаяся естественной смазкой промежность оказалась прямо перед лицом Аякса. Он, точно голодный зверь перед добычей, облизнул юрким языком свои опухшие губы и с поволокой возбуждения посмотрел на раскрасневшуюся Люмин. Она следила за ним с наваждением в глазах, ждала момента, терпела, но видно было, что лишь крошечная часть её воли позволяет ей не сорваться.
Поймав чужой возбуждённый взгляд, Тарталья улыбнулся и, демонстративно высунув блестящий от загустевшей слюны язык, провёл им одним большим мазком по всей промежности Люмин. Она от неожиданности дёрнулась, замычала себе в ладонь и инстинктивно подалась тазом вперёд, пытаясь наткнуться на прикосновение.
— Хорошая девочка, — просипел охрипшим голосом Тарталья. — Не дёргайся, лежи смирно, и я сделаю тебе ещё приятнее.
Аякс опустился языком во влажное лоно, собрал белёсую смазку, текущую из сокращающейся дырочки, и размазал по всей промежности, начиная с клитора и заканчивая анусом. Нервные окончания чувствительной кожи дали о себе знать, Люмин ощутила волну возбуждения, накрывающую её с головой, и громко застонала, кусая припухшие красные губы.
— А-аякс! — всхлипнула она, хватая пальцами чужие рыжие волосы.
Парень довольно замычал в ответ и начал вылизывать половые губы девушки так, будто это самое вкусное в мире лакомство, будто нигде слаще он ничего не пробовал. Симфония из стонов и всхлипов полилась в его уши, и он, вторя темпу, наращивал интенсивность движений, продолжал двигать языком, посасывать нежную кожу губами, стимулировать набухший клитор.
Люмин под действием манипуляций Тартальи сходила с ума, её бросало в жар, на лбу выступила испарина, а тело всё тряслось в предоргазменных судорогах.
— Девочка моя, давай, постарайся для меня, — произнёс ласково Аякс, оторвавшись от пульсирующей и сжимающейся промежности, — кончи от моего языка.
— Т-ты извращенец, Ая-к… — начала было говорить Люмин срывающимся осипшим голосом, но прервалась на полуслове, когда язык Тартальи прошёлся по самому чувствительному её месту. Девушка конвульсивно задергалась, заскулила тихо, закатила глаза в истоме. Её всю охватил оргазм, тело будто бы прошило тысячами электрических разрядов, безвредных, но невероятно приятных. Люмин прикрыла глаза и расслабилась. Все чувства притупились, её разум и тело охватила блаженная нега. Она не ощущала под собой опоры, будто парила в невесомости.
Из полудрёмы Люмин выдернули нежные, но страстные поцелуи на её ослабевших ножках. Приоткрыв глаза, девушка увидела довольно улыбающегося Аякса, мурлычащего в её нежную упругую кожу.
— Милашка, не смей засыпать, пока не помогла мне, — прошелестел Чайльд, утыкаясь лицом в мягкий животик Люмин.
— Это… Ты… Как… Э-э… — промямлила девушка не в силах найти слов.
— Да-да, я знаю, я был хорош. Но не забывай, что я могу ещё лучше…
— Так покажи мне, на что ты способен, — с улыбкой сказала Люмин, немного восстановившаяся после бурного оргазма. Она протянула ладони к лицу Аякса и притянула к себе. Их губы слились в нежном поцелуе, слегка солоноватом от естественной смазки Люмин.
Тарталья ладонями сжал упругую грудь Люмин и удовлетворённо замычал в её губы. Люмин ногами обвила его талию и вдруг вспомнила, что до сих пор не помогла Аяксу избавиться от его штанов.
— Твои штаны… Позволь помочь…
— Зачем выпрашивать у меня разрешение, если я буквально тебе сказал помочь мне с этим? Милашка, ты такая забавная.
— Не смейся надо мной, сам ведь не дал мне ничего сделать! Опомниться не успела, а уже лежу на земле под тобой!
— Ну, тебе же понравилось? — улыбаясь хищной улыбкой, спросил Тарталья.
— Д-да… — смущённо выдавила Люмин тихим голосом. В ответ Аякс лишь залился звонким смехом, заставляющим что-то внутри души танцевать и петь от счастья.
Тарталья протянул Люмин руки и помог ей принять сидячее положение. Сам он придвинулся к ней на коленях, с намёком глядя на нижнюю часть своего костюма. Девушка смущённо улыбнулась, прикусив губу. Признаться честно, ей было очень любопытно впервые увидеть мужской половой орган вблизи. Она трясущимися руками начала расстёгивать застёжку на штанах Чайльда, с трепетом глядя на него исподлобья. Тот лишь улыбался в ответ и ждал, когда Люмин наконец-таки уже справится со своим заданием.
— Смелее, милашка, не бойся, я не кусаюсь.
— Т-ты меня сбиваешь!
— Ого, не знал, что мудрёное такое это дело — штаны снимать.
— Прекрати! Ты мне весь настрой портишь.
Аякс удивлённо усмехнулся. Он положил ладонь на голову Люмин и ласково погладил её по золотым волосам.
— Настрой? Ну и на что же такое ты настроена, милашка?
Люмин одним резким движением спустила штаны с бёдер Аякса вместе с нижним бельём. Перед её взором тут же возникла налитая кровью, тяжёлая и большая эрекция. Девушка хотела было прикрыть лицо ладонями, пряча стыдливое смущение в своём взгляде и алые щёки, но Чайльд мгновенно перехватил её руки и облизнул свою хищную улыбку, глядя в бегающие глаза напротив.
— Куда же делся весь твой настрой, милая? Я тебе его не сбивал.
Люмин лишь промолчала, сгорая от стыда, не в силах отвести взгляд от сочащегося предэякулятом и подрагивающего органа. Он манил её своим размером, цветом и возбуждающим терпким запахом. Крупная головка блестела в свете свечей и притягивала внимание. Хотелось дотронуться, попробовать на вкус…
— Аякс… — тихо прошептала Люмин, с осторожностью глядя то на Чайльда, то на его член.
— Что такое? — спросил он, с азартом встречая любопытный взгляд золотых глаз.
— М-можно попробовать? — Люмин протянула к органу указательный палец.
— Ох, милая, ты можешь не стесняться, делай со мной, что душе заблоговолится, я весь твой, — промурчал Тарталья, нежно гладя ладонями голову девушки.
Люмин осторожно, с трепетом, прикоснулась подушечкой пальца к чувствительной коже головки. Орган тут же отзывчиво дёрнулся, девушка взволнованно охнула, но, увидев невозмутимость Тартальи, успокоилась. Она аккуратно накрыла эрекцию ладонью и медленно провела ею вверх-вниз. Чайльд немного нахмурился, но в целом был безмятежен. Тогда Люмин начала двигать рукой чуть активнее. Аякс слегка вздрогнул, опёрся ладонью о бедро сидящей напротив девушки. В глазах его полыхали огни, но он сдерживал себя, сохранял покой.
— Тебе приятно? — тихо спросила Люмин, продолжая двигать рукой.
— Д-да, малышка, ты всё правильно делаешь.
Люмин ритмично двигалась ладонью по всей длине члена, а иногда переходила на красную головку, аккуратно массировала её большим пальцем, проходилась по сочащейся щелочке, а затем, собрав смазку, размазывала её по всему органу.
Сверху послышался судорожный вздох, когда девушка чуть сильнее надавила пальцем на головку. Люмин удовлетворённо улыбнулась, словно жертва, удачно запутавшая своего хищника. Она немного пододвинула свои бёдра и наклонилась вниз, приняв полулежачее положение. Под внимательным завороженным взглядом голубых глаз девушка приблизилась лицом к члену и улыбнулась Тарталье. Тот лишь втянул воздух сквозь сомкнутые зубы и одобрительно тыкнулся эрекцией девушке в пухлые губы. Люмин с улыбкой на лице начала покрывать чувствительную плоть поцелуями, проходясь по всей длине. Закончив церемониться, она вернулась к головке и, приоткрыв губы, заглотила внутрь чуть меньше половины члена. Аякс довольно замычал и, запустив пальцы в волосы Люмин, взял над девушкой контроль. Она жалобно заскулила, когда поняла, что Тарталья не даёт ей слезть с эрекции. Тогда парень оттянул её голову назад и вновь вогнал внутрь свою тяжёлую плоть. Люмин в панике схватилась руками за бёдра Чайльда и полностью расслабила челюсть, позволяя Аяксу свободно двигаться внутри её рта. Тарталья двигался медленно, но резко. Он постоянно следил за реакцией Люмин и старался не поддаваться соблазну. Но в какой-то момент он понял, что сил на то, чтобы сдерживаться, у него почти не осталось. Аякс стал толкаться ещё медленнее, пока совсем не остановился. Он осторожно вынул свой член изо рта Люмин, между органом и красными губами протянулась ниточка слюны, перемешанной со смазкой, и тут же оборвалась.
Девушка туманным взглядом обратилась к Тарталье. Он молча наклонился к ней и впился в опухшие губы своими. Его зубы терзали нежную кожу, а язык следом зализывал раны. Люмин мычала и скулила в поцелуй, жаждя большего, нетерпеливое, ненасытное тело обвивало Аякса конечностями, просило продолжения. Парень в ответ гладил девушку по волосам, гладил кожу за ушками, гладил мягкие щёки. Во все свои движения Тарталья вкладывал нежность, любовь и заботу. Он обращался с Люмин так, будто она хрупкая хрустальная ваза, которая треснет от любого прикосновения. Аякс раскрывал перед ней душу, открывал настежь сердце, изливал все свои чувства, почему-то не боясь того, что девушка узнает все его тайны. Она будто была его частью, его половиной, которой он мог доверить все свои секреты.
Тарталья поднялся, скинул с лодыжек свои спущенные штаны и наклонился к Люмин, чтобы поднять её на руки. Он нежно подхватил её за спину и ноги и понёс, словно свою суженую, к источнику. Оказавшись в воде, Аякс сел и усадил сверху боком Люмин. Они сплелись в нежном и искреннем поцелуе, забыв обо всём на свете.
Дверца онсэна приоткрылась, но двое влюблённых ничего не заметили, не услышали скрипа ржавых петель — их страсть оглушала им уши, не увидели, как мелькнула тень у входа — их страсть слепила им глаза. Внутрь зашла запыхавшаяся Аяка. Она прикрыла дверцу и обернулась, тут же застыв на пороге, словно статуя. Перед ней возникла поражающая разум картина: её драгоценная подруга Люмин сидела на Одиннадцатом из Предвестников Фатуи в воде в её онсэне, оба были совершенно обнажённые и разгорячившиеся из-за пылкого и страстного поцелуя. Аяка прикрыла покрасневшее лицо руками, а с губ спала улыбка. В глазах поселилась тоска, а в сердце забушевала метель. Она в одно мгновение выбежала за пределы онсэна и направилась к своему поместью. С её щек капали слёзы, а руки с яростью сжимали подол разлетающегося платья.
— Ты ничего не слышал? — спросила Люмин, оторвавшись от жаркого поцелуя.
— Только твои сладкие стоны.
Девушка звонко засмеялась и шутя ударила Тарталью ладонью по спине. Тот сжал её в объятиях, зарылся в её золотых волосах и вздохнул, почувствовав вселенское блаженство и спокойствие. Он нашёл свой собственный, личный рай.
— Я люблю тебя, Люмин.
В янтарных глазах напротив блеснул огонь, а в сердце разгорелся пожар, пожар неистовый, сжигающий всё на своём пути. Девушка перекинула одну ногу через бёдра Аякса и уселась поудобнее. Она вжалась в горячее тело напротив и крепко зажмурила глаза.
«Хочу, чтобы в моём будущем всегда была хотя бы четверть от того счастья, которое я испытываю сейчас. Большего и просить не смею, в ином случае я сойду с ума, любовь поглотит меня», — подумала Люмин и уткнулась носом в шею Аякса. Она своими губами чувствовала его бешеный пульс и мечтала слышать и чувствовать, как бьётся его живое сердце, всю вечность. Кажется, она разделяла мысли Эи сейчас. Вечность — это то, чего она желала бы прямо в эту минуту, в эту секунду.
Какое-то время оба сидели в обнимку в тёплой воде, соединив два дыхания, два сердца, две души воедино. Но в какой-то момент Люмин вдруг осознала, что Аякс до сих пор не облегчил своего возбуждения. Она нащупала под водой его твёрдый орган и начала двигать по нему ладонью. Тарталья вдруг зашевелился, подхватил девушку руками под бёдра и внимательно посмотрел в её любопытные глаза.
— Люмин, ты готова? Ты сделаешь это для меня? Ты можешь отказаться, знай, это я в твоём распоряжении, а не наоборот.
— Ты не должен так говорить. Я тоже готова сделать всё ради тебя. Я готова, Аякс.
— Ты уверена, милашка?
— Да, я уверена.
Люмин опёрлась о плечи Тартальи руками и подняла бёдра, в то время как Чайльд рукой направил свой член к её промежности. Он медленно толкнулся бёдрами в её лоно и громко застонал — член, до грани налитый кровью, жаждущий разрядки уже очень долго, стал гиперчувствительным и отзывался предоргазменной пульсацией от любой стимуляции. Люмин самостоятельно опустилась на эрекцию, почувствовав, как крупный член растягивает стенки её промежности. От каждого движения внутри неё закипал огонь, по венам струилось возбуждение, а в голове взрывались фейерверки. В этот миг в её разуме не было никаких мыслей, рассуждений, было только поглощающее чувство возбуждения и наслаждения. Девушка громко стонала, изредка переходя на крик, а Тарталья вторил ей, подвывая своим низким и хриплым голосом. Чайльд чувствовал, что с каждой секундой становится всё ближе к разрядке. А Люмин лишь наращивала темп, вскидывая бёдра то вверх, то вниз. Иногда она делала круговые движения тазом, от чего внутри Тартальи всё сходило с ума, член начинал дёргаться и сильно сочиться предэякулятом, от которого движения становились ещё приятнее и быстрее. Если бы они не находились в воде, по всему онсэну эхом разлетался бы пошлый звук шлепков их бёдер и не менее откровенное хлюпанье смазки.
Спустя несколько минут Аякс достиг своего пика, сил и терпения перестало хватать, поэтому он рывком снял с себя Люмин и излился горячей спермой прямо в воду. Он откинулся на бортик, погрузившись в блаженную негу, прикрыл глаза и расслабился весь, отдав свой разум забытью. Люмин приблизилась к нему, лениво чмокнула во влажные губы и уткнулась головой в его плечо, разделив его эйфорию.
***
В имение Камисато Люмин вернулась сильно уставшая и запыхавшаяся. Оказавшись внутри, она с лёгкой тревогой осмотрелась по сторонам, а затем прошла дальше, постоянно оглядываясь и пытаясь отыскать глазами Аяку. По правде говоря, Люмин совсем забыла, что в онсэн она пришла с Аякой, та же её туда и привела, а потом ушла, но не насовсем — она обещала вернуться. То время, которое она провела с Аяксом наедине, затуманило её голову, она забыла обо всём. Мир перестал для неё существовать в эти минуты, она видела перед собой лишь Аякса, его голубые глаза цвета неба, его тёплую улыбку, посвящённую лишь ей… Люмин вовсе забыла об Аяке. И теперь она беспокоилась, ведь её подруга так и не пришла. Или… может ли быть, что она всё-таки приходила?
Люмин прошла в здание поместья, провожаемая любопытными и, к удивлению девушки, осуждающими взглядами слуг. Что-то случилось? Взгляды прислуги пугали девушку. Она осторожной, тихой поступью шла по помещению и каждый раз встречалась глазами с чужими — в их глазах были перемешаны и грусть, и обида, и презрение. Люмин отчего-то стало стыдно, хотя она и не понимала, чем заслужила такую реакцию от прислуги клана Камисато.
— Извините… — она несмело подошла к одной из горничных. — Вы не знаете, где сейчас находится госпожа Камисато?
— Она спит в своей спальне. — «Так значит бедная Аяка просто очень устала и заснула без сил», — промелькнуло в мыслях Люмин. — Не тревожьте, пожалуйста, госпожу, она вернулась в имение в ужасном настроении… — в глазах слуги застыла тоска, она преданно переживала за свою госпожу, делила её чувства. Люмин мысленно поблагодарила её за такую верность.
— Спасибо, тогда мне тоже стоит пойти готовиться ко сну. Не могли бы вы проводить меня? Аяка сказала, что мне приготовят комнату.
— Конечно, я покажу вам, следуйте за мной.
Оказавшись в приготовленных гостевых покоях, Люмин не стала ни о чём думать и просто провалилась в сон счастливая. Воспоминания о проведённом с Аяксом вечере всё ещё грели ей душу и сердце, теснились в голове, заполняя всё её сознание.
Проснулась она от громкого возмущенного писка над ухом. Люмин с трудом разлепила веки и, всё ещё лёжа в своей постели, с вопросом во взгляде уставилась на Паймон, которая без умолку что-то тараторила себе под нос.
— Так вот, милочка, объяснись, где ты была?! — громко вскрикнула малышка, недовольными глазами стреляя в Люмин.
— О чём ты вообще говоришь? — с протяжным зевком спросила девушка. — Ты же легла спать, когда я только уходила с Аякой на источники.
— Да, я действительно уснула. Но через какое-то время я услышала шум за стенами комнаты и, обнаружив, что тебя в постели ещё нет, я вышла наружу. И оказалось, что это вернулась Аяка. На ней лица не было, а глаза были красные, словно она плакала! Я решила не вмешиваться, но очень удивилась, что ты не пришла вместе с ней… Я не спала, ждала тебя. Но ты очень долго не приходила, поэтому я уснула. Но я, правда, ждала! И сейчас очень злюсь. Выкладывай, что произошло. Я переживала за тебя!
— Ч-что?! — Люмин рывком вскочила на ноги. — Почему Аяка плакала? Я слышала от слуг, что она была не в духе, но чтобы до такого… Я ничего не понимаю… — в мыслях девушки всё перевернулось вверх дном. Что произошло за то время, которое она провела в объятиях Аякса? Неужели с её подругой случилось что-то неладное? А она всё это время отдыхала, даже не думала о ней, не вспоминала её! В Люмин внезапно вскипела злость на саму себя. Как она могла так поступить, она ведь должна была обратить внимание на то, что подруги до сих пор нет, хотя та обещала вернуться в скором времени! — Мы пришли на источники, Аяку позвали в имение, она ушла, но сказала, что вернётся. Я провела всё это время с… точнее одна, да… И Аяка не приходила ко мне. П-поэтому я вернулась.
— Но тебя очень долго не было! Разве ты ничего не заподозрила?
— Н-нет… — вина перед подругой едкой болью пронзила Люмин сердце.
Девушка быстро оделась в свою повседневную одежду и выбежала в коридор, чтобы отыскать Аяку. Паймон последовала за ней, не совсем понимая, что же произошло. Она заметила, что Люмин очень взволновалась, по ней было видно, что она сама ничего не понимает. А Паймон напрасно думала, что девушка ответит на её вопросы.
Аяку Люмин застала за столиком в главном помещении дома. Та сидела на полу и пила что-то из чашки. Заметив путешественницу и Паймон, та подскочила на ноги и натянула на лицо улыбку. Но в глазах отчетливо была видна боль. Улыбка получилась до ужаса неискренняя, точно пластилиновая, лишняя на её грустном сером лице.
— Ох, Люмин, Паймон! Я думала, вы ещё спите, поэтому решила не тревожить вас. Что бы вы хотели на завтрак?
Люмин медленно подошла к девушке, с удивлением и тревогой рассматривая маску притворства на лице подруги. Она взяла её руки в свои и внимательно посмотрела Аяке в глаза.
— Аяка… Где ты была всё то время, что я провела в онсэне? Что-то случилось?
— О ч-чём ты говоришь? — дрожащим голосом спросила Аяка, улыбка быстро спала с её губ.
— Паймон рассказала мне, что видела тебя расстроенной в имении. А ко мне на источники ты не пришла.
На одно мгновении в глазах Аяки пробежала молния гнева, что-то нехорошее промелькнуло в её взгляде. Повеяло холодом. Люмин ощутила, как по её спине побежали мурашки.
— А разве ты меня ждала? — тихим металлическим голосом проскрипела Аяка, сдвинув брови к переносице.
Люмин вздрогнула, отдёрнула руки.
— В к-каком смысле? — тень догадки закралась в её мысли. «Она знает, она видела! Видела их!»
— Да так, просто… ляпнула. Прости. — На губах девушки снова расплылась фальшивая улыбка.
Люмин нахмурилась. Несомненно, Аяка обо всём знает, и в тот вечер застала её с Аяксом в онсэне. Но почему она так отреагировала на это? Что послужило поводом для такой реакции? Она плакала… Почему?
— Аяка! Не надо притворяться, будто всё в порядке! Я же вижу, ты расстроена. Объясни мне, что случилось. Я догадываюсь… что в онсэн ты всё-таки приходила.
Аяка опустила голову и сжала ладони в кулаки. Её раскрыли.
— Да? Это так? Ты всё видела? Почему же ты так расстроена, Аяка? Пожалуйста, поговори со мной! Скажи хоть что-нибудь! — Люмин постепенно повышала голос, атмосфера в помещении накалялась, в ушах у Аяки неприятно звенело, по лицу бежал пот, а губы предательски дрожали.
«Надо рассказать. Я не могу придумать ничего, чтобы отмазаться. Ничто не поможет мне скрыть этого. Но я не могу! Как же я выложу всю правду прямо ей в лицо?! Она стоит передо мной. Волнуется. Я должна сказать. Она должна знать. У меня нет выбора. Будь, что будет, она должна знать».
— Почему ты молчишь? Аяка, разве ты не видишь, я очень переживаю!
— Правда? Переживаешь? По тебе не было видно, когда ты ласкалась там с… ним.
— Ч-что? П-почему ты говоришь это так? Почему?
— Да потому что я люблю тебя! Ясно?! Люблю! Люблю тебя! Всем сердцем люблю! — громкий крик эхом разлетелся по всему дому, в ушах зазвенел отчаянный высокий голос.
Аяка, выплеснув наружу свои скрытые, тайные чувства, осела на пол, закрыла лицо руками и расплакалась. Она рыдала тихо, её плечи тряслись, а ладони плотно смыкались на лице. Где-то в сердце жгуче болело, на душе скреблись кошки, а разумом она понимала, что сделала ужасную ошибку. От осознания становилось только хуже, собственные мысли давили на неё, не давали спокойно вдохнуть, сжимали лёгкие тяжелым прессом. Аяка была в отчаянии. В голове всё ещё мелькали картинки из вчерашнего вечера. Она очень торопилась обратно в онсэн, когда разрешила случившиеся в имении проблемы. Она представляла, как Люмин покорно ждёт её, от волнения часто-часто подходит в дверям, проверяет, где же её любимая подруга… Ждёт её. Но, оказавшись на пороге собственного онсэна, Аяка к своему удивлению услышала странные звуки, чьи-то голоса… Она с волнением открыла дверцу и зашла тогда внутрь. А оказавшись за забором, поняла, что лучше бы не возвращалась. Она застала свою любимую Люмин в компании Предвестника Чайльда, про которого та рассказывала ей накануне. Тогда она чуть с ума не сошла от грусти и лёгкой ревности. А теперь… Ей хотелось расплакаться прямо там, лечь на землю и зарыдать во всю мочь, чтобы Люмин поняла, почувствовала, как же ей больно видеть её в чужих объятиях, видеть как её тело ласкают чужие губы и чужие руки. С первой их встречи Аяка поняла, что чувствует по отношению к Люмин слишком много, что её любовь выше, чем обычная любовь к подруге. Она полюбила её всем сердцем, поняла, что готова провести рядом с ней всю жизнь, отдать Люмин всё, что у неё есть. А теперь… она окончательно поняла, что её вечной спутницей стать не сможет. И это разбило ей сердце, разнесло вдребезги, расщепило на мельчайшие крупинки, которые разлетелись по ветру. И внутри её груди теперь пустота, с которой мириться Аяка не может, ведь человек, которому она посвятила все свои чувства, стоит сейчас перед ней.
Аяка услышала, как мягкие, тихие шаги приближаются к ней. Затем кто-то приседает рядом с ней на пол и нежно обхватывает за плечи, прижимается телом к девушке. Аяка убрала ладони с лица и смахнула с глаз слёзы. Перед ней на коленях сидела Люмин и крепко прижимала к себе. Она чувствовала её тихое дыхание, быстрый и громкий стук её сердца, её приятный запах, её тепло. Аяка прижалась к Люмин в ответ, обняла её руками и зарылась лицом в золотистые волосы. Их общее тепло согрело её остывшее, поломанное сердце, заставило биться быстрее.
— Прости меня, Аяка. Я не должна была так поступать, — прошептала Люмин ей в шею.
— Н-нет… Это ты меня прости, это я виновата во всём.
— В чём ты виновата, Аяка? — удивлённо спросила Люмин, отодвинувшись и посмотрев с сочувствием в заплаканные, покрасневшие глаза.
— В своих чувствах, в этом… глупом представлении. Я заставила волноваться не только тебя, но и других. И теперь ты наверное чувствуешь вину. А во всём виной я. Я не должна была открывать свои чувства. Надо было запереть их внутри и не выпускать, и ничего бы не произошло.
— Это всё неправда, Аяка. Ты заслуживаешь быть человеком. Ведь, если совсем не иметь никаких чувств, оставаться человеком невозможно. Ты не можешь просто взять и заморозить их. Они будут жить в тебе всегда. С этим нельзя ничего поделать. Нельзя винить себя в том, что чувствуешь. Особенно такое важное и, наверное, самое главное в нашей жизни чувство — любовь. Я… Мне очень жаль, что твоё сердце выбрало меня… И что я не смогу ответить на твои чувства взаимностью. Но я обещаю, что всегда, когда понадоблюсь тебе, я буду рядом.
Аяка крепко прижалась к груди Люмин, и та обвила её нежно за шею, оставив на светло-голубой макушке нежный поцелуй. В её мыслях и чувствах до сих пор царил беспорядок, но в этом хаосе чётко отслеживалась лишь одно желание: «Хочу, чтобы Аяка нашла своё истинное счастье».
Вскоре вымотавшаяся морально Аяка уснула прямо в объятиях Люмин. Та бережно подхватила её на свои сильные и крепкие руки и отнесла в её спальню. Вскоре в комнату на шум забежали слуги, пытаясь разузнать, что же произошло. Благо, в момент исповеди Аяки в зале их не было, и никто чужое признание не услышал. Люмин успокоила слуг и объяснила крики тем, что они с госпожой повздорили. Горничные в сомнении нахмурились, но поверили драгоценной гостье их хозяйки и ушли из спальни госпожи, чтобы не мешать её сну. Люмин вместе с Паймон тоже покинули комнату и решили выйти прогуляться по Инадзуме, подышать свежим воздухом и прийти в себя.
— К тебе на источники пришёл Тарталья? — с тревогой в голосе спросила у Люмин Паймон, когда они брели по берегу моря за утёсом, на котором располагалось имение Камисато.
— Да.
— Зачем он пришёл?
— Паймон… — Люмин с трудом сдержала улыбку, вспомнив то, чем они занимались вечером с Аяксом. Но красные щёки от Паймон скрыть не удалось.
— Люмин! Вы… О, какой ужас! — догадалась малышка и вспыхнула вся румянцем, представив, от чего так смутилась девушка. — Вот же гадкий рыжий дурак. Ну, появится он, мало не достанется. — Паймон «грозно» насупилась и подняла в воздух крошечный кулачок.
— Паймон-Паймон, о чём же ты подумала? Что тебе подкинуло твоё воображение? — ехидно прошелестела Люмин, с задором глядя на свою забавную и милую подругу.
— Не провоцируй меня!
— Ладно-ладно, молчу.
Повисла тишина, нарушаемая шипением бьющихся о берег волн. Люмин задумалась об Аяке и её чувствах. Она искренне сочувствовала подруге и сожалела о том, что именно она стала избранницей её сердца. Подумать только, какую боль переживала её подруга, когда слушала рассказы Люмин о её симпатии к Аяксу, когда видела, как они целуются в её онсэне! А ведь девушка даже не подозревала, что приносит ей несчастье своими откровениями! Чувство вины застилало сердце Люмин. Хотелось расплакаться так же, как это сделала Аяка, вылить все свои переживания в слезах, освободиться от гложущих мыслей и чувств. Но надо было оставаться сильной, впереди Люмин ждало ещё очень-очень много испытаний. И, чтобы их преодолеть, нужно было иметь огромный запас сил и не тратить их по пустякам.
Паймон заметила, что глаза Люмин застлало грустью, на её лице отразились все её внутренние переживания. Малышка с сочувствием приобняла девушку за плечи. Та с небольшим удивлением взглянула на неё и крепко прижала к себе, взаимно делясь своей любовью и принимая поддержку.
— Ты со всем справишься, Люмин, я это точно знаю.
Когда Люмин со своим извечным компаньоном Паймон вернулись в имение, Аяка уже не спала. Она встретила их у ворот с улыбкой, на этот раз вполне искренней, хоть и не слишком широкой. Девушка повела их по двору и пригласила сесть за столик на веранде — утро было прекрасное: громко и звучно пели птицы, со стороны моря веяло приятной прохладой, а солнце светило так ярко, как не светило уже очень давно. Упустить это восхитительное мгновение, сидя внутри помещения, было просто непозволительно. На стол уже был накрыт завтрак. Прислуга постаралсь на славу и приготовила целых несколько блюд на любой вкус — Паймон оставалось лишь облизываться, глядя на весь этот пир.
— Прошу, присаживайтесь, вы ведь ещё не завтракали, — Аяка указала на мягкие сидения на дощатом полу и, дождавшись, пока дорогие гости займут свои места, последовала их примеру.
— Спасибо тебе, Аяка. Но не стоило готовить так много блюд!
— Люмин, что это ты такое говоришь? — хмуря свои крошечные бровки, спросила Паймон. Она готова была палочки своими маленькими ручками сломать — так сильно сердилась, когда дело доходило до еды. — Слуги трудились, работали, ты должна быть благодарна за их труд! И Аяку ты должна благодарить — хозяюшка хотела как лучше, правда ведь?
— Да-да, Паймон, — Аяка залилась румянцем и хихикнула в свою ладонь. Малышка явно подняла ей настроение.
Потягивая свою холодную собу из миски, Люмин думала о том, что что-то точно успела забыть. Что-то важное. Буквально то, что привело её в Инадзуму. Девушку вдруг озарило. Она откинула в сторону свои палочки и внимательно посмотрела на Аяку. Та чуть не подавилась, заметив на себе тяжёлый взгляд янтарных глаз.
— Аяка, что там насчёт поручения? Ты же не…
— Ах! Точно! Я совсем забыла… Ты не подумай, моё поручение обосновано важной причиной, я отправила его тебе не ради… нашей встречи. Нет-нет, и ради неё тоже, конечно… Но у меня, правда, есть к тебе дело.
— Я готова помочь тебе с любым вопросом.
— Суть в том, что я заметила подозрительную активность Фатуи в Инадзуме с недавнего времени. Они разбили лагерь в нескольких местах вдоль северного побережья Татарасуны. Благодаря тебе их деятельность на острове значительно сократилась, но нынешнее положение дел меня тревожит. Я хотела бы нанять тебя в качестве личного шпиона, — строгий и серьёзный голос Аяки смягчился, она улыбнулась Люмин. — Я доверяю тебе и полагаю, что ты вернёшься с полезной для меня информацией. Скажи, ты готова помочь мне?
— Я с радостью протяну тебе руку помощи, — улыбнулась в ответ Люмин. Но на самом деле это была лишь маска, настоящие эмоции девушки не имели ничего общего с этой натянутой, наигранной улыбкой. Она страдала, всё внутри сжималось в тугой ноющий узел, сердце её будто проткнули кинжалом, а лезвие затем выдернули — её душа истекала кровью, ведь при каждом упоминании Фатуи в сознании всплывал улыбающийся ей Аякс. Осознание, что ей предстоит шпионить за группировкой, в которой состоит её любимый человек, больно било по чувствам Люмин.
— Я буду безмерно благодарна тебе, — Аяка улыбалась по-настоящему, она с любовью во взгляде смотрела на Люмин, не замечая её душевных стенаний. — Я оторвала тебя от трапезы разговором о поручении… Пожалуйста, продолжай, не отвлекайся.
— Спасибо, я наелась, — выдавила из себя девушка и встала из-за стола. — Паймон, время не ждёт, нам пора выдвигаться.
— А я не могу остаться здесь? — спросила недовольно Паймон, уплетая сашими в водорослях за обе щеки. — Мне так хочется попробовать всё! Здесь ещё столько закусок осталось!
— Да… думаю, так будет даже лучше, — вздохнула Люмин. — Мне тоже не хочется подвергать тебя опасности каждый раз.
— Вот и славно! Я пригляжу за ней, — добродушно сказала Аяка и посмотрела на Люмин с надеждой во взгляде. — Может, мне тебя проводить?
— Нет, не стоит. Не буду отвлекать тебя от твоих важных дел. С нами ты и так кучу времени провозилась.
С этими словами Люмин двинулась к выходу из имения, помахав на прощание рукой Паймон и Аяке, с грустью в глазах провожающей её спину.
Путь встретил её порывистым морским ветром, свежестью и ощущением свободы. Вокруг не было ни души, лишь она и её запутанные мысли. Люмин с блаженным отчаянием вдохнула чистый воздух в легкие и тут же выдохнула, чтобы повторить этот цикл вновь и вновь. Захотелось закричать. Громко, истошно, так, чтобы услышали с одного конца Инадзумы и до другого. Люмин не смогла себе в этом отказать — она закричала, что есть сил, что есть мочи, во всё глотку, в которой затем очень больно засаднило — плевать — она продолжила вопить с животным остервенением, осела в крике на землю, начала молотить её кулаками, драть траву, не замечая крови на пальцах, вгрызаться в землю ногтями, не чувствуя боли.
На шум прибежало несколько хиличурлов, девушка заметила их и улыбнулась, словно безумная. Люмин встала с колен, достала свой меч и рывком бросилась на существ. Она, не помня себя, неистово потрошила их тела лезвием, озверело протыкала им животы, словно шпажкой рулеты, вскрывала хиличурлам глотки, с пеной у рта кидаясь то к одному, то к другому. В безумстве она полосовала мечом уже мертвые тела, не замечая на себе крови, крушила всё вокруг. Случайно бросила взгляд на свои руки и увидела, что те по локоть залиты чужой багряной кровью, стекающей ручьями по коже. В сознании почему-то всплыл улыбающийся искренней ангельской улыбкой Аякс. Люмин резко отбросила в сторону свой меч, схватилась за голову, зарыдала беззвучно.
«Чем же я лучше? Такая же, как и он, убийца».
Прошло некоторое время, прежде чем Люмин смогла прийти в себя и успокоиться, собраться с силами и восстановить здравость рассудка. Она почистила и убрала меч в ножны, смыла кровь с тела в ближайшей речке и двинулась в путь. Быстрым, ритмичным бегом путешественница добралась до острова Рито, где взяла лодку. Люди в порту смотрели на неё с восхищением, зная в лицо героиню Тейвата, но, когда замечали её испачканное в крови платье, отворачивались с отвращением, маски притворства спадали с их лиц и являли наружу истинную человеческую сущность. Люмин улыбалась им всем, как безумная, одним лишь взглядом демонстрируя, что она-то уж всё о них знает, всю их чёрную подноготную видит насквозь.
Плывя по морю в лодке, девушка окончательно пришла в себя. Плеск воды успокаивал её сознание, море ласкало её уши своей таинственной мелодией. Люмин гребла, не чувствуя напряжения в руках, будто вёсла ничего не весили. Спокойствие охватило не только её разум, но и тело. Но надолго ли? Большой и буйный ураган продолжал бушевать в её голове. Чем ближе она была к месту назначения, тем тяжелее давался ей контроль над собой. Ощущение катастрофы, чего-то неминуемо грядущего поглощало её мысли. Одиночество лишь давило, а тишина, накрывшая её на суше, мгновенно подожгла все нервные окончания, как фитиль. В этом вселенском молчании каждый её шаг отдавался эхом по округе, ей слышалось чьё-то присутствие, она оборачивалась каждую секунду, словно умалишённая, но никого не видела. Всё, абсолютно всё, сводило её с ума в этот момент.
Люмин высадилась на острове, на котором находился лагерь Кудзё, затем пересекла его, двинувшись к юго-западу, и оказалась на северо-восточном побережье Татарасуны. Судя по показаниям Аяки, лагерь Фатуи разбит на протяжении северного побережья Татарасуны, следовательно, Люмин необходимо двигаться на запад. Девушка не успела составить план, поэтому приходилось как-то выкручиваться и импровизировать, продумывая свои дальнейшие действия прямо на ходу. Люмин решила разгромить вражеский лагерь и оставить в живых несколько пленных, ведь главной её целью является добыча информации.
Девушка решила не тянуть кота за хвост, а время зря, поэтому ринулась в намеченном направлении. Небо над её головой потемнело, хотя совсем недавно было светлым и ясным. Всё заволокло чёрными грозовыми тучами, где-то грянул гром, а затем блеснула ослепляющая молния. Люмин почувствовала, как на неё упало несколько крупных капель дождя. «Начинается буря», — подумала она и побежала ещё быстрее, придерживая бьющийся о бедро меч. Спустя несколько секунд капли стали падать чаще, они стали ещё крупнее и тяжелее. У Люмин намокли волосы, тут же облепили её лицо, от влаги потяжелело вмиг платье. Когда девушка увидела первые Фатуйские палатки, хлынул ливень. Всё вокруг мгновенно погрязло в воде, запахло сыростью, по коже побежали мурашки, стало холодно. В тот момент, когда Люмин услышала стук своих же зубов, она поняла, что медлить и ждать чего-то нет смысла — надо действовать.
Она вытащила меч из ножен и ринулась к охраняющим палатки Фатуи. Её, воинственно бегущую прямо вперёд, сразу заметили крио-бомбардир и электро-молотобоец. Оба тут же приняли оборонительные стойки, первый достал свою крио-пушку, а второй занёс над головой молот. Отвага застлала Люмин глаза, она помчалась на них без промедления. В одно мгновение обогнула шатёр сзади, подключила в бой свою анемо-стихию и раздула пламя костра из палатки прямо на бомбардира. Тот, не ожидавший подобной атаки, не успел увернуться и попал прямо под шквал мгновенно ошпаривающего кожу пара. Его ледяной щит быстро растаял, солдат обрушился на землю, а за спиной Люмин тут же появился второй. Он уже заносил свой молот над ей головой, когда девушка заметила его пропажу с поля зрения. В ту же секунду, когда она перекатилась в сторону со своего места, там, где были её ноги, оказался огромный молоток, заряженный электричеством. Намокший песок под ним сразу принял в себя электро-стихию, один шаг по такому песку мог стоить жизни. Люмин быстро поднялась на ноги, молниеносным движением оказалась за спиной у солдата и нанесла ему удар дендро-стихией. Тот чудом успел отразить чужую секундную атаку и в то же мгновение бросился на девушку несбиваемым с намеченного пути танком. Люмин тут же отпрянула вбок и занесла меч над чужой шеей. В следующую секунду на песок покатилась отрубленная голова, за которой потянулся жуткий кровавый след.
Смахнув брызнувшую в лицо кровь, Люмин понеслась дальше. Ей навстречу уже неслась ватага из гидро-бомбардира, анемо-борца и гео-заклинателя. Где-то в стороне стоял пиро-мушкетёр со своей винтовкой. Предпоследнего девушка ненавидела больше всего — его щитовое поле сильно раздражало — поэтому сразу же бросилась на него с мечом в руке. Вспоров ему живот и успешно уклонившись от всех атак, Люмин кинулась к остальным застрельщикам. С каждым она разделалась жестоко, без сожаления, с большим количество крови, отрубленных конечностей и вываленных наружу внутренностей.
Таким образом она двигалась всё дальше и дальше по побережью, количество Фатуи начало уменьшаться, а количество крови — увеличиваться. Кровь была повсюду: красная тёплая жидкость струями стекала с её холодного от дождя тела, впитывалась красными пятнами в мокрый песок, смывалась волнами в чёрное из-за туч море. Над головой Люмин грохотал гром, всюду сверкали молнии, ливень пытался смыть с неё отчаяние, но напрасно.
Девушка сражалась, не видя ничего кроме своего меча и тел, бездыханно падающих на землю. Ярость и ужас отчаяния застилали ей глаза, покрывали густым беспросветным туманом её разум. Лишь одно смогло ввести её в ступор, заставить встать посреди битвы безвольным столбом, замереть, словно нет вокруг никакой опасности. Вдали она заметила яркий, словно огонь, цвет чьих-то волос. По мере приближения она смогла точно различить человека, увидеть в нём того, кого любила всем сердцем. Аякс нёсся прямо на неё с оружием в руках. Его лицо было изуродовано гримасой ненависти, ярости, желанием убивать. В его голубых глазах она не видела ничего кроме всепоглощающей, безумной, зверской жажды смерти.
«Мы бьёмся и убиваем за разные стороны этого сражения. Он пришёл, чтобы отомстить за своих товарищей. Ненависть убила его чувства ко мне. Он атакует меня, а я не смогу ничего сделать в ответ. Он убьёт меня. Мой любимый убьёт меня».
Застыв прямо посреди бойни, Люмин обрекла себя на поражение. В какое-то мгновение она почувствовала непередаваемую, безумную, адскую боль в области живота. Девушка, трясясь всем телом, едва смогла наклонить голову вниз. К своему ужасу она увидела окровавленное древко копья, торчащее из её живота. Её плоть была разорвана лезвием и висела багровой бахромой вокруг раны, из которой сочилась её собственная на этот раз кровь.
«Какая ирония, сначала мои руки были омыты чужой кровью, а теперь я обливаюсь своей», — пронеслось в голове у Люмин перед тем, как она упала на землю без чувств.
***
Веки тяжелые. Настолько тяжёлые, что кажется, что к ним привязали гири в несколько килограммов. Глаза открыть сложно. Тяжело. Хочется спать.
Но Люмин не привыкла сдаваться. Каждую минуту своей жизни она посвящала стремлению вперёд, вечной борьбе без конца и начала, вере в лучший конец. Она еле-еле, благодаря большому упорству, открыла глаза. Её взгляд был устремлён во что-то тёмное. Оттуда прямо на неё капала вода. Отовсюду веяло сыростью и холодом. Люмин не могла понять, где она находится. Любая попытка сделать движение приводила к ужасной, дьявольской боли, что расползалась от живота по всему телу. Во рту было невыносимо сухо, хотелось пить. Девушка не чувствовала своих онемевших конечностей.
С болью на сердце Люмин вспомнила произошедшее и во вред себе сильно зажмурилась не в силах перенести тяжкие воспоминания. Болью тут же отозвалась рассеченная в битве губа. Теперь она поняла, в чём причина такого её состояния. Девушка тут же вспомнила последнее, что она увидела перед падением и потерей сознания. Лишённое чувств, безвольное лицо Аякса в воспоминании вызвало в её теле непроизвольную дрожь. Измученное сердце тут же заныло, словно копьём пронзили не живот, а его. Люмин бы засмеялась нервно, если бы не тяжесть и онемение во всём теле. Чудом было то, что она выжила. Девушка хотела бы посмотреть, как там обстоят дела с её ранением, но не могла. Она ничего не могла. Лишь беспомощно хлопать глазами и вдыхать затхлый воздух. Впервые, наверное, за всю её жизнь в Тейвате она оказалась в таком безвыходном и беспомощном состоянии. Она всегда могла положиться на себя и свои силы. Но в это раз стоило для начала проверить — выдержит ли сердце, поймет ли душа. Люмин просчиталась.
Вдруг где-то сбоку от неё раздался лязг. У девушки не было сил повернуть голову, поэтому ей оставалось лишь затаить дыхание и ждать. Совсем рядом с ней послышались чьи-то шаги. Люмин от страха слишком резко втянула в грудь воздух и тут же закашлялась от боли. От кашля заныло уже всё, болью пронзило каждую клетку её тела, боль растекалась по мышцам и суставам, заполоняла собой все нервные окончания измученной Люмин. Она в ужасе зажмурила глаза, не желая знать, кто перед ней, не желая осознавать, насколько же она беспомощна сейчас. В следующую секунду она услышала голос, который узнала с первого же выдоха. От этого стало только хуже, захотелось убежать подальше, скрыться от любимых голубых глаз.
— Люмин… — раздался тихий шепот прямо над ней. — Открой глаза, прошу. Я ведь слышал, ты пришла в себя. Молю, Люмин, дай знать, что слышишь меня, — в чужом голосе можно было различить сожаление, горечь, мольбу. Но Люмин не верила услышанному. Не доверяла.
— Ты… предал меня, — хриплый, почти беззвучный голос с тяжестью сорвался с иссушенных губ. Каждое произнесённое слово отзывалось болью во всём теле. В сердце, в том числе.
— Что? Н-нет, нет-нет, это неправда. Это не может быть правдой. Люмин, слышишь? Как ты могла о таком подумать вообще? Милашка, пожалуйста, скажи ещё что-нибудь. Поговори со мной, не молчи так долго.
— Ты бежал на меня… с оружием… В твоих глазах не было ничего кроме ненависти и злобы… И ты говоришь, это не предательство? Ты обещал доказать свои чувства, но точно убил бы меня, отомстил бы за своих товарищей… Но теперь я ваша пленница, верно? Сначала допросите меня, а потом пустите на эксперименты…
— Нет, нет, Люмин! — Чайльд слегка повысил голос, но тут же затих, оглянувшись по сторонам. — Я пришёл, чтобы вытащить тебя отсюда, спасти. Люмин. Всё, что ты сказала — неправда. Я никогда бы не причинил тебе вреда, слышишь? — он взял холодную, слабую руку Люмин и нежно поцеловал тыльную сторону её ладони. Девушка открыла глаза и внимательно посмотрела в океаны напротив. По щекам Тартальи бежали ручьи из слёз, а на губах застыла грустная улыбка. В его глазах Люмин увидела то, что потеряла, не отыскала в них тогда, в той битве. В них кипела любовь.
— Н-но я видела… Ты шёл убивать…
— Ко мне прибежали солдаты, сообщили о нападении… Я не знал, что это была ты. Я и подумать не мог. О, если бы я знал… — Тарталья крепче сжал ладонь Люмин в своей. — Я бы не допустил этого. Не дал ранить тебя. Не позволил бы принести тебе такую боль, сокрушить тебя на моих глазах. Знаешь, я от отчаяния тогда чуть не пронзил сам себя… Я думал, ты погибла. Знаешь, как мне было больно? Я рыдал на глазах у всех, но дождь смывал мои слёзы.
— Аякс… — девушка через боль подняла руку и положила её на щеку Тартальи. Тот накрыл её своей ладонью и закрыл глаза, наслаждаясь слабым, едва заметным теплом Люмин. Главное, его любимая была жива, а остальное неважно.
— Нам надо выбираться отсюда. Я зашил твою рану и наложил повязку, но ты потеряла много крови, тебя срочно надо отнести к лекарю. Каждая минута на счету.
— Где мы сейчас?
— В подземелье Фатуи, в камере для… для пленных.
— Значит, я была права? — Люмин грустно улыбнулась, осознав, что её действительно хотели использовать как пленницу.
— Я тебя обязательно вытащу отсюда. Прямо сейчас. Только тебе следует принять лекарство. Оно ненадолго притупит твою боль, тебе станет легче.
Аякс наклонился ближе к Люмин, лежащей на каких-то старых пыльных тюках. Он помог ей немного подняться. Девушка сразу же зашипела, почувствовав ужасную боль, но Тарталья утешил её, дал выпить лекарство с ложки, затем напоил небольшим количеством воды. Через некоторое время Люмин ощутила прилив блаженной неги, окутавшей её тело. Стало легче дышать.
— Ты готова, Люмин? Нормально себя чувствуешь? Сейчас я подниму тебя на руки и мы пойдем к ближайшему поселению искать тебе лекаря.
Девушка лишь кивнула, она знала, что сможет выдержать всё, если будет находиться в руках Аякса. Он вернул себе её доверие, а любовь не исчезала вовсе. Её чувства чересчур сильны для того, чтобы по щелчку пальцев гасить их, словно пламя свечи.
Тарталья аккуратно подхватил её на руки придерживая её одной рукой за спину, другой под коленями. Хрупкая на вид Люмин правильно смотрелась в крепких, мускулистых руках Аякса. Она была лёгкой для него, словно пушинка. Чайльд практически не чувствовал её веса.
С ослабшей Люмин на руках Тарталья двинулся к выходу. Он осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, пнул железную дверь ногой и вышел за пределы камеры. В подземелье творилась суматоха: Фатуи пережили крупную потерю бойцов и носились туда-сюда, чтобы вернуть былой порядок в лагерь и не провалить поставленную начальством миссию. В это время член начальства в виде Чайльда пробирался к черному выходу, бережно прижимая к груди свою раненую возлюбленную. В скором времени оба выбрались наружу. Небо было чёрное, как воронье крыло, даже звёзд нельзя было различить в этой тьме.
— Уже ночь? — тихо спросила Люмин, дрожа от холода и прижимаясь плотнее к тёплой груди Аякса. — Так много времени прошло…
— Ничего, скоро найдём тебе лекаря, и всё будет хорошо. Не тревожься.
— Аякс, — позвала девушка хриплым голосом.
— Что, милашка?
— Фатуи заметят, что ты помог мне сбежать, я видела, как несколько человек видели нас.
Чайльд лишь промолчал в ответ, поджав губы.
— Мне страшно представить, что они сделают с тобой… Аякс… — в больших глазах Люмин, обрамлённых трепещущими ресницами, застыли слёзы. — Я не смогу так жить… Без тебя. Сегодняшний случай доказал это. Мы не сможем быть вместе, пока ты принадлежишь организации, которая… занимается убийством невинных людей…
Люмин вдруг вся задрожала в руках Аякса, крепко сжимающих её, закашляла, покрылась испариной. Её всю бросило в жар, а кожа на лице побледнела. Тарталья остановился, встревожившись, и внимательно посмотрел на повязку Люмин. Та начала менять свой чистый белый цвет на алый красный. Пятно стремительно расползалось по ткани.
— Люмин, твоё ранение вскрылось! — закричал вдруг Аякс, сам вне себя от страха за любимую. Паника охватила его.
— Аякс, — давясь слезами и кровавым кашлем, прошептала она, — пожалуйста, покинь Фатуи, б-будь со мной… Оставайся с-со м-н-ной навсегда… Я л-люб-блю т-тебя...
Люмин обмякла в его руках. Тарталья, обезумевший от страха и волнения, закричал имя девушки так, будто это могло чем-то помочь. Он аккуратно уложил Люмин на траву, наклонился к её груди послушать, как бьётся её сердце.
Её сердце…
***
— Бьётся!
Аякс сидел на коленях перед Люмин, удобно расположившейся в мягком и уютном кресле, и обнимал нежно её кругленький живот, боясь сделать неосторожное движение.
— Малыш бьётся, ты посмотри! — звонкий заливистый смех ласкал своим звучанием уши улыбающейся Люмин.
— Тебе весело, а мне вообще-то больно!
— Ну, у такого крепкого и сильного мужчины не может родиться слабый ребёнок! — горделиво прошелестел Аякс, улыбаясь во весь рот.
— Сейчас я этого сильного и крепкого мужчину тресну прямо по лбу, — шутливо погрозила Люмин, зарываясь пальцами в рыжие волосы.
— Как мне утихомирить твой пыл, милая? — Аякс поцеловал животик со всей своей нежностью и мягко огладил его руками, которые в следующую секунду опустились на стройные бёдра девушки.
— Ты чего это удумал? — спросила удивлённо Люмин, заметив довольную и хитрую улыбку своего мужа. — Не при ребёнке же!
Громкий хохот Аякса эхом разлетелся по всей округе.
— Он же в животике, Люмин, он ничего не видит!
— Ага, а потом будешь говорить: «он же спит в своей кроватке, Люмин, он ничего не видит», — спародировала Аякса девушка. — Сам потом будешь ему объяснять, откуда дети берутся.
— Ч-чего?! Нет, это ты уже палку перегибаешь!
— Всё справедливо.
— Ты же шутишь, верно? — спросил Аякс так, будто над ним секиру занесли. Жалости в его глазах только убавляй.
— Ты такой смешной, — Люмин не смогла сохранить свою притворную строгость и сдержать смех. — Да ладно, соседская ребятня всё равно быстрее расскажет.
Оба залились счастливым хохотом. Радость и счастье не покидали их с тех пор, как Аякс перестал быть Тартальей или Чайльдом и сбежал из Фатуи, разгромив перед этим всю их организацию. Каждая секунда в компании друг друга заставляла их верить, что они попали в рай, ведь нынешнее счастье нельзя было сравнить ни с чем. Оно было бесценно.
— Это скорее я поведаю ему от отчаяния, чем занимаются его родители любое свободное время, — к сладкой парочке вернулась Паймон, уходившая за чаем для Люмин. Оба покраснели, услышав сказанное малышкой, и тут же покатились со смеху. Паймон закатила глаза. — Нет, серьёзно, вы не могли бы заниматься этим чуть пореже или хотя бы потише?
— Мы купим тебе наушники.
— А я перестану носить Люмин чай и еду! Я служанкой работать не нанималась!
— Паймон, ты всё равно не сможешь бросить нас. Ты ведь любишь меня с Аяксом, правда?
Малышка лишь нахлобучилась вся, но было заметно, как сильно покраснели её щёчки.
— И малыша ты не бросишь.
— Я его вообще себе заберу, поняли! Не дам на растерзание таким извращенцам как вы!
Все дружно засмеялись вновь.
— Так, отставить веселье! Нам собираться пора, помните, Аяка с Итэром пригласили нас к ним на ужин.
— Паймон, сходи за тёплой накидкой для Люмин, по вечерам становится прохладно.
Малышка лишь вздохнула тяжело и вышла из комнаты.
Аякс встал с колен и наклонился к Люмин. Её красивые золотистые глаза завораживающе блестели в свете закатного солнца и внимательно смотрели на него. В этих янтарях Аякс видел весь смысл своего существования и был готов сражаться за них до последнего вздоха.
— Люмин, я люблю тебя. Я не знаю, что делал бы, если тебя тогда не стало. Ты — вся моя жизнь.
— Я тоже люблю тебя, Аякс.
