Я покину тебя!.. Даже ценой собственной жизни..

— Когда я подслушала монолог Фирузе-Хатун, я кое-что узнала. Сначала я не поняла, целиком я не услышала, ведь я пришла позже. Она что-то сказала про Тахмаспа, толком не ясно, однако это ведь ваши враги повелитель. Почему она о них говорила?.. — шёпотом сказала рабыня, она ведь шла на риск, вдруг не поверят в этот «бред»? — Что ты говоришь Хатун? Как Тахмасп может быть с ней связан? Почему она тогда хотела иметь ребёнка от меня? Не вижу связи, ты ошибаешься. — зло сказал падишах. — Повелитель… Я говорю то, что возможно ошибаюсь, однако как известно Фирузе персиянка… — Да… — и тут султан прозрел. Шпионка? Этого быть не может, как? — Спасибо Хатун, мне нужно идти, подойди к Дайе она даст тебе монет. — поблагодарил он рабыню, это было впервые. Султан так и продолжил думать о Фирузе. Мысли о этой беременности его преследовали. Зачем, если они в правду враги? Ему немедленно нужно было допросить бывшую наложницу. Падишах приказал Ибрагиму также явиться в темницу, в ходе чего они начали допрашивать девушку. Поначалу она делала вид, что ничего не понимает, после же проговорила, что и в правду является шпионкой, но на беременности остановилась. Но зачем враг во дворце, если он даже не думал до сих пор причинять вред кому-либо? Султана вовсе не устраивало всё происходящее. Он не мог понять смысла в шпионстве за ним. Падишаху надоело и он пригрозил то, что навредит, если та не скажет. В темнице до сих пор стояла гробовая тишина. Сулейману надоело это вечное молчание, ведь он снова вспомнил о жене, которая сейчас не может очнуться по вине этой змеи. Муж Хасеки подошёл к персианке и схватил её за горло. Султан не мог контролировать свою агрессию в данный момент. Мужчина едва не убил девушку. Ибрагим в последний момент оттащил Султана, понимая, что тот не в себе. Падишах это понял и пытался отдышаться. Девушка задыхалась от нехватки воздуха, но когда она пришла в себя, визирь подошёл и начал вновь допрашивать её. С женщиной было немного сложнее… Ранить или ударить как-то было неправильно чтоли, поэтому он слегка держал её за шею, оставляя синяки. Они пригрозили её мучать, если та не сознается. У неё нет выхода, она в любом случае умрёт, поэтому сократив свои мучения девушка призналась в своих планах, ведь уже никто не сможет её спасти. И она вовсе не сожалела о том, что придумала всё это. Султан был в ярости. Покинув эту яму, приказав примерно наказать персиянку. Её наказали фаллокой. Она должна была жить в темнице дальше без еды и воды, пока падишах не примет решение о том, что делать после. Ведь просто так казнить не получится. Персиды обязаны ответить за содеянное. Особенно Тахмасп. Собственной жизнью. Султан отправился в покои матери, оттуда увели детей на прогулку. Падишах рассказал Валиде всё, что случилось в темнице. Госпожи находившиеся в покоях не могли поверить в то, что всё это время за ними следили. Всем им угрожала опасность, но благо одна рабыня вскрыла все карты и Фирузе поймали раньше. Пока все выговаривались, султан снова вспомнил о жене. — Мне пора Валиде. Хатидже у Хюррем, скоро снова лекарь придёт, мне нужно идти. Иншалла он обрадует нас... — Иншалла сынок, после я тоже проведаю её. Ты решил, что с Фирузе делать? — Она не Фирузе. Её зовут Хюмейра Султан, это её настоящее имя. Она представилась именем своей родственницы, придумала себе легенду, чтобы если что-то вскроется выйти из воды сухой. — Нам большую беду удалось отвести сын… Аллах милостив, пусть он и к Хюррем будет также благосклонен… — А вот мне интересно, на что расчитывала эта змея? Врать на таком сроке — это глупо. Как её вообще выбрали в шпионы? Она же полоумная. Или они хотели сами избавиться от такой проблемы в её лице? — не выдержав этой тупости выпалила Шах-Хубан сидящая подле Валиде. Скорее это был риторический вопрос. — Не знаю на что все они расчитывали сестра, однако с рук им это не сойдёт. Они заплатят за всё сполна. И ещё кое-что матушка… — Да сын? Слушаю? — Ту рабыню примерно наградить, всё это — её заслуга, а также думаю нужно сделать эту рабыню калфой или ещё что-то, решите это. Такие люди нам очень нужны Валиде. — Я тоже об этом думала сын, пусть с Сюмбюлем разделит гарем, как выяснилось он не справляется. Девушку сделаю главной калфой, думаю ошибок прежней она не повторит… — сказала Валиде, вспомнив Нигяр-Хатун. — То есть? Каких ошибок мама? — удивленно спросил султан. — Не бери в голову, ступай, лекарь уже наверно пришла. — Хорошо. Прошу матушка, сделайте так, чтобы дети никак не проникли в покои Хюррем. Там хоть и стоят служанки, однако это не поможет зная характер наших детей. Баязид точно ворвётся в комнату. — Не знаю насчёт него, однако чего стоит одна Михримах. Она копия твоей жены Сулейман… Ты бы слышал как она угрожает рабыням и какие речи толкает... когда в прошлый раз её не впустили к матери. Тогда Хюррем в первый раз стало плохо насколько я помню, — улыбнулась Валиде, внучку она очень любила. — Это разве плохо? Она переживала… Именно за это я её и люблю Валиде. Михримах очень похожа на свою мать, характер особенно… — натягивая улыбку сказал султан, он развернулся и покинул покои. Султан ушёл, а улыбка с лица матери его спала. — Говоря о Михримах… В день отъезда Махидевран, она её на место пыталась поставить. Сказала, что и перед Хюррем та должна склониться. Я поддержала её, однако Хюррем злилась на неё и пыталась сослать в покои, хоть и была горда ею... — Возможно она и горда дочерью, однако Хюррем поступила верно, сделав предупреждение, ведь она не хочет впутывать детей в отношения с Махидевран, та напротив жалуется Мустафе... Ещё одно отличие Махидевран и Хюррем. Вот Хюррем и отругала Михримах слегка. Махидевран уйму раз подставляла сына своим враньём. Он шёл к Сулейману и ругался с ним из-за неё. Говорила, что Хюррем хотела ударить её, но увидев Махидевран в последнее время, я не верю в её слова вовсе. Хюррем бы так не сделала... Как раз из-за этой ссоры Мустафа не хотел идти на пятничное приветствие, ты же знаешь, что это значит… Но после всё разрешилось. — Чем она думает? Как она может лгать сыну? Она совсем слепа такой сильной ненавистью к Хюррем, что не жалеет Мустафу? Повелитель же мог посчитать это за бунт. Она его погубит Валиде! — растерянно проговорила Шах. — Я тоже уже не знаю, что делать. Мустафу очень жаль. Он её очень любит и свято верит в её слова… — Ну пока он в Манисе, всё будет нормально. И сповелителем стычек не будет наверно. — Иншалла. Сулейман всю ночь не спал, ходит весь мрачный, нужно, чтобы он немного отдохнул Шах-Хубан… не знаю что и делать. — Пока Хюррем не очнётся, он не успокоится. Я хотела спросить, они и вправду так любят друг друга? — Сколько я бы не хотела помешать их союзу в прошлом, всё выходило боком. Они всё равно вместе, несмотря ни на что. Я поняла, что зря я им мешала, они любят друг друга, а Махидевран как оказалось была падкая на власть. При моем ещё живом сыне, она объявила себя Валиде. А Хюррем постоянно рядом с ним была не поднимая головы. Сколько бы раз я не пришла в покои сына, Хюррем не выходила, ни на миг. Она чуть было даже не упала на перила балкона, я успела её ухватить. Не спала она несколько дней… Тогда я поняла кому искренне дорог мой сын… Сейчас Хюррем плохо и он с ней... — Не верится. Вы сожалеете о содеянном, да? Хорошо, что вы всё-таки приняли её... — сказала Шах-Хубан взгрустнув, подумав о своём семейном положении. — Они так любят друг друга, даже не верится, что такая любовь вообще существует. Я вот её не познала матушка, — прошептала девушка и перевела взгляд на мать.