Резать надо вдоль

-Ром, возьми хотя бы одну конфетку. -Тох, очнись. Это не конфеты, — Рома сделал шаг назад от парня, протягивающего ему измазанную в крови руку. -Еще какие конфеты, и очень вкусные. Ты единственный, кто не хочет их есть, — Петров шёл к нему, шатаясь из стороны в сторону. На лице, поверх которого надета маска, висела широкая улыбка. Нет, это сама маска расползлась оскалом. -Да ты с ума сошёл! Присмотрись! — Пятифанов сжимал в руках нож-бабочку, выставив оружие перед собой, — Не подходи! -Они хотят, чтоб ты тоже попробовал, — Антон дёрнулся, резко поворачивая шеей. Рома вздрогнул, услышав небольшой хруст и заморгал, пытаясь развидеть белую шерстку на шее одноклассника. -Да я лучше сдохну! Не подходи! Отойди назад! — Рома всё пятился, спотыкаясь о сугробы под ногами. Всё вокруг заиграло против него: зимнее солнце скоро сядет, деревья запутали его, уведя в неизвестную местность. А вместо Бяши, которого парень искал, он обнаружил пожирающего человеческую плоть Петрова. Население посёлка с каждым днём всё сокращалось. Антон тоже пропал после похода в гараж — сбежал из дома вместе с сестрой и не вернулся. -Тоха, — Рома не мог контролировать дрожь в голосе, — Где Оля? И. Ты знаешь где Бяша? -Оля сейчас с дедом Морозом. И Бяша тоже. Скоро все с ним подружатся. Пошли, я провожу тебя к нему тоже! — маска зайчика открыла пасть, радостно засмеявшись. Он словно повторял заученный стих, что рассказывал самому себе уже больше ста раз. Черные силуэты птиц, сидящих на ветвях огромных елей, пялились, чего-то выжидая. Трупоеды накинулись на тело, что оставил на снегу зайчик. -Тоха, что ты несешь? Стой на месте, — Рома почти перестал дышать, когда Антон подошел вплотную к вытянутому лезвию ножа. Уткнулся в нож грудью, не чувствуя боли. -Это мне? Спасибо, но у меня уже есть, — Петров улыбнулся еще шире, положив ладонь на лезвие. Сжал, пытаясь отобрать. Пятифанов сглотнул, смотря то на скрытые под маской безумные глаза, то на истекающую кровью руку блондина. Несколькими рывками Рома вытащил нож из изрезанной ладони сошедшего с ума друга. Антон никак не отреагировал на, казалось бы, очевидный всплеск боли. Был ли он тоже вооружён? Или Антон просто видел вместо ножа что-то другое, как и с «конфетами»? -Тох, перестань, ну по-братски, — умоляющим голосом пытался достучаться до друга потерявшийся в лесу подросток. Он не верил, что это реальность. Он не верил, что близкий ему человек только что предлагал съесть человеческий орган, называя это конфетой. Антон вдруг выронил из рук свою еду, оглядываясь по сторонам. Он улыбнулся детишкам, которые махали ему ручками, прячась за деревьями. Они ждали нового друга. Однако видел их только он. Рома сглотнул наросший в горле ком. Если всё происходящее — не сон, то он находится в настоящем логове каннибалов. В голове всплывали все фильмы про людоедов, которые мучили жертв перед убийством или вообще сжирали живьём, наслаждаясь криками. В этом лесу происходила полная чертовщина, о которой он даже узнавать теперь не хотел. Ноги еле как согнулись, но поймали неясный порыв эмоций, вроде как названный адреналином. Школьный хулиган кинулся прочь со всех ног. От бега порыв тошноты увеличился вдвое; в голове всплывали картинки поеденного тела и красного следа. Ветки кустов царапали по ногам, словно бритвы. В ушах заложило, горло болело от того, что ледяной воздух ударялся о стенки рта внутри. Пятифанов обернулся. -Блять! — сердце застучало слишком быстро. Паника застилала глаза слезами. Непрекращающиеся стволы деревьев заменяли друг друга, словно он бежал на месте. А Антон — прямо за ним. Такой быстрый, будто отпрыгивая, пружиня ногами от земли. Как… Зайчик. Паранойя заиграла черно-белыми красками, перекрывая зрение, из-за чего виделась черная ночь. Нет, не виделось, солнце правда спряталось за кроны леса. Страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно страшно Рома перестал видеть куда бежал, чуть не врезавшись о твёрдую кору. Чужие руки схватили его одежду, резко толкая вперед. Рука поцарапалась обо что-то, сдирая кожу с запястья, а лицо упало в холодный снег. Голова резко закружилась. Антон перевернул парня на спину, нависая сверху. Схватил за плечо, вдавливая в мёртвую землю. -Просто съешь одну сладость и тебе полегчает! — зайчик стал практически впихивать медовый леденец в закрытые губы Пятифанова, требуя, чтоб тот их открыл. Рома мычал и рычал, сжимая зубы как можно крепче. На щеке уже текли размазанные ручьи крови от того, чем его пытались накормить. Это было похоже на оторванную часть кишок или мозгов. На губах остался отвратительный вкус, отчего Пятифанов не сдержался, изогнувшись. Оттолкнул Петрова, почти скидывая с себя и согнулся пополам. Антон отпустил корчившегося мальчика. Того вырвало прямо на снег. Рому сильно затрясло, прям как после похода в черный гараж. Горло заболело от простуды, что он точно получит после бега в ледяному лесу. Птицы, прячущиеся в иголках ёлок, вспархнули, улетая на луну. Тоша смотрел на него еще несколько минут. Хулиган отполз от зайчика, почти задыхаясь. Детишки и дед Мороз всё ждали когда их зайчик приведет им нового друга, но тот просто смотрел. -Если съешь, тебе станет легче, — уже спокойно прошептал Антон, протягивая руку к другу. -Ни за что! — Рома ударил его по запястью. Встал, наощупь оперевшись о ствол дерева, в которое чуть недавно не врезался. Теперь потерянным котёнком выглядел он. Ждал нападения, был готов защищаться. Антон же не хотел с ним драться. Он просто хотел, чтоб Пятифанов тоже дотронулся до луны и познал детскую радость. Хотел быть рядом. Антон познакомил с дедом Морозом уже много детишек — и все стали счастливы! Желание подарить радость Ромке было огромным, занимало половину его мыслей. Воспоминания о взрослых, даже родителях, уже давно стёрлись в трупный прах, что остаётся в гробах после захоронения. -Чокнутый! — как можно громче крикнул Рома, закашлявшись и снова убегая. Зайчик не стал догонять его, упав на колени. Разве он сделал что-то не так? Почему тогда брюнет так на него реагирует? Смотрит с ужасом в глазах. Сжав пальцы в кулаки, блондин смотрел как на коже ломалась медовая обложка. Мёд стекал по ладоням, липкий и с вкусным запахом — самый настоящий! Вспомнился момент со школы. Этого ужасного места, которое ненавидели все. —несколько дней назад— -Вдоль резать надо. Горячий сигаретный дым обжег нос. Антоша поморщился, оборачиваясь на друга и скатывая рукава вниз. -Говорю, вдоль вен резать надо, — Рома плюхнулся на место рядом с блондином, улыбаясь ему, — Тогда и умрешь быстрее. Меньше мучиться. Антон смотрел в эти озорные глаза несколько секунд, пока Пятифанов не щелкнул перед его лицом пальцами, возвращая в реальность. -А вообще, забрасывай это дело, — улыбка с его лица слезла. Озорство тоже заменилось на какую-то неописуемую и непонятную тоску. Рома отвернулся, словно это ему было больно от порезов на запястье, а не Тоше. Затянулся поглубже; такие разговоры были слишком взрослые для шестиклассников. А потом протянул сигарету самому блондину, спрашивая глазами, с долькой надежды. Словно надеялся, что этот отвратительный дым поможет другу отвлечься от суицидальных мыслей так же, как и ему. Антон взял маленькую почти тряпичную вещь, в которой хранилось столько дряни. Приложил к губам, вспоминая как недавно то же делал и его дорогой друг. Еле как сдержал кашель и выдохнул прямо в лицо Пятифанова. Закашлял тот, случайно открывая рот и вдыхая дым, что недавно был во рту Петрова. Конечно, потом блондину прилетело, пусть и не сильно. Но это была такая небольшая изощренная месть за то, что Ромка часто вытворял похожие действия… —нынешнее время— Чужая рука в перчатке легла ему на плечо, вытаскивая из воспоминаний. Антон поднял глаза, спрашивая у Алисы миллион неозвученных вопросов глазами. -Он не видел их… -Он просто упрямый. Возможно, если его близкие присоединятся к нам, он пойдет за ними, — лисица хитро захихикала. Красивые глазки не были видны под тенью маски, из-за чего она казалась еще более загадочной. -Да! У меня появилась идея! — Антон радостно встал на ноги. Весь лес засмеялся вместе с лисицей гулким голодным воем. Алиса протянула ему две красивых блестящих подарочных ленты. Они светились на солнце, переливаясь в красках и тонах. Антон невольно засмотрелся. Лес склонялся над бегущим к посёлку зайчиком. На его лице застряла очень широкая усмешка. Роме точно понравится этот подарок! Ветер сменил направление, подталкивая зверя в спину. А вот и дом Пятифанова. В окно можно было увидеть яркие шторки. На подоконнике очень красивые кустики цветов. А из самого дома доносился смех двух взрослых. -Антон, ну наконец-то ты пришел в гости, заходи скорее! — послышалось за дверью. Петров надавил на ручку двери и та поддалась вперёд. Родители выбежали в коридор, приветливо улыбаясь. Мягкие ковры на полу тоже блестели под лунным светом. Видимо, те не спали из-за того, что Ромка еще не вернулся домой. Зайчик был гораздо быстрее, да и лучше ориентировался в ночном лесу. -А Рома скоро придёт! Давайте сделаем ему сюрприз! — Антон слизнул выступающую слюну. Взрослые радостно захлопали в ладоши, на всё соглашаясь, как дети. Луна слетела с неба, заглядывая большими, как краторы, глазами в окна. А потом улыбалась солнечными бликами, кружась вокруг своей оси в сольном танце. Ленточки были крепче, чем любая сплетённая верёвка. И очень красиво смотрелись на Пятифановых. -Вам очень идёт! — на это два родителя лишь засмеялись. Встали на стулья и приготовились читать стихи, не двигаясь, чтоб не спалить сюрприз. Тоша улыбнулся еще шире. Ухо дёрнулось, улавливая чей-то бег на улице. Ветер нашёптывал, как в сказке, о скором госте. Крыша над ними почему-то скрипела. Запыхавшийся Ромка остановился около дома, почувствовав что-то неладное. Сквозь заколоченные окна был виден свет. Запертая наглухо дверь была оторвана вместе со всеми замками. -Нет. Нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет, — по телу снова пробежала волна страха. Но теперь не за себя. Дрожащие пальцы вынули из кармана нож-бабочку, хватаясь за неё как за последнее спасение. Ноги шли назло медленно и словно сами по себе. Мальчик заглянул в родной дом. Ковры перепачканы в крови и чем-то черном. Мебель разрушена, перевёрнута, лежала не на своих местах. Около стен валялись щепки. Дыхание мальчика совсем сбилось от осознания чего-то ужасного. Он один? Он будет один? Совместные воспоминания промелькнули перед глазами. Он бросился вперед к комнате с включённым светом, который ослепил на секунду. Голова закружилась, земля ушла из-под ног и он упал на пол назад. -Ром, мы тебе тут сюрприз сделали! — стоящий возле повешенных трупов Антон взмахнул руками, раскидывая конфетти, на самом деле являющиеся кровавыми обрывками одежды. Победив задыхающиеся легкие, громкий крик вырвался наружу. -Нееет! Ты. Ты. — Пятифанов встал на трясущиеся ноги. В карих глазах читалась безграничная ненависть. Была бы она водой, ее хватило бы, чтоб напоить весь мир, — Сдохни! Псих! Мальчик кричал всё громче. Перестал походить на себя. Антон на секунду увидел, что замахиваются на него вовсе не сладкой красно-белой трубочкой, что дарили детям на новый год. Поэтому смотрел ошарашенно, не понимая что ложь, а что горькая правда. Такая же горькая, как текущие по щекам Ромки слёзы. Возможно, Антон даже дал бы себя ударить и убить. Но звери — нет. Откуда-то взявшиеся лесные жители схватили напавшего на их собрата с ножом шестиклассника за ноги, утаскивая на улицу. Рома пытался за что-то ухватиться, но безуспешно. А когда его одежда испачкалась в крови его же родителей, что была на полу, взвыл от отчаяния и злости, омерзения и обиды. -Ненавижу! Вас всех! Зайчик так и замер на месте, ничего не понимая. Украшенная в разноцветные рисуночки и фантики комната потускнела на глазах. На секунду зайчик увидел откуда-то знакомый красный цвет. Но протер глаза и тот исчез. Крики друга вывели из транса. Петров выбежал на улицу вслед за всеми. Отогнав всех от Ромки, он прижал лежащего на холодном снегу парня к себе. -Не трогайте его! — Петров прижимал крепко, чтобы тот не вырвался. Но вскоре Пятифанов понял, что Тоха единственный шанс не быть съеденным, как бы он его не ненавидел. Звери что-то рычали. Не на человеческом. А Антон отвечал им таким же способом. Рома подсознательно понимал, что даже сейчас у Тохи были галлюцинации, где эти монстры виднелись милыми зверюшками, похожими на смешариков. Вот только он видел реальность. Эти уродливые гнилые чудовища заставляли прижаться к зайчику уже по своей воли. Они могли сгрызть его одним клыком. Рома еще никогда не чувствовал себя настолько ничтожным. Это всё выглядело как страшный сон, где звери — сонный паралич. -Он мой! — измазанная в крови рука легла на плечо Пятифанова. Почему-то именно эту фразу он сказал не рыком, а словами. -Тише, Тоша. Успокойся, — послышался девичий шёпот, — Давай отведем его к деду Морозу. Как ты и хотел. Дети вдруг выбежали из леса, стали кричать, что хотят нового друга. Взгляд Антона смягчился. А Пятифанов наоборот сжал одежду зайчика еще крепче, сглатывая ком в горле. Взгляд метался по детским поеденным трупам, висевших на деревьях. Сердце ушло куда-то вниз, страх перекрыл даже злость. Их было так много. -Не хочешь познакомиться? Они могут стать твоими новыми друзьями! — Антон заулыбался. -Нет, нет, Тох, я не хочу с ними дружить, — Рома уже не знал что делать, кроме как подыграть этой наркоманской игре «дружелюбных» убийц. -Почему? -Я. Я..- Пятифанов оглядывался на громадных зверей, из пастей которых вытекали ручьями слюни. Кто-то из них скрипел зубами, размером с руку мальчика, — Я с тобой. С тобой дружить буду. И ни к какому деду Морозу не пойду! Антон слегка поджал губы. Ему было больно смотреть на своего друга в таком состоянии. Хотелось вернуть уверенный оскал, что так красиво смотрелся на этом перепуганном лице. Антон не понимал почему Полина так презирала того, кто в неё был так влюблён, хотя мысленно объяснял что характер у Пятифанова крайне сложный. Но понимать и принимать это всё никак не хотел. Ромка уже много раз спасал его, неужели он не может отплатить ему? -Тоша, он может стать одним из нас. Тоже дарить всем конфетки и веселиться! — вдруг засмеялась Алиса. Для Антона это была невообразимо радостная, лучшая новость из всех возможных. Зайчик подхватил сопротивляющегося Пятифанова под руку, потащив по уже выученному маршруту к волшебному замку. Из-за прыгающих по деревьям гниющим зверям, Рома наконец перестал дёргаться, идя как можно ближе с Тохой. Ночь слепила глаза, желая вырвать с корнем. Антон иногда подсказывал другу, что под ногами сейчас будет торчать ветка, чтоб тот не споткнулся. Хватка его была все еще звериной, но уже по особому нежной. -Нет! Нет! Я не пойду туда снова! Тем более с вами! — завидев черный гараж, Рома сразу понял кто такой «дед Мороз». Жуткая истерика обычно стойкого парня совсем выбивала Антона из колеи. «снова»? Разве Рома уже был в замке? Сердце разрывалось на части. -Ром, всё будет хорошо. Просто подожди когда придет дед Мороз и вскоре мы с тобой увидимся. Я буду ждать тебя снаружи, — зайчик ласково гладил друга по плечам. Друга, что вызывал такие противоречивые чувства. -Тоха, пожалуйста, — Рома закачал головой, показывая открытое нежелание, черные стены окружили со всех сторон,— Пожалуйста, не оставляй меня здесь. -Всё будет хорошо, — зайчик уже как-то неуверенно повторял всё одну и ту же фразу. Звери позвали его к выходу. Он в последний момент посмотрел на заплаканные и злые глаза друга. На тот блеск в них. -Я не буду таким же… Не хочу. Ни за что. Двери замка со скрипом закрылись. Антон замер, смотря на них. Словно пытался раскусить их, узнать правду. Этот скрип дверей был знаком ему, но он не мог вспомнить где его слышал. Почему Рома везде видел монстров? Мог ли его друг сойти с ума? Или же это он сам уже давно потерял правдивое мировоззрение? Минуты текли подозрительно долго. Антон не слышал ни своего друга, ни мужской голос персонажа из сказок, что приходит к детям с подарками. Звери тоже почти виновато замолкли. Дети попрятались в кусты и сугробы. Даже птицы перестали щебетать. Петров оглядывал всех их и паника начинала нарастать с бешеной скоростью. Что-то случилось. Раскрывая двери, он забежал внутрь. Глаза зацепились за сидящего на полу мальчика. Тот опирался спиной о ледяную стенку и улыбался, смотря в пол. В руке снова лежала та странная красно-белая палочка. Антон опустился перед ним на колени. Штаны вдруг впитали что-то мокрое. -Ром?.. Что-то было не так. Этот блеск в глазах был ненастоящий. И улыбка тем более, Рома никогда так не улыбался! А запах был знакомый. Зайчик начинал злиться от непонимания, от чувства, что ему лгут. Свет замигал, как в ужастиках. Голова сильно заболела. Осознание кричало, срывая маску радужного мира. Яркие карие глаза Ромы стали тусклыми и пустыми, как у рыбы. Губы перестали улыбаться, посинели. Щеки и уши не краснели от мороза, стали бледными и как будто худыми. Это был нож. Излюбленное оружие Пятифанова лежало в раскрытой ладони. Разрезанные вены окрашивали грязный пол в алый. Запястья парня уже невозможно было отличить от красного пятна. Ложная картинка треснула на мельчайшие кусочки. Антон судорожно взял безэмоциональное лицо друга в свои ладони. Его обманули, ждал он снаружи вовсе не несколько минут. Руки, что были в крови — Ромкиной или чей-то другой — пытались нащупать сердцебиение. Из слегка приоткрытых губ не доносилось дыхания. Антон всматривался в пустые глаза, что казались совсем чужими. В них читалось отчаяние и ужас от увиденного. Что же он такого увидел, что стало последней каплей? Почему Рома так не хотел стать «таким же», как он? А как же эти глупые помятые цветы, что Ромка протянул тогда ему с такой детской улыбкой, которые были предназначены вовсе не для него. А как же эти мечты и незабываемые эмоции, что испытали они, назвавшись Вольтроном? А как же эти моменты, когда они случайно соприкасались пальцами, пока шли в лес к гаражу спасать Катю? Они тогда стеснялись признаться, что им страшно, а эти касания были такими необычными и успокаивающими. Всё поломалось с треском. Антон снова заглянул в мертвые глаза, замечая своё собственное отражение. Нет, он сначала не поверил, что это он. Он не верил, что эта маска стала его настоящим лицом, а шерсть — кожей. Именно через эти разбитые, как стекло, глаза он увидел всю правду. Увидел всё, чего так боялся Пятифанов, прижимаясь в объятиях. И Антон почувствовал то же опустошение, что царила в душе тела перед ним. -Извини, — Петров опрокинул голову, сдерживая вырывающиеся слёзы, — Возможно, в другом мире мы смогли бы быть счастливы. Антон поцеловал холодные, как лёд, губы, чувствуя, что умирает изнутри. Им просто не повезло. Они просто оказались не в то время и не в том месте.