Сын Хорса

—Четвертый! — Явно взволнован был сотрудник спецслужб. — Четвертый! — Из рации доносились только помехи. Однако ответ долго ждать не пришлось: —Че там у тебя? — Спросил голос. — Парень ещё раз осмотрел находку: остатки скальпа, то ли сдавленные, то ли пережёванные куски плоти. Он аккуратно взял небольшой клочок светлых волос, который почти не был испачкан в крови. —Останки. — Коротко ответил боец. — Квадрат G-8. —Принял. — Донёсся из динамика приглушённый ветром ответ. — Отправим вам спецов. Конец связи. Лампочка на радиопередатчике сначала замигала, а после окончательно погасла. Боец нацепил его на ремешок и, скатав большим и указательным пальцами волос в небольшой пучок, с отвращением отбросил его. Александр сидел на деревянном стуле в пустом помещении. В вечернее время "ментовка" была пустой. На поздней вечерней смене оставался дежурить его отец, а остальные хранители правопорядка уже патрулировали посёлок в рамках комендантского часа. Прошло уже около двух часов, как его ранний попутчик скрылся в кабинете отца. Следователь вышел оттуда только через полчаса, молча кивнув парню, прежде чем выйти на улицу. Сашка листал какую-то большую книгу с картинками. На страницах были то различные животные, то рисунки футуристических космических станций, то огромная паровая машина. Однако он никак не наслаждался книгой, нет. Его голова была забита тревожными мыслями. Если посудить — он отправился в ночь на поиски, после пропал. Далее оказался у Мельниковых, так оказалось, он ещё тогда спёр у родного отца наградной пистолет, сейчас же он снова рисковал жизнью, затаился в лесу, а после резко показался отцу. Казалось, ещё немного, и папа выйдет взбешённый из кабинета и задушит его прямо здесь. Холодок прошёлся по его спине. Внезапно появившийся в окне силуэт автомобиля заставил его вздрогнуть. Он медленно закрыл книгу и аккуратно подкрался к двери. Ему было любопытно, о чём те болтают. Саша прислонил ухо к холодной деревянной поверхности и затих. —И из-за, скажем так... — Дух показательно кашлянул в кулак. — Тупости вашего сына, пистолет оказался незаряженным. Без лишних предисловий, я бы уже помер, однако случилось какое то чудо с этими... Спецслужбами. Пятифан вытирал вспотевший лоб белым тканевым платком. Было видно, информация для него была шокирующей. —Я... — Он тяжело вздохнул и положил платок на стол. — Чёрт! —Придется вести с ним беседу, да? — Предположил Хорс. Несмотря на его провалы и затаившуюся внутри злобу, он всё же немного сочувствовал Сашке. Ему было неизвестно, что с ним сделает "батя", однако что то все таки толкало его на смягчение последствий. —Я... Сам с ним поговорю. — Пятифан ненадолго уставился в стену. — Я просто не могу поверить, что Сашка... — Он закрыл лицо руками. — Пойдет по моей же... —Вы много проводите времени с ним? — Поинтересовался Дух. —Нет конечно. — Подавлено ответил он. — В этом может быть и проблема, что без внимания... Хуйней занимается... — Мент не знал, куда ему деться: перед ним сидит лесной дух, который зачем-то притопал с Югры, в зале сын, который хрен знает, чем занимается. — Зачем ему оружие? —Возможно из хороших побуждений. — С лёгкой уверенностью ответил собеседник. — Спасти человека, защитить себя и кого-то ещё. Он возможно не Понимал последствий своих поступков, думал легкомысленно, местами даже просто. Но он никак не плохой... Хоть и тупой. Он спас своими действиями жизнь Димы и Риты тогда. Я признаю это, хоть сам чуть не искупался. —Я понимаю. — Мент встал, расположил руки за спину и неторопливо зашагал по кабинету. — Понимаю. Извини за мое поведение. Не по специальности веду себя. —Все нормально. — Кивнул Дух. — Сейчас вы не полицай, вы отец. Мент слегка улыбнулся. —Из тебя крутой психолог. Ты начинаешь мне нравиться. Это, наверное лучше два часа за эти пол года. —Просто... — Хорс встал с кресла. — Поговорите с ним мягко. Не напирайте. Наверное, вы сами знаете, что делать. Но стоит сначала разобраться, что и зачем... Одинокая слеза проскользнула по щеке. Сашка медленно отошёл от двери, смотря в пол. Да,он действительно думал легкомысленно, да, он вел себя тупо. Он знал, но игнорировал или не признавал этот факт. Он попал, а если учесть, насколько он знал своего отца, возможно даже крупно попал. Успокаивал его тот факт, что оговорил Дух. То, что он смог за это время сделать что-то по-настоящему хорошее — спасти несколько жизней. Даже когда всю работу сделал Дима и Дух, без транспорта они бы не выбрались оттуда и погибли. Саша сел обратно. Он смотрел на часы, ждал. Дверь кабинета открылась. К удивлению Александра, Хорс был в своей настоящей форме. Спокойно себе расхаживал по залу. —Что же, я пойду. — Огласил он. — Удачи. — Он протянул Пятифану руку, которую тут, улыбаясь пожал. Дух скрылся на улице. Улыбка медленно сползла с лица полицейского, но взгляд оставался таким же спокойным. —Сынок... — Он повернулся к Саше, который, кажись, с испугом "ёкнул”. — Я хочу поговорить. Дуй в кабинет... Дух вышел из отделения уже в образе человека. Он всегда хвастал про себя за способность моментально превращаться, когда было нужно. Бурление в желудке отрезвило его от пленительного запаха хвои, исходящего от небольшой и нарядной ёлочки рядом. «Сколько я не ел?» — Спросил себя он. — «Блин, к Диме идти? А его нет». — Он слегка взволнованно направил взгляд в сторону его дома, прикусив губу. — «Или совсем нет?...» «К чёрту!» — Дух резко стартанул. Подошва его сапога круто сдавила снег. На улице было темнело, поэтому он решил идти вдоль редких фонарей, которые давали спасительный свет. Внезапно, звук хлопающих крыльев раздался над его головой. Очень знакомый звук заставил его невольно потянутся за арбалетом, которого, как известно, за спиной давно уж не было. Опасность была обманчивой. Над головой Хорса пролетел обыкновенный рябчик. Он аккуратно сел на ёлочку и начал ковыряться в шишке. После он, видимо, решил сорвать её и отнести в своё жилище. Дух молча наблюдал за происходящим. Прошла минута, а птица никак не могла справиться. Он решил немного помочь: —Что, не можешь шишку сорвать что ли? — Лис медленно подошёл к ёлочке, легко сорвал плод с семенами и протянул птице. Она, конечно, сначала испугалась, однако, осознав происходящее, села на его кисть, схватила её и, вспорхнув, улетела восвояси. —Жрать хочет... — Протянул Дух, продолжив путь. — Как и я... — Он, задумавшись, замолчал. Взгляд его смотрел под ноги, которые несли его по пустой улице. На ней не было видно даже сотрудников правопорядка. — А чего я хочу? — Хорс снова остановился. Казалось, он случайно задал вопрос, который касался всего его существования. Ответ на него от себя же он даже и не пытался получить. —Н-ничего? — Спросил он? — Не. Никто ничего не хотеть не может. Счастье? К чёрту! Когда я был счастлив? — Тихо бормотал про себя он, продолжив путь. — Даже сейчас, когда, кажется я оказался кому то действительно нужен... Когда я для кого-то не чёрт или дьявол... А товарищ, друг... Даже сейчас я не счастлив. — Дух на ходу осматривал дома, мимо которых он проходил. Не то, что бы эта улица была плотно застроена, однако домов хватало. Свет из окон придавал улице, по его мнению, немного безопасности. — И не из-за этой всей чертовщины... Может мне куда более одиноко? Куда я направляюсь дальше, когда все закончится? У меня здесь нет никого, шмотки просрал... — Жалел он. — Может к тому деду... Ещё бы ему взять, хех. — Собственный смешок заставил Духа сьёжиться. Он запихнул руки поглубже в карманы. —Пуговицу бы зашить, блять. — Заметил он. — Неделю хожу уже так... Нитки кстати в рюкзаке были. —И все же. Не только счастья мне хочется, правда? Вот например, кто я? — Он слегка пожал плечами. — Кто я такой? Дух? Частично. Кто до этого? Хуй знает. Я не помню почти прошлого, кроме этих странных кошмаров и озера. Ни-че-го — С ударением произнёс он. — А ещё я хочу: жрать, поспать и помыться! Дом Дмитрия уже был на виду. Свет горел только на втором этаже. —А ещё я хочу свободы. — Заключил он. — Не хочу быть духом! — Громче, с затаённой давно обидой заключил Дух, подходя к дому. На плече что то давило. Это тот самый рябчик сел Духу на плечо. От неожиданности он забыл все, о чё говорил, после удовлетворённо рассмеялся. —Напугал ты меня, приятель! — Улыбнулся Дух, доставая из кармана правую руку, на которую сразу же села птица. — Окрас кстати у тебя интересный - рыжий такой. — Он преподнёс его к лицу. Когда они посмотрели прямо друг другу в глаза, кажется, они окончательно скорешились. — Плутовку напоминает. Ту... — Он чуть опустил голову. — Лису... Чёрт. — Он сложил левую кисть в кулак, рельеф которого был виден из-за кармана. — Странные мысли, но... Возможно мы бы поладили, если бы не её... Деятельность. — Птица продолжала смотреть на него, иногда попрыгивая на запястье. — Как будто ты меня понимаешь, да? — Он снова перевёл взгляд на пернатого. — Жрёт она детей, мать твою... даже, наверное, дольше, чем я существую. Хитрая, коварная, милая и пленительная, этим и опасная. Манит, бля, туда. — Взгляд упал на дорогу. Дух явно не хотел, что бы кто то проходящий мимо не услышал его односторонний диалог — С-сука... Давай, что ли... — Он посадил птицу на прежнее место - на плечо. — Назовём тебя. Кеша пойдет? Молчание - знак согласия. Из за деревьев на краю дороги послышался шелест. Дух обернулся на звук, но увидел лишь еле заметный в темноте скрывающийся силуэт. —Ладно, бывай! — Громко попрощался он с новым товарищем и стартанул со всей силы в сторону дома, оставляя птицу порхающей в воздухе. —Ты со мной почти никогда времени не проводил! — Слезы обиды сами сползали вниз, однако голос его оставался твёрдым. — Только: “Вскипяти чайник“, “не шали дома“, “Я на работу!“ Отец не знал, что ответить. Он был готов слегка отругать сына, после расспросить, как посоветовал Дух, но он не был готов к такому личному для него диалогу. —Мы когда были вместе, а?! — Напирал сын. — В парк на Центральной ходили, в город, когда я ещё пиздюком был! Когда мать ещё была жива. —Не смей произносить её имя! — Пошёл в контрнаступление отец, пытаясь сохранить строгость. Однако в его голосе была заметна дрожь. —Думаешь, не произнесу?! Как там её имя? А! —Не думай... —По-ли-на! — Наперекор произнёс Саша. — Когда нам обоим нужна была поддержка, мы были на своих сторонах: ты запивал горе с риском лишиться работы, а я, блять, ревел в подушку неделями! Неделями блять! — Громкий всхлип вышел из него. — Никакой поддержки и после. Только... Чёрт! Ты даже не представляешь, как я ценил те моменты внимания, которые ты проявлял ко мне, изредка принося мороженое... Как... Мы... — Он опёрся обеими руками на стол и опустил голову вниз. — Мы даже ели его раздельно. Ты... Ты не интересовался моими хобби, хотя сам видел, как я пытался взяться за кисть... — Очередной раз всхлипнул он. — Что с тобой стало, отец? — Спросив голову, подняв глаза и посмотрев прямо на родного человека. — Ты все время на работе находишься, а я лишь кандёхался в школе, да сидел в своей комнате, пытаясь хоть на секунду поймать вайфай. Отец ничего не ответил. Лишь скупая слеза высвободилась из плена. Кажется, Пятифан сам осознавал своё отношение к собственному сыну. Конечно, он винил себя за это. Проблема была не в отсутствии интереса или безразличия, а в страхе. Он опасался вмешаться в его жизнь, ведь просто не понимал, что это даст. Жизнь человека, чье детство у самого прошло без сильного опекуна, на краю деревни, в деревянном доме с ворчащей бабушкой, была не сладкой. Отец его сидел на зоне, однако он распространял байки про афганскую войну, или просто службу в специальных войсках. Однако это не меняло положение дел. Почему, когда есть возможность дать своему сыну то, чего очень не хватало тебе, то самому страшно? Александр успокоился. Он вытер рукавом слёзы, от чего он быстро пропитался влагой. —И даже когда я шёл на эту авантюру, Я лишь пытался обратить на себя твое внимание, пап. Я рисковал жизнью, что бы... Из благодарности. Понимал я риск. Я хотел сделать что то стоящее, то, что, сука, заставит тебя гордится мной. — Воздух выходил тяжело. Отец обомлел. Он не мог ничего ответить. Это было так не похоже на него. Казалось, он приоткрыл скрытую страницу его характера, его личности. Попалась удача, так сказать, притронуться к ней. — Быть таким, как ты. Героем блять. Что бы ты... Что бы я ближе к тебе стал... Крепкие руки обняли Сашу. Отец захлёбывался слезами. —Ты герой для меня, ты единственный! — изрекал откровения Пятифан. — Ты же единственное, что у меня есть! Я просто боялся подойти и лишний раз... Самому же не хватало отца в детстве. Почему я допускаю это снова?! — Он почувствовал тепло в районе рёбер. Сын так же крепко обнял отца, . Пятифан, стиснув зубы, несмотря на субординацию своего рабочего места, произнёс: —Я долбаёб, Сашка, самый настоящий долбаёб. Прости меня! — Он разобнял Сашу и присел на колено. — Давай, когда всё это закончится... Давай в парк тот сходим, где ты любил... — Спустя это очень долгий и волнительный час, отец и сын, казалось заложили фундамент нового моста, который будет их соединять... —Поля! — Одетая в яркую блузку блондинка окликнула подругу. — Я из-за тебя поставила раком весь город! —Не преувеличивай, Соня. — Тихо рассмеялась Полина. — Много там народу? — Спросила она, держа в руках изящную деревянную скрипку. Занавески колышутся из стороны в сторону. Зал просторный, светлый. Стены украшают фотографии со знаменитыми музыкантами. В углу стоит чехол от деревянной скрипки. На стенах — календари. В зале пахнет свежескошенной травой и цветущими цветами. В зале почти все места были заняты. Сегодня сбывается главные мечты молодой девушки - стать настоящим музыкантом, получить возможность выбраться из захолустья и почувствовать себя свободной птицей. —Море! — Радостно захлопнула в ладоши подруга. — И знаешь, кто там ещё? — Находчиво спросила она. —И кто же? — Заинтересованно спросила Полина, улыбаясь. —Ромка! — Ответ заставил её покраснеть и заёрзать ногами. Уж кого-кого, а наличие мужа на сцене стало сюрпризом. Хотя это и не так удивительно: Рома постоянно помогал ей. В более зрелом возрасте он начал меняться в лучшую сторону: перестал вести себя как гопарь, стал более аккуратен в словах. Сказать по правде, мало кто ожидал от него такого, так же мало кто ожидал сближение первой скрипки и исправившегося пацана. —Ну вот зачем ты так? — Смущённо спросила Полина. — Как я теперь так выступать буду? —Самой красивой мамой в области будешь ты выступать! — подруга положила руки на её плечи. — Я так и не поздравила тебя с пополнением! Ох уж эти дела работные! — Она отпустила Полину. — Сколько годиков? — С интересом спросила Соня. —Седьмой уже. — С забавой ответила она. — Первый класс. —Так, ладно, я тебя уже долго держу тут. — Резко, скороговоркой заметила она. — Давай, тебя ждут все! Стройная и красивая девушка выходит на сцену с легкостью и грацией, держа в руках свою скрипку. Её волосы, словно поток черного шелка, спадают по её спине, создавая загадочный контраст с её белоснежной кожей. Глаза этой таинственной музыкантки, глубокого голубого цвета, светятся внутренним огнем, передавая неподдельную страсть к музыке. Под звуки первых нот, зал замирает в ожидании. Все глаза устремлены на эту магическую сущность, которая, словно воплощение самой музыки, начинает играть. Её пальцы легко орудуют смычком по струнам, создавая мелодию, которая проникает в самые глубины души слушателей. Зал окутывает атмосфера волшебства и восторга, когда мелодия переходит из спокойной и умиротворяющей в более взволнованную и динамичную. Её игра вызывает восторг и удивление у каждого присутствующего. Люди не могут оторвать глаз от неё, поглощенные её музыкой и эмоциями, которые она передает через свою скрипку. Но есть один человек, для которого её игра имеет особое значение — её муж, Рома. Он сидит на заднем ряду, наблюдая за ней с гордостью и любовью, счастливый, что имеет возможность быть рядом с таким талантом. Однако, внезапно, когда мелодия достигает своего пика, происходит нечто ужасное. Сильный взрыв раздается на сцене, окутывая всё вокруг густым дымом. Люди в зале заполняются паникой и страхом, бросаясь бежать к выходу. Рома, не думая ни секунды, мчится на сцену, преодолевая преграды, чтобы добраться до своей возлюбленной. Сердце его колотится в груди, когда он обнаруживает ужасное зрелище. На сцене, там, где только что стояла его жена, лежала, покрытая пылью и обломками, скрипка. Рядом, частично погребённая под обломками, находилась она. Точнее, часть того, что от неё осталось... Рома сжимает кулаки, ощущая горечь и отчаяние. В его глазах смешиваются слёзы и непонимание. Оба наконец-то нашли возможности сделать себя счастливыми, дать друг другу то, чего им иногда так не хватало: Полина получила шанс заявить о себе целой стране, замахнуться смычком на Европу! Рома же наконец то добился своей цели — своей любви. Он так дорожил ей, что постоянно подбадривал на её пути. Сейчас же, когда мелодия жизни перешла в кульминацию, грозящую в корень поменять жизни обоих, у него остаётся только один сын... Как показало следствие, причиной взрыва послужила установленная под сценой взрывчатка. Говоря простыми словами — террористический акт. Полиция целый год занималась сбором материала, но достучаться до истины им так и не удалось. На память об этом ужасно событии у Ромы остался только обрывок газеты, датировкой две тысячи семнадцатого года...