Второй дом

Чжун Ли каждый вечер с неким трепетом проверял диалог на наличие новых сообщений, словно с самого детства это было частью его жизненной рутины. С трепетом читал новое сообщение от Аякса с вопросом в роде "Ты сейчас дома?". И уже знал, что пора готовить ужин. Не как обычно, а на двоих. Чжун Ли находил что-то по-странному уютное в этом всём. Они ничего друг у друга не уточняли насчёт отношений и чувств в принципе, просто звали друг друга приятелями. А Чайлд время от времени любит заходить на ужин к нему, время от времени ночует, а потом спокойно растворяется, словно в жизни мужчины и не появлялся. Оставался только аромат его одеколона, резкий, морской, въедающийся в тренч Чжун Ли, пару часов повисевший рядом с курткой Чайлда. Им не нужно было находиться рядом друг с другом на постоянной основе, не нужно было 24/7 обмениваться сообщениями, фотографиями. Долгие ночные разговоры на балконе и уютные ужины вместе казались чем-то намного более ценным, западающим глубоко в душу. Каждый такой вечер Чжун Ли запоминал, записывал и теплил в душе до следующей встречи. На кухонном столе уже стыл ужин, а в прихожей послышался хлопок входной двери и знакомый шорох олимпийки. — Меня что, не караулят у двери? - голос Тартальи звонок, задорен, и в нем легко различить улыбку. Юноша явно доволен как слон. Хозяин квартиры неспешно заходит в прихожую, глядит на то, как его гость небрежно сбрасывает с ног кеды и под пристальным взглядом ровно ставит около двери. — Могу в следующий раз встретить с хлебом и солью, только попроси. Не замёрз? Чжун Ли подходит ближе к Аяксу и кладёт руки на заледенелые раскрасневшиеся щёки, сразу недовольно цыкая: — Почему без шарфа? Не май месяц на дворе. — Ой, мамуль, я был на такси. Не беспокойся, – Чжун Ли решил проигнорировать странное обращение и повёл своего гостя на кухню. – Я сегодня с ночевой, не против? — Я когда-то был против? Хозяин квартиры улыбается и, наблюдая за тем, как Аякс моет руки, согревая их тёплой водой, скрещивает руки на груди. — Я всегда рад видеть тебя здесь. Даже ключи от квартиры доверил. По-моему, это уже твой второй дом. — Я бы назвал это первым домом. Дом ведь там, где тебя ждут? Тихо усмехаясь, мужчина потрепал по голове своего гостя, словно юного мальчишку, а тот, вытерев руки полотенцем, щипнул Чжун Ли в ответ за руку. Чайлда так накармливали только в гостях у любимой семьи, если не у Чжун Ли, и это даже забавляло: ещё один повод подразнить его, назвав "мамой" и показать язык в ответ на его шутливое "не паясничай". Свет в квартире был потушен. Аякс переоделся в выглаженную тёплую пижаму. Чжун Ли даже такими мелочами старался выражать заботу о действительно близких людях: тёплая одежда, чтобы в ней сразу было комфортно, комната заранее проветрена, рядом есть бутылка воды на всякий случай. Всё это Чайлд со временем начал замечать и глубоко ценить. Не сомневался, что сам Чжун Ли это понимает. — Ты так и не бросил курить? Я могу одолжить? Холодный воздух слегка саднил в лёгких, но Чайлд настырно игнорировал это чувство, уже такое привычное, а его друг рядом внимательно наблюдал за тем, с каким удовольствием он делает первую затяжку и расслабляется во всём теле. — И что случилось? – взглядом Чжун Ли встречается с чужим, изрядно уставшим, словно сам лезет в сознание и перебирает заголовки папок, чтобы найти ответ на интересующий вопрос. — Просто долго был один. С прошлого месяца я так никому и не написал. Даже тошно брать телефон в руки. Но они же переживают и ждут… Чжун Ли учтиво кивает и позволяет приятелю уложить голову на собственное плечо. — Ты помнишь, о чём я говорил? Уверен, твоя семья всё прекрасно понимает. Дай себе время. Можешь оставаться у меня на столько, на сколько тебе будет угодно. — А если бы я хотел остаться навсегда…? Аякс с опаской поглядывает на мужчину, боится оступиться, что было для него чем-то несвойственным. Но становится легче, как только до ушей доходит бархатистый тихий смех. — Я думаю, ты почти сделал это. Если ты действительно хочешь, можем завтра обсудить, как будем делить счета. Вечерний гость выдыхает едкий дым в другую сторону от Чжун Ли и устало опускает веки. Что-то мычит, после чего тяжко вздыхает. — Мы никогда не обговаривали то, кем мы друг другу приходимся. Всегда называемся друзьями. — А ты хотел бы быть кем-то больше? — Спрашиваешь так, будто не догадывался всё это время. И вечно ждёшь инициативы от меня… – юноша стряхивает пепел в пепельницу и тушит сигарету, чтобы укутаться в надёжные объятия Чжун Ли. — Мне казалось, тебе нравится брать инициативу на себя. Если тебе хочется больше действий с моей стороны... Чайлд одновременно со словами мужчины старался уловить его сердцебиение, находил в этом некое умиротворение, а мягкие поглаживания по голове в некой степени рушили это умиротворение, потому что сердце ёкало от каждого подобного жеста, покрасневшие уши всегда выдавали его с потрохами. Рядом с Чжун Ли все тревоги казались совершенно мелочными и вполне решаемыми, а в душе одновременно сочетался шквал положительных эмоций и спокойствие, тепло и гармония. Аякс был, безусловно, влюблен до беспамятства в каждую мелочь, в каждую детальку. И складывать все эти мелочи и детальки в одно целое вызывало ещё большее умиротворение, которое Чайлд ценил не меньше, чем самого Чжун Ли. А Чжун Ли был безумно привязан и предан своему драгоценному слушателю, терпеливо взращивал и вынашивал свою симпатию, надеясь, что та не окажется мимолётной и перерастёт в нечто более восхитительное. И она переросла. Сейчас это понимали оба, обмениваясь мягкими тягучими поцелуями и шепча в промежутках ласковое драгоценное "Я люблю тебя", которое звучало словно клятва хранить чувства друг друга бережнее, чем зеницу ока.