В погоне за прошлым.

А когда одиночество подступает, наглое такое одиночество, как можно спастись? Можно взять пачку сигарет, медленно снять эту вот целлофановую полосочку, потом открыть пачку, убрать фольгу, достать сигарету... *** И так, мир спасён. Люди живы и счастливы. Через пару дней они начнут жить обычной жизнью, пить отвратительный растворимый кофе по утрам, бежать на работу. Все, как и до этой битвы с Таносом. Дети пойдут в садики, школы, университеты, какие-то семьи уедут отдыхать, свалят с города, страны. А как жить Ванде, если у неё больше не осталось семьи. Что делать, когда твои родители мертвы, единственный брат — мёртв, твоя девушка — мертва. Тебе было десять, ты потеряла родителей, двадцать пять, когда погиб твой брат, а сейчас тебе тридцать и твоя девушка рванула с обрыва, ради спасения жалкого человечества. Они живут бессмысленной жизнью, а ты чувствуешь все то же самое. Чувства и эмоции чередуются. Боль, разочарование, непонимание, принятие, безразличие. Но данная ситуация вызывает совсем другие эмоции. Ты ни черта не принимаешь, куришь три пачки сигарет за два дня. Но сигарета...Сигарета. С неё начинается день. Он начинается не с душа, не с чашки кофе, не с новостей по радио или по телевизору, а с Неё, с сигареты. Ты видишь пачку смертоносных палочек на туалетном столике. И замечаешь, что одна сторона тебе тонко намекают, что сигареты — наши верные и благородные друзья, а это — неправда. Другая сторона. Там жирным текстом черным по белому написано, что эти маленькие солдатики смерти на самом деле хотят тебя убить. И это — правда. О, но как же соблазнителен зов смерти. Как можно противиться её сладкому шепоту? Максимофф достаёт последнюю сигарету из пачки и кидает пустую коробку в урну. Она плетется на балкон, босые ноги ступают на холодную поверхность, в лицо бьёт прохладный ветер, заставляя её глаза слезиться, а мурашки пробежать по белоснежной коже. На ней лишь тонкая, чёрная майка и спальные шорты. Небо усыпано яркими звёздами, созвездиями, а где-то в далеке не менее яркая, но такая крохотная и одинокая луна. Прям, как ведьмочка, стоящая на балконе, пытающаяся поджечь сигарету и сделать уже первую затяжку. Никотиновую палочку слегка сжимают губы рыжеволосой, пока она прикрывает ладошкой зажигалку, которая из-за ветра совершенно бесполезна. Раза так с пятого, ей удаётся сделать это и никотин, попадая в её организм, словно моментально снимает тревогу и депрессию. Зажигалка отправляется на пол, а девушка упирается о перила балкона и смотрит наверх. Одна половина неба яркая, усыпана звёздами, а другая такая тёмная. Тучи закрывают яркие, мерцающие искорки и кажется, движутся в сторону Ведьмочки. — Чёрт. Равнодушно выругалась Ванда, но не торопилась заходить обратно в комнату. Руки мёрзнут, от чего начинают дрожать и поднеся сигарету к устам, Ванда делает затяжку, оставляя столбик пепла тлеть между приоткрытых губ. Она потирает ладони друг о друга, пытаясь их согреть хоть немножко. А мороз пробивается под кожу, заставляя подрагивать её плечи. *** I am laying here, in the blue light Waiting for you to turn around And when you take me in your arms Make me forget it’s for the last time I wish we had more time. Максимофф развалилась звёздочкой на двуспальной кровати и смотрела в потолок. Всю комнату освещала яркая луна, но это до тех пор, пока тучи не закроют и её. С телефона тихо играет песня Элис Боман и рыжеволосая начинает её ненавидеть из-за того, что та слишком точно описывает её ситуацию. Но она продолжает слушать её изо дня в день, словно это как-то поможет вернуть Нат, словно шпионка, как в песне легко и непринуждённо заявится в комнату, возьмёт Максимофф на руки и одним поцелуем заставить ведьмочку забыть, что её возлюбленная мертва. По вискам бегут солёные слезы, она поворачивает голову в сторону двери, которая приоткрылась и тут же принимает сидячее положение, убедиться, что ей не показалось. В комнату и правда зашёл человек, но не Наташа. — Ванда? Хотел проверить, спишь ли ты. — Мужчина кладёт руки в карманы и делает шаг вперёд. — Я разбудил? Ведьмочка вздыхает и щёлкает пальцами. В комнате включается свет, пропадает голубое сияние луны и становится словно теплее. Максимофф выходит из своих мыслей и рассуждений, свесив ноги с высокой кровати, она взглянула на Клинта и повела плечом. — Я не спала. Отвечает ему рыжеволосая низким и хриплым голосом, поджимая пересохшие губы. Его эмоции выражают жалость, а девушке это совсем не нужно. Ванда так устала от слов соболезнования за прошедшую неделю, она больше не хочет их слышать. Люди говорят, что им жаль, они говорят: "Она была хорошей", "Она была прекрасным человеком" "Ушла слишком рано." Но всем им плевать. Они ее не знали! Они скажут: соболезную, погрустят рядом с вами минут 10, а потом уйдут заниматься своими делать, потому что кому какое дело до твоего горя? У людей есть и свои проблемы, а слова соболезнования никак не облегчают жизнь человеку, потерявшему всё. Тогда какой в них смысл? Ванда надеется, что Бартон не пришёл поговорить с ней о Наташе, иначе она выставит его за дверь прямо сейчас. — Как ты? Может, я могу чем-то помочь? Если что-нибудь понадобится... — Ничего. — Перебивает его девушка и смотрит на его непонимающий взгляд. — Мне ничего не нужно. Никакой помощи, жалости, никаких соболезнований. Люди думают, что понимают, что я чувствую, но это не так. Так что, мне ничего не нужно, спасибо. — Она кивает ему и натянуто улыбается. — Но я понимаю, я чувствую то же самое, Ванда. — Нет! Вдруг воскликнула девушка и поднялась с кровати так быстро и неожиданно, что Клин слегка отпрянул. Она сделала решительный шаг к нему и ткнула указательным пальцем в его грудную клетку. — Мы чувствуем не одно и то же. У нас разная скорбь, Клинт. Ты потерял подругу, а я девушку. Ту, на которой я хотела жениться, жить с ней под одной крышей, завести собаку и может в будущем воспитывать детей. Это совсем разное. Не говори, что понимаешь то, что чувствую я..Это не одно и то же. Рыжеволосая делает шаг назад и шумно вздыхает. Растерянный взгляд пробегает по её другу и она отходит к кровати, падая на ее край, ибо ноги внезапно стали ватными. Ванда поднимает голову в сторону Бартона и её взгляд такой замученный, от чего мужчина поджимает губы и виновато отпускает глаза вниз. — Если ты пришёл поговорить о Наташе, уходи, прошу. Потирая переносицу, попросила Ванда. Знаете чувство, когда в груди разливается тепло, так вот Максимофф ощущала совершенно противоположное. Она замерзала изнутри. — Нет, вообще-то нет. Я пришёл проверить, как ты. Он делает шаг и оказывается ближе. Мужчина видимо не собирался уходить и какая же его реальная причина, по которой он заявился к Ванде и потребожил её единение с собой. Ведьмочка закатила глаза и вновь встала с кровати и подошла к туалетному столику. ~ Назовём это творческим беспорядком ~ Пронеслось в её голове, когда она осмотрела хаос, творящийся на столе Наташи, но девушка тут же обернулась на Бартона, когда тот начал тормошить её постель. — Эй! Эй! Ты пришёл проверить, как я. Так вот, я в порядке, пожалуйста,перестань заправлять мою кровать, это так неуместно, Клинт! Рыжеволосая отобрала у него конец своего одеяла и кинула обратно на кровать. Какого черта он пришёл и нарушает её личные границы. — Это то, что требуется сделать, чтобы вытащить тебя из комнаты. Ты сидишь тут уже неделю, Ванда. Так что ты хочешь сделать...? Поесть, посмотреть фильм, нет? Я хреново играю в боулинг, но мы можем сделать и это! Бартон стоит напротив Максимофф и понимает, что поступает одновременно и правильно и так, как поступать не стоит. Но он не собирается уходить, оставляя рыжеволосую здесь ещё на одну неделю, в полном одиночестве и с сигаретами. — Нет! Нет и нет, Клинт...Почему я должна хотеть находиться в местах с людьми, которые веселятся? Мужчина делает своеобразное движение рукой, призывая Ванду замолчать на время и девушка хмурится, но перестаёт говорить. — Окей. Обычная прогулка. Какая к черту прогулка? Почему никто не может оставить её в покое? На настенных часах почти два часа ночи, а в наступившем между ними молчании, Ведьмочка слышала тиканье стрелок. Но Максимофф вздыхает, тем самым показывая свое поражение. Клинт не уйдет просто так. — Одна прогулка. Если тебе так хочется.... — Она берет свой телефон с кровати и разблокировав его включает спокойную музыку. Менее грустную, чем та, что играла до неё. — Ты выйдешь или как? Я хотя бы переоденусь. — Заметив, что соколинный глаз все еще стоит напротив неё, сказала девушка. Бартон поднял руки вверх и сделал странное выражение лица, якобы он уже сваливает отсюда, а после скрылся за дверью. И снова в комнате стало как-то пусто. Странно, но Ванда почувствовала себя хреновее, когда Клинт вышел. Он как-то приятно заполнил её одиночество. А одиночество для рыжеволосая — это когда её сигареты крепче объятий, которых она лишена уже неделю, а кажется, словно вечность, это когда в комнате есть несколько телефонов, а звонит только чёртов будильник. Казалось бы на кой он ей сдался, да? Но будильник всегда стоит на пять часов утра. Романофф не пропускала ни одной тренировки и каждый день вставала в пять, убегая в спортзал и возвращаясь к семи, когда Максимофф уже обнаруживала пропажу и недовольно закатывала глаза от того, что проснулась снова одна. А Наташа запрыгивала обратно в теплую постель и заключала свою ведьмочку в крепкие и такие родные объятия. Её ладони обвивались вокруг хрупкой талии Ванды, пока соковианка закидывала ногу на бедро шпионке. Одного поцелуя хватало, чтобы утренняя обида быстро улетучилась. Вспоминать такие тёплые моменты, как дважды вонзить в себя острый клинок. Вроде все так приятно, радужно и комфортно, но от мысли, что такое больше не повторится, слезы быстро собираются комом в горле. Шумный вздох заполнил тишину в комнате. Ванда переоделась в одну из мятых, белых футболок и наиболее удобные штаны, захватив с собой джинсовку, все таки было прохладно. *** Уже 15 минут они блуждают по ночным улицам Нью-Йорка. Город не спит, ярко горят фонари и куча подростков, да и не только, гуляют. В ночном Нью-Йорке можно легко укрыться, раствориться, спрятаться от чьих-либо глаз. Ночью ты можешь делать всё, что захочешь, быть, кем хочешь! Но от того, что Ванда неделю пролежала на кровати, у неё уже устали ноги и желание вернуться обратно в постель превышало все те впечатления от красоты сегодняшней ночи. Когда вдалеке виднелось сборище людей, рыжеволосая молилась, чтобы они прошли мимо, ведь она ясно дала понять, что не собирается веселиться или с кем-то знакомиться. Но они подошли именно туда. Улочка опустела, компания только что стоявших здесь людей завернули направо и тогда Максимофф подняла взгляд на плакать, который висел в той стороне и гласил: "Welcome to the suicide walk" Сложно описать какие эмоции напали на неё в тот момент, но она определённо была в ярости. — Какого....Самоубийственная прогулка? Серьёзно?! Что...Что черт возьми с тобой не так?! Ведьмочка раскричалась на всю улицу и плевать было на косые взгляды мимо проходящих людей, казалось, что здесь были только она и её друг-придурок Бартон. — Спокойно, Ванда...Что ты раскричалась? Клинт подходит ближе к девушке, но она делает шаг назад и использует его жест рукой, чтобы тот замолчал. — Почему? Да потому что ты обманом заставил прийти меня сюда! Какого чёрта, Бартон?! Активно жестикулируя руками, девушка разрывалась от эмоций, которое словно бурей проносились через неё. Они заполняли каждую клеточку её тела и заставляли кричать на друга ещё громче. — Эй...Ванда послушай.. — Клинт собирался положить ладони на плечи рыжеволосой, но она вновь отпрянула. — Нет! Ты решил, что Наташа совершила суицид или что? Она пожертвовала собой, Клинт! Пожертвовала ради этого жалкого человечества. А ты привёл меня сюда! Кажется, если она продолжит так кричать, то через пару минут сорвёт голос. Но она ничего не может сделать с переполняющими её эмоциями, она ничего не может сделать с той злостью, которую она испытывает, рыжеволосая вообще не в силах повлиять на что-либо, как ей кажется. — Одну милю..Ванда. В отличие от Максимофф, Бартон был безумно спокойным, возможно даже слишком спокойным. И он стоял на своём, словно если Ванда не пройдёт эту милю, мир взорвётся. А ведьмочка уже искала глазами ближайшую табачную, кажется ей срочно нужно снять стресс и успокоиться. — Нет. Я сказала нет. Удивительно тихим стал её голос. В руках ещё не было её любимых смертоносных солдатиков, но она уже ответила довольно легко. — Ты как хочешь, а я пойду. Клинт пожимает плечами и демонстративно развернувшись на пятках, идёт в начало своего пути. Ванда в недоумение смотрит на него, неужели он серьёзно пойдёт туда? Зачем? И почему именно самоубийство, если это было не так. Она прыгнула не потому, что не хотела жить, а потому что спасала людей, весь мир и всё человечество. И тем не менее её ноги будто сами идут за Бартоном, она не понимает почему, но идёт за ним, не находя этому объяснения. Её шумный и задолбашийся вздох сложно было не услышать за своей спиной. Клинт победно улыбается, разворачиваясь к ведьмочке. Его хитрющая улыбка так и напрашивается получить от Максимофф ♡волшебных пиздюлей♡