Пламя и шторм

— Запомнила? — В сотый раз за вечер спрашивает Вилейна, рисуя на пергаменте валирийские руны. — Вил, даже овца запомнила бы написание этих рун после стольких повторений, — смеется Дейна, глядя на старания младшей сестры. — Дейна, это серьезно! Вермитор — очень сильный и опасный дракон, и ты не можешь быть столь легкомысленной, пытаясь его оседлать. — Тетя Лейна смогла оседлать Вхагар, неужели я не сумею оседлать Вермитора, который младше нее почти на целый век? — Тетя Лейна была взрослой женщиной, а тебе всего десять лет, Дейна! — Но во мне Таргариенской крови намного больше, чем в тете Лейне, Вил. Не нужно так волноваться.       Дейна благодарно сжимает ладонь своей двойняшки, предвкушая встречу с Бронзовым Гневом. Вилейна качает головой и протягивает ей костюм для езды на драконе, сшитый по её меркам. Дейна быстро переодевается, позволяя сестре помочь ей с шнуровкой. Обе девочки набрасывают на себя темные плащи и направляются к уже давно знакомому секретному ходу из их покоев. Сумка на бедре Вилейны отзывается стуком склянок при каждом их шаге. — Обязательно тащить с собой всё это? — Интересуется Дейна, пока они пробираются через тоннели под замком. — Обязательно, — коротко отзывается Вилейна.       Дейна хмурится, пытаясь понять причину беспокойства сестры. Вилейна была сама не своя с самого начала пиршества в честь именин их матери и то и дело поглядывала в сторону их тетушки Хелейны, бормотавшей что-то себе под нос. Дейну не радовало отрешенное состояние сестры, но большую часть её размышлений занимали мысли о том, как ей нужно будет себя вести, когда она, наконец, предстанет перед Вермитором.       Когда её яйцо окончательно остыло, Дейне было четыре года. Она старалась не показывать родителям своего огорчения, не желая расстраивать их еще больше, но внутри неё после этого образовалась странная пустота. И это пустоту не могли заполнить ни любовь и ласка родителей, ни поддержка братьев и сестер, ни пиршества и балы, устроенные в её честь. А когда Дейна смотрела на Эйтана, Эймму и Люка, бороздящих небеса на спинах своих драконов, эта пустота грозилась впитать в себя всю её сущность. Дейна пыталась смириться с этим. Она старалась следовать примеру Вилейны, принявшей отсутствие дракона со смирением и пониманием. Но когда Эймон, яйцо которого тоже остыло, подчинил себе Серого Призрака, разочарование от того, что у нее не было собственного дракона, начало сводить её с ума. Да, внешне она оставалась всё той же улыбчивой принцессой, освещавшей своим присутствием двор, но тоска внутри нее разрасталась всё сильнее с каждым новым драконом, который появлялся у ее братьев или кузенов. А окончательное решение оседлать одного из взрослых драконов, что гнездились на Драконьем Камне, было принято после того, как Герольд, яйцо которого тоже не проклюнулось, подчинил себя Овцекрада.       «Если уж сын проклятой Хайтауэр смог это сделать, то я и подавно смогу!» — Думает Дейна, пробираясь в ночи через камни, которыми был усыпан путь к драконьим пещерам.       Небольшой ножик из драконьего стекла, который ей дала Вилейна, надежно оттягивал карман плаща. Дейна мысленно пропевает песню, которой их когда-то учил дядя Деймон, рассказывая о том, как в Валирии усмиряли драконов без всадников. А после девочка шепотом повторяет слова, которым её научила Вилейна. — Иногда таргариенской крови и валирийских слов недостаточно для того, чтобы подчинить себе дракона. Если что-то пойдет не так, тебе нужно будет пустить кровь и начертить знаки крови и пламени валирийскими рунами, чтобы воззвать к магии, текущей внутри дракона. И не забывай молиться Эгараксу, ибо он был тем, кто создал первого дракона, — напутствовала её Вилейна, когда она объявила ей, что собирается заполучить дракона именно этой ночью.       Наконец, они с Вилейной приближаются к пещере, в которой обычно гнездились Вермитор и Среброкрылая. Она оборачивается и останавливает Вилейну. — Дальше я пойду сама, Вил, — произносит она, едва сдерживая дрожь в голосе.       Вилейна хочет возразить, Дейна видит это по её глазам, но вместо этого она крепко обнимает её. Дейна вжимается в сестру всем телом, стараясь напитаться её верой и спокойствием. — Пускай благословение Четырнадцати Огней не оставит тебя на этом пути. А я буду молиться за тебя своей богине, — шепчет Вилейна, разжав объятья. — Спасибо, — благодарит её Дейна.       Она возносит краткую молитву богам и входит в темноту пещеры. Дейна достает приготовленный прошлым вечером факел и зажигает его. Она напрягает память, вспоминая рассказы Деймона, который знал эти пещеры лучше всех. Она медленно идет сквозь тьму, а её сердце гулко стучит у самого горла, и Дейне кажется, что его стук может услышать каждый человек на этом острове. Наконец, свет факела освещает огромный сталагмит, о котором всегда рассказывал Деймон, и девочка сворачивает направо. Она слышит тяжелое, хриплое дыхание и специфический запах дракона. Дейна обхватывает правой рукой ножик, готовая использовать его для начертания рун. — Вермитор, подчиняйся!       Дейна вздрагивает, услышав голос Эймонда, прозвучавший совсем рядом. Она поворачивается, и видит его в нескольких метрах от себя. Но не присутствие дяди привлекает её внимание, а огромная морда Вермитора, выглядывающая из пещеры. Она заглядывает в оранжевые глаза дракона и к своему удивлению не чувствует ничего. Ни воодушевления, ни прилива сил, ни желания построить с ним связь. Бронзовый Гнев оказался совсем не таким, каким его представляла Дейна. Поэтому она без сожалений отворачивается от него, заглядывая в лицо озадаченному Эймонду. — Мне кажется, Вермитор не понял тебя, дядя. Ты произносишь букву «с» так, будто говоришь на общем языке. А драконы понимают лишь высший валирийский, — Дейна не желала звучать столь высокомерно, но воспоминания о невыносимом поведении Эймонда настигают ее именно в этот момент, поэтому издевки в ее голосе достаточно для того, чтобы разжечь гнев в фиолетовых глазах дяди. — Так почему у тебя до сих пор нет дракона, если ты так хороша в высшем валирийском? — Голос Эймонда сочится ядом. — Каково это — не иметь дракона в семье, где почти у всех яйца проклюнулись в колыбели? — Могу спросить то же самое у тебя, дядюшка. Почему ты так долго решался заявить право на своего дракона? — У меня был свой дракон! — Эймонд делает к ней шаг, и Дейна заставляет себя не отшатнуться от его резкого движения. — У меня была Джелевра. До того момента, как твоя мать отправила ко мне палачей, и Джелевра умерла, защищая меня! — Ты действительно так глуп, как о тебе говорит Деймон. Моя мать, в отличие от твоей семьи, чтит и уважает наше валирийское наследие, вершиной которого являются драконы. И она бы никогда не отдала приказ убить такое ценное существо, — парирует Дейна. — О да, одна и та же сказка, которой меня потчуют уже больше десяти лет! — Взрывается Эймонд, переходя на общий язык. — Я уже давно перестал быть наивным ребенком, который мог бы поверить в эту чушь. — Ты можешь верить во что угодно, дядя. Однако, это не изменит истины. Моя мать не совершала этого преступления. А от возможности заполучить дракона тебя отделяют лишь собственные гордыня и упрямство. — Дейна кивает в сторону Вермитора, который наблюдал за их перепалкой, лениво прикрыв свои оранжево-золотые глаза. — Даже Бронзовый Гнев считает тебя слишком скучным для того, чтобы хоть как-то на тебя отреагировать. — Я тебе покажу!       Эймонд отворачивается от неё и подходит к Вермитору. До слуха Дейны доносится дыхание еще одного дракона и тяжелый топот, становящийся всё ближе. — Эймонд… — Заткнись! — Эймонд, в этих пещерах гнездятся и дикие драконы. Мы могли их потревожить! — Не мешай мне!       Эймонд поднимает руку, глядя в глаза Вермитору. — Вермитор, подчиняйся! — Повелительно произносит он.       Вермитор несколько бесконечно долгих мгновений смотрит на него. И когда Дейне кажется, что дракон готов уступить, тишина в пещере заполняется пронзительным визгом. Дейна поворачивается и видит Среброкрылую в одном из проемов, ведущих в пещеру. Взгляд её льдисто-серых глаз устремлен в сторону Эймонда, и тот вздрагивает, когда она прижимает свою изящную шею к земле и злобно шипит.       Что-то будто подталкивает Дейну встать между драконицей и Эймондом. Когда внимание зверя переключается на неё, и их глаза встречаются, Дейне приходится приложить все усилия для того, чтобы устоять на ногах. Её почти сносит лавиной чувств, обрушившихся на неё при взгляде в её мерцающие глаза. Пустота, которую она ощущала все эти годы, мгновенно заполняется, и облегчение от этого столь сильное, что Дейна чувствует, как её глаза наполняются слезами. Среброкрылая перестает скалится и смотрит на нее с удивлением, которое было странно видеть на морде столь внушительного зверя. Дейна словно во сне достает из кармана ножик из драконьего стекла и режет ладонь. Когда крови собирается достаточно, она окунает в лужицу пальцы правой руки и рисует на своей коже руны огня и крови. — Здравствуй, Среброкрылая. — Произносит Дейна, стараясь унять дрожь в голосе.       Драконица наклоняет голову, оценивая девочку. Дейна стоит неподвижно, позволяя зверю оглядеть себя с ног до головы. Среброкрылая тихо фыркает, и Дейна, приняв это за одобрение, приближается к ней вплотную. Драконица позволяет Дейне прикоснуться к ней окровавленными пальцами. Дейна повторяет руны, рисуя их по жесткой чешуе драконицы. — Среброкрылая, подчиняйся, — тихо велит она.       Дейна всхлипывает, когда между ней и Среброкрылой вспыхивает связь. Она почему-то всегда представляла эту связь в виде мерцающей нити, тонкой и невесомой, словно паутина. Но на деле связь, возникшая между ними, была похожа на трос, которые Дейна видела на кораблях своего деда. Эта связь была почти такой же прочной и сильной как та, что была между ней и Вилейной. Дейна глубоко вздыхает, когда осознает всю глубину чувств, что появилась в ней. Она будто бы стал лучше слышать, видеть и чувствовать. Какая-то часть неё словно перетекла в Среброкрылую, окунаясь в сознание драконицы. К её удивлению в Среброкрылой бурлит море ощущений. Небольшое раздражение, легкое непонимание, удивление… Но самым сильным чувством Среброкрылой было одиночество. Одиночество дракона, оставшегося без всадника. Драконица не была никем оседлана с тех пор, как умерла королева Алисанна. Но теперь это одиночество стремительно рассеивалось, уступая место спокойствию и радости. Дейна улыбается, чувствуя воодушевление зверя. Она прижимается к её морде лицом, наслаждаясь жаром, который был спрятан под её чешуей. — Ты больше не одна, — шепчет она, и драконица довольно мурлычет в ответ. — Как трогательно.       Издевательский голос Эймонда нарушает идиллию. Среброкрылая вновь обращает на него внимание, и Дейна вздрагивает от гнева, что разгорается в драконице. Она ощущает странную тоску и чувство потери через связь с Среброкрылой. Дейна внезапно вспоминает о том, что могло связывать Эймонда и Среброкрылую. — Эймонд, уходи! Она вспомнила тебя! — Кричит Дейна, пытаясь утихомирить разгорающуюся в драконице ярость. — Ты ведь украл у нее последнее живое яйцо! — Я взял то, что мне принадлежало по праву рождения! — Отвечает Эймонд. — И сейчас я сделаю то же самое! Вермитор, ты должен мне подчиниться!       Среброкрылая роет когтями землю и скалится, собираясь напасть на Эймонда. Когда фигура Эймонда скрывается за огромной мордой Вермитора, Дейна понимает, что ничем хорошим это не закончится.       Среброкрылая и Вермитор обмениваются предупредительными рыками. Они шипят, ощерив гребни на спине, а Дейна лихорадочно соображает, как избежать кровопролития. Она пытается дотянуться до сознания Среброкрылой по связи, но ярость матери, потерявшей последнее дитя, перекрывает все мысленные просьбы Дейны. Она вспоминает руну подчинения, которую ей как-то показывала Вилейна в дневниках королевы Висеньи. — Боги, если вы не хотите лишить этот мир еще одного дракона, помогите мне! — Шепотом просит Дейна, расковыривая едва поджившую рану на руке.       Она морщится от боли, но это не мешает ей начертить почти идеальную руну на боку драконицы. Дейна почти физически чувствует, как связь между ними становится прочнее, и решает сделать еще одну попытку. — Среброкрылая, следуй за мной! — Велит она, заглядывая в глаза зверя.       Среброкрылая замирает, борясь с собственным желанием напасть на Эймонда, но воля Дейны оказывается сильнее. Поэтому она послушно следует за Дейной, уводящей её из пещеры. — Трусиха! — Кричит ей вслед Эймонд.       Среброкрылая ревет, отзываясь на гнев, вспыхнувший в Дейне после его слов. Дейна давит этот гнев, продолжая вести за собой Среброкрылую. Она слышит тяжелый топот Вермитора, следующего за ними. — Каково это — не получить того, чего ты так хотела? — Продолжает издеваться Эймонд, и его голос эхом отражается от стен пещеры.       Дейна вжимает ногти в ладонь, отвлекаясь на физическую боль. Среброкрылая возмущенно рычит, вторя желанию Дейны испепелить Эймонда. — Неужели идеальная принцесса не смогла подчинить себе Вермитора? Разве твоя мамочка не будет разочарована тем, что тебе досталась слабая Среброкрылая, а не могучий Бронзовый Гнев? — Хохочет Эймонд.       Дейна с наслаждением втягивает морской воздух, казавшийся особенно сладким после духоты, царившей в пещерах. Среброкрылая встает на задние лапы и расправляет крылья, подставляя их ночному бризу. — Дейна!       Она удивленно раскрывает глаза, услышав голос Эйтана. Её старший брат подбегает к ней, игнорируя огромную драконицу за её спиной, и обнимает её. Дейна отвечает на его объятья, разглядывая компанию, собравшуюся у пещеры. Её возвращения ждала не только Вилейна, но и Эймма, Люк и Эймон с Алиссой. Завидев недовольное выражение лица Эйммы, Дейна понимает, что наказания за эту ночную вылазку ей не избежать. — О чем вы только думали, бродя ночью по острову, полному диких драконов?! Да еще и без охраны?! — Ругается Эйтан, держа её на расстоянии вытянутой руки. — Вы ведь запросто могли умереть! — Но не умерли же, — улыбается Дейна, наслаждаясь незнакомым ощущением спокойствия, окутавшим ее с того момента, как она связалась с Среброкрылой. — Эйтан, теперь у меня тоже есть дракон.       Взгляд сиреневых глаз Эйтана смягчается также, как смягчался взгляд их матери. Дейна не может сдержать очередную улыбку, понимая, что Эйтан будет защищать её перед родителями до самого конца и не позволит Эймме слишком докучать нравоучениями. — Я очень рад за тебя, Дейна. — Он заправляет выбившуюся из её косы прядь за ухо. — Я никогда не сомневался в том, что однажды и ты станешь драконьей всадницей. — Это всё, конечно, очень мило. Я тоже поздравляю тебя, Дейна. Но ты должна понимать, что это было очень безответственно. — Эймма подходит к ним, и строгое выражение её голубых глаз сейчас точь-в-точь как у их дедушки Корлиса в моменты недовольства. Она бросает короткий взгляд на притихшую Вилейну. — Вы обе должны были это понимать. — Но ведь всё закончилось хорошо, Эм. — Алисса привычно бросается на защиту младшей кузины от чересчур ответственной старшей сестры. — К чему эти споры? — А где Эймонд? — Спрашивает Эймон, вспомнив о причине их спешки.       Ответом на его вопрос становится низкий рык, прозвучавший совсем близко. Эйтан тут же встает перед младшими братьями и сестрами, готовый защитить их от любой опасности. Среброкрылая следует его примеру, желая защитить свою всадницу. Вермитор грузно тащит свое тяжелое тело по песку, следуя за Эймондом. Дейна морщится, глядя на надменное выражение лица их дяди. Из-за камней на противоположной стороне пещеры появляются три тени. Дейна узнает Дейрона, Аллирию и Герольда. — Эймонд, у тебя получилось! — Восклицает Аллирия, сверкая самодовольной улыбкой. — Да, дорогая сестрица, у меня получилось, — довольно отзывается Эймонд, переводя взгляд на племянников. — Вот только мои племянники почему-то не хотят поздравлять меня с приобретением дракона. Ну же, малышня… Неужели вы не хотите порадоваться за дядюшку? — Видимо, старые привычки не забываются, — тихо отзывается Эймма, и Дейне кажется, что холода в её голосе хватит на то, чтобы заморозить целое море. — Что? — Раздражается Эймонд, глядя на неё. — Что ты этим хотела сказать? — Она хотела сказать, что у тебя уже вошло в привычку сбегать из этого замка в поисках дракона, которого можно было бы украсть. — Отвечает Эймон вместо Эйммы. — Именно, — поддерживает брата Алисса. — В прошлый раз это было яйцо Среброкрылой. В этот раз — Вермитор, о котором Дейна грезила последние годы. Неужели тебе скучно получать что-то просто так, дядя? Обязательно красть это? — Хорошо хоть, что всадник может быть привязан лишь к одному дракону, — усмехается Люк. — А то все наши драконы оказались бы в опасности. Не так ли, дядюшка? — Заткнись! — Вопит Эймонд, подбегая к ним. Вермитор рычит, вторя раздражению своего всадника. — Дракона невозможно украсть! Только подчинить! И ваша слабая сестра этого сделать не смогла. Её силенок хватило лишь на жалкую Среброкрылую. А я оседлал скакуна самого Джехейриса, одного из величайших королей Вестероса! — Среброкрылая не жалкая! — Взрывается Дейна. Она распихивает братьев и сестер, готовая расцарапать лицо Эймонда. — Жалкая-жалкая! Такая же жалкая и слабая, как и все вы! — Кричит Эймонд. — Прекратите! — Голос Эйтана до боли напоминает Дейне голос их отца, поэтому она мгновенно притихает, глядя на старшего брата. Он обводит взглядом их всех и кивает в сторону замка. — Ты добилась своего, Дейна. Теперь у тебя есть дракон. А сейчас нам всем нужно пойти в замок, пока нас не хватились родители.       Эймма кивает ему и подталкивает их всех в сторону замка. — Правильно, слушайтесь старшего брата, — надменно хохочет Эймонд. — Бегите в замок к своей мамочке-шлюхе, рожающей бастардов от своего заклятого щита, и отцу-мечеглотателю, готовому дарить свою фамилию любому выродку, вылезшему из пизды его женушки!       Дейрон, Аллирия и Героль гаденько хихикают после этих слов, поддерживая ту мерзость, что вылилась изо рта Эймонда. Дейна видит, как Эйтан замирает. А в следующее мгновение он бросается на Эймонда и хватает его за грудки. Между ними четыре года разницы, но Эйтан был довольно рослым для своего возраста, поэтому Эймонд от неожиданности отступает под его напором. — Эйтан, прекрати. Он этого не стоит, — Эймма пытается успокоить брата. — Правильно, Эйтан. Послушай свою дорогую сестричку, — ядовито выплевывает Аллирия, сверля его своими темными глазами. — Хотя я бы дважды подумала прежде чем слушать девчонку, которую называют новым воплощением покойной королевы Эйммы. Разве может вызывать уважение человек, названный в честь королевы с бесплодным чревом, которое не смогло произвести на свет ничего, кроме жалкой избалованной девицы?       После этих слов начинается потасовка. Дейна протискивается между Эйммой и Эйтаном и вцепляется в волосы Аллирии, заставляя ту завизжать от боли. — Я вырву тебе язык за эти слова, зеленая сучка! — Шипит Дейна, впиваясь ногтями в её кожу. — Отпусти её! — Дейрон отталкивает Дейну от сестры.       Дейна готова была упасть на острые камни, но её ловят руки Эймона, который ставит её на землю, а затем бросается на Герольда и Дейрона. — Море заберет плату за своего сына, зеленое пламя вспыхнет на вершине башни. — Бормочет Вилейна, схватившись за голову и сжавшись в комочек на земле. Дейна замирает в ужасе, когда видит ярко-белую пленку, затянувшую глаза младшей сестры. — Кровавая река разделит драконов. Начало конца будет положено на землях предков.       А в это время все дети превращаются в беспорядочный комок сцепленных рук и ног, и ночная тишина наполняется проклятьями и криками. Дейна успевает приказать Среброкрылой улететь, прежде чем Аллирия валит её на землю. — Глупая-глупая принцесса, — шепчет Аллирия, вжимая её в мокрый песок. — Думала, что всё в этой жизни будет происходить по щелчку твоих пальцев?       Дейна хочет плюнуть ей в лицо, но ту оттаскивает от неё Эймма. Дейне кажется, что лицо её старшей сестры вырезано из камня — настолько острыми выглядят его черты в тот момент, когда она заламывает руки Аллирии, пытающейся вырваться из её хватки. — Если ты сейчас же не успокоишься, я скормлю тебя Нумейре, — говорит Эймма.       Подтверждающий рев Нумейры раздается совсем близко, заставляя Аллирию вздрогнуть от страха при виде белоснежной драконицы, жадно распахнувшей пасть. — Где же твоя Тираксес, дорогая тетушка? — Издевательски спрашивает Эймма, глядя на испуганное лицо Аллирии. — Неужто в твоих жилах так много хайтауэровской крови, что твой дракон не понимает, что его всадница в опасности? — Эйтан!       Крик Алиссы заставляет Дейну вскочить на ноги, а Эймму — оттолкнуть Аллирию и обернуться на звук. Сердце Дейны замирает, когда она видит Эйтана, лежащего на земле, над которым склонились Герольд и Эймонд. Блеск лезвия в руке Эймонда вырывает из горла Дейны жуткий крик, который пугает её саму. — Эймонд, прекрати! — Просит она. — Думаю, нужно подправить это хорошенькое личико, — хохочет Эймонд, глядя на Эйтана, удерживаемого Герольдом. — Негоже мужчине быть таким красивым. — Нет! — Хором кричат Эймма, Дейна и Вилейна, когда Эймонд опускает лезвие.       Но вместо крика Эйтана они слышат рёв Эймонда. Дейна убирает ладони от лица и видит яростное лицо Люка, сжимавшего в руке окровавленный кинжал. Эймон и Люцерис помогают избитому Эйтану встать на ноги. А Эймонд падает на колени, прижимая к огромной ране на лице ладонь, и Вермитор рычит в ответ на боль своего всадника. Дейна боится, что старый дракон решил испепелить их на месте, но ответный рёв, раздавшийся за их спинами, заставляет её обернуться. Огромная тень Вхагар накрывает их, а затем старая драконица с грохотом приземляется, заставляя Вермитора отступить перед более сильным и опытным противником. Лейна сбегает по крылу Вхагар на землю и бежит к ним. Увидев знакомое лицо, Дейна позволяет чувствам взять над собой вверх и проваливается в спасительную темноту.