Numb to the feeling

      Двигатели ревут, шины визжат и извергают клубы дыма, зрители кричат и подбадривают. Иногда, когда толпа особенно возбуждена, раздаются фейерверки и выстрелы. Уличные гонки и автомобильные трюки ни в коем случае не являются новыми явлениями, но сейчас толпа буквально ревет от напряжения. Не часто двое из десятки самых известных уличных гонщиков мира собираются на заезд. Все хотят узнать, кто одержит победу: за импровизированными ограждениями стоят толпы фанатов с постерами и фотографиями, везде снуют журналисты с камерами и микрофонами — кто-то уже даже начал вести прямой эфир, нагнетая интерес. Уличные гонки — не новость, участники, которые раньше не сходились друг с другом — вот, что сегодня вызывает крики окружающих и поднимает имена гонщиков в тренды в твиттере.       Водители на уличных гонках признаны любителями — они не участвуют в той же Формуле 1, им не платят официальную зарплату, они живут за счет ставок — чем лучше ты проедешь, чем быстрее, чем больше соперников опередишь, тем больше будет твой выигрыш. Однако со временем их уже сложно воспринимать как любителей, потому что заезды, который они устраивают, становятся все опаснее, интенсивнее, эмоциональнее.       Жестокий, самовлюбленный, циничный, бессердечный, грубый.              Именно так заголовки всех статей описывают Ли Минхо, которого, из-за его дурной славы и чрезмерной отрешенности, прозвали «Одинокая Звезда». С момента появления на «арене» не было ни одного раза, когда он бы проиграл гонку, все заезды заканчивались успехом, что быстро продвинуло его по карьерной лестнице, сделало его непобедимым, недосягаемым. Когда его имя оглашают в участниках поездки, некоторые участники снимаются с соревнований, понимая, что тут им не выиграть. Он участвовал практически в двух сотнях гонок за последние три года, преимущественно в Корее и Японии, пару раз в Австралии и Новой Зеландии, но везде он был первым. Он был звездой на олимпе, ему не было дела до окружающих. На протяжении всей его карьеры журналисты и фанаты пытались узнать хоть немного информации о нем: где и как он живет, большая ли у него квартира, с кем он спит, кто стоит за ним, как он жил раньше, откуда он появился, чем он занимается помимо гонок, но никто не смог получить этой информации. Ли Минхо появляется только на время заезда, а потом снова словно под землю проваливается, что до следующего заезда неизвестно, будет ли он принимать в нем участие, или в этот раз остальным можно выдохнуть.       Из-за его многочисленных побед его начали обвинять в подкупе остальных участников, в подкупе техников и врачей, потому что он выходил сухим из воды абсолютно всегда, даже когда казалось, что из-за инцидента на трассе он может не выжить. При этом каким-то образом он все равно побеждал. Никто не понимает, откуда он взялся и когда точно он участвовал в первом заезде, но все знают, что он лидер, которого сложно обогнать.       Его никто не поддерживает, кроме его фанатов, которым он уделяет недостаточно внимания, но тем не менее его любят, им восхищается все больше и больше людей, хоть он и игнорирует все расспросы и просьбы о совместном фото. Он понимает, что поступает неправильно по отношению к его преданным зрителям, но его выбор — получать их любовь пассивно, особо не залезая во всю эту пучину с интервью и публичными выступлениями.       Слава — его отрада, которая помогает ему забыть о тяжестях жизнь, гонки — его работа, которая обеспечивает ему роскошную жизнь, внимание прессы и зрителей — его любовь.       Ли Минхо, или Ли Ноу, как он называл себя сам, участвовал в гонках только по причине бедной жизни. Первую свою машину он буквально собрал по частям, а после первого выигрыша — обновил ее. Он редко разбирался, где будет участвовать, будь то дрифтинг, дрэгрейсинг или стритчелендж — пока он получал за это деньги, ему было все равно. Именно поэтому победа была для него важна всегда, он не мог позволить себе вернуться в прошлое, в бедное детство, в голодные времена, в отсутствие заботы. Хотя, и сейчас, если подумать, о нем никто не заботился, он был предоставлен сам себе, зато с апартаментами в высотке Сеула и с тремя машинами в гараже. Его соседи часто задавались вопросом, как этот молодой человек может себе позволить жить в таком месте, его образ не вязался с его финансовым положением, но Ли Ноу был не слишком доброжелателен, поэтому их вопросы быстро отпали. Деньги же — способ сбежать от одиночества. Как бы аккуратен он не был, гонки — это опасно, он никогда не знал, что ждет его за поворотом, когда дорога будет недостаточно сухой после дождя, когда ждать очередного обледенения, он понимал все риски, поэтому не стремился заводить друзей и, тем более, любовников. Деньги позволяли забыть ему о недостатках чувств, закрывая эту потребность возможностями, которые они приносили. Иногда ему этого не хватало, так не хватало, что он был готов позвать жить с собой первого встречного в очередном баре или клубе, но обычно после быстрого секса это желание исчезало, как и очередной незнакомец.       Он не мог позволить себе проиграть, потому что сам выстроил эту непреодолимую стену вокруг себя, не пуская никого на первое место. Проиграть — не только не получить выигрыш за заезд, проиграть — упасть в грязь лицом перед всем миром, перед журналистами, которые разнесут эту новость, переиначив ее тысячу раз. Как будто бы проиграв, Ли Ноу будет сложно вернуться в привычный ритм непобедимой, одинокой звезды, потому что проиграв, звездой он уже не будет — кто-то будет сиять сильнее него самого. «Самый масштабный заезд Кореи в этом году, в котором сойдутся два непобедимых, один — буквально, гонщика страны. На обочине уже не хватает места для зрителей, наш прямой эфир смотрят более полумиллиона человек, и число не перестает расти. Финальные гонки этого сезона позволят определить настоящего победителя этого сезона. Прямо сейчас, на такой знакомой фиолетовой Toyota Supra MK IV сегодня «Одинокая Звезда» Кореи, ни одного неудачного проката за последние три года; состояние Ли Ноу, как его зовут по-другому, оценивается в миллионы долларов, но, к сожалению, сама звезда никак не отвечает на вопросы журналистов. Никто не знает причины, которые привели молодого парня к такому опасному хобби, так как за три года на улицах Ли Ноу не дал ни одного интервью, никак не комментируя свои победы. Мы надеемся, что сегодня все может измениться. Оставайтесь с нами, гонки начнутся уже совсем скоро.»       Как только молодая девушка закончила репортаж к ней подбежали визажисты: поправлять макияж, прическу и все остальное. К старту медленно подъехал фиолетовый автомобиль, из опущенного окна которого можно было увидеть легкую улыбку, растрепанные волосы в цвет машины и темные очки. Даже если Минхо не любил рассказывать о себе, он любил производить впечатление, потому что конторы взрывались от количества ставок. На улице было очень много людей, несмотря на то, что сегодня в заезде участие принимало только два человека. Один на один, как будто проще, но почему Минхо так волновался, смотря на всех этих людей, репортеров и машину, которая медленно появлялась в его зеркале заднего вида.       Хану часто прилетали сообщения, что он бросил страну, что он мог бы больше, если бы остался в Корее и участвовал в большинстве заездов там, но ему было все равно. За последние два года он объездил полмира: Америка, Австралия и Новая Зеландия, Европа, Япония. Он не был непобедимым, пару раз его обгоняли, после чего в интервью он отшучивался и говорил, что сам позволил это сделать. Он создавал впечатление человека, который реально мог позволить другому выиграть исходя из солидарности, чести или чего-то еще. Хан Джисон — жизнерадостный, веселый и невероятно громкий, так его описывают в СМИ из-за его напускной открытости. На самом деле у него всего несколько близких друзей, которыми он по-настоящему дорожит, но о них прессе знать необязательно.       Общение с фанатами после заездов и небольшой комментарий для журналистов — его рутина, даже если он проигрывает. Он покоряет людей не своими навыками вождения и невероятными маневрами, а собой, своей открытостью, при этом не подпускает никого ближе дозволенного.       Хан из полной обеспеченной семьи, в гонках он стал участвовать только из-за скуки от рутинности и постоянства. Ему хотелось получить новых эмоций и адреналина, которого не хватает в доме с золотой люстрой, ему нужно было почувствовать себя живым. Каждый раз он обещал семье, что вернется домой целым и невредимым, после чего убегал на парковку и заводил мотор. Победы и, в его случае, проигрыши обеспечивали ему лишнее внимание и уважение, которое он любил, поэтому все его действия были для услады публики.       Ему, в отличие от Ли Ноу, не важны были деньги, победы для него — трофеи, которые он ставил на воображаемую полочку. Победа в сегодняшнем заезде — другое. Он знал, что на его родине уже третий год существует какой-то непобедимый идеал, которого буквально боготворят во всем мире, боясь даже имя его произносить. Перед заездом он посмотрел несколько видео с гонок, репортажи, в которых была одна и та же информация. «Одинокая Звезда», — думал он, «хочется размазать твое невероятно красивое личико и оставить ни с чем». Хан прекрасно знал, что в гонках нет правил, ПДД соблюдается только в случае угрозы зрителям и случайным прохожим. Из-за того, что его семья переехала из Кореи, когда ему было два года, он не знал все культурные особенности родной страны, но, насколько ему помнилось, в уличных гонках культура была не важна, так что отделать старшего он мог без угрызений совести. Победа сегодня — это показать всей публике, что любая звезда может сгореть, оставив после себя лишь память, что необязательно боятся того, чего не знаешь. Ему хотелось лишь доказать всему миру, что если найдется достойный соперник, то первым всегда не будешь. Нет, Хан не желал зла Минхо, ни в коем случае, своей холодностью он тому даже симпатизировал, но такие обычно думают только о себе в возвышенном свете, поэтому ему хотелось опустить того на место. «Уважаемые зрители, мы возвращаемся к вам вместе с желтым Chevrolet Camaro, который также прибывает к старту. Хан Джисон — корейский уличный гонщик, который более известен за пределами своей родины, но это не помешало ему завоевать всемирную любовь и признание зрителей. Как всегда, его желтый конь сопровождает его, никто не может отобрать у него автомобиль. Хан прибыл в Корею специально для финального заезда сезона. Напоминаем, что сегодня самый масштабный заезд, в котором, на удивление, участвует всего два человека, два автомобиля. Однако, по количеству зрителей он превышает все предыдущие в сотни раз, наверное, потому что сегодня здесь собрались настоящие красавчики. Неудивительно, что сегодня здесь так много девушек. Делайте ваши ставки, уважаемые зрители, кто же сегодня одержит победу. Также напоминаю, сегодня у нас стритпоинт — участников ожидает шесть чек-поинтов по ходу их вольного заезда, но вернуться они должны именно на старт. Кто будет быстрее, кто одержит победу, звезда Кореи или всемирный любимчик? Мы будем на связи на протяжении всего заезда, а сейчас давайте пожелаем участникам удачи.»       Хан медленно подъезжал ко старту, равняясь со второй машиной. Ли Ноу не выглядел взволнованным, наоборот, он сиял, улыбаясь толпе направо и налево. Хан даже подумал, что хотел бы самоуверенность как у него, пока не понял, что он и сам не волнуется. Удача как будто бы пела ему на ухо о его победе в сегодняшнем заезде.       — Эй, Минни, — Ли Ноу обернулся посмотреть на Хана, удивляясь такому фамильярному обращению. Он лишь вопросительно поднял бровь, ожидая продолжения. — Продуешь, должен будешь мне желание.       — Отсоси, — лишь хмыкнул Ли Ноу, не понимая наглости своего очаровательного соперника. Он посмотрел все интервью, ожидая сегодняшнего заезда.       — Посмотрим, кто кому в итоге, верно? Не зевай, старичок!       Оба подняли стекла и сняли все аксессуары, использовавшиеся для привлечения внимания. Чуть впереди между машинами встала молодая девушка в короткой юбке. И Хан, и Минхо уже привыкли к этому, слишком часто им доводилось видеть девушек именно в таком положении. Толпа загудела пуще прежнего, когда она подняла руку над головой и начала отсчет. Каждая цифра отдавалась эхом в ушах Минхо — он волновался. Он волновался не потому, что не знал город, не потому, что боялся его соперника, а потому, что впервые ему казалось, что он проиграет, так позорно. Он сидел и ждал заветного взмаха руки, хотя часть его хотела просто уехать во время гонки к себе домой, даже в ней не участвуя. Как бы сильно он не делал вид, что ему все равно, что он самый крутой и может делать все на свете, он понимал, что сегодня, возможно, его карьера рухнет, но он не мог этого допустить, поэтому как только девушка махнула флагом, он отбросил все мешающие ему мысли в сторону. «Соперники начали заезд. Именно сегодня решится их судьба — кто окажется на вершине, тот, кто там всегда, или тот, кого еще не было? Мы напоминаем вам делать ставки, за всеми подробностями вы можете следить с камер дронов, которых мы пустили над всеми участками пути. Сегодня мы точно повеселимся, верно?»       Во время заездов Хану всегда было чрезмерно весело, он будто накуривался перед ними, рассекая дорогу. Город был хорошо ему знаком — изучать окрестности никогда не было запрещено в гонках, особенно когда ты тут не жил большую часть своей жизни. Он поворачивал на поворотах, не видя рядом машины Ли Ноу. В конце концов, главное для них — пересечь чек-поинт в нужном месте, а как они до туда доберутся — дело каждого. Хан приоткрыл окно. Он слышал визг резины, испуганные крики случайных прохожих, свист ветра, жужжание дрона над машиной, а около чек-поинтов его встречал взрывной шум толпы, которая ликовала, увидев машину. Единственным минусом такого формата было разве что отсутствие любого понимание о местонахождении своего соперника — Хан не имел ни малейшего понятия, где сейчас фиолетовая Toyota Supra противника. Ему хотелось надрать зад заносчивому королю ночных дорог Кореи, ему не хотелось видеть его фальшивую улыбку, когда его поздравляет толпа, ему не хотелось денег за выигрыш — ему хотелось стать легендой, которая обошла эту звезду.       Минхо едва вписывался в повороты. Летом в Корее сезон дождей, вчера был безостановочный ливень, который сейчас играл с ним злую шутку. Он слышал, как резина скользит по асфальту, слышал, как бьется его собственное сердце. Он не может проиграть, потому что ему нужны деньги, слава, внимание, заголовки в статьях об «Одинокой Звезде». Он не может проиграть, потому что он не проигрывает уже три года, три года он держится на вершине, да, он один, да, он кажется людям циничным и непривлекательным в своей закрытости, но он там, где ему хочется быть, где ему нужно быть, чтобы нормально существовать. Он не знает, как он вернется, если проиграет. «Кажется, машина нашей звезды сегодня играет с хозяином злую шутку, посмотрите, как ее заносит на поворотах. Неудивительно, уровень осадков за вчерашний день превысил норму в пять раз, но это частая ситуация в нашей стране. С другой стороны, Хан держится прекрасно, кажется, что он ориентируется по визгу толпы на чек-поинтах, все жаждут увидеть его появление. Посмотрим, кто из них все-таки одержит победу.»       Колеса дымятся, пересекая финишную черту. Толпа взрывается аплодисментами и визгами, люди прыгают и радуются, со всех сторон только и видны вспышки камер. За линией старта рассеивается дым — спецэффекты от журналистов, чтобы подогреть интерес зрителей. «Я первый, я победил?» К машине движется фигура, которая въелась в памяти от просмотра всех интервью и заездов. Глаза полны ужаса, потому что этого не может быть, он же сделал все возможное. Стук в стекло — открой, не бойся. Все смотрят на машину и человека рядом с ней. Рука предательски дрожит, пока нажимает на кнопку. — Ли Ноу. — Хан. — Я боюсь, что на вершине ты больше не один, — «нет, нет, нет, этого не может быть». Минхо знал город как свои пять пальцев, там физически не было путей, которые бы привели к финишу быстрее, чем приехал он. Хан не жил в этой стране, он не ездил по этому маршруту десятки раз, он не знает, какого это. Минхо не мог поверить, он проиграл, он проиграл этому самоуверенному козлу, который сейчас терся около его машины. В ушах зазвенело от крика толпы, от стуков журналистов в стекло, которые хотели спросить о его чувствах или попросить рассказать о том, как так вышло. Он не знал, как так вышло, где он совершил ошибку. Финальные гонки сезона, больше миллиона зрителей, журналисты, которых компании уже штрафуют за поддержку нелегального занятия. Сотни тысяч фанатов, больше двух миллионов подписчиков в соцсетях, стопроцентные полмиллиона долларов за выигрыш в заезде, не считая процента от ставок. Все впустую, он проиграл. — Знаешь, — Хан наклонился, почти наполовину просунувшись в автомобиль, — наверное, ты не то, чтобы один. Ты больше не на ней.       Ночной кошмар, воплотившийся в реальности. Все гонки Минхо пронеслись у него перед глазами, он пытался понять, где он совершил ошибку, что он сделал не так, почему он побеждал во всех заездах кроме этого? Недооценил соперника? Вряд ли, он понимал, что тот знает, как обращаться с автомобилем. Переоценил возможности своего любимого автомобиля? Заносы на поворотах отнимают такие нужные секунды. Туман в голове, мысли о проигрыше, которые пугали его всю поездку, от чего сложно было сконцентрироваться на дороге, на скорости, на маневрах. Может, переоценил себя? Он всегда был первым, с первого заезда и после него никто не мог его обойти. Никто, кроме этого самоуверенного Хана, который сейчас шептал ему такую противную правду. Он больше не на вершине. Он больше не звезда. Он сгорел, он привык к тому, что никто не может его обогнать ни при каких обстоятельствах.       Переоценил ли он себя? «Наш репортаж заканчивается. Неожиданно для публики, для зрителей и, честно, для меня, непобедимый Ли Ноу оказался не таким непобедимым, как все думали. Останется ли за ним звание «Одинокой Звезды» мы узнаем, как только он появится на следующем заезде, ведь новый сезон стартует совсем скоро, однако, мы не можем гарантировать, что после такого провала он скоро появится на дорогах Сеула. Наша команда от всей души поздравляет Хана, которому первому удалось одержать победу над Ли Ноу за это время. Оставайтесь на связи, позднее мы выпустим специальное интервью с победителем.»       Гонки закончились, толпа начала расползаться, все прохожие наконец-то смогли вздохнуть полной грудью, потому что риск быть сбитым уменьшился в двести раз. Журналисты собирали свои станции, фанаты последний раз промакивали слезы салфетками, уходя от финиша заезда. Ли Ноу так и не вышел из машины с момента приезда, он просто не мог. Выйти под камеры, выйти к самоуверенному ублюдку, зачем? Больше себя травмировать он не мог, но и уехать тоже не мог. Его словно прибило к месту, двигатель противно ревел прямо в уши, напоминая о его проигрыше.       Второе место, второе, проиграл, проиграл, проиграл, ты не первый, миллион зрителей увидели твой проигрыш, проиграл, проиграл.       Надо было ехать домой, отоспаться, прийти в себя, или, может, уехать за город и там разогнаться до неприличной скорости, надеясь, что он не въедет в фуру, или поехать сразу в бар, и не важно, что на узнаваемой в городе машине, напиться там до смерти, потрахаться с кем-нибудь в туалете как обычно и уехать в квартиру спать до вечера, а потом, как протрезвеешь, продолжить себя гнобить и думать, что и как дальше. Он думал, что его игра в гонщика как-то затянулась, но быть первым, когда всю жизнь тебя не замечали, иметь возможность разбрасываться деньгами направо и налево, когда денег не было больше двадцати лет его жизни, это его останавливало. Опасно — да, стоит того — да. Но проигрыш… возможно, если бы у Минхо все проходило, как у нормальных людей, то он бы так сильно не переживал, но потерять трехлетнее первенство было слишком большим ударом.       Уезжая, он не смотрел по сторонам. Он не видел, сколько людей осталось, он не видел, все ли журналисты провожали его камерами, он ехал по знакомой дороге в знакомый ему бар на машине, которую знают во всем мире. Ему придется бросить ее около бара, если он не хочет разбиться ночью после нескольких бокалов чего-то покрепче, это его волновало ровно до первой порции виски с содовой.       Сказать, что Минхо был в баре — соврать. Самый большой и дорогой клуб Сеула, музыка отзывается где-то в костях, напитки со всего мира наилучшего качества, очень много людей, которые здесь только для того, чтобы расслабиться, а на следующий день пойти на работу. Хотя, контингент был такой, что мало посетителей днями работало в офисе, золотая молодежь и все такое. Минхо отрывался, как в последний раз. Он не любил признавать, что ему нравился вкус алкоголя, что ему нравилось состояние аффекта, что ему нравилось творить непонятно что по ночам, а потом забывать о своем увлечении так же быстро, как он себе его находил. Он проводил почти каждую неделю здесь, его буквально знал весь персонал из-за частоты посещения, а не из-за того, что он был ночной звездой гонок. Любимые бармены Минхо понимали, что с тем что-то не то после пятой порции виски подряд, так тот еще не напивался, по крайней мере не так быстро. «Звезда» прыгал в центре зала, прилипая то к одному незнакомцу, то к другому, совершенно не попадая в такт музыке. И плевать. Плевать, ему на все плевать, просто все равно. Все, что ему сейчас хотелось, — махать руками, прыгать выше головы, показывать свои скрытые и довольно неплохие танцевальные способности всему клубу, а также просить барменов повторить и намешать ему что-то «крышесносное».       — Ты все еще должен мне желание, забыл? — к сожалению, знакомый голос выводит его из транса. Он не хочет поворачиваться, но его пьяная личность готова повиснуть на Хане. Он только вопросительно смотрит на того кошачьими, затуманенными глазами. — Боже, сколько же ты выпил?       — Сколько надо, пупсик. Что ты от меня хочешь? — песня стала чуть поспокойнее, напрыгавшись, Ли Ноу пришлось положить руки на плечи соперника, чтобы не свалиться от интенсивности своих танцев. Одной рукой он сделал знак в сторону барной стойки — повторить. Бармен неодобрительно покачал головой, но принялся за работу. Хан не мог поверить — тот, как будто бы загнанный, хладнокровный и серьезный соперник, которого он видел на экранах и на заезде, и этот растрепанный, раскрасневшийся и какой-то дерзкий парень — тот же самый человек? Хан приехал сюда отпраздновать победу, но так даже лучше. Эта звезда была слишком красива.       — Даже не знаю, дава-       — Подожди, подожди, тихо, — Ли Ноу накрыл губы Хана указательным пальцем, — Я вернусь через три, две, — он попытался показать число пальцами, но получилось достаточно плохо, — в общем, я вернусь, не убегай.       Минхо упорхнул, в прямом смысле этого слова, к барной стойке. Хан видел, как тот перекидывается парой слов в барменом, слегка улыбается и качает головой, крутя при этом стакан. С чем стакан? С виски со льдом. Даже не с содовой. Эта победа для Хана была очередным трофеем, он лишь хотел оказаться выше заносчивой звезды, но что означал проигрыш для Минхо? Он был другим человеком, он не просто играл роль, он буквально стал кем-то другим. Хан не мог понять. Он не знал ничего о нем, потому что этот придурок ничего не рассказывал журналистам, никто ничего не знал о его личной жизни. Он понял, что эта звездочка в клубе только по припаркованной рядом машине, которую облепили прохожие, прекрасно зная, кому именно она принадлежит. На входе Хан лишь хмыкнул, решив, что над ними смеется судьба, но ведь сегодня для него все сложилось удачно, поэтому Ли Ноу тут явно не шампанское хлещет.       — Где мы остановились? — Минхо надул губки и захныкал, после чего отпил из бокала, который он предварительно притащил с собой. — Я не помню, солнышко, не подскажешь старшему дяденьке? — Минхо прищурился, глядя на младшего. Он почти не понимал, что он делает, но он в любом случае решил забить на все. Ему было слишком хорошо от алкоголя, жалеть он будет потом, если вспомнит. А если нет, то и жалеть не придется. Хан лишь смотрел с раскрытым ртом, сам он едва успел выпить, а Ли Ноу казалось уничтожал уже восьмой стакан, если не больше.       — Желание, котик. Помнишь, ты проиграл, — Ли Ноу лишь закатил глаза, делая еще глоток. Он все меньше понимал, что делает, но это было типичное для него состояние по выходным. Только сегодня был четверг, хотя, место было то же, что и всегда. Обстоятельства другие. — Поцелуешь меня? — Ли Ноу ничего не ответил, даже не удивился, просто потянулся к губам Хана, опалив те горячим, пьяным дыханием, после чего мазнул ими по щеке Джисона. Он же не уточнил, куда, правильно. Хан был вне себя от этого цирка и уже готовился изложить речь, но не успел.       Хан не смог ничего сказать, когда Ли Ноу взял его за руку и потащил куда-то сквозь толпу, игнорируя недовольные вопли каждого, кого он отодвигал на своём пути. В принципе, поведение его соперника только разжигало интерес. Конечно, он не был глупцом и понимал, к чему все ведёт, но он, можно сказать, сам это начал со своего желания перед заездом. Он же не думал, что его слова будут восприняты настолько серьезно, да и образ Ли Ноу никак не вязался с его действиями, но его это, как будто бы, не волновало. Он победил короля уличных гонок Кореи, приехав раньше на значительное количество времени, чтобы эффектно подойди к фиолетовой машине, он приехал отдохнуть и отпраздновать, поэтому сейчас предпочитал просто плыть по течению, которое задавал Минхо.       Глаза Минхо — тёмные и какие-то печально-пустые. Хан тонет в грусти, которая плещется в глубине, не желая отрываться хоть на секунду, пока они стоят, прижавшись друг к другу в достаточно тесной кабинке. Минхо лишь весело поглядывает на победителя. Он уже не так зол на него, скорее больше разочарован в себе, но затуманенный разум позволяет ему сфокусироваться не на этом, а, например, на серьгах в ушах младшего, на его очаровательном лице, на пухлых, искусанных губах. Минхо, каким бы пьяным он не был, сколько раз он бы не заходил в эту кабинку с такими же любовниками на один раз, всегда ждал. Ему хотелось поиграть, такой уж у него характер. Он лишь вопросительно смотрит на Хана, ожидая его действий, которых не было достаточно долго, из-за чего Минхо принял скучающий вид.       — Ты не исполнил мое желание, звездочка.       Длинные пальцы Минхо нежно тянут волосы на затылке Хана, заставляя того откинуть голову назад и прикрыть глаза. Целовать шею — плохая затея, потому что нужно хотя бы постараться быть потише, но Минхо это не останавливает, кожа на шее Хана покрывается алыми пятнами и следами легких укусов.       Уложив ладони на талии Минхо, Хан тянется вверх, пытаясь перехватить инициативу, но у него не выходит. Минхо словно отстаивает право на свою сегодняшнюю победу, поэтому здесь Хан проигрывает, как только его соперник неожиданно сжимает член Хана сквозь джинсовую ткань штанов.       Когда Хан пытался отрыть интервью и фотографии с Ли Ноу прошлым вечером, он и подумать не мог, что уже через сутки тот будет сидеть перед ним на коленях с членом во рту в тесной кабинке туалета в клубе. Музыка играла приглушенно, и Хан не понимал, это от возбуждения или от какой-никакой шумоизоляции. Ему было неловко от того, что он буквально ничего не мог сделать, Ли Ноу не давал ему и шанса взять инициативу в свои руки. Каждый раз, когда Хан пытался или вытянуть его для поцелуя, или поменять положение он получал лишь недовольные и слегка высокомерные звуки, которые напоминали ему, кто главный в этой ситуации.       Приспускать трусы со штанами оказывается не так удобно из-за ограниченности в пространстве, Хан ерзает и пытается вжаться в стену еще больше, но Минхо из-за своего пристрастия к такого рода выходным настроен серьезно и делает все умело, казалось, что он локтями уже расширил кабинку, чтобы ему было удобнее. Единственное, о чем молил сейчас Хан, чтобы это не было злой шуткой, он не думал, что он так возбудился ровно до тех пор, пока не посмотрел на раскрасневшееся, до невозможного красивое лицо соперника, который облизывался, глядя на картинку перед ним, отчего его губы стали блестеть в приглушенном освещении.       Головка на вкус слегка солоноватая. Кожа на языке мягкая, нежная, скользит глубже по языку, и Ли благодарен тому, что он разогрел горло десятком порций виски. Член упирается в глотку, от чего Минхо немного тормозит, но не отстраняется. Проведя языком по уздечке, Минхо вызывает у Хана новый стон вперемешку с матами. Для Минхо сегодня — это награда, он надеялся услышать разочарованные маты соперника после заезда, но пошлые полу-стоны тоже сойдут. Особенно, если он вспомнит на утро. Он слегка отстраняется, поднимая глаза на Хана, прическа которого сейчас была похожа на гнездо, а подводка уже стекала по лицу. Он положил руку на волосы Ли Ноу, слегка сжимая, надеясь, что это будет достаточным намеком старшему, но тот лишь ухмыльнулся, попутно убирая руку Хана и заводя ее за его же спину. Снова заглотнув максимально, губы нежно сжимают член, проходясь по каждой венке, которые пульсировали от возбуждения. Откинувшись назад, Джисон слегка ударяется головой о стену.       — Чёрт, — шепчет Хан, — я думал, что ты звезда только в гонках…       Он не успевает договорить, прерываясь на всхлип. Минхо сжимает его бедро, насаживаясь ртом как можно ниже. Горло непроизвольно сжимается от чего у Джисона темнеет в глазах. Рука все-таки вырывается из хватки Минхо, зарываясь в его фиолетовые волосы. Хан, практически вскрикивает, вовремя зажимая рот рукой. Сперма густой, вязкой жидкостью стекает по горлу Минхо. Парень задерживается на пару секунд, убедившись, что он проглотит все, заканчивая свое сегодняшнее успешное выступление.       — Ты извращенец, — отдышавшись, говорит Хан.       — Ну, мы же должны были посмотреть, кто кому в ответ отсосет, — Минхо лишь тихо вздохнул и нацепил пьяную полуулыбку. Спустя пару минут он продолжил. — Я не буду говорить, что рад твоей победе. Я исполнил твое желание, ты приехал и сместил лидера, или… извини, звезду с его позиции, у тебя теперь всемирная слава, любовь и признание, — Хан удивленно смотрел на Ли Ноу, который сидел на полу, оперевшись на стену. Все так же у него в ногах. — И деньги, самое главное. Там полмиллиона долларов гарантировано, слышал? Или ты тут только для того, чтобы надрать мне зад? — Минхо поднял свой удивительно серьезный для пьяного человека взгляд, смутив Хана своим прямым попаданием. Он же буквально так и думал, его мысли строились в эти же слова. — Я угадал. Что же, считай, ты победил за всех, кто мне проиграл за эти три года. Деньги тебя не интересуют, верно? В материальном-то мире, ты, должно быть, вытянул счастливый билет, — он издал смешок, говоря последние слова. Хан был удивлен, он узнал за четыре предложения больше, чем вся пресса и СМИ за три года активности корейской звездочки.       — Почему «одинокая». Звезда — понятно, ты на вершине, а тут, — Хан прикусил себя за язык. Не стоит вмешиваться в личную жизнь, даже если твой член уже побывал у него во рту.       — Ты сам догадаешься. Пошли отсюда. Я напился и поеду домой, завтра, скорее всего, я буду смутно помнить этот вечер. А ты можешь продолжить его, отпраздновав свою победу. Советую бармена в розовой футболке, он готовит лучшие напитки.       Хану почему-то было больно на него смотреть. Деньги — причина, по которой тот участвовал в заездах? Он никогда не был тупым, он умел складывать два плюс два, даже если это признание пьяного сумасшедшего. Поэтому он ничего не рассказывал журналистам? Ореол таинственности спал бы, как только всем стали бы известны истинные причины участия в гонках. Он даже на секунду пожалел, что так плохо думал о Ли Ноу — он только казался заносчивым засранцем, на деле он был обычным человеком, у которого тоже были чувства.       Во время размышлений Хан потерял Минхо из вида, обнаружив того только через пару минут у барной стойки. Конечно, где же еще. Он что-то увлеченно рассказывал тому бармену в розовой футболке, практически сползая со стула в позу звездочки на полу. Иронично. Бармен лишь качал головой, разбавляя виски, пока Минхо не видел.       — Где ты живешь?       — Что? Очаровашка, это было один раз, прости, — Минхо опять надул губки, глядя на Хана. Бармен лишь посмеялся и отошел в сторону, чтобы не мешать.       — Ты идиот, я или отвезу тебя домой, или закажу тебе такси, ты сам до туда не доползешь. Хотя, ты выглядишь привыкшим. Извините, господин, а он часто тут отшивается?       Бармен буркнул что-то про каждые выходные, от чего у Хана даже волосы дыбом встали. Одинокая звезда реально не просто псевдоним, это его чертов стиль жизни.       «Черт бы побрал мою доброту и твои нежные губы в кабинке.»       — Не дергайся. Где ты живешь?       Минхо проснулся вечером, как и думал. Голова раскалывалась, в комнату проникал свет из-за некачественно задернутых штор, в воздухе стоял не самый приятный аромат алкоголя. В голове пронеслись картинки вчерашнего дня, потому что должна была быть причина такой масштабной попойки. Заезд. Минхо привстал на кровати, вспоминая вчерашние гонки. Он проиграл, боже, почему он проиграл, почему он так плохо справился с единственным, что он умеет делать. Клуб. Виски с содовой, виски со льдом, виски с колой, чистый, танцпол, желание, чистый, его привычная кабинка, стоны, опустошение. Что он вчера наговорил? Воспоминания захлестнули его, так детально пьяные вечера он еще не понял. «Где я живу?» Что, почему это у него в голове? Почему он дома, как он тут оказался. Где его машина, как он приехал?       — Я думал, ты не очнешься. Не ори на меня только, я скоро уйду, хотелось убедиться, что ты не умер. Хочу реванш, — Минхо с трудом понимал, что происходит. Господи, этот дурак дотащил его до дома, все-таки выпытал, где он живет, и еще остался, чтобы убедиться, что с ним все нормально?       — Да… реванш.       — Раз ты живой, то я пошел. Приятно было познакомиться, особенно вчера, если ты помнишь, все дела, — Хан взглянул на Ли Ноу. Он выглядел маленьким котенком, который не понимал, что происходит и что ему сейчас сделать. В его глазах было лишь сожаление о проигрыше, но явно не о том, что он с ним вчера вытворял. Его хотелось обнять и сказать, что на этом жизнь не заканчивается, но его мотивы стали понятны Хану, поэтому это бы не помогло. Минхо впервые почувствовал, что его прозвище было реальным. Он чувствовал себя одиноким. Первый раз в его апартаментах был другой человек, не считая электриков и строителей. Первый раз о нем позаботились. Ему хотелось свернуться в клубок и заплакать: и от безысходности от поражения, и от неожиданности действий соперника. Соперника ли? Что с ним происходит? Наличие памяти о вечерах все усугубляет, или очаровательное взволнованное лицо Хана? Собственная ничтожность? Ему не хотелось, чтобы тот, кто дал ему тепло, если доставку домой можно было этим считать, уходил. Перед тем как ответить, он решил, что если что сошлет свою фразу на пьяный бред.       — Останься, пожалуйста. Хотя бы на вечер.       Хан остался на вечер. А потом еще на вечер, и еще, и еще, потом забрал вещи из дома и перебрался на родину в квартиру своего соперника. Они никогда больше не участвовали в гонках против друг друга, Хан вообще стал редко появляться на заездах, а Минхо не мог вернуться еще около полугода, но, когда вернувшись, он одержал крышесносную победу, все забыли о его проигрыше. Минхо все еще был звездой, но уже не такой одинокой.