О слаймах и ужине с незваным гостем

      В дверь тихо постучали. Беатрикс даже не предала этому значение, сославшись на апофению из-за поставленной на громкую музыки. Ну кто в здравом уме сюда забредёт? У других слаймоводов полно работы на своих ранчо. Но когда она снова услышала стук, более громкий и настойчивый, то поняла, что ошибалась. Ей пришлось отвлечься от дел и, выключив музыку, распахнуть дверь перед незваным гостем.       — Виктор! — удивлённо ахнула Беатрикс. — Ты как восьмое чудо света на моём пороге! Что-то случилось?       А руки тут же тянутся поправить свои растрёпанные волосы, что за столько времени под палящим солнцем уже успели слегка выгореть, стать немного светлее. Сегодня она весь день пробегала в Стеклянной Пустыне, вылавливая мозаичных слаймов, голова слегка гудела, руки обгорели, покрылись новыми царапинами, и она банально была не готова к гостям. Но Беатрикс всё равно была рада его появлению. Она глупо и смущённо улыбается, глядя ему прямо в лицо.       Виктор Хамфрис неловко помялся с ноги на ногу, будто пытался подобрать слова, прежде чем протянуть её дрона-пчёлку, которую ЛёБо вчера приносила ему с просьбой по возможности разобраться, почему она барахлит. Беатрикс и не думала, что он так быстро её починит. Обычно на это у него уходило куча времени, а Тора Вест, одна из старейших слаймоводов на Далёком-Далёком Запределье, когда разговор заходил о других людях на планете, частенько беззлобно припоминала ситуацию о том, как он попросту забыл про починку, слишком увлёкшись своей собственной работой.       — Ты мог мне написать, я бы зашла, — растеряно говорит Беатрикс, принимая у него из рук дрона. — Может, тогда зайдёшь, поужинаешь со мной, раз пришёл?       — Не откажусь, — отвечает Виктор, заходя внутрь и оттряхивая свой слегка запылившийся халат. — И я собирался тебе отравить сообщение, но мои эксперименты решили несколько иначе.       Из-за его зелёных очков не было видно глаз, но он без зазрения совести вертел головой во все стороны, разглядывая её скромно обставленное «бунгало». Беатрикс со смущением замечает, что не заправила постель, а на маленькой кухне и вовсе сплошной бардак после готовки.       — Что произошло?       Неудачные эксперименты Виктора, это далеко не редкость, чего стоит его Слаймуляция, которую он делал и редактировал ещё до её появления в Запределье. Но чтобы его же эксперименты выгоняли из Мастерской? Нонсенс. Она скорее поверит, что бум-слаймы попросту вырвались из загона и разгромили всё к чертям.       — Последний месяц я решил отвлечь себя от созданий и корректирований симуляций. Ты меня здорово загрузила и мне нужно было подумать, — у Виктора был гибкий ум, этого никто не отрицал. Но пересматривать свои взгляды на жизнь, на социум и работу всегда сложно. — Поэтому я занимался лишь тем, что насильно кормил различных слаймов плортами слаймов-лужицы. Думаю, тебе отлично известно, что слаймам вообще не интересен данный тип плортов. Я же выяснил, что при кормлении обычных слаймов, они никак не видоизменяются и ничего не выделяют.       — А если мы говорим про кормление ларго? — с настороженностью поинтересовалась Беатрикс.       — Именно это я сегодня и попробовал, — Виктор поник. — На удивление получилась устойчивая форма варра. К воде так точно. Он моментально захватил всю мою мастерскую, не оставив время на подумать. Можно я воспользуюсь твоей лабораторией? Хочу создать что-то более едкое против этой твари. Обещаю, что все затраченные ресурсы верну, — с этими словами он снимает с халата слаймопедию, которую переделал под более универсальную вещь, чем просто энциклопедия и блокнот для записей, но чужие слова отвлекают его от дел:       — То есть ты пришёл лишь для того, чтобы захватить мою лабораторию под личное пользование?       У Беатрикс это не вызывало никакого раздражения, но в её голосе слышалась печаль.       — Определённо, это имеет значение быть. Но в первую очередь я пришёл к тебе, потому что хотел увидеться вживую и поговорить, если ты хочешь. Прости, если по мне так не скажешь, сейчас я слишком перевозбуждён от случившегося. Кажется, я не получал столько адреналина со времён побега от бум-слаймов, — Беатрикс вздохнула, но понимающе кивнула головой. Хоть слёту и не скажешь, что с ним что-то не так, но сейчас он выглядит немного взволнованным и серьёзным. Особенно, если подмечать такие детали, как плотно сжатые губы или напряжённую спину и плечи. — Мне нужно хотя бы немного посидеть в тишине и проанализировать произошедшее.       Она выкатывает свой компьютерный стул, подкатывает его к маленькому обеденному столу, предлагая сесть за него, пока она накладывает им двоим свежеприготовленный ужин и дорезает салат. Беатрикс знала, что Виктор, буквально живущих на быстром питании из-за своей любви к работе и не любви к готовке, не откажется от нормальной еды. Огден Ортис за чашечкой чая рассказывал, что подкармливает «нерадивого мальчонку» овощами и фруктами, но за столько лет не смог заставить слезть его с мгновенного питания, которое с превеликим удовольствием и в огромных количествах может поставить 7Zee. Виктор часто говорил, что ему некогда, это не рационально с точки зрения затрат времени, всё это будет лежать и портиться, да и готовить он практически не умел. Но всё равно ни разу не перечил Ортису, молчаливо загребая в охапку все предложенные ему продукты.       Виктор принюхивается к усилившимся запахам, вздёргивает бровь, когда Беатрис достаёт еду из духовки.       — Курица?       — Я не вегетарианка, чтобы жить на одной лишь растительной продукции. Что-то не так?       На её удивление почти все слаймоводы (а это далеко не маленький круг людей, правда, все они были разбросаны по мелким островам такой большой планеты) были вегетарианцами, а то и вовсе веганами, косо глядящих на тех, кто куриц использует не только для того, чтобы покормить хищных слаймов. И Беатрикс было стыдно признавать, что за столь короткое время, что она живет в Далёком-Далёком Запределье, она уже успела пожевать не только парочку плортов, но и некоторые виды слаймов, желая узнать, какого же это всё на вкус. Если это всплывёт наружу, то её точно подымут на вилы. Хотя ей очень было интересно узнать, делал ли так кто-то ещё, и что они скажут.       — Всё так, всё так, — он улыбнулся. — Просто я так давно не ел никакого мяса, что даже запах кажется чем-то необычным.       — Ну… — Беатрикс вздохнула. Хорошо, что он ест мясо. — Моти ещё любит мясо, но ты с ней не общаешься.       — Я тебе уже говорил, что я пытался с ней несколько раз наладить контакт. Мы слишком разные люди, поэтому общаемся, как коллеги по работе.       Беатрикс уже не раз слышала, как Виктор вскользь упоминал, что Моти вредная папина дочка, со слишком низкой самооценкой; а та в свою очередь называла его неинтересным занудой, месяцами не вылезающим из своего подводного ранчо. ЛёБо же считала, что это слишком поверхностные суждения, но её прошлая работа научила не мешать людям, а консультировать (будь то цветы или что-то более серьёзное) лишь когда попросят. Это экономило силы, время и нервы. Не дерутся — уже хорошо.       Виктор отвлекается от своей работы, когда Беатрикс ставит на стол тарелки с едой. Прикрепляет слаймопедию обратно к карману на груди, долго смотрит на свою порцию, прежде чем приступить к трапезе. ЛеБо же не спешит. Она доходит до холодильника и, открыв его, находит в самом дальнем углу одной из нижних полок пару бутылок пива, одну из которых тут же вскрывает.       — Спасибо, Беатрикс, — говорит он, старательно всё пережёвывая. Он о чём-то задумался, прежде чем продолжить: — А ты знаешь, что сырая курица по вкусу немного напоминает розового слайма?       В комнате повисла гробовая тишина. Она оборачивается, пронзительным взглядом смотрит ему прямо в спину, делая несколько глотков. Проходит несколько секунд, прежде чем до него доходит, что он только что ляпнул.       — Я это делал всего пару раз, когда только прилетел сюда! — он оборачивается, нервно поправляет очки. — Я уходил слишком далеко от своего ранчо и не мог быстро вернуться, поэтому…       — Ты покраснел, — подмечает Беатрикс, как ни в чём ни бывало улыбаясь и протягивая ему закрытую бутылку пива, за которую он схватился, как за спасательную соломинку. — Я не буду тебя осуждать за то, что ты ел слаймов. Мне самой было интересно поговорить с кем-нибудь на этот счёт.       Он вздыхает, покачивает головой, открывая бутылку.       — Ладно. Я делал это чаще, чем «пару раз». И нахожу это достаточно привлекательной альтернативой курице, хоть и менее вкусной.       Беатрикс посмеивается, садится рядом на табуретку, накладывая себе в тарелку салат. Виктор, действительно не встретив никакого осуждения, продолжил говорить о плюсах поедания слаймов. Они неприхотливые, в них не заводятся паразиты, их можно употреблять в сыром состоянии. Их тело совсем не похоже на структуру мяса и мышц, хоть оно было достаточно плотным и вкус действительно сильно напоминал куриный. Но было и несколько проблем употребления: общество, эмпатия и разведение. Она слушает его, как заворожённая. Ей нравилось, когда ей каким-либо образом удавалось оказаться в его мастерской, слушать его рассуждения, переходящий в бубнёж. У него был приятный тембр и огромные познания в научной сфере, граничащие со стеснительностью, непониманием и любопытством, когда речь заходит об обществе и близких людях. Беатрикс, как и другие слаймоводы, ничего не знала о его прошлом и родственниках, но не торопилась с этим вопросом.       — По какой-то причине слаймов нельзя подвергнуть заморозке, чтобы хотя бы попытаться убить их более гуманным методом.       — А резать их живыми не всегда совесть позволяет. Я понимаю, — говорит она, допивая пиво и доедая свою порцию. На миг в голове всплывает образ этой испуганной мордашки, но она мотает головой, стараясь об этом не задумываться.       — Но если в округе нет никаких продуктов, которые ты можешь съесть сам или отдать слайму ради плорта, то это единственный выход.       Виктор выглядит расслабленным и удовлетворённым. Он приподнял очки, позволяя ей с новым энтузиазмом рассматривать его, пока он доедал. Беатрикс посчитала это новым уровнем доверия. Его глаза были добрыми и уставшими, верхние веки выглядели ужасно тяжёлыми, под нижними же были синяки, которые Виктор и не пытался сейчас скрыть. Его зрачки были тёмно-карими, словно горький шоколад, и она могла любоваться этим вечно, если бы не видела кровяную сеточку в белку. Это не выглядит как что-то здоровое, но делать ему замечание было бесполезно.       — Ещё раз, спасибо тебе, — Беатрикс не заметила, как он уже закончил трапезу. — Ты невероятно вкусно готовишь.       Беатрис открыла рот, готовая предложить ему приходить к ней каждый вечер ужинать. Лишь бы он хоть как-то нормально питался. Но от неожиданно подступившего смущения, она не смогла выдавить из себя из слова. Только густо покраснела, и это было явно заметно и вызывало интерес у Виктора, что уже успел встать из-за стола и надеть очки обратно.       — Погоди минутку.       Она вскакивает из-за стола следом, быстро подбегает к другой части комнаты, распахивая там один из двух своих шкафов. Вытаскивает оттуда запасное одеяло, достаёт из прикроватной тумбочки глазные капли, возвращается к нему, всучивая ему это добро.       — У меня здесь по ночам зябко. Укроешься в случае чего. И глаза закапывай. А то знаю тебя, будешь до утра возиться.       — Спасибо, — неожиданно Виктор наклоняется и, вытянув шею, осторожно и кротко целует её в висок. — Тогда, я пошёл. Ты знаешь, где меня искать.       Он выходит на улицу, оставляя за собой приоткрытую дверь, и Беатрикс, что от удивления могла только хлопать глазками, чувствуя, что она вот-вот запищит от прилива чувств.