Изумрудная верность

Подготовка к званому ужину, — я надеялась только, что не будет никаких совпадений с одноимённой передачей, — состояли в том, чтобы начисто себя отмыть от всякого-разного и надеть то, что принесут. Моим сопровождающим был сначала вампир, утративший титул Мужчины Моей Мечты, а после, когда дело дошло до собственно мытья и подбора одежды — мрачно зыркающая на меня Джейн. Не знаю, почему она вообще была должна со мной возиться. Я-то думала, что она больше военный вампир, если так можно сказать; насколько я помнила, способности Джейн к вызову боли у жертвы всегда ценились главнюками Вольтури чуть ли не превыше всего остального, включая безоговорочную верность девушки. Вот тоже вопрос: можно ли Джейн называть девушкой? Так-то она точно была старше меня, Элис и Джаспера вместе взятых. Может быть, даже старше Карлайла, хотя тут я уже не была уверена. Однако тело у Джейн было полудетским. Как полусладкое вино — ни туда ни сюда, что-то посередине двух оттенков вкуса; в случае Джейн — посередине двух оттенков возраста. Выглядела Джейн больше по-детски, чем по-взрослому, это бесспорно. Широкий лоб, глаза немного навыкате, маленький рот и острый крысиный подбородок. На самом деле, впечатление от её внешности было двояким: вроде и симпатичная девочка, просто куколка!.. но смотрит при этом так, что хоть вешайся. Вот этот тяжёлый неприязненный взгляд всё впечатление портил, на самом деле. При этом Джейн так смотрела не только на меня, но и на всех, кто её окружал: на Бри, на безымянных охранников нашей камеры, на встречающихся нам по пути вампиров. Пожалуй, иной взгляд доставался только двум вампирам на моей памяти: тому извращенцу в шикарных камзолах и брату Джейн, Алеку. Может, проблемы у девочки, я даже не знаю… да наверняка проблемы, если даже я, знающая более или менее верный её возраст, продолжала про себя называть её «девочкой». Практически Бабетта из Скайрима, ну в самом деле!.. да Бабетта даже старше воспринималась, если уж говорить совсем начистоту! Под этим неприязненным взглядом я разделась в ванной комнате. Джейн забрала у меня платье и Обол, при этом так вцепившись в монету, что я поняла: обратно мне её вампирша возвращать точно не хочет. Вот, ещё одна аддикция в моём окружении… как писателю, мне до чёртиков было интересно, почему же Джейн так трясётся над моей монеткой Смерти. А ведь ещё девочка-вампирша упоминала, что она уже где-то видела эти монеты, и не один раз! Что это значит? Да без понятия. Я так и не понимала, что же обозначают символы на Оболах. Почему, к примеру, у Джейкоба их два? И у Виктории должно было быть два. У Бри тоже, видимо, планировалось: то, что сейчас на отданном ей Оболе только одна сторона с выпуклой птичкой, на самом деле ничего не значило. Как мы уже видели, барельеф на Оболе может появиться в любой момент. Но не на моём. Потому что мой Обол был, во-первых, тоньше, чем другие виденные мною монеты — чисто плоская полоска металла с выдавленной пчелой. А во-вторых, я и без того работала, как пчёлка, пытаясь выполнить квесты от Самой, чтобы мне ещё какой-то рисунок добавляли. Нет уж, спасибо большое, обойдусь. Это если изображение на Оболе обозначает то, что мы должны делать во славу Самой. А если нет? Карлайл, к примеру, был уверен, что сюжеты на монетах — отражения наших жизней. Этакий шифр, подсказка, определение… и это тоже могло быть истиной! Взять, к примеру, Обол Виктории. Там была изображена Медуза Горгона и якорь. Медуза — известный символ женщины, пережившей сексуальное насилие. Что вполне могло подходить Виктории; кто знает, какая жизнь у неё была до оборота, в самом деле. Ну а с якорем вообще просто — связь Виктории и Джеймса прочно посадила корабль жизни красноволосой на мель. Там всё и закончилось. Если корабль застревает, то это может быть и навсегда. Суда-то, если так подумать, на самом деле очень хрупкие… Джейн, эта маленькая недовольная мышь, насильно меня вымыла. Я, конечно, могла бы сделать это и сама, однако у вампирши точно был приказ. Действовала она отнюдь не нежно, втирая мне в голову остро пахнущий шампунь и елозя потом руками по телу. Я сначала было напряглась, — всё-таки непривычно мне, что меня вот так везде трогают, — но потом представила, что я барышня из другого века и слегка расслабилась. Да, это всё равно было неприятно. И где-то даже болезненно. Но Джейн не реагировала на мои просьбы отстать от меня к чёрту, — очень вежливо произнесённые, в самых ласковых выражениях! — а сопротивляться вампирше, если она что-то вознамерилась сделать, я не могла. Силёнок просто не хватило бы. Так что улыбаемся и машем, как завещали пингвины из Мадагаскара. Хотя в моём случае, конечно, больше подходит «расслабься и думай об Англии». Впрочем, Джейн, несмотря на её тихую и очень пассивную агрессию, не оставляла на мне ни царапин, ни синяков. Большое ей спасибо за это конечно, но меня не покидала одна тревожная мысль: это что это, товар портить боится, что ли? Одежда оказалась проще, чем я подспудно побаивалась. Никаких камзолов или тяжёлых платьев, никаких лишних украшений, кроме моего Обола, возвращённого очень недовольной Джейн. Новое платье от старого практически не отличалось по крою или цвету, однако уже не спадало с моих костлявых плеч, за что большое спасибо. Вот вообще мне не улыбалось идти на ужин к почти-родственникам в тряпке, которая то плечо оголит, то грудь пытается показать. Новое платье в этом смысле оказалось более благосклонно ко мне. Никаких неожиданных открытий чего бы то ни было, сидит ровно по фигуре, очень удобное, длина приемлемая, до лодыжек. Белья опять не было, ну да ладно, не в нём счастье. А в удобной, хорошо сидящей шмотке! И в чистоте, конечно. Потому что даже несмотря на неприятные банные процедуры, это всё равно было лучше, чем вообще не мыться. В прошлой жизни я была вынуждена делить квартиру с двумя не самыми приятными женщинами: одна мылась дважды в год, под новогодние праздники и летом, перед отключением горячей воды; вторая мылась ежедневно, но при этом совершенно не стирала свою одежду. Дошло до того, что на второй кофта буквально истлела, словно на вампире из-за интенсивной носки. И только после этого женщина переоделась… чтобы история повторилась вновь. Отношение к личной гигиене у меня всегда было весьма щепетильным, а уж после такого соседства и подавно. Так что трудности с нормальным принятием ванны действовали на кукушку даже посильнее, чем заключение в общем. То-то я обрадовалась вампиру, который отвёл меня в нормальный душ! Даже нежное прозвище этому мужчине дала, хе-хе… В этот раз мылась я в той же медной ванной, что и раньше. В личные комнаты меня никто не повёл, хотя я, признаться, надеялась постоять под горячим душем какое-то время. Современности мне! И её благ! Пожалуйста? После того как Джейн меня вымыла и одела, она замялась. Я сидела на пуфике лицом к ростовому зеркалу в витиеватой оправе; вампирша стояла за моей спиной с потерянным выражением на мышином личике. Красные глазки перебегали от моей головы, где волосы выросли дай бог сантиметра на три в длину, к расчёске с заколкой в руках вампирши. Не выдержав, я прыснула со смеху — до того забавной выглядела Джейн. И, к моему удивлению, вампирша тоже тихонько хмыкнула, лишь для проформы проведя по моему черепу расчёской. Ну в самом деле, длины волос не хватало даже для того, чтобы кудрявиться, какое тут «расчесать»? На этом приготовления были практически завершены. Джейн нанизала мой Обол на золотую цепь и надела украшение на меня. Затем она прыснула на меня какими-то духами с очень резким запахом и отвела обратно в апартаменты — нам нужно было дождаться Бри. — Кто занимается моей сестрой? — попытала я счастья. Ну вдруг ответит в этот раз? Эмоции ей чужды не были, как мы увидели из раннего инцидента; я имею в виду, не только негативные эмоции — их-то Джейн частенько демонстрировала. К счастью, мой выпад действительно оказался не впустую: — Мой брат. Алек, — ответила Джейн ровным голосом, лишённым хоть какого-то эмоционального окраса. Но ведь ответила же! И даже не пыталась загнать меня обратно в апартаменты, позволяя стоять в коридоре рядом с отодвинутой в сторону решёткой. Мне совсем не хотелось возвращаться в каменную коробку, даже если её попытались для нас с Бри «облагородить». Всё равно коробка оставалась коробкой, несмотря на ковёр, картину, мебель… Всё остальное — чисто попытки самоуспокоения, к моему большому сожалению. Я кивнула и завела руки за спину. Покачиваясь с пятки на носок, я наблюдала за тем, как медленно плывёт вслед за моими движениями подол платья. — И что, — снова подала голос Джейн, — ты даже не будешь спрашивать, в безопасности ли твоя сестра? Ну вообще-то в книгах и фильме именно Джейн казалась мне более отмороженной и отбитой на голову. Это её «БОЛЬ», всё такое… Алек по сравнению с ней смотрелся, что говорится, pretty normal. Хотя может это из-за того, что ему просто мало уделили экранного времени. Да и играл Алека взрослый мужик, а здесь это был мелкий шкет, которого обратили лет в двенадцать. — Вряд ли он её съест, — принялась я рассуждать. — Или убьёт. Всё-таки Бри у нас дочь Карлайла, и ссориться с ним не самая лучшая идея. Джейн прищурилась. — Вольтури сильнейший из кланов, — сказала она как само собой разумеющееся. Прописная истина! Как же, как же: в книгах вегетарианцы показали, что и на сильнейших найдётся достаточный противовес. Не зря же Олимпийский клан считается вторым по численности и мощи, если так подумать… Сила-то тут не в ньютонах, брат. Она в связях. А Карлайл, этот душечка, милейший души вампир, заводил друзей с лёгкостью. Да и жил достаточно. — Я ничего не говорила о силе кланов, — сказала я, прекратив качаться. — Но, как мне кажется, у правителей Вольтерры хорошие отношения с Карлайлом. И портить их, убивая одну из дочерей дока… ну, по крайней мере нехорошо. Бывший Мужчина Моей Мечты, что безмолвной тенью провожал нас с Джейн обратно до апартаментов, почти незаметно кивнул. Стоял этот красивый вампир чуть поодаль, за горящим факелом. Он не скрывался, но выбранное место не давало как следует его рассмотреть из-за яркости огня на пути. Он также ничего не говорил. Просто следовал за мной и Джейн и молчал. Охранял, что ли? Наверное, это было бы логично… а ещё он просто пожирал меня глазами. Эх, ну почему я всё время привлекаю всяких чудиков… что в прошлой жизни, что в этой — ну что за разочарование-то… Хотя уж пускай лучше так смотрит, чем как на бифштекс! Вот этого я точно могу не пережить, я же для этого парня, как оказывается, «вкусно пахну»! Гм, но нервничать из-за этого всё равно не получалось. — В этом ты права, — кивнула успокоившаяся Джейн. Затем она бросила быстрый взгляд в сторону вампира за факелом и вернула своё внимание ко мне. — Хочешь совет, ведьма? — спросила Джейн таким медовым голосом, что меня передёрнуло. — Бесплатный. И очень полезный. — Люблю, когда что-то даётся бесплатно. Она снова посмотрела на вампира. И едва заметно усмехнулась — самым уголком губ. — Не провоцируй синьора Кайуса. Тогда всё будет хорошо. Я моргнула. Хм. Совет-то и правда дельный, однако что именно она имела в виду под «провоцируй»? Для одного провокация — это когда ты факи показываешь, тогда как другому будет достаточно простого взгляда или взмаха ресниц. — А что ты… — Я всё сказала. Я кашлянула. Ну ясно, больше со мной разговаривать не будут — у Джейн кончился заряд добродушия. Но я была бы не собой, если бы так и оставила эту ситуацию, в самом деле. У нас здесь, в конце концов, не только Джейн была. — Мистер, — окликнула я вампира за факелом, — а вы не подскажете, что синьор Кайус может воспринять за «провокацию»? Джейн сделала большие глаза, явно призванные напугать меня. Я и сама понимала, что вот это поведение как раз таки может выглядеть провокационно или ещё как. Но что поделать-то? На моих плечах была не только моя собственная безопасность, но ещё и тушка Бри! Так что лучше было бы узнать у потенциально добродушных вампиров, какие именно мои действия могут стать причиной конца. Не хотелось бы мне почесать ногу о ногу и этим самым вызвать бурю возмущения у «синьора Кайуса». В моём представлении именно этот вампир был если не самым опасным, так хотя бы самым отбитым. И тем самым он и пугал, между прочим! Ох уж эти инстинкты, призывающие страдать из-за неизвестности… Мужчина вышел из-под огненного света и неспешно подошёл к нам. Джейн на вампира не смотрела, однако, когда он приблизился, молча сделала шаг в сторону, не мешая нам. Логично, если подумать: она была приставлена ко мне кем-то вроде прислуги, — да почему, кто мне объяснит-то?! — на сегодняшний вечер, тогда как мужчина уже несколько раз отмечался, как наш с Бри «охранник». И опять же, оставался вопрос: чего нас охранять-то. Я бы из камеры не сбежала даже если бы желание свободы стало в тысячу раз сильнее. Всё, что я могла сейчас сделать, — вот прямо в этот момент, с нынешними способностями и силами, — это во время медитации покинуть тело, чтобы больше никогда в него не возвращаться. Я ведь так уже делала. Не полностью, конечно, но опыт был. В прошлой жизни я однажды узнала про такую штуку, как астральное хождение, и решила попробовать. Ведь это так круто, ходить призраком в разных мирах, смотреть на Землю из космоса, видеть другие галактики!.. Круто, ага. Что-то я явно делала не так: следуя инструкции, я представляла, как вытаскиваю своё астральное тело из тела физического. Даже успела вытащить руку, между прочим! Левую, до локтя. А потом в медитации перед моими внутренними глазами появился лик Самой, и я так перепугалась, что резко всё оборвала. Если я верно всё поняла, то в тот момент я чуть было не вышла из тела окончательно. И вообще, нельзя лезть грязными лапищами в такие тонкие материи, как астральное тело. Особенно если ты пользуешься только пошаговой системой из интернета, не имея при этом никаких реально полезных знаний. Короче говоря, как на трансформаторной будке: «Не влезай — убьёт!» Тут навык выхода из тела, конечно, мог бы пригодиться, но я всё равно оставляла его напоследок. Вот начнут меня, к примеру, тут кушать, а я такая, — раз! — и выскочила, оставляя пустую оболочку. Может вампиру невкусно из-за этого будет? Потом я конечно получила бы звездюлей от Самой — и на перерождение. Или, как я говорила Бри, в другое тело, если я так нужна Покровительнице здесь. Но это всё вилами по воде писано. Да и я себя больше так успокаиваю. Иллюзия выбора всегда облегчает ситуацию. Вампир подошёл ко мне, взял за руку и поцеловал воздух над тыльной стороной ладони. Я, слегка очарованная этим жестом, даже немного растерялась: не привыкла, получается, что ко мне относятся, как к леди. Да и кто к этому мог привыкнуть в двадцать первом веке? Если мы не говорим о старых родовитых личностях, конечно же. Но это у нас уже совсем другая история. Я никогда не отличалась голубизной крови; вот голубизной ориентации — это всегда пожалуйста. Могу хоть в радужный флаг завернуться, без проблем. А вот родовитости во мне было меньше, чем в моём вислоухом коте. — Совет, данный вам Джейн, весьма дельный, — мягко произнёс мужчина глубоким чарующим голосом. — И его действительно стоило бы придерживаться. Что до «провокаций»… хм. Не отпуская мою руку, он слегка склонил голову, очевидно задумавшись. Пальцы у вампира были холодными, но не ледяными, а приятными. Тактильно — десять из десяти. Как прохладный гладкий камушек, о который ты с удовольствием опираешься спиной в жаркий день. — Провоцировать Кайуса может что угодно, — с сожалением признал мужчина. — Слишком громкий голос. Если вы будете вести себя тихо. Если вы не ответите на его вопрос или ответите не так, как он того ожидает. Если вы зададите свой вопрос или промолчите, когда есть возможность говорить… здесь не угадаешь. — Синьор Кайус немного эксцентричен, — согласилась Джейн. Тем не менее это прозвучало как мягкое возмущение; девушке явно не понравилось то, что говорил вампир о её «синьоре». В голове у меня сразу всплыли воспоминания о том, что Джейн и Кайус вроде как были близки… или это я уже додумала, кто скажет? В любом случае, если мы берём за аксиому, что Кайус у нас садист, то тут сам бог велел ему взять и пристроить Джейн с её БОЛЬЮ для удовлетворения своих потребностей. Может быть не так, как я себе это представляю, но я могла бы биться об заклад, что Кайус не дурак. Садист, но не дурак! Я бы на его месте использовала Джейн в хвост и в гриву, чтобы пытать других людей — если бы я получала от этого удовольствие и не имела моральных границ, конечно же. — Немного, — фыркнул вампир. — Ну конечно. Кайус не просто «эксцентричен», Джейн, по человеческим меркам он давно потерял всяческие границы. — Синьор Кайус не человек, — не сдавалась девушка. — Как, впрочем, все в Вольтерре. Мужчина наконец отпустил мою руку. Он потянулся было ладонью к моему лицу, — на самом деле, чуть ниже, ближе к шее; мне показалось, что он хотел потрогать локон волос или типа того, но тут его как бы ждал большой облом, — но одёрнул себя на середине движения. Убрав руки за спину, он кивнул мне вместо прощания и резко развернулся. Спустя мгновение его уже не было рядом — вампирская скорость, все дела. — Заходи в клетку, — бросила мне Джейн, подходя к решётке. — Достаточно прогулок. Я задрала нос и постаралась включить в себе максимальную надменность. Представляя себя как минимум похищенной принцессой большого государства, я подобрала юбку, — даже если в этом не было необходимости, — и недовольно бросила: — Я предпочитаю называть место своего пребывания «апартаментами», молодая леди. Прошу это запомнить! На это мне ничего не ответили. Хотя зуб даю на отсечение, Джейн точно хотелось бы сказать что-то! Или это я её с собой путаю. Бри пришлось ждать ещё где-то полчаса, которые я провела в осторожной медитации. Что поделать: никаких активностей нельзя, лежать тоже нельзя — платье помнётся, а мне перед правителями Вольтерры нужно было предстать хотя бы аккуратной. Чистая психология: во-первых, нет ничего важнее первого впечатления, которое формируется просто за доли секунды. Во-вторых, никто не хочет общаться с неряхами. В-третьих… в-третьих, не стоило показывать, что заключение способно нанести мне какой-либо вред. Даже если это всего лишь вред моему внешнему виду и настроению. Осталось только не запнуться о собственные ноги перед главными среди Вольтури, и дело в шляпе. Бри досталась более удобная одежда, чем мне: девочке повезло разжиться плотными штанами и тонкой водолазкой с очень высоким воротом, который пришлось подкручивать. Всё, естественно, в чёрных тонах; у меня складывалось впечатление, что в Вольтерру просто не завезли тканей других цветов кроме чёрного и алого. С другой стороны, было бы странно видеть вампиров, разгуливающих в ярких шмотках, словно вот-вот должен начаться гей-парад. Хотя я бы на это посмотрела, не отрицаю. Бри выглядела нервной, сопровождающий её Алек — раздражённым. Не знаю, что эти двое не поделили, но взгляд вампиру Сырок послала самый недовольный из всего своего арсенала — а это уже ого-го. Алек в долгу не остался, в ответ коротко оскалившись. — Ты, я гляжу, нашла себе нового друга, — заметила я, когда Алек скрылся из зоны видимости. — Ага, конечно, — закатила глаза Бри. — Ты не поверишь! Такой старый вампир, а ведёт себя не лучше, чем мальчишка, который жил у меня по соседству! Я-то думала, что тут все такие загадочные, серьёзные, а он!.. Она махнула рукой, что выглядело несколько расстроенно и совершенно не к месту. Я задумчиво разглядывала Сырка, думая о том, что нам, в общем-то, повезло, что всё так, как есть. Если бы в нашу ситуацию добавили красок из фильма в стиле Нуар, то было бы совершенно не весело. — Почему он такой? — поморщилась Бри, потирая запястье. Схватил он её, что ли... — Вампиры, как я поняла, мало развиваются ментально, — я похлопала по кровати рядом с собой, и Сырок быстро подскочила ко мне. Платье ей беречь было не надо, — говорю же, что со шмотками ей повезло! — так что она без проблем забралась на кровать с ногами. Хорошо ещё, что обувь догадалась скинуть — Бри, кстати, достались вполне обычные на вид кеды с ослепительно-белой подошвой. Я была уверена, что обувь совершенно новая: если в неё ткнуть, то наверняка почувствуешь под пальцами жёсткость неразношенного материала. У меня платье тоже было новым, кстати. Мне нравилось тешить себя мыслью, что его, возможно, шили специально для меня; одновременно эта мысль была довольно тревожной, потому что — ну откуда же портной тогда знал бы мои мерки?.. — Если он был таким в своём прошлом, до обращения, то наверняка перенёс всё это сейчас, в его настоящее, — продолжала я, приобняв взбудораженную Бри. — Мы обсуждали это с Карлайлом. — И что? — Его обратили чуть позже двадцатилетия… не помню, если честно, в двадцать один или в двадцать три. И за прожитые столетия он чувствует, что ментально повзрослел не больше чем на десять лет. Поэтому и нельзя оборачивать детей. — Ты же говорила, что это из-за вечного голода? — И из-за неумения контролировать себя, — я кивнула. — Но ещё потому, что вечность в виде ребёнка — это же сущий ад. Перепады настроения, мало логики, мало стремления повзрослеть, нежелание решать проблемы цивилизованно… и противный характер, как вишенка на торте. — А что делают, если ребёнка всё-таки обратят? Я посмотрела на Бри. Она на меня. Несмотря на моё красноречивое молчание, она всё равно не понимала. — Убивают, Сырок, — вздохнула я, поняв, что девочка до этого просто не дойдёт. — Мне конечно нравится, что тебе эта идея даже в голову не пришла, но что ещё остаётся? Пытаться вырастить такого вампира-ребёнка в течение столетий? Я представила, что мой сын застрял в трёхлетнем возрасте со всем вышеперечисленным «багажом». Ужас. Пытаться такого перевоспитать, зная, что на ближайшие две-три-четыре сотни лет у тебя точно никаких изменений в поведении ребёнка не запланировано — вот вам и второй сущий ад. Бри поёжилась. — Как-то это… — Вот поэтому я и хочу перед оборотом пройти несколько десятков сеансов психотерапии, — я важно подняла палец и кивнула пару раз, соглашаясь с собственными словами. — Потому что все болезни головы, которые есть у тебя сейчас, останутся с тобой после оборота. Ничего прикольного застрять в горе, как та же Розали, нет. — Или Эсме, — тихо добавила Бри. Я искоса посмотрела на неё. Погладив девочку по волосам, — эй, а вот ей-то можно было бы и уложить их! — я согласилась с ней. Да, Эсме точно страдала… и страдания её закончились только в тот момент, когда в её жизни появилась Бри — маленький отголосок её прошлого, след от жизни её потерянного ребёнка. Как там Эсме сейчас, когда Бри пропала? Вряд ли хорошо; я бы на её месте места себе не находила и психовала бы, наверное. Но Эсме, если так подумать, была из другого теста: там, где я могла бы взъяриться, она впадала в депрессию. Наоборот тоже работало. Воистину правильно говорят: сколько людей — столько и разнообразия. Каждый уникален, мда. — Как думаешь, что на ужин дадут? — спросила Бри. Продолжая гладить девочку по голове, я вздохнула. Кто бы знал, в самом деле… — Ну тут два варианта, Сырок. Возможно, на ужин будем мы, такие чистенькие и красивые, но это вряд ли. Потому что меня, к примеру, напшикали очень пахучими духами, которые вряд ли будут вкусными. Девчонка захихикала несмотря на то, что я говорила предельно серьёзно. — Ты не понимаешь, это просто у вампиров специи такие… а второй вариант? — Мы же у Вольтури, — пожала я плечами. — Так что вполне естественно, что они захотят впечатлить нас своей несомненной крутостью и напомнить о собственном превосходстве. Ставлю на то, что у нас с тобой впереди самый потрясающий ужин в наших жизнях, который мы только можем вообразить. Даже если есть на нём будем только мы вдвоём. Бри хмыкнула. Ей вторил её бурчащий живот — сегодня нас кормили только завтраком, и даже мне уже хотелось что-нибудь перекусить. Что уж говорить об излишне активной девочке, у которой организм только-только привык к хорошему и сбалансированному, — привет, Эсме! — питанию? — Поскорее бы, — протянула Сырок. — Есть хочется — жуть просто. Я кивнула. Мысли, правда, у меня были не столь радужными. Эх, хотела бы я хоть капельку той беззаботности, что плещется в головке моей пигалицы-сестрёнки…